Телевидение

В одну из свободных недель, когда нас не было в Мехико, нам неожиданно позвонила Карла Эстрада, одна из влиятельных продюсеров телесериалов того времени. Она позвонила напрямую маме, чтобы сделать ей предложение. Я отлично это помню, потому что могла видеть, как мама буквально приклеилась к телефонной трубке, очень внимательно слушая, что говорила ей Эстрада.

- Я хочу снять твою дочь в своем сериале, – сказала она. – Я хочу устроить ей пробы, словом, я вас жду.

Короче говоря, мы с мамой поехали на пробы. Эстрада встретила нас в задней части павильона, где приступали к съемкам сериала “Бедная сеньорита Лимантур”, и ей хотелось, чтобы я сыграла в нем роль. Когда она увидела нас, то самым естественным образом принялась рассказывать об этом проекте. Она объяснила мне сюжет фильма, и что она ждет от меня... Я тут же поняла, что Карла вовсе даже и не собиралась устраивать мне пробы. Она уже приняла решение, и ей хотелось, чтобы я сыграла в этом сериале. Я слегка разнервничалась, увидев, что она ничуть не сомневается в только что озвученном ею решении, так что при первом же удобном случае сказала:

- Карла, я – театральная актриса. По правде говоря, я никогда не была в павильонах телестудий и не имею ни малейшего представления о том, что там делается, ни перед камерами, ни за ними.

Она улыбнулась мне и, махнув рукой, небрежно заметила:

- Не волнуйся, я тебя научу. Если хочешь, начнем обучение с сегодняшнего утра. Иди на площадку и увидишь, что там нет ничего сложного. Если ты играешь в театре, то там ты должна достучаться до самого последнего зрителя, сидящего на самом последнем месте и убедить его в происходящем. Телевидение же более сжато, это волшебство, здесь ты одним единственным взглядом способна на все. Знаешь, что такое “суфлер”?

Я широко открыла глаза и, отрицательно помотав головой, ответила:

- Нет, даже не представляю, что это такое, правда.

Карла снова улыбнулась мне и твердо назначила новую встречу:

- Увидимся завтра здесь же, ровно в десять.

На следующий день я пришла туда точно в десять. Карла усадила меня на стульчик позади камер с “суфлером” в ухе. Я видела, как одна за другой развиваются сцены сериала. Тогда я и поняла, что же за зверь этот самый “суфлер”. Это маленький приборчик, который тебе вставляют в ухо; по нему тебе передают слова монолога, который ты должен произнести, и подсказывают, как ты должен двигаться. Мне было удивительно видеть актеров, которые, следуя данным им указаниям, интерпретировали их по-своему. Это было совершенно немыслимо видеть, как они превращали услышанные по “суфлеру” указания в живого персонажа из плоти и костей. Карла была права: телевидение – это волшебство.

- Я дам тебе упражнение и хочу, чтобы ты постоянно его выполняла, – заметила Карла. – Выбери себе радиостанцию и слушай ее. Ты станешь повторять все, что они скажут. Это пойдет тебе на пользу, так ты научишься работать с “суфлером”.

С этой самой минуты, шла ли я на репетиции, на встречи или домой, словом, куда бы то ни было, в моих ушах всегда были наушники, и я, как безумная, как попугай, повторяла все, что слышала.

С детских лет для меня было очень важно выполнить обещанное, поэтому я выразила свое беспокойство по поводу вновь полученного обязательства, поскольку у меня уже имелся контракт с группой. Группа стояла у меня на первом месте, и меня очень сильно беспокоило, смогу ли я, не пренебрегая “Тимбириче”, справиться с ролью и оказаться на высоте как телеактриса.

И снова Карла успокоила меня:

- Не волнуйся, Талия, у тебя маленькая роль. Ты должна будешь приходить на съемки всего два раза в неделю.

Однако роль была увеличена, поскольку мой персонаж очень понравился людям. Таким образом, по мере увеличения моей роли пропорционально росли и мои сериальные обязательства. Два съемочных дня в неделю превращались в три или четыре до окончания сериала “Бедная сеньорита Лимантур” в 1987 году. Это был мой дебют в мире сериалов. Карла Эстрада была хорошим учителем, Учителем с большой буквы. С ее легкой руки я узнала, что такое съемочная площадка, как пользоваться “суфлером” и многое другое. Таким вот образом, слушая ее великолепные и очень ценные уроки, я вошла в мир телевидения и исполнения ролей.

Несмотря на все большую занятость на актерском поприще, я вовсю продолжала работать в “Тимбириче”. Я работала за двоих. Порой у меня не было ни минуты на отдых, я едва успевала перекусить чем-нибудь на бегу. Как только я выходила со съемочной площадки, меня тут же везли на концерт, где зрители хотели видеть “Тимбириче” в полном составе. Много раз группа уже стояла на сцене, когда я, влетев, как молния, переодевалась и присоединялась к ним на сцене с первыми начальными аккордами нашего представления. Конечно, это были годы напряженной учебы, постижения профессии. Тогда я начала развивать в себе жесткую, но также и разностороннюю, профессиональную базу, которая до сегодняшнего дня позволяла мне естественным образом приспосабливаться к любого рода работе. Уже тогда я превратилась в хамелеона, который брал на себя последующие обязательства, не обращая внимания на груз ответственности уже имевшихся за плечами контрактов.

