Часть 2. Знаки и символы. 1 страница

Далее мы перейдем от описания форм общения (межличностных связей, сетей и структур) к анализу их культурных кодов, т.е. переместимся с социального уровня культуры на ее знаковый уровень. Рассмотрим отдельно ее невербальные коды (пространственно-временной, предметный, телесный), а затем вербальный фольклор.

НЕВЕРБАЛЬНЫЕ КОДЫ

1. Пространство.

Основным кодом молодежной культуры можно считать, пожалуй, пространственный. Слово тусовка, определяя ее стиль жизни, одновременно обозначает и место встреч. Место в значительной мере определяет и идентичность, становясь символом групповой принадлежности: есть клубы, где собираются рэйверы, битломаны, поклонники рокабилли, есть пивные, облюбованные скинхэдами - по тому, в какой клуб (кафе, пивную, сквер…) ходит человек, судят о том, к какому течению он принадлежит.

1.1. Дорога.

Культ дороги.

Среди же конкретных локусов по своему символическому значению на первое место выходит дорога. Во многих сообществах существует своего рода культ дороги, так что пребывание в пути, путешествие становится знаком и условием принадлежности.

В хип-культуре такое значение приобретает трасса – путешествие автостопом, на собаках (т.е. перекладных электричках), иногда пешком или на попутном автобусе (тепловозе, корабле…), - но по возможности бесплатно. Для хип-культуры это основная форма времяпрепровождения, смыслообразующая деятельность, определяющая образ жизни, самосознание и мироощущение. Цель пути не имеет значения – важно беспрепятственное преодоление бесконечных пространств, само состояние путника, как метафора и способ переживания бесконечной свободы. Опыт трассы в хип-культуре – знак посвященности, принадлежности к невидимому братству: шуточная клятва - “Век трассы не видать! ” - означает что-то вроде “Не быть мне хипом”. Потрепанный, не раз бывший в употреблении трассник (стопник), т.е. “Атлас автомобильных дорог”, служит предметом гордости, свидетельствуя об олдовости и крутости своего обладателя. Его и демонстрируют в качестве знака статуса.

То же посвятительное значение дорога имеет во всех тусовках, находящихся в хип-культурном поле. Главное событие в году у индеанистов – проведение праздников пау-вау, для чего целыми семьями отправляются за город. За всем этим – мечта уйти из цивилизации в мир чистой природы, и время от времени предпринимаются попытки ее реализации. Несколько семей лет десять назад уехали жить в глухую алтайскую деревню. Дорога служит основой мифологии и практики ролевиков: их ролевые игры базируются на произведениях жанра “фэнтэзи”, сюжетную основу которых образует путь, путешествие героев в некую Другую Страну (магический мир, иное измерение, пещеру, космос, лабиринт…), изредка перемежаемое битвами. Классический пример – ставшая культовой книга Дж.Р.Толкиена “Хоббит, или Путешествие Бильбо Бэггинса туда и обратно”, сюжеты которой разыгрывали первые в России ролевики - толкинисты. То же можно сказать и о большей части компьютерных игр, конституирующих субкультуру геймеров. Путь, как ценность и цель, немаловажен и в мифе хакеров (взломщиков компьютерных замков), декларирующих смысл своей деятельности как свободное странствие по электронным сетям..

Мифологема и практика пути значимы не только в хип-культурных, но и в большинстве других молодежных сообществ. Байкеров объединяет ночная езда на ревущих мотоциклах, когда, по выражению одного из них, “позади ничего нет, впереди никто не ждет, есть только ты и дорога”. Футбольные фанаты придают особое значение выездам – т.е. посещению матчей любимой команды в других городах. Эти выезда играют немаловажную роль в их самоидентификации: “Я себя фанатом стопроцентным не считаю, - говорит, например, один из болельщиков “Зенита” (СПб.), - поскольку на выезд ни разу не ездил”. Дальше и труднее выезд - выше статус их участника: “Два самых фаната в прошлом году доехали до Владикавказа”. Подобные поездки - вслед за любимыми артистами – практикуются и у музыкальных фанатов (поклонников рок-групп, членов фан-клубов). С идеей и локусом “дороги” (прохода, перехода, пути) соотносятся многие места тусовок: стрит (и стритовая тусовка – от англ. street - ‘улица’), подземный переход, метро (в Москве функционировала метровская тусовка – собирались в одном из вагонов на кольцевой линии метро) – пространства перехода, так же, как проходняк (проходные дворы) и другие маркированные в молодежной культуре локусы. Символика дороги – в названиях многих молодежных клубов и дискотек (например, в Питере - “Аэропорт”, “Цепеллин”, “Трамвай”, “Тоннель”. Причем в рекламной афишке “Цепеллина” прямо расшифровывается смысл названия: “ Русская мечта: Бросить все и улететь! ”). “Дорога” (как символ и практика) – важная составляющая групповой и субкультурной идентичности.

