Все право в целом?

Можно ли в одном кодексе кодифицировать все право в целом? Всякой кодификации, как мы помним, присуще стремление к полноте¹. Иногда такое стремление достигает высшей точки, и возникает замысел охватить кодификацией не только какую-то автономную часть права, которая должна без остатка раствориться в кодексе, но всю совокупность правовых норм в целом, т.е. позитивное право во всей его полноте. Подобную идею вынашивал, как уже отмечалось, Бентам, мечтавший об одном всеобщем кодексе — некоем Панно-мионе². Но трудно объять необъятное, поэтому Бентам никакого кодекса так и не разработал, если не считать оставшегося на бумаге конституционного кодекса. В конечном итоге проекты Бентама были всего лишь утопией, что подтверждается полным провалом его попыток навязать свои услуги кодификатора разным государствам, от них благополучно отказавшимся³.

Истории известны случаи, когда кодификаторы ставили перед собой задачу полной общей кодификации права. На ум прежде всего приходит Свод законов царской России XIX в., задуманный в качест-

¹ См. об этом выше (в первом разделе работы).

² См.: D. Baranger, Bentham et la codification // Droits, 1998, № 21, p. 19 et s., spé c. p. 25.

³ См. об этом выше.

Выбор содержания

ве единой и почти глобальной кодификации как публично-правовых, так и частноправовых норм, составившей в окончательном варианте 16 объемистых томов¹. В наши дни «систематические кодификации»² данного типа вновь вошли в моду. Скажем, начавшееся во Франции широкое кодификационное движение, затрагивающее многие сектора права, непосредственно направлено на то, чтобы добиться полноты кодификации, — вся совокупность норм французского права должна быть собрана примерно в шестидесяти кодексах³. Как отметил с некоторой долей шовинизма один парламентарий, являющийся к тому же представителем университетской науки*, «если правительственная программа будет доведена до конца, мы станем единственной страной в мире, обладающей полной глобальной кодификацией всего права. Это означает, что впредь ни один законодатель ни одного государства не предпримет ни малейшей реформы, не обратив свой взор сначала на то, что сделали французы...»⁴. Откровенно говоря, думается, что все эти чаяния полноты кодификации также обречены на то, чтобы оставаться утопией⁵. Речь идет о задаче непомерной по размаху, о чем свидетельствует задержка с выполнением Высшей комиссией по кодификации составленной ею же самой программы кодификации, сроки реализации которой она вынуждена была пересмотреть⁶. Кодексы принимаются в спешке, из-за чего в них полным-полно технических огрехов, включая элементарные орфографические ошибки⁷. Кроме того, воплощение в жизнь принципа полноты происходит весьма и весьма скверно,

¹ P. Arminjon, В. Nolde, M. Wolff, Traité de droit comparé, op. cit., t. 2, № 880.

² Выражение Г. Брэбана (G. Braibant, La problé matique de la codification, art. cité, p. 172).

³ Ibid.

* Имеется в виду Патрис Желяр - профессор публичного права, бывший (ныне -почетный) декан юридического факультета университета Гавра, являющийся в настоящее время сенатором; в современной французской юридической науке он известен прежде всего как специалист по конституционному праву России и других стран Восточной Европы, а также как соавтор (вместе с А. Ориу и Ж. Жикелем) учебника «Конституционное право и политические институты». — Примеч. пер.

⁴ P. Gé lard, Journal officiel Sé nat CR, 13 octobre 1999, p. 5089.

^s См.: D. de Bechillon, L'imaginaire d'un code // Droits, № 27, 1998, p. 176 (автор пишет о «достаточно эйфорическом характере всех этих надежд»). См. также замечание К. Жамэна, который по поводу процитированных в предыдущем примечании слов П. Желяра заметил, что они являются форменным «картезианским безумием» (Revue trimestrielle de droit civil, 2000, p. 185).

⁶ См. предисловие Г. Брэбана к Десятому годовому отчету Высшей комиссии по кодификации (Dixiè me rapport annuel de la Commission supé rieure de codification, é d. JO, 1999, p. 3).

⁷ См. об этом выше.

Техника кодификации

поскольку многочисленные источники права остаются в стороне от кодификационного процесса¹. Наконец, в любом случае вся эта масса новых кодексов не способна выдержать испытание временем; перефразируя Порталиса, они не могут «предусмотреть всё». Как только вне рамок действующих кодексов появляется новый закон, законодатель сталкивается с дилеммой: либо интегрировать закон в один из кодексов, что нарушает логическое единство последнего, либо оставить закон, по крайней мере временно, в некодифицированном виде, что ставит крест на принципе полноты кодификации².

Учитывая утопизм идеи всеобъемлющей кодификации, остается очертить присущий кодексу предмет регулирования. Античные кодексы представляли собой мешанину из уголовно-правовых, гражданско-правовых, налоговых или государственно-правовых норм, иногда включая даже религиозные заповеди. Беспорядочное сочетание самых разных по юридической природе институтов сохранялось где-то до XVII в. включительно, если вспомнить, например, тот же Кодекс Мишо 1629 г. Понадобилось дождаться XVIII столетия, чтобы впервые увидеть кодексы, пронизанные некой концептуальной целостностью с точки зрения содержания. Но и в то время философия Просвещения чаще всего по-прежнему вынашивала идею единого кодекса законов - идею, до сих пор лежащую в основе модели кодификации, принятой, допустим, в северных странах³. Рациональное разграничение подлежащих кодификации правовых норм в зависимости от их отраслевой принадлежности впервые было произведено, пожалуй, в Баварии, имея в виду Уголовный кодекс 1752 г., Судебный кодекс 1753 г. и Гражданский кодекс 1759 г. Такого рода подход к разбивке кодифицируемой правовой материи на части восприняли наполеоновские кодификаторы, разработавшие пять фундаментальных кодексов, которые сегодня можно обнаружить едва ли не в любой стране, принадлежащей к романо-германской правовой семье⁴. В наше время, наверное, ни у кого не вызывает сомнения, что предмет регулирования каждого кодекса определяется по отраслевому признаку⁵.

¹ См. об этом далее.

² См.: V.-L. Benabou, V. Varet, La codification de la proprié té intellectuelle, op. cit., p. 17.

³ См. датский Кодекс 1683 г., норвежский Кодекс 1687 г., шведский и финский Кодекс 1734 г. (см.: R. David, С. Jauffret-Spinosi, Les grands systè mes..., op. cit., № 83).

⁴ R. David, С Jauffret-Spinosi, Les grands systè mes..., op. cit., № 83.

⁵ Это вовсе не означает отсутствие проблем, связанных как с установлением пределов регулирования отдельно взятого кодекса, так и с проложением границ между кодексами (см. об этом далее).

Выбор содержания

Но какие отрасли права можно, а какие нельзя кодифицировать? В результате перед нами встает вопрос: подлежат ли кодификации все отрасли права или только некоторые из них?