На следующий год начались съемки сериала “Пятнадцатилетняя”, и вновь Карла Эстрада оказала мне свое доверие. Она дала мне вторую главную роль в этом проекте, на который все его участники возлагали большие надежды. Это был более серьезный договор, и в нем говорилось о главной роли и актрисе Аделе Норьега, баловне “мыльных опер” и молодежи тех лет. Этот контракт означал рабочую пятидневку, с понедельника по пятницу, с неким количеством важных сцен на день, поэтому мне стало гораздо тяжелее и дальше продолжать свою работу в музыкальной группе. Мой сериальный персонаж требовал от меня все время, отведенное на то, чтобы добраться до места, где выступала группа с пятницы по воскресенье. Поскольку и “Тимбириче”, и “Пятнадцатилетняя” были детищем компании “Телевиса”, то было гораздо проще скоординировать между собой расписания поездок, выступлений и съемок. Я чувствовала поддержку моих друзей по группе. Я никогда не видела недовольства на их лицах, не слышала упреков по поводу моего решения начать параллельно карьеру актрисы.

В первый день съемок мы разошлись по гримеркам. Меня поместили с тремя актрисами, чья занятость была совершенно отличной от моей – они проводили в студии не более нескольких часов, в то время как я со своей ролью второй главной героини проводила на “Телевисе” целый день. Видя подобное положение дел, моя мама собралась добиться для меня отдельной гримерки, в которой я могла бы отдохнуть в перерыве между сценами. “Нет, Иоландита, – отвечали ей много раз, – у нас нет свободных гримерок. Это на самом деле так, у нас все забито до отказа, и нет никакой возможности перевести Талию куда-нибудь еще”. “Нет проблем, – ответила мама и на протяжении трех недель заставила меня переодеваться в общей туалетной комнате, говоря всем: “ Ничего не поделаешь, если нет гримерки... Если ей суждено переодеваться в общей туалетной до конца сериала, значит так тому и быть... Если она должна ждать своего вызова на скамейке статистов и костюмеров, которые толпятся в коридорах, перед тем, как выйти на площадку, что ж, так оно и будет...” Основным пунктом, на который мама хотела обратить внимание своей просьбой, было то, что в фильме было две пятнадцатилетних, две главных героини, и как это было возможно, чтобы одна из них имела отдельную гримерку в то время как другая делила ее с другими людьми. Мама искала равного к нам с Аделой отношения и не только этого. Ей хотелось, чтобы у меня было личное местечко, пусть и не такое большое, куда я могла бы прийти и отдохнуть от гастролей и репетиций музыкальной группы, и где мне не мешали бы другие девушки, которые не вели столь активный и изнурительно-выматывающий образ жизни, какой был у меня.

Со всей очевидностью ответ последовал незамедлительно, и уже через несколько дней у меня была собственная гримерная, которая была для меня божьим даром. Мне было необходимо отдыхать от нервного перенапряжения, которое мне приходилось выдерживать, разрываясь между “Тимбириче” и сериалом.

Вместе с тем, что я переживала, и в отличие от моих друзей из “Тимбириче”, мое лицо каждый вечер входило в дома миллионов мексиканских семей, смотревших сериал. Музыкальная тема сериала была исполнена “Тимбириче” и называлась так же, как и фильм “Пятнадцатилетняя”. Такова была стратегия самих менеджеров студии – попасть в “яблочко”, совместив молодость участников группы “Тимбириче” с первым сериалом, снятым для молодежи, на который “Телевиса” делала огромную ставку. Закончив съемку в этом телесериале, я от души поблагодарила всех ребят из группы “Тимбириче” за то, что их рабочее расписание было крайне неудобным, и я никоим образом не хотела оказаться неблагодарной.

Каждый раз, когда я находилась вместе с группой на сцене, мое воображение пускалось в полет, и я думала, что все эти зрители находятся здесь, чтобы посмотреть на мое выступление, посмотреть на меня как на солистку; все окружающие меня на сцене люди исчезали и я мысленно представляла себя с микрофоном в руке во власти собственного шоу. В группе уже чувствовалось, что каждый находится в своем собственном мире, в своей атмосфере. Одним было хорошо и в футболке “Тимбириче”, а другим, как я, хотелось расправить крылья и устремиться в одиночный полет. Так уж получилось, что мы с Эдуардо Капетильо в 1988 году одновременно покинули группу со смешанным чувством боли и грусти, но в то же самое время возбужденные и опьяненные мечтами.

Мне предложили поучаствовать еще в одном сериале под названием “Свет и тень”, который на самом деле стал скорее тенью, чем светом, потому что развитие сценария зрителям не понравилось. Не стоит, однако, забывать, что совсем недавно подошла к концу очень популярная среди молодежи тех лет “мыльная опера”, – и вдруг этот сериал с налетом философии, который дал мне возможность познакомиться и поработать с Энрике Á льваресом Фé ликсом [ прим: Энрике Á льварес Фé ликс (1934 – 1996) – мексиканский киноактер ], и благодаря которому началась моя крепкая дружба с его матерью Марией Феликс [ прим: Мария Феликс (1914 – 2002) – наст. имя Мари́ я де лос Á нхелес Фé ликс Гуэрé нья, мексиканская модель, натурщица, крупнейшая актриса золотого века мексиканского кино ], Доньей, одной из наших самых прославленных и знаменитых див мексиканского “золотого кино”. Мне очень помогли ее советы и наблюдения. Она всегда говорила мне: “Талия, красота начинается с ног”. Под этим она подразумевала, что твоя походка, как и осанка, определяют твое изящество, грациозность и своеобразие.