Метафора маргинальности.

Самосознание странников. Возле моего рабочего стола на галерее Зала Австралии в Кунсткамере сидел босой человек и пах дымом. Говорит, ночевал в лесу у костра. А до этого, рассказывает, был в Москве: “Там появились такие – ушельцы… Ну, есть пришельцы: может, слышали – прилетают в тарелках? А эти ушельцы… Они уходят” Того человека я больше не видела. На запястьях и щиколотках у него были хипповские феньки из цветного бисера и ниточек шерсти, а прозвище – Владимерзкий – выдавало его панковские симпатии.

Если попытаться определить мироощущение, характерное для самых разных молодежных тусовок, одним словом, то нельзя подобрать более подходящего, чем “ ушельцы ”. Фактически любой из своих групповых символов они объясняют как знак “ухода”: хиппи “уходят” от лжи и напряжений технической цивилизации в мир природы, наркоманы – в область грез; у панков грязь и дыры на джинсах, заколотые булавками, обозначают “ отказ ” от той же цивилизации. Ролевики уходят в мир своих игр, хакеры – в зыбкую реальность электронных путей. Уход из мира взрослых составляет пафос молодежной культуры; иными словами, она определяет себя в пространственных терминах (“ухода”).

По замечанию Е.В.Завадской (высказанному по поводу поэтики странствий у даосов), ценность пути характерна для переходных сообществ, состояний и эпох, выражая самое идею перехода. Молодежная субкультура также осваивает метафору “пути” как обозначение маргинальности – переходного состояния и самоощущения: “Трасса, - объяснял мне один из ее ветеранов, московский художник, - это когда человека как бы отпускает эта запланированная жизнь. И человек открывается Высшему Началу: вот что придет, то приму” (1988 г.). Дорога – образ непринадлежности, социальной подвешенности, нахождения вне структур и нормативных предписаний: " “Я - Вечно Чужой! Всегда ни с кем”, - формулирует суть этого состояния некий Сторож в хип-культурном рукописном журнале “Ы” (СПб, 1988 г.). Пространственный переход служит метафорой переходности социальной; путешествие предстает пространственной метафорой социального странствия: смены сообществ, идеологий – отсутствия социальной идентичности: “Вот и снова метель помахивает хвостом над растерявшимся аэропортом… - Что слышно: лететь-то будем? – Да вот говорят, через час на Хали-Будды самолет выруливает… И билеты есть. – Ай, бля, мне-то совсем не туда надо. Впрочем, к черту. Хоть куда-то, но в полет… Вот открыли порт христиане, кришнаиты, “Кино”, рок – тянутся, тянутся туда уставшие от протирания ж… в Зале Ожидания. Открывает порт Анархия, ДээС и “Память”. И суетится народ, и тыркается на посадке. А кто-то вон и совсем лететь раздумал…” - это Сторож и Фред в том же журнале “Ы” описывают путешествие своих героев. Характерно, что “портами” служат известные в те годы группировки – религиозные, политико-идеологические, молодежные (напр., киноманы – поклонники группы “Кино”). Но всему этому противопоставляется ценность самого пути, как отказа от социальной самоидентификации: “А мы сидим за киоском Союзпечати и ждем рейса. Пьем пиво… И почитываем стихи – о том, как нам достало ожидать этого вечно обещанного рейса… Сколько уж сменено портов, в скольких мы сидели и ждали. Пошляемся по незнакомому городу и – бах! Снова в Зал Ожидания, возьмем пива – и ну стихи читать… Давно забыт отчий дом – даже место его нахождения. Как-то я попал в родной город, так пока встреченными знакомыми был не узнан, так бы и не распознал родины-то… И мы все сидим – ждем рейса. Того самого…”

Дорога служит метафорой, материальным воплощением и способом переживания маргинальности – и вместе с тем генеральной метафорой молодежной субкультуры, вокруг которой группируется практически вся прочая символика. Путь – сюжетообразующий мотив, определяющий переживание переходного периода жизни.

