Идеологи завоевания Казани

Этот вопрос ни в русской дореволюционной, ни в исторической науке последующих периодов почти не разработан. Лишь частично, в связи с исследованиями других.проблем, некоторые современные историки, такие, как А. А. Зимин', В. Ф. Ржига И: У. Будовниц и С. О. Шмидт* уделили определенное внимание внешнеполитическим взглядам московских феодалов. В последнее время данной проблемой занимался также западноевропейский историк Ярослав Пеленски, который в 1974 году выпустил книгу на английском языке “Россия и Казань. Завоевание и великодержавная идеология”. На основе высказываний летописцев и других источников XVI века автор пишет об идеях и теориях захвата Казанского ханства и оправдания его, выдвинутого тогда официальными властями. “Первой, основной, важной” он считает “теорию-претензию” московских великих князей на право возвести на казанский престол ханов “из своей руки”. Эта теория основывалась на том положении, что в 1487 году Иван III взял Казань и “царя Мухамат Амина из своей руки поставил на царства в Казани”'. После этого все другие ханы, по этой теории, должны были быть ставлеШшками московских правителей. Второй такой теорией явилось, продолжает

' Зимин А. ". Ржига В.

//Труды отдела

' Будовниц. " ШмидтС. ' Пеленски

ологая. 1974. С.

Я. Пеленски, утверждение о вотчинном праве московской великокняжеской власти на казанские земли. Казань, раз она была взята “саблей” Ивана lit, то объявлялась “вотчиной”, “землей” или “юртом” великого князя, а затем московского царя. На этой основе “русское правительство начало обозначать как акт “измены” любое самостоятельное решение, любую попытку казанских татар самим решать, кого приглашать в качестве правителя в ханство”'. Далее Пеленски рассматривает вопросы идеологического же характера—как об исторических и династических оправданиях завоевания Казани, о “националистических”, религиозных обоснованиях его, о теории булгаро-каза'нской преемственности и т. д.; хотя и нельзя во всем соглашаться с этим автором, но многие положения его основательно аргументируются источниками. Действительно, официальная историография и политическая мысль феодальной верхушки русского общества-того времени много поработала именно в этом направлении—чтобы теоретически обосновать, а затем и оправдать завоевание Казанского ханства. Однако существовало еще и Другое, полуофициальное направление идеологической “окраски” событий тех времен. Ярким выражением этого может служить утверждение о преемственном характере Казани и государства Золотой Орды, выдвинутое “Казанской историей”. Золотая Орда в глазах масс русского народа явилась злейшим врагом. Поэтому представление Казани как прямой наследницы ненавистной Золотой Орды должно было подготовить умы для оправдания взятия Казани.

Наиболее ярким представителем идеологии дворянства в середине XVI века выступил Иван Пересветов, которого историки литературы рассматривают и как писателя того времени. Что касается его общественно-политических взглядов, то торговлю он рассматривал как низкое занятие, а город и городские жители, по его мнению, служат только лишь для взимания всевозможных налогов и поборов в пользу “воин-ников”—дворян. “Воинник” же—центральная фигура в государстве, главная его опора, и от него зависит судьба последнего; в конечном счет? он—опора всей самодержавной власти. Конечная же цель преобразований, предложенных И. Пересветовым, в военной, судебной и финансовой областях^ это утверждение и упрочение самодержавия. И только, сильная власть самодержца, первого помещика среди дворян, может, по его мысли, успешно решить всю совокупность внутренних и внешнеполитических задач.

Во внешней политике Пересветов выдвигает столь же активную программу. Он осуждает тех, кто предлагает толь-

Там же. С. 76.

ко об-оронять страну, предлагает самим нападать'. Он же предсказывает Ивану IV, что тот станет “обладать многими царствами” и что ему “бы многие царства покорить”, а затем “он божиею помощью Казанское царство возьмет своим мудрым воинством да и окрестит, да будут осмь градов христианских славных на все царства”. Основным объектом внешнеполитической наступательной программы за тот период Пересветов считал Казань. Он советовал Ивану IV послать на Казань войско, вознаградив своих “воинников”

-царским жалованием, ласкою и добротою. Следует также начать, предлагал он, военные операции по всей территории Казанского царства; “иные воинники: удалые послать на улусы на казанские, давелети их жечи и людей сечи и плeнити”'*.

Свою программу Пересветов облекал в религиозную оболочку—единственную форму господствующего мировоззрения той поры, которая, по его мысли, сводится к тому, чтобы “веру христианскую хранити”, “умножати” и “неверных к вере приводити”Л Однако истинная-причина завоевания Казани им же самим указана -со всей откровенностью-—это потребность помещичьего класса-в новых землях для поместной раздачи. “А слышал есми про тую землю, про Казанское царство у многих воинников, которые в царстве Казанском бывали, что про нее говорят, применяют ея к подрайской земле угодьем великим”. Богатая казанская земля, продолжает дальще Пересветов, не великая и находится под “пазухою” у такого сильного государя, а он ее терпит, поэтому следует ее взять, “хотя бы таковая землица угодная и в дружбе была, ино было бы не мочно терпети за такое угодье”*.

