Самостоятельность Казани и последний поход противнее

Если мы вспомним идеологов дворянской и монастырской экспансии (И. Пересветова и др.), то их высказывания относительно Казани вполне соответствовали тому, что узнали о ней в Свияжске князья Ислам иКибяк. По прибытию в Казань к ним сразу же примкнул и Чапкын-князь Отучев, более долгое время находившийся среди русских. Подъехавших с полками воевод на Булаке встретил И. Черемисинов и Кул-Али-князь. Они сообщили, что до сего часа все было в порядке; только что “прибежали от вас князи” и начали говорить о предстоящем избиении казанцев русскими полками. С ними здесь находились и другие князья, только Чапкын в городе остался”'. Бояре с Булака подошли к Царевым воротам, которые были затворены, а казанцы на стенах занимали уже оборонительные позиции. Воевод встретили здесь Худайкулуглан, Долиман и другие князья, которые уверяли, что надо подождать, население можно будет уговорить. Уговорить жителей послали князей Бурнаша и Худайкула углана, которые возвратившись, сказали воеводам, что люди боятся, а их не хотят слушать. Были и другие [ссылки] и переговоры с казанцами. Воеводы стояли полтора дня под стенами Казани, но все безрезультатно. Тогда, арестовав всех казанских князей и мурз, которые находились при боярах—-Худайкула, Долимана с сыном, Шамсия, Чуру Кадыева, Богдана Арского Ханкильдея-князя и других, воеводы 12 марта возвратились с войском в Свияжск. По прибытии туда всех казанцев “в тюрьму пометали”.

• ПСРЛ. Т. 13. С. 175, 475.

" Имя арского каязя может быть искажено на русский лад (может быть, было Багдай, Борган и т.п.). ' ПСРЛ. Т. 13, С. 176, 476.

Летописец и “Царственная книга” писали, что в руках казанцев остались провиант (куш) и боярское дети, отправленные заранее из Свияжска, что они в посаде никому зла не чинили, соблюдали крестовое целование. Но они не писали о том, что казанцы также никому зла не чинили, когда стояли наместники войска под крепостью, не стреляди ни из пушек, ни из пищалей, и это уже тогда, когда опять встали на путь самостоятельности. Они не писали также и о том, что казанцам, может быть, в это время необходима была одна только искра, чтобы стать на этот путь. Ведь когда русские воеводы сообщили о спокойствии среди казанцев при подготовке их к сдаче своего города чужим феодалам, они не могли знать умонастроений населения. “То спокойствие, о котором говорили русские донесения, было насыщено мрачною жутью”', охватившей народ перед потерей свободы. И вот прибегают трое—Ислам, Кибяк и Аликей Нарыков, брат известного государственного деятеля Казани Чуры Нарыкова, и перед лицом русского наместника и войск производят переворот не столько в правительстве, сколько в политике. Когда более видные государственные деятели Худайкулуглан и Бурнаш-князь убеждают население в необходимости подчиниться силе, что противоречие с русскими поведет вообще к гибели и поэтому надо спасать город с его жителями, то население Казани ради свободы и независимости предпочитает войну насмерть, но нерабство.

Кто тут был прав: проводившие дальновидную политику Нурали Булатович Ширин, предлагавший мирное присоединение Казани к Русскому государству, так и не вернувшийся в Казань из Москвы с товарищами и с сторонниками в Казани—Худайкул угланом, Бурнаш-князем во главе, или горячие головы Ислам, Кибяйк, Аликей Нарыков и присоединившийся к ним из семьи видных государственных деятелей Чапкын Отучев, предлагавшие решительное сопротивление присоединению. Нам кажется, первая группа феодалов повела более реальную политику. Но... разобраться надо именно в этом “но”. Дело в том, что за какой-нибудь час сторонники Чапкына смогли сделать свое: население целиком поддержало их, а не Худайкула и Бурнаша. Действие Черемисинова и его охраны, надо думать, было парализовано грозным выступлением населения города. Выше было показано, что в Казани воинские силы находились в руках князей. Ко времени описываемых событий многие власть предержащие князья были уже ликвидированы,

' Худяков М. С. Очерки... С. 138.