С дорогой связано множество представлений, стереотипов поведения, ритуалов. Рассмотрим их на материале хип-культуры, где они наиболее разработаны, последовательно практикуются и лучше всего описаны (как в научной литературе и прессе , так и в аутентичных источниках, типа вышеупомянутых рукописных журналов и разного рода наставлений для начинающих путешественников). Это даст нам понимание также и дорожных практик, бытующих и в других молодежных сообществах, - поскольку они в целом воспроизводят тот же стереотип.

Хип-культура направленно генерирует у своих адептов самосознание странников, которое принимает здесь, пожалуй, наиболее выраженные, эксплицитные, формы. Характерно частое повторение мотивов “пути” в прозвищах: на тусовках 1980-х гг. было несколько Странников, три Сталкера (сталкер, т.е. проводник – персонаж повести А. и Б. Стругацких “Пикник на обочине”, а также снятого по ее мотивам фильма А.Тарковского – оба произведения стали в рассматриваемой среде культовыми). Среди корреспондентов “Сороки” был Вечный Тремпист (от англ. tramp – ‘бродить, бродяжничать, странствовать’), Ночная Прохожая и множество других подобных.

Странническое самоощущение просматривается во внешней атрибутике: дорожный рюкзачок или холщовая торба через плечо; удобная запыленная обувь или босота; длинные неухоженные волосы и общая потертость – облик хиппи воспроизводит образ странника, какие еще в начале ХХ в. во множестве бродили по дорогам России.

Мотивы странничества, пути – сквозные в хип-фольклоре и граффити, которыми они маркируют значимые точки пространства. Одна из таких точек – Ротонда. Стены этой питерской парадной сплошь, порою в несколько слоев, покрыты граффити, среди которых, например, такие:

Люди! Остановите землю. Хочу сойти с нее. Странник.

Мы – бегство, а может быть, вызов, а может быть сразу и бегство и вызов.

Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно.

Дорога в небо – линия жизни.

Счастье – движение, познание.

А стало быть счастлив гребущий на лодке по светлым каналам.

Мы бродим по жизни, как слепые котята (СПб, Ротонда, 1987-1990 гг.).

Странническое самосознание материализуется в практике трассы, т.е. путешествий автостопом и прочими вышеупомянутыми методами. Трасса одновременно – базовая практика хип-культуры и ее генеральная метафора.

Попутчики: модель межличностных отношений.

В терминах “трассы” осознаются межличностные отношения. Базовая коммуникативная модель – это отношения попутчиков – временные, мимолетные, без взаимных обязательств, но порой неожиданное теплые и искренние (как исповеди в вагонном купе), поскольку без страха последствий. Из граффити Ротонды (1988 г.):

На ночном шоссе темно,

Не видать ни лучика.

Чтоб согреться, пью вино

Своего попутчика.

А.Мадисон, идеолог и бытописатель отечественного хиппизма, так определяет его суть: “Что такое хиппизм?.. Это гипотеза об общности, почти не-реальность, попытка быть текущей рекой – без берегов… Есть такой район в Сан-Франциско - Хейт-Эжбери. Оттуда все пошло. Именно там состоялось памятное “лето любви” 1967 г. И вот некий безымянный хиппи так высказался о его пипле: “Я чувствую, что они – мои люди. Это как на трассе… встречу с хиппи там воспринимаешь как чудо, потому что она – мгновенная связь, мгновенная любовь и готовность помочь…” Трасса – метафора базового для хип-культуры стиля межличностных отношений. Потому и все происходящее на трассе, каждый эпизод путешествия, приобретает символический и даже сакральный смысл. Существуют законы трассы – правила поведения и ритуалы, - каждый из которых по существу отражает одну из хип-культурных норм.

Законы трассы.

