Встречах

Осн. в 1998-2000

гг.

ДУХОВНЫЕ ОБЩИНЫ: НЕПРИЯТНОСТИ В РАЮ?

Создаётся впечатление, что духовные общины более подвержены

возникновению структурных конфликтов, чем «светские». Вероятно, это

происходит потому, что лидеры подобных общин тяготеют к так называемому

«правополушарному» типу мышления, ориентированному на видение картины в

целом и не уделяющему внимания деталям. Это нередко коробит и даже

отталкивает тех потенциальных единомышленников, которые привыкли

использовать логику и системный подход, характерный для «левополушарного»

мышления. Как и Шэрон, организаторов духовных объединений часто обвиняют в

обмане других в вопросах, касающихся денег и власти, в то время как на

самом деле они искренне не придавали важности детальной проработке этих

вопросов и не осознавали необходимости их прояснять. Такие организаторы

склонны отвергать партнерство с людьми, мыслящими преимущественно

«левополушарно», считая их «мелочными счетоводами», тогда как последние на

самом деле лишь хотят понимать финансовую, структурную и юридическую

сторону организации общины перед тем, как довериться делу полностью.

Если вы ориентированы скорее на правополушарный тип мышления, я

настоятельно советовала бы вам объединиться с более практичным

единомышленником, который поможет облечь идеалы вашей общины в работающие

хозяйственные и юридические стратегии. В случае же, если вы твёрдый

«левополушарный» прагматик, мой совет будет найти союзника,

ориентированного на видение целостной картины, – именно он поможет вам

сохранить душевную открытость и не забыть, для чего изначально вы

собирались воплощать в жизнь свои замечательные идеи.

Для создания общины недостаточно просто собрать людей, навыки, информацию, деньги и время.

Необходимо нечто, объединяющее всё вместе – то, что я называю «чувством общинности» - ощущение

взаимной сопричастности, сплоченности, общего дела, рождающееся от совместно пережитого опыта -

такого как совместное приготовление пищи и общая трапеза, бригадная работа, общие походы на природу

на выходные и, конечно, долгие доверительные беседы.

Собрать и сплести в единую нить людей, полезные навыки, информацию, деньги, опыт – сложно, и

часто кажется, что этот путь непреодолим. Активист движения кохаузинг Зев Пайс назвал его «самым

долгим и самым дорогим тренингом личностного роста из всех, какие вы когда-либо предпринимали».

~~

В следующей главе мы познакомимся с типом человека, способного двигать такие великие дела.

Нас ждут невоспетые герои – основатели общин.

МЫ НАЧИНАЛИ, ЖЕЛАЯ ИЗМЕНИТЬ НАШ МИР…

Роберта Уилсон

Волею судьбы, основанная в 1988 году община Уинслоу Кохаузинг (Winslow

Cohousing) на острове Бейнбридж в районе Сиэтла оказалась первой в США

общиной, основанной на идеях движения Кохаузинг и построенной руками самих

жителей. Разумеется, опыта в подобных делах, у нас особо не было: только один

человек до этого жил в общине, и лишь немногие хотя бы раз посетили какое-либо

альтернативное поселение. Никто не ездил смотреть на живые жилищные сообщества

в Дании34, а поблизости подобных примеров не знали. Всё, что мы имели в

распоряжении, – это книга «Cohousing»

Маккамант и Дюррета, а также

невероятное количество энергии.