крымские выходцы также потеряли былую силу. В Казани остались, немногие влиятельные люди, но они, будучи патриотически настроенными, смогли повести за собой само население города. Таким образом, действия отдельных смельчаков переворота совпали с чаяниями и умонастроениями народных масс, и это обеспечило им легкий успех. Свобода и независимость Казани была спасена, но на время. Присоединение было отсрочено на семь месяцев. Однако в дальнейшем оно уже не могло осуществиться мирным путем, а должно было произойти насильственно. Хотя и по первому • варианту, то есть по представлению Нурали Ширина с его сторонниками присоединения мирным путем, казанцы ничем не были гарантированы от насилия, все же: второй вариант присоединения, то есть насильственный захват, был более ужасным по своим последствиям.

Итак, рухнула идея части казанских князей о мирном присоединении, об автономии Казанской земли. Начался период борьбы не на жизнь, а на смерть.

Правительство Чапкына Отучева, понимая невозможность урегулирования вопроса мирным Путем, сразу же поставило перед собой три основные задачи: 1) посадить на престол нового хана; 2) вернуть под свой контроль Горную сторону; 3) покончить с русским засильем и готовиться к войне с ним. В этих целях сразу же отправляется посольство к ногайцам с просьбой выслать с послами в Казань кандидатуру на царский престол из династии царей. В самой Казани, как известно, после ликвидации булгарских царевичей, не было своих людей из царских династий. По традиции, принятой на Востоке, царями могли стать только люди из какой-нибудь династии. Их осталось много на земле бывшей Золотой Орды—в Крыму и Ногайских степях. На этот раз казанцы не обратились в Крым, зная, какой резонанс получит этот шаг в грозном западном соседе. Обратились к Астрахани, чтобы отпустили царем в Казань царевича Едигера, бывшего в.1542—50 гг. на службе у Московского великого князя и участника походов русских на Казань в 1550 году. Но для Москвы было уже все равно откуда и какой царь взят. Правительство Ивана IV уже не было таким, каким было -правительство Василия III или Ивана III, и не было намерено “терпети такое угодие, подрайскую землицу у себя за пазухой” как Казанское ханство..

Едигер (илиЯдыгар, Ядъкарь) приехал в Казань той же весной 1552 года. По Волге, Каме и Вятке везде стояли сторожевые посты Москвы, и Едигеру со своими людьми пришлось с помощью казанцев перейти через Каму тайно.

114 cli

Небольшая часть его отряда была перебита. В Казань он приехал с отрядом в 500 человек. Ему было тогда примерно 30 лети являлся он правнуком известного хана Ахмата'. Казанцы последний раз посадили на трон добровольно избранного царя. В его правительство вошли: Кулшериф сеит, князья Чапкын Отучев, Аликей Нарыков, Ислам, Дервиш, ногайский князь Зениет (Зиният, Зяйнаш), сибирский князь Кибяк. Еще до прибытия нового хана это правительство начало принимать энергичные меры по возвращению Горной стороны. С этой целью вооруженные небольшие отряды стали переходить через Волгу “отводить горных людей от государя”. Одну партию горные люди побили, пленных главарей—Шах Чуру князя и Шамая мурзу привели в Свияжск, где их воеводы казнили. Однако в том же июне месяце в Москве было получено известие, что Горная сторона совсем отложилась. Люди все “волняются, многие ссылаются с казанцы, а во всех правды мало чяют, и непослушание в них великое”. Соединившись с правобережным народом, казанцы стали нападать на сам острог Свияжск. Горные люди, далее пишет летописец, “сложилися с Казанью”, захватили на лугах у Свияжска стада “воеводские и детей боярских”, приведенные и отобранные у населения для заготовки питания; посланный против них отряд русских казаков потерял 70 человек и пищалей. Ехавший из Камской заставы в Свияжск за продуктами отряд казаков из 30 человек также был захвачен с пищалями и привезен в Казань. Таким образом, Свияжск остался как русский форпост на Горной стороне, но без нее. Все усилия Московского правительства по покорению Казани в течение года пока что не привели к главному: ни к расчленению государства, ни к взятию самой Казани.

Отпадение Горной стороны от русских воевод еще раз доказывает, что народы правобережья Волги были покорены воинской силой, а не присоединились добровольно. Как тольно они почувствовали, что Свияжск не может господствовать над ними, сразу же после принятия некоторых активных мер со стороны Казани опять перешли под ее управление.