Первый закон трассы – “ Всегда вперед! ” - утверждает самоценность пути как образа жизни; цель не важна. “И подстегиваешь жизнь – себя, - заставляя выходить утром на облитое росой шоссе – шевелиться, зная доподлинно одинаковость пунктов отправления и прибытия. – По хрену, - бросает некто, еще увлеченноь хватающийся за ручку тормозящего попутного (вот странное слово, а?) КамАЗа…” (из рукописного журнала “Ы”). Путешествуя автостопом, лучше идти вперед, пусть пешком, чем стоять и ждать машины. Иногда этот принцип вступает в противоречие с практической логикой: “Логичнее было бы, - говорил мне один из стопщиков, Майкл Какаду, - идти назад, навстречу машинам, или на месте стоять. Бывает, стоят мужики, голосуют. Ты их обгоняешь – и они, может быть, поймают ту машину, которая могла бы взять тебя. Но ты себя считаешь профессионалом трассы, а они любители. Для них это случайность, для тебя это жизнь. И ты им как бы даришь эту машину. Широкий жест делаешь. У них это один раз за день, а ты сколько еще машин застопишь до вечера. Это надо выполнять, чтобы была кайфовая трасса: чтоб хорошо останавливались машины, чтоб не было стремаков (стремаки, здесь: тревоги, неприятности, помехи. – Т.Щ.)”. Здесь сразу несколько хип-культурных норм: кроме приверженности путешествиям, еще пренебрежение выгодой, обычай раздаривать имеющееся, отказ от борьбы и насилия, общефилософская отстраненность. Обратим внимание, что на трассе все эти нормы получают магическое подкрепление (“Это надо выполнять, чтоб была кайфовая трасса…”) и тем самым – сакральную значимость. Нормы являются на трассе в своей фиксированной, концентрированной, ритуализованной форме.

Еще один важный закон трассы – “ не спорить об общих проблемах ” – отражает пацифистскую норму терпимости, которая обеспечивает идейно-мировоззренческий плюрализм тусовки (что относится опять-таки не только к хип-культуре).

Важное качество путника – общительность: все время повторяют пословицу, что “длинный язык – посох странника”. Существуют специальные приемы разговорить встречного, заинтересовать водителя попутного автомобиля – даже жанровая форма загруза (т.е. заполнения коммуникативного пространства во время пути) или телеги (первоначально – дорожного рассказа, который, как телега, должен “везти” своего рассказчика, обеспечивая ему расположение водителя).

Еще одно правило странника – пренебрежение материальной стороной жизни: “не делай запасов”, “само придет”, - наставляют новичков опытные путники. Идеальный рюкзак – полупустой, в нем только смена белья, трассник и флейта, а лучше его вообще где-нибудь забыть: “Не имейте привязанности к вещам, которые у вас в рюкзаке: если вы почувствуете, что не смогли бы продолжать путешествие без какой-либо вещи, - значит, зря вы ее потащили с собой. Если вы утратили вещи либо деньги – возрадуйтесь за того, кто нашел их… Если кончаются деньги и еда – уничтожьте остатки, не оставляя никаких “неприкосновенных” запасов, и продолжайте путь…” - сказано в одном (достаточно типичным по содержанию) наставлении для начинающих путешественников (автор – опытный практик авто- и иного стопа).

В то же время, важный навык – умение жить на аске (от англ. ask – ‘просить’), т.е. попрошайничеством. Таким путем обеспечивают минимальное питание, ночлег, напрашиваются бесплатно в попутные тепловозы и проч. Существует правило “ограничения аска”, так чтобы это не превращалось в привычку или промысел, а оставалось лишь средством минимального самообеспечения в пути. Признаком умения, престижным считается путешествовать без денег или с минимальным их количеством, чем всегда бравируют, опять-таки, не только хиппи. Например, у футбольных фанатов существуют “легенды, как некоторцые люди ехали в Ростов, имея при себе три тысячи (т.е. три деноминированных рубля; в описываемое время “три тысячи” – эквивалент половины доллара. – Т.Щ.) в кармане. Принципиально не платят”. Как у хиппи, так и у фанатов и других путешествующих популярен сюжет о контролере в автобусе, электичке и проч.: “С контролером… Хотел высадить двух фанатов, в тамбуре. Они: “Да вы что, мы все тут едем…” – “Ну и что, всех высадим”, - потом заглянул в вагон, а там человек семьдесят, ну…”. В хип-культурной среде популярны фенечки (бисерные браслетики) – амулеты “от контролеров”.