Аналогичных взглядов придерживался и другой столь же активный сторонник завоевания Казанского ханства, церков-но-лйтературный публицист XVI века, идеолог нестяжательского боярства Максим Грек. Еще в 1520-х годах он сочинил специальное послание, призывая правительство идти в наступление на Казань: “Доколе убо имамы благополучное время... нападем на христианоубийц Казани”. Казань для него—“проклятый город”, “змеиное гнездо”, которое следует скорее взять. “Находясь в Казани, мы легко будем бороться с остальными врагами, будучи грозны оттуда”—-писал Максим Грек Василию III еще в 1521 году. Для М. Грека все

С. 233—234. С. 196.

мусульмане —исконные враги православия и всех славян. В этом отношении весьма примечательна его личная жизнь: прибыл он в Россию из Греции, которую тогда завоевали турки-мусульмане. Будучи поборником освобождения греков от турецкого ига, он в то же время стремился противопоставить все христианские, в том числе и православные государства мусульманским. Если И. Пересветов не призывал русских бороться Против турок, а, наоборот, призывал брать пример у “МагметСалтана”, то М. Грек всех мусульман считал врагами и призывал к борьбе и против Турции, чтобы освободить греков от “безбожных агарян”. Он резко критикует тех, кто хотел бы проводить наступательную политику только с целью возвращения русских земель на Западе, а не бороться активно с мусульманами'. ' Другой идеолог боярства и сторонник М. ГрекакнязьА. Курбский также требовал “до конца выгубить воинство басурманское и царство оное покорить и усмирить землю на веки”. Под этими словами надо понимать, как это объяснил сам Иван IV в своей ожесточенной полемике с Курбским, в первую очередь, стремление к грабежу населения, уничтожению его, вместо того, чтобы заниматься “строением” в захваченной Казани.

Таким образом, точки зрения публицистов-идеологов, боярства и дворянства по своей внешнеполитической программе, по вопросу покорения Казани, вполне совпадали. Такое же совпадение взглядов и действий мы видим и у представителей различных групп феодалов в их практической деятельности по- осуществлению плана захвата Казани. Пусть во внутренней политике феодалы придерживались различных взглядов, но по отношению к Казани у них господствовало полное единодушие.

В то же время против агрессивных наступательных планов покорения других народов выступили представители городской и крестьянской бедноты. Таким был Феодосии Косой— мужественный и умный человек, бывший холоп одного из московских вельмож, бежавший от притеснений в Белоозеро и постригшийся в монахи. Как раз в 1550—1552 гг. начало широко распространяться его “новое учение” (ереси). Он отрицал церковь и церковные обряды, а церковников считал главными врагами народных масс. Вместе с тем он резко выступал и против церковного землевладения и, не отделяя церковные власти от светских, призывал не повиноваться

' Ржига В. Ф. Указ. соч.

^ Сказания князя Курбского. СПб., 1842. С. 38. 'Там же. СПб., 1842. С. 119.

властям и вообще всяким господам. Феодосии Косой, отражая интересы широких масс крестьян, выступал и против войн. Он проповедовал мири призывал не воевать вообще: “не подобает... воевати”. Он хорошо знал, как феодальные войны отражались на положении крестьянства и горожан, видел, что широкие народные массы не хотели никаких войн и завоеваний. Признавая существование высшего разума, Ф. Косой проповедовал равенство всех людей перед Богом. Он говорил что “ижесуть в всех языках, яко вей людие едино суть у бога, и татарове, и немцы, и прочие языцы”. Не ограничиваясь положением о равенстве всех народов и людей, он далее ставил знак равенства и между разными религиями: “Вей веры в всех землях одинакы”. Из такого учения Ф. Косого вытекает и по своей сути вполне правильный его вывод о том, что верования всех народов в своей основе едины'.

Такая проповедь 'paвнoпpaвия, гуманности и братства народов находилась в вопиющем противоречии с учением православной церкви, утверждавшей истинность только православия и проповедовавшей человеконенавистнические идеи о. “еретичестве” всех народов, не исповедовавших догмы этой религии.

К сожалению, идеи равноправия народов и мирной жизни между ними не овладели тогда массами населения, поскольку учение Ф. Косого распространялось только устно. Да и не было у крестьян и городской бедноты таких мощных рычагов и столь широкой трибуны для идеологического воздействия, как церковь и монастыри, откуда могли бы распространяться эти идеи. Поэтому выступление Ф. Косого и его сторонников против воинствующей церкви имело сравнительно небольшой размах и не стало направлением в идеологической борьбе.