В самой Казани все русские люди, которые остались в городе при закрытии ворот и вновь плененные в количестве 180 человек, за исключением некоторых бежавших в Свияжск, были казнены. Имущество, присланное для намест-

^ Вельяминов-Зернов В, В. Исследования... С. 316и 370. 'ПСРЛ.Т.13.С.177, 476. ' Там же.

ника 9 марта, было разделено между казанцами. Казань порвала всякие отношения с русскими воеводами и готовилась к активной обороне.

В Москве весть о казанских событиях была получена 24 марта 1552 года. Сразу же правительство начинает принимать энергичные меры по осуществлению своей цели. Вновь по рекам и перевозам были отправлены усиленные отряды. В Свияжскбыл откомандирован шурин царя Д. Р.Захарьин-Юрьев с подкреплением для нового города и гарнизона, а также с приказом, чтобы Шах Али ехал в свой город Каси-мов.

В апреле была созвана боярская дума, где обсуждался вопрос о взятии Казани. Об организации большого похода на Казань двух мнений не было, но в вопросе об участии самого т^аря в походе были противоречивые мнения. Одни говорили, что царь должен оставаться в Москве, так как на нее могли напасть крымцы и ногайцы, другие утверждали, что царь сам должен ехать во главе похода, чтобы не было неорганизованности и раздоров среди воевод. Победила вторая линия—о личном участии царя в походе. Надо было упрочить политическое положение, престиж и авторитет молодого царя в глазах всех слоев населения. И правительство, и " митрополит М^акарий вопросу о личном участии царя придавали первостепенное значение, так как они не сомневались уже в покорении “богоненавистных басурман”. После завоевания Казани в истории и при жизни Ивана IV встал бы вопрос: кто покорил Казань? Тогда это укрепило бы, и действительно укрепило, самодержавие Ивана IV, хотя этот самодур принес русскому народу величайшие беды и разорения. Не сомневались в победе потому, что знали слабость Казани по сравнению с мощью Московского государства и посылали туда такую силу, перед которой вряд ли устояли бы и соседние страны на Западе.

Решение, отвечающее интересам “детей боярских”, дворян, было принято вторично, но исполнение его требовало времени. После апрельской думы в Свияжск были пока. отправлены воеводы Д. Б. Горбатый, П. И. Шуйский и некоторые другие с вспомогательными войсками, артиллерией и походным снаряжением, а также сторожевые отряды с воеводами на Каму, Вятку, Волгу, чтобы усилить прикрытие всех перевозов и переходов, теснее блокировать Казань, как это осуществлено было уже в 1551 году. Срочная отправка воевод в Свияжск вызвана была не только с целью скорейшей подготовки наступления на Казань, но и спасения положения нового города. Дело в том, что в гарнизоне Свияжска дисциплина падала и не соблюдалась,

господствовала деморализация, распространялись пьянство и разврат. Сюда согнаны были пленные женщины и девушки. Свияжские воеводы отписали в Москву, что в городе началась цинга, мрут и больные лежат'. В Москве по этому случаю, чтобы поднять дух народа, по инициативе Макария были организованы крестные ходы и молебны, вынуты мощи святых, совершены молебные службы по городу. Тот же Макарий послал гневное и длинное послание, требуя отстать от “прелюбодейства и от блуда, одевающее с младыми юношами”, что он об этом “от многих слышавше”^. Послано было также несколько бочонков “святой воды” окропить и “святить” 'как города, так и самих “грехов-ников”. Таким образом, воинская или земская сила действовала в теснейшем единстве с усилиями духовных отцов.

В мае происходила роспись основных полков похода. Потребован были касимовекий царь Шах Али, которому дали в то время многие деревни и.села в Мещере. Сластолюбивый марионет просил в третьи жены красавицу Сююм-бику. В этом ему также не отказали. За все это Шах Али должен был употребить всю свою силу и возможности для скорейшего взятия Казани. И вновь собирается большая боярская дума, где решается вопрос о сроках похода на Казань. Царь Шах Али в начале было заикнулся, что отправиться надо зимою, но когда ему сказали, что “людей многих, и наряд большей и запалы все отпущены”, то ему ничего не оставалось, как восхвалить царя Ивана IV за принятые мерЫд