Еще один “закон” – избегание всякого контакта с государственными структурами. Увидев чиновничью машину, особенно с мигалками, нужно сразу броситься в придорожную канаву: пусть проедет. Объясняют не столько реальной опасностью, сколько плохой приметой. Законы трассы требуют сторониться государственных служащих (в лице милиции и контролеров) и служебных машин (а обычаи большинства тусовок – избегать всяких контактов с официальными структурами).

Каждый эпизод трассы интерспретируется как знак той или иной субкультурной нормы. Элементы окружающей среды, дорожного пейзажа и оборудования, также получают второе значение. Характерно перекодирование названий попутных поселений и дорожных знаков: знак. Изображающий падающий с обрыва автомобиль прочитывается как “облом”; едущий паровоз – “паровоз” (сленговое слово из языка наркоманов) и т.д.

Весь комплекс трассы формирует привычку, потребность и поэтику бродяжничества, так что даже оседлая жизнь строится по “законам трассы” (по той же матрице). Именно в пути весь комплекс субкультурных норм приобретает обоснование и смысл. Поэтому путешествие становится поводом осуществить, пережить на практике, сформировать этот образ жизни и тип отношений, играя, таким образом, по существу посвятительную роль.

Трасса как “посвящение”.

Законы трассы фиксируют и закрепляют ее роль как “школы общения”, развернутого посвятительного ритуала. В путешествие автостопом отправляются обычно парами (“так легче стопить машину”, “безопаснее”, “легче поддерживать разговор с водителем”). Причем традиция предопределяет разновозрастный состав пар: опытный едет в паре с новичком. Обоснование – поверье, что “ новичкам везет ” (лучше останавливаются машины, быстрее находится ночлег, реже попадаются контролеры).

В пути старший наставляет новичка, обучая его “законам трассы”, а по существу – субкультурным нормам, которые мы выше вкратце изложили. По сути каждый эпизод подвергается комментариям – наставник кодирует его как символ той или иной нормы.

Освоение норм общения подготавливает интеграцию новичка в жизнь соответствующей тусовки.

Репутации и интеграция.

Интегративные функции трассы (и других форм путешествий в разных тусовках) находят выражение в ряде конкретных практик.

Трассные знакомства. Совместные путешествия способствуют множеству знакомств, иной раз перерастающих в длительную дружбу (хотя подчас и заочную). Трассные связи, даже совсем мимолетные, вспоминаются потом с особой теплотою, со сременем увеличивающейся: “потом если увидишь своего попутчика, - говорит тот же Майкл Какаду, - ужес ним встречаешься, как с дорогим человеком, радуешься. Обычно куда-то вместе идут. Иногда снова возникает желание поехать куда-нибудь…” (М., 1988 г.).

Трассные феньки. Отправляясь в путь, плетут множество фенек. Предназначая их в подарки тем, с кем придется познакомиться. Дарят обычно при расставании - в знак дружбы и на память, осознавая, что фенька означает “между вами связь”. Иными словами, отправляясь в путь, заранее рассчитывают на новые знакомства и готовятся к этому.

Трассные репутации. На трассе складываются репутации – она своего рода тест на “кайфовость”. Если человек оказался кайфовым попутчиком, т.е. не ныл, не докучал, проявил легкость в общении и другие умения, - это облегчает его интеграцию в жизнь тусовки. С ним охотно поедут другие, его будут звать на разные мероприятия. Если же за ним установилась репутация некайфового, кайфоломщика, - с ним стараются уже больше не ездить и не общаться: “Мне сказали, - вспоминает уже упоминавшийся Майкл об одной из своих поездок: - Поедешь с этой герлой? – Поеду. И она постоянно ныла. Я с ней после этого не ездил…” (М., 1988 г.). Репутации закрепляются в телегах – рассказах о путешествии, - которые широко распространяются на тусовках. Таким образом, трасса играет роль испытания, как своего рода инициация, определяя статус человека в сообществе. Она не только “школа”, но одновременно – “экзамен” на знание коммуникативных норм и умение им следовать.