Как и все общины, мы принимали как сильные, так и слабые решения. В

течение двух лет мы встречались каждые выходные, кроме того, многие виделись

среди недели в составе рабочих групп. Такой интенсивный рабочий график

позволил нам купить землю, осилить строительный процесс и к весне 1992 года

поселиться в собственных двухквартирных коттеджах. Пришлось, однако, потерять

немало потенциальных единомышленников – не все могли уделить столько времени

совместной работе. Получить кредит под то, что для банка выглядело как проект

коммуны со средним уровнем доходов, оказалось совсем не просто, и одному

служащему кредитного союза это, может быть, даже стоило его должности. Для

выполнения работ мы нанимали некоторых участников своей же общины – и это

явилось источником серьезного стресса и обид как для этих участников, так и

для группы в целом. Совместные усилия по реализации проекта глубоко сплотили

нашу изначальную команду, но, несмотря на это, после переезда каждый засел по

своим домам восстанавливать силы. В то время как идеализм помог нам пройти

столь сложный начальный этап, на практике мы оказались недостаточно

подготовленными к совместной жизни – слишком многие из нас привыкли двигаться

34 Именно в Дании появились первые живые жилищные сообщества современного типа и

разработана их теоретико-идеологическая база, поэтому Дания считается родоначальницей такого явления,

как кохаузинг. – прим. перев.

в жизни самостоятельно, своим путём.

Естественно, мы не смогли избежать «текучки» в коллективе. Было немало

проблем с новыми жителями, которые часто были полны собственных героических

фантазий и высоко парили вначале, однако больно приземлялись по окончании

«медового месяца». У нас были дети, которые не ладили между собой, и собака,

которая кусалась. Были разводы и смерти, рождение детей и праздники.

Окружающие соседи в большинстве своём относились к нам дружелюбно. Мы

разработали свою систему работ, группируя их по блокам – Управление, Общение и

групповое взаимодействие, Земля, Общее имущество и инфраструктура. Мы

разработали систему питания, с совместными вечерними трапезами пять раз в

неделю. Мы продумали, как принимать общие решения методом единогласия. Мы

научились вести финансовый учёт и учились работать над собственной

эмоциональной грамотностью. Мы по-прежнему трудимся над такими вопросами, как

укрепление партнерских отношений и повышение инициативы в общих проектах или

проведение капитальных улучшений хозяйства, но теперь, наши собрания проходят

более цивилизованно, эффективно и эмоционально открыто. После нескольких лет

бросания в крайности каждый нашел свое место в делах и отношениях с

окружающими. Некоторые испытали разочарование от отсутствия ожидаемой ими

душевной близости, другие, в частности подростки, напротив, чувствовали

дискомфорт от слишком открытой жизни, «как в аквариуме».

Временами большинство из нас, вероятно, задавались вопросом: «Что я

здесь делаю?», и вопрос этот, как мне кажется, рождается в моменты, когда мы в

очередной раз пытаемся подсчитать потраченное на все-про-все время, энергию и

терпение в конфликтных ситуациях. Иногда и я, после долгой внутренней борьбы,

спрашивала себя, зачем нужно вкладывать во что-то столько жизненных сил,

получая взамен, как пока кажется, столь малую отдачу. Однако я уверена и в

том, что в другие моменты, каждый из нас убежденно произносил: «Не могу

представить, чтобы я жил где-либо ещё!», и это отголосок тех самых, глубоко

личных переживаний, которые и делают жизнь в общине столь драгоценной. Я могу

позвонить своей соседке и попросить её выключить забытый на плите кофейник.

Детишки приходят навестить мою собаку и поиграть с ней. Другая соседка

отвлекается на минутку от своих домашних хлопот, чтобы поговорить со мной о

жизни. В лесу мы развеяли пепел умершего члена общины, в саду мы похоронили

нашу собаку. Сестра соседа заглядывает нас навестить и предлагает сделать

массаж. Наших детей отвозят в школу дежурные взрослые. Мы чувствуем, что

вокруг все спокойно, и мы в безопасности.

Наш идеализм, мечтания, подвижничество никуда не делись, но превратились

в почву для практического, осязаемого опыта жизни в общине – со всеми его как

светлыми, так и темными сторонами. Община настолько пропитывает наши клетки,

что, мне кажется, даже наши трудности становятся неотъемлемой частью нас

самих. Культура сотрудничества мало-помалу берёт верх над привитой нам с

детства культурой соперничества; пусть постепенно, но мы отказываемся от

потребности в абсолютном контроле. Мы начинали, желая изменить наш мир; теперь

же община меняет нас самих.

Из журнала «Комьюнитис» (Communities), весна 2000 г.

Публикуется с разрешения издательства.