По решению думы царь Иван IV с основным войском должен был двинуться в середине июля сухопутной дорогой через Коломну на Муром, оттуда на “Саканское городище через Поле к Свиязкому городу”, а царь Шах Али во главе второй колонны и “запасы и наряд служебный в судах” должен был плыть по рекам\

Вести о подготовке похода на Казань дошли до Крыма, Ногаев и Астрахани. Многие ногайские мурзы писали тогда Ивану IV, чтобы последний послал им в подарки шубы разные, сукна, панцири и доспехи, а с Казанью “делай свое дело”, если хочется, иди на Казань, “воюй Казань, а мне пришли” то-то и то-то*. '

Астраханское ханство, зажатое с двух сторон кочевниками-ногайцами и Крымом, было бессильным что-либо пред-

ПСРЛ. Т. 13. С. 178—179, 477.

" Там же. С. 480—482. ' Там же. * РГАДА, ф. 127, Ногайские дела, кн. 3, л. 137; кн. 4, л. 77 и др.

принять. Один Крым, по-прежнему мечтавший стать гегемоном в “тэхет иле”, то есть “в стране престола”—бывшем золотоордынском государстве, предпринимает некоторые меры ро защите Казани, но неудачно. Во-первых, крымский хан просит помощи у турецкого султана о защите Казани, во-вторых, готовится к походу на Русь. А Турция, как известил ногайский мурза Юсуп, прислала к ногайцам послов, чтобы они помогали казанцам отстоять свою независимость, а также разрешила отряду янычаров участвовать в походе Давлет-Гирея против русских. Однако эти акты не говорят еще- об активных агрессивных дейстбиях Турции по отношению Руси и Среднего Поволжья. Давлет-Гирей решил идти на Москву только тогда, когда все ее войска во. главе с царем будут у стен Казани. Такое решение означало больше, пожалуй, стремление хана к грабежу и наживе в Москве, чем желание помочь Казани. Последующие события подтверждают это.

Еще по пути к Коломне и в самой Коломне Иван IV получал рапорты о движении крымских татар. Хан Давлет-Гирей, а передним его царевич двигались к Туле. Передовые отряды их появились под Тулой 21 июня. Из Коломны против них срочно отправились русские воеводы. 22 июня 1552 года основные-силы крымцев начали артиллерийский обстрел города. Когда загорелись дома, янычары и крымцы начали приступ, но были отбиты. На другой день должен был состояться основной яриступ, но пришла весть, что к Туле идут большие войска с царем Иваном IV ро главе. Это подходили посланные воеводы с 15-тысячным войском, но Давлет-Гирею доложили, что это сам царь. Гирей ночью на третий день покинул Тулу и устремился обратно на юг. Потому что по всей реке Оке, перевозом и крепостям стояли русские войска. Крымский хан ушел быстро, даже бросив часть обоза и верблюдов. Пленные крымцы, взятые в стычках, под пытками говорили: Давлет-Гирей слышал в Крыму, что Иван IV всем войском находится под Казанью и поэтому пошел на Русь. Когда он под Рязанью услышал, что царь и войска в Коломне, хотел повернуть обратно, но князья его уговорили пойти разорять город Тулу, который-де находится в Поле и от Коломны на далеком расстоянии.

ОтсюДа видно, что крымский хан, зная, что для открытого боя с, русскими его сил недостаточно, не хотел предпринимать военных действий ради спасения Казани, а хотел только, воспользовавшись отсутствием войск, заняться обычным грабежом. Сам он не мог предпринять ничего даже и тогда, когда все московские силы находились под Казанью довольно длительное время.

Идея объединения всех тюрко-мусульманских племен и народностей за сохранение “Казанского юрта” или вообще против Московского государства была выдвинута крымскими Гиреями. Исходным пунктом ее являлась тенденция гегемонии [Крыма] в Восточной Европе тех же Гиреев. Но она осталась для них благожелательной мечтой ничем практически не подкрепленной и почти не осуществленной. Турция, могущественная покровительница Крыма, существенной помощи в этом деле не оказала. Правда, в 1551 году послы из Крыма и Турции прибыли в Ногайские орды и Астрахань с тем, чтобы создать здесь антимосковскую коалицию. Об этом сообщили Ивану IV ногайские мурзы Юсуп иИсмаил: “Турецкому султану и Крыму и Казани и Астрахани и нашим бы ногаям всех соединяться Да твою землю воевать”'.

Московский посол Тургенев из ногаев в 1551 году сообщал также о прибытии турецкого посла. По его словам, султан писал, что Иван “Полевое до реки поотымал... казаки его с Азова оброк емлют и воду из Дона пить не дадут. Перекоп воевали, его же казаки Астрахань взяли. Казаки Ивана у вас Волги обе берега отняли... ваши улусы воюют. Как деи за это стать не- умеете. А Казань деи как ныне воюет. А ведь деи наша же верабусурманская...я ты бы Исмаил мурза дружбу мне свою учинил великую, чтобы еси поберег Казани, чтобы люда послал на помощь Казани... пособил бы моему городу Озору от царя Ивана казаков... А мне и своему городу Оэову пособить не мочно: стоит от меня далече”. Последнее предложение показывает, что Турция не могла страмиться не только к Средней Волге, но не могла помочь даже городу Азову.

По поводу предложения турецкогб султана между Юсу-пом и Иемаилом возник спор. На просьбу Юсупа о помощи Казани в действиях против Москвы Исмаил ответил “твои люди ходят торговать в Бухару, а мои люди ходят в Москву. И только мне завоеваться и мне самому ходити нагу. А которые люди у^нут мерети и тем и саванов не будет”^. Юсуп не мог организовать и поднять рсех ногаев на помощь Казани, Исмаил задержал крымско-турецких послов, другие мурзы, как мы уже указали, просили у Ивана IV только подарков, оставаясь нейтральными по отношению к Казани. Попытки склоните ногаев воевать против^1осквы были сделаны также весной 1552 года крымскими послами. Од-

' Ногайские дела. Кн. 4, л. 41. ^ РГАДА. Ногайски” дела, кн. 4, л. 33—40 (об). " Там же. Л. 191.

нако такой коалиции создать не удалось, так как крымско-астраханские и крымско-ногайские противоречия не давали возможности этому. Связи Казани с Турцией вообще не существовало. Последняя по настоянию Давлет-Гирея в 1552 году выделила отряд янычар с артиллерией в помощь Гирею, Этот отряд во главе с Касим мурзой, по всей вероятности, был предназначен для отправки на Кавказ против Ирана, с кем тогда воевала Турции. И по пути только присоединился (получив на это согласие) к Давлет-Гирею. Во всяком случае, никакими актами и документами стремление Турции к приобретению Среднего Поволжья или к установлению над ним протектората не доказывается.

Казань, отрезанная по Каме, Вятке и Волге со своим небольшим округом, оказалась, таким образом, перед лицом могущественного соседа без каких-либо значительных союзников.

После изгнания крымцев, убедившись, что Давлет-Гирей не сможет повернуть назад, царь и все воеводы собрались в Коломне 1 июля. Здесь созван был особый совет для решения вопроса—-кому и какими путями идти на Казань. Вопрос этот был важным потому^ что “собрался полк великого государя столь множество, но и поля коломенские их не вмещаху”, и бывшие во многих местах и сражениях старые воины удивлялись, что столь великого войска на видели'. А ведь еще столь же -много войско, добавляет летописец, стояло в Муроме, на реках и в Свияжеке.

Надо было разделиться и не идти по одной дороге, обеспечивая питание и продовольствие и избегая заторов на путях. Было расписано, что сам царь пойдет через Владимир и Муром, а другая колонна в 30 тыс.' во главе с воеводами через Рязань и Мещеру. Эта вторая линия продвижения, по сообщению Курбского, заслоняла бы первую от возможных нападений ногайских мурз. Они должны были соединиться все вместе в Поле за городом Алатырем.