Пройдя трассу, человек переходит из положения новичка, неофита, в ранг полноправного человека (в хип-культуре – пипл ’а), а в ряде случаев приобретает авторитет, позволяющий занять позицию лидера. Так было с упоминавшимся Майклом Какаду, который, по его рассказам, “был вначале у битломанов. Потом пришел к хипам … Отношения, - говорит, - у них такие – то, что я искал. Вначале видел только хорошее, плохого не видел… Потом уже снова прихожу к битломанам, от хипов. Ну, уже более информированным: в системе информация хорошо поставлена. Уже почти все новые у битломанов, смотрят – я с самыми старшими у них знаком. Ну и вообще круче: уже трассу прошел. Ну, и я у них пользовался уважением”. Некоторое время Майкл был кем-то вроде лидера битломанской тусовки. Вообще опыт путешествий во многих сообществах – неоспоримый знак крутости (основа авторитета).

В целом трасса, как воплощение и практическая реализация хип-культурного образа жизни (самоощущения, стиля отношений) служит также и средством приобщения к нему, позволяя пережить и освоить базовую модель отношений. Трасса имеет посвятительный смысл в двух аспектах: как средство приобщения (а) к традициям тусовки (представлениям, обычаям, стилю и нормам взаимодействий) и (б) к тусовке как сообществу, кругу общения.

Трасса – фактор целостности хип-культуры, в том смысле, что все ее остальные элементы (одежда и в целом облик хиппи, их манеры и стиль, атрибутика, пространственное поведение, фольклор и проч.) соотносятся с трассой, именно в ее рамках и по отношению к ней получая свою определенность, ценность и значение. Подобную роль дорога (как идея и практика) играет и во многих других сегментах молодежной культуры, но именно у хиппи эта роль наиболее разработана и фиксирована (вплоть до ритуализации и сакрализации). Обычаи, связанные с трассой (аск, вписка, ряд идеологем и представлений) воспроизводятся и другими сообществами, давая знать себя всякий раз, как возникает мотив дороги: у футбольных фанатов, путешествующих вслед за любимой командой; буддистов, съезжающихся на медитации, проводимые религиозным учителем; ролевиков, выезжающих на свои игры; хакеров, странствующих по электронным сетям.

Пространство молодежной культуры – это бесконечная дорога, ведущая в разного рода значимые места. Дорога – основа пространства, определяющая его структуру. Далее мы рассмотрим другие маркированные локусы. Впрочем, они в значительной части своей обнаруживают связь с дорогой - осознаются как пространства ухода (от давления взрослых, цивилизации, государственной и прочей власти, лжи, и т.д.) и как цели путешествия, пункты назначения, - т.е. также связываются с идеей “дороги”. Среди наиболее значимых локусов – природное, подземное, виртуальное пространства, “иные” страны и фантастические миры ролевых игр – т.е. лежащие за пределами страны, цивилизации, наземного, видимого и осязаемого пространства повседневности.

Природа.

“Лагерь на природе” — т.е. во внекультурном, не освоенном цивилизацией пространстве — весьма характерный для молодежной тусовки тип пространственного самоопределения. В хип-фольклоре сохранилась память о летних тусовках в Гауе (Прибалтика) и Крыму, куда толпы волосатых людей съезжались автостопом и на перекладных электричках (на собаках). Эта Гауя была символом настоящей хипповской жизни. В память о ней плели феньки: там были желтые бисеринки — “это желтый песок Гауи”; синие — ее “синее море” и зеленые, соответственно, “сосны, шумящие над желтыми дюнами”.

В лесу проводятся ежегодные ритуалы индеанистов — П’ау-в’ау — где происходит принятие новых членов, наделение их именем и другие церемонии, обеспечивающие обретение и смену статусов, разрешение конфликтов, поддержание структуры сообществ и трансляцию традиций. В конце 1980-х группа индеанистов попыталась реализовать мечту о природной жизни, поселившись в деревне Верхняя Кукуя на Алтае. Впрочем, попытки заселения пустующих деревень время от времени осуществляются не только индеанистами, но и представителями других течений молодежной культуры. Как правило, они предлагают реализовать там общинный тип организации и образ жизни (образцом может служить как индейская, так и древнерусская, и средневеково-европейская общины — разумеется, их мифологизированный образ).