Чтобы унизить другие народы в сознании собственного, готовясь^ войне, православная церковь придумывала всевозможные небылицы, стремясь воспитывать своих прихожан в духе непримиримости и вражды к нехристианам, особенно к мусульманам. Именно такая идеология выступила важнейшим средством борьбы против Казанского ханства. Антигуманные и человеконнавистнические идей христианской церкви отражены в произведениях церковников, написанных до и после взятия Казани. По их выражению, казанские татары не кто иные, как “безбожные агаряне”, “нечестивые варвары”, “поганы змеи”, “злые дьяволы” и т. д. и т.п.

Церковники, пытаясь воспитать в русском народе ненависть к казанским татарам, широко распространяли слухи и выдумки о разных чудесах'.

.Намерения высших' духовных сановников имели вполне реальные основания. Угроза со стороны светских феодалов, в первую очередь дворян-помещиков, в отношении монастырского землевладения, естественно, привела к тому, что церковь рьяно выступала за расширение земельного фонда государства за счет “неверных”. Все без исключения духовные отцы благословляли “воинников” к покорению Казанского ханства. Во главе их стоял митрополит Макарий, ярый защитник церковных богатств, глава и идеолог официальной “стяжательской” церкви.' Будучи самым воинствующим представителем православной церкви, он также вел беспощадную борьбу против любых попыток критики церкви и ее догматов. Осифляне (сторонники церковных богатств) стояло за активную внешнюю политику, за решительные военные действия Русского государства, особенно на Востоке. Предшественник Макария митрополит Даниил горячо поддерживал политику Василия III по отношению к Казани и приветствовал основа--ние города Васильсурска на рек'е Суре, правильно оценивая этот шаг как создание плацдарма для завоевания в будущем всего Казанского ханства^. Среди прочих заслуг Василия Ивановича на первое место выдвигалось покорение им соседних стран. Новгородский архиепископ Феодосии извещал также, что в руки Ивайа IV бог даст Казанское царство, и он покорит его, как первый христианский царь Византии Константин и киевские князья Игорь, Святослав и Владимир, которые покорили “иные страны... под себе”. Митрополит Макарий, рьяно защищая и вдохновляя восточную политику московских государей, много раз писал послания. В них он воодушевлял войско, восхвалял любые действия, направленные на захват Казани, называя войну подвижничеством за благочестие. Макарий стоял за полное и безусловное покорение Казани, считая ее достоянием прародителей Ивана IV. Он требовал никаких переговоров с казанцами не вести и перед “окаянными” не оправдываться.

Так же воинственно выступил духовник самого царя Ивана IV Сильвестр. Желая Ивану победы над “погаными” и увеличения царства, он предсказывал ему: “Поклонятца тебе все цариеземстви и вей языцы поработают тебе”".

' Зимин А. А, И. С. Пересветов и его современники. М., 1958. С. 210—211. ^ Зимин А. А. Указ. соч. С. 211. -

' Царственная книга. ПСРЛ. Т. III. Ц. 463, 503. " Акты археологической экспедиции.-Т. 1. С. 172. ' ПСРЛ. Т. XXI. С. 606; Будовниц И. У. Указ. соч. С. 191—198. " Будовниц И. У. Указ. соч. С. 200.

Надо полагать, что церковь и ее люди, как Макарий и Сильвестр, всеми силами старались направить взоры правительства и дворянской группы на казанские земли, а не на церковные. Правда, таких ярких выразителей земельных интересов в отношении Казанского ханства, каким был И. Пересветов, среди церковных книжников мы не видим, но в их руках были могущественные идеологические средства воздействия на массы, чем они и служили интересам феодального класса в целом. “Крепостники в рясах” постоянно требовали, чтобы народные массы беспрекословно подчинялись своим властям. Сильвестр обращался: “Простые люди! Повиновение и послушание к начальникам имейте... Они бо имеют о вас попечение и промышление... и ко духовным же началам и властям послушание и повиновение локазуйте: ти бо бдят о душах ваших...' - ' -• '

Таким образом, церковники, отравляя разум простых людей ядом вражды к людям другой веры и проповедуя согласие и терпение к своим эксплуататорам, лозунги и интересы господствующих кдаесов выставляли как всеобщие, всенародные. Идеология господствующих классов, одним из основных проповедников и “производителем” которой была церковь, стала господствующей. Под ее влиянием находилась значительная часть народа. Призывы духовных и светских феодалов к покорению Казани, пусть даже народные массы и не были заинтересованы в нем, все же овладели, надо думать, сознанием крестьян, хотя часть их и городской бедноты была далека от завоевательной политики царизма.

Макарий и Сильвестр, а также идеологи сильной самодержавной власти приложили все силы к тому, чтобы всячески активизировать процесс централизации власти, усилить роль и значение самодержавного царя в государстве. В этом отношении успешный исход борьбы с Казанью сыграл весьма важную роль. Весь расчет был направлен на то, что взятие Казани Иваном IV должно было укрепить и, в конечном счете, действительно укрепило позиции царя, вознесло его личность на небывалую высоту и при его жизни и после кончины в течение многих столетии российской истории.

• Там же. соч. С. 204.