Здесь же в Коломне возникли “многу же несогласие”, против похода выступили йовгороды. Одни из них говорили, что служат уже с весны, а кто 'с царем вместе приехали уже в боях были и им в дальний поход идти невозможно: Другие, дети боярские, говорили, что у них у некоторых есть поместья, а у некоторых совсем нет, а поход долгий и стоять там придется немалое время. Это было проявлением, во-первых, нежелания рядовых масс воинов участвовать в

завоевании далекой чужой земли и требований дворян новых кормлений та. поместий, во-вторых, такое сопротивление было оказано именно со стороны новгородцев, потому что они сохранили пока еще некоторую свою обособленность и не были так одурманены ненавистью православного фанатизма к другим, особенно к восточным народам. Это создало большое беспокойство в стане Ивана IV. Но выход был найден. Новгородцам предложили разделиться: кто хочет пойти на войну, тех царь будет “жаловать и под Казанью перекормити”, а кто не захочет, то пусть останется в Коломне. Те и другие вынуждены были пойти потому, что первые что-то получали, а вторые рисковали не только ничего не получить, но и остаться в Коломне (не зря же их не отослали в Новгород), где могли потерять головы. —

Итак, небывалая до сих пор армия стала собираться в одно место, то есть все собранные войска Руси отправились к тем, которые ждали их в Свияжске, где только конных было 15 тысяч, да “пеших множество много”'. Летописец подробно излагает путь Ивана и его армии до Свияжска, а оттуда и до Казани, что продолжалось с 3 июля (выезд царя из Коломны) по 20 августа (переход царя через реку Казанку). Но нам более интересным кажется то, какие меры были приняты за это время московским правительством, самим царем и воеводами в Свияжске.

За время отсутствия царя Ивана IV в Москве временным наместником, правителем Русского государства оставался митрополит Макарий^, который -кроме своей прямой обязанности главы церкви должен был “во всем беречи царства”, наставлять йсех бояр, поучать царского брата князя Юрия и оберегать царицу Анастасию. Маккий, будучи активным проводником восточной внешней политики, постоянно держал связь с наступающей армией. Начиная с торжественного благословения в поход в Москве он и в дальнейшем зорко следил за ходом наступления. В Муром к царю для оглашения в войске он посылает пространное послание-проповедь, призывая приложить все силы в борьбе против “змий веелукавый враг дьявол”, то есть казанских татар, в то же время угрожая отказом от небесного царства тем, кто во время похода и войн прельщается пьянством, развратом", блудом, мужеложеством и т. дЛ Надо думать, не только такими посланиями, но и через своих священников он немало сил приложил к укреплению дисциплины и

• ПСРЛ. Т. 13. С. 189, 486—487. ^ Там же. ' Сказания князя Курбского. СПб., 1942. С. 15.

Сказания князя Курбского. С. 17. ^ Смирнов И. И. Указ соч. С. 195—196. ' ПСРЛ, Т. 13. С. 193—194, 490—491.

духа среди воинов. Он же, очевидно, принимает меры по обеспечению спокойствия и тишины на западной границе и внутри страны при отсутствии царя. Кто из бояр остался в Москве, точных данных не имеется. Упоминаются лишь престарелые бояре—князь Булгаков и князь Морозовы, которые встречали царя из Казанского похода*. Во всяком случае Никоновская летопись описывает только деятельность Макария и связи царя с ним.

Сам царь не только деятельно поддерживал эту связь, но нередко инициатива исходила и от негр. Несколько раз он обращался за благословением и молитвами к митрополиту и с благодарностью за послания-проповеди и т. д. В походе был принят ряд мер со стороны царя. Так, он призывает в Муром Шах Али и 'приказывает ему идти на Казань с его воеводами и многими стрельцами вместе, осматривает состояние артиллерии и войскового снаряжения, поддерживает связь с воеводами и'соСвияжском.Из мер, проведенных в походе, самым главным было, пожалуй, то, что в каждом полку, каждой сотне назначены были сотские головы из опытных и известных детей боярских. По пути к нему присоединились городецкие князья, мурзы, татары во главе с Аксеитом Черевсеевым которые были определены в Ер-таульский полк.

На реке Суре царя встретили гонцы свияжских воевод и вместе с шми представители горных.гнодей Янтулы мурза, Бузкей и Худайберды с товарищами. Последних царь пожаловал, “вины им отдал” и велел им через речки и болота мосты делать, дороги проложить. Еще в Муроме Ертауль-скому полку было приказано, чтобы он шел впереди и проложил дорожу, который и мобилизовал гати мостить и мосты делать местное население. Например, на Алатырь-реке к нему пришел темниковский князь Еникей с татарами и мордвой, которые и сообщили о сооружении ими моста'. Такая забота о дорогах со стороны царя и воевод проявлялась постоянно, потому что для большой армии с ее тяжелым осадным снаряжением вопрос о переходах и переправах имел одно Ьз первостепенных значений в походе. Но еще важнее было то, чтобы местные народы не только не сопротивлялись, но изъявили покорность и послушание. Царь Иван IV несколько раз просил молиться об этом митрополита Макария. Практически это, очевидно, осу-

ществлялось так: вперед посланные войска требовали покорения и объявляли о желании царя, чтобы показать свою покорность и послушание, шли бы они пролагать дороги. Крестьянам ничего не оставалось, как оставить все свои работы, да еще отдать свой хлеб и другие продукты проходящим войскам. Следовавший с другой колонной по Полю Андрей Курбский писал, что они до Суры-реки мучались от голода и других нужд и только, встретившись за рекой Сурой с царем и большим обозом, ели сухой хлеб (сухари). А когда переправились через реку на чувашские и марийские земли, голодный Курбский обрел “Черемисский же хлеб сладостнейший, паче драгоценных колачей”'. Но если А. Курбскому “сам господь бог помогал” только после переправы через Суру, то самому царю “бог помогал” по всему пути: лоси сами приходили на убой, птицы бесчисленные сами прилетали и в землю падали, воины находили много всякой овощи И множество рыб—-“так Бог пищу и всяку потребу толикому многому неисчетному воинству всюду” готовил “и преизобольнупредуетраивал” Отсюда видно, что путь первой колонны был более легким, чем второй, и она двигалась действительно по более обжитой дороге, чем по Полю. Прежде “враждебни” Черемиса, Мордва и прочие покорились, продолжает “Царственная книга”, и приносили хлеб, мясо, мед и другие яства и делали мосты". Так, покорением местного населения был решен вопрос продовольствия и дороги

Подобающим образом надо было встретить победонос-но шедшего царя с его войском ив Свияжске. Для этого в первую очередь необходимо было восстановить дисциплину и порядок в самом городе. С прибытием сюда в мае воевод А. Б. Горбатого, П. И. Щуйского и посланника митрополита протопопа Тимофея с известной проповедью Макария были предприняты меры по оздоровлению Свияжска. Был организован крестный ход вокруг и по городу, весь город и всех людей “кропили святыми водами”. После облитая водой “смерти бог унял и больные вставали”. Надо думать, что энергичные военачальники Горбатый и Шуйский сумели наладить жизнь военного лагеря, каким был тогда Свияжск. Религиозные обряды и слова митрополита для духа людей того времени также, конечно, имели немалое воздействие. Во всяком случае организованность была восстановлена и

• Смирнов И. И. Указ. соч., С. 196. ". ПСРЛ. Т. 13. С. 198—199. ' Там же. С. 199. * Там же. С. 200. ' Там же. С. 199.

' Сказания князя Курбского. С. 16. " Там же. С. 17.

' Царственная книга. ПСРЛ. Т. 13. С. 496. * Там же.

воеводы сумели приступить к главной задаче—вновь покорить или вернуть Горную сторону.

Как известно, весной Горная сторона “отложилась” от Свияжска и “сложилася с Казанью”'. Свияжск остался как бы островком на чужой территории. Для возвращения утерянного было организовано два похода. Один в первой половине июля в составе большого, передового и сторожевого полков во главе со знатными воеводами-князьями направлен был “по Свияте реке вниз и по Волге”. С горными людьми билися и от обоих падоша, и потоптали горных людей. Последние, то есть “черемисы”, вынуждены были заявить о своей покорности, добили челом и к городу Свияжску пошли и з женами из детьми”. Второй поход был организован в конце июля “на достальных горных людей”, в результате чего.они “приложилися к Свияжскому городу”. Наряду с такими сообщениями летописей в русском народе с тех времен осталась и пословица: “С одну сторону Черемиса, с другой береги-ся”*..

О первом походе царь получил донесение еще в Муроме, о втором—на реке Суре, когда пришли встречать его воеводы с представителями покоренных горных людей. Эти делегации местного населения должны были и действительно встречали почти на каждом стану царя после переправы через Суру. Таким образом. Горная сторона к приезду Ивана IV была вновь присоединена к Русскому государству. Свияжск опять сделался политико-административным центром этого региона, ибо царь всем горным людям объявлял быть у Свияжского городка. Они же должны были быть готовыми идти войною на Казань.

Переправившись через Суру 5 августа, царь Иван IV вступил на территорию Казанского ханства на ее отторгнутой уже части. На территорию современного Татарстана, и тогда густо населенную татарами, он вступил 7 августа, остановившись лагерем на ночлег на реке Якла. Последующий маршрут армии лежал но остановкам-станам на реках: 8 августа—р. М. Цильна, 9 августа—р. Карлы, 10 августа—р.Була, II августа— у. Бия, 12 августа —Итяково поле, 13 августа—г. Свияжск, 18 августа—переправа через Волгу, 20 августа—переправа через реку Казанку на Тирен-Узек, 23 августа—царский луг под Казанью.

' ПСРЛ. Т. 13. С. 478. " Там же. С. 495. ' Там же. С. 496. " Снегирев И. Русские в своих пословицах. СПб., 1832. кн. ГУ, С. 134.

12 августа на поле между городом и Итяковым полем была организована первая торжественная встреча царя. Вышли.к нему навстречу три полка: 1) воеводы, которые находились в Свияжске с весны, —А. Б. Горбатый, Д.Р. Юрьев, Б. И. Салтыков; 2) годовые воеводы, то есть те, которые зимовали в Свияжске—С. И. Микулинский, П. С. Серебряный, Ф. Г. Адашев, Ф. Б. Ромодановский; 3) горные люди, татары—князья и мурзы, казаки и черемисы и чуваши. У воевод только конных было 15 тыс. и много пехоты. В отрядах местного населения, собранных и покоренных, по словам А. Курбского, ^хотяше и не хотяше”' было 4 тыс. человек. Воевода-князь выразился здесь классически: чуваши, мари, татары правобережной Волги—хотели или не хотели—под напором 150-тысячной армии присоединились и должны были идти против левобережных татар, мари и чувашей. Таким образом, здесь произошла не только встреча царя, но и соединение всех основных сил русской армии.

13 августа царь был встречен у ворот Свияжска воеводами П. И. Шуйским, С. К.Заболотским и “всем народом”. Все эти торжества были проникнуты идеей укрепления духа православия и самодержавия. Встречавшие и новопришедшие с восторгом смотрели тона молодого царя, то на кресты и хоругви. Еще наБее к Ивану пришел из Нижнего Новгорода протопоп со священною чудотворною водою. Оц говорил, что якобы в одной из церквей Нижнего Новгорода пономарь ночью приказал ему звонить во все колокола сказал: здесь я долго не буду, спешу на помощь Ивану под Казань, против “поганых собак”, быстрее звони. А когда тот позвонил и вернулся, никого не нашел. Царь, Иван и войско обрадовались. Одурманивание мозгов протекало и дальше, как нескончаемая священная вода.

В Свияжске был создан совет по организации наступления на Казань. Решено было наступление начать немедленно. Это рещение говорит о том, что еще до подхода царя воеводы приготовили все для такого большого наступления. Отсюда же было послано в Казань три послания с одним и тем же содержанием: ч-гобы подчинились воле государя, город сдали без кровопролития, а царь их простит, то есть обещает им жизнь. Одно письмо было общее, второе—грамота царя Ивана сеиту Кулшерифу “и ко всей земле Казанской”, третье—грамота Шах Али казанскому царю Едигеру, как родственнику первого, чтобы он верил Шах Али и в благожелательность царя Ивана.

' Сказания князя Курбского. С. 17.. ^ ПСРЛ. Т. 13, С. 497.

16 августа началось движение армии: переправа через Волгу. Шах Али занял Гостиный остров, переправлялись также осадные сооружения, башни, тарасы, артиллерия и т. д. Это заняло время до 20 августа, и царь уже решился перейти через Волгу. Во время переправы, как самое удобное время, боярам с разрядными дьяками было приказано сосчитать всю армию. “И сочтоша во всех полках конных и пеших, сто петдесят тысяч”'. - В день своей переправы Иван IV получил от Едигера хана ответное послание, где последний укорил Ивана и поносил христианство. 21—22 августа Иван стоял наТи-рен-Узеке, рядом с царевым лугом. Войска перестраивались, разгружали суда и устраивали артиллерию, туров и башен. В это время к царю перешел служить казанский мурза Камай Хусейнов с семью казаками. Изменник Казани сообщал, что желавших перейти