На природе происходят летние игры ролевиков (толкинистов и др. группировок). Они выезжают за город на несколько дней, разбивают лагерь (существуют особые правила на этот счет — в их основе хип-культурные традиции минимализации потребностей в одежде, пище и сне; общинные кассы; культивирование спонтанной и всеобъемлющей хипповской любви и т.д.). Во время этих игр также осуществляются посвятительные и другие ритуалы.

Подземелье

Еще один излюбленный локус в молодежной культуре — подземелье (англ. undergraund), ставшее ее самоопределением: андеграунд. Мы уже упоминали тусовки в подземных переходах. Там система зарабатывает на жизнь игрой на гитарах, флейтах, этнических (мексиканских, индийских) инструментах и продажей фенек; стены переходов покрыты граффити: эмблемами музыкальных групп и пр., а также обращениями типа; “Ждали, не дождались, ушли туда-то…”. Все это — следы тусовок, маркирующие пространство как “свое”.

Весьма значимы в хип-культурной традиции пещеры, которые часто становятся объектом паломничества и поводом к путешествию по трассе. Чаще всего упоминаются Саблинские и Крымские пещеры. С ними связан обширный фольклор. Существует своего рода ритуал их посещения.

В Саблинские пещеры (в нескольких часах езды от Петербурга) ездят обычно небольшими группами (2-10 человек): один-два опытных путешественника, уже бывавших в пещере, и несколько новичков, часто это девушки. Все путешествие имеет смысл своего рода “посвящения” — приобщения к мистике подземного мира. Уже в пути (в электричке или на трассе) начинаются рассказы о таинственных свойствах пещер и необъяснимых случаях (См. подробнее в разделе о вербальном фольклоре: мистические жанры: мистика мест”). Приехав на место, разбивают лагерь, перекусывают, переодеваются. Договариваются, во сколько нужно всем собраться и уезжать обратно. Отправляются в пещеры. Самый старший (опытный тусовщик и путешественник, знаток пещер и связанных с ними обычаев) берет на себя роль проводника.

Показывает вход — точнее, лаз: туда нужно вползти, а потом уже можно выпрямиться во весь рост. В одном из первых залов к стене пещеры прислонен дорожный знак “Внимание! ” (символика пути); около этого знака лежит журнал, где посетители оставляют записи: “свои впечатления от пещер”, “рисунки, стишки, пожелания” и “описание пути: что где открылось, где засыпало проход” (1996 г.). Входящие тут же все вместе читают эти записи, самые смешные и интересные места — вслух, все смеются (этот общий смех и прикосновение к опыту предшественников имею консолидирующее значение: общий смех консолидирует данную группу — по существу, случайных попутчиков; чтение журнала создает ощущение общности с предшественниками — приобщения группы к традиции).

Затем открывается пещера, где сооружена “могила Белого Спелеолога” — фольклорного героя, мифического хранителя пещер: насыпь из песка, над которой к стене пещеры прислонен настоящий могильный крест. У этой могилы обязательно останавливаются и слушают рассказы проводника. Стоят вокруг насыпи, держа свечки. Проводник кладет на нее сигареты по числу вошедших (1988 г.), коробок спичек или соли (1997 г.): “для тех, кто потом придет”. На обратном пути можно сесть и выкурить эти сигареты.

Проводник говорит: “Почтим память Белого Спелеолога”, а потом “представляет” ему всех пришедших. Здесь опять ритуалы групповой консолидации: акцентируются и символически фиксируются состав группы и ее единство (как внутреннее, так и с гипотетической общностью тех, кто был в пещере, олицетворением которой служит образ Белого).

Здесь же выслушиваются рассказы о Белом, фиксирующие нормы поведения в пещере, они же и нормы внутригрупповых взаимоотношений, характерные для системы. Поэтому путешествие в пещеры имеет смысл приобщения не только к “пещерной”, но и вообще системной традиции.

Другая модификация подземного пространства — городские подземные коммуникации, освоением которых занимаются д’иггеры. Это течение весьма близко связано (генетически, идейно и личностно) с хип-культурной традицией “ухода”. Наиболее громко заявило оно о себе в Москве. Для диггеров путешествия по руслам подземных рек и тоннелям подземного города стало основой образа жизни — они составляют карты, изготавливают снаряжение, соблюдают особые ритуалы, в их среде сложился фольклор — легенды о чудовищных животных-мутантах и прочей мистике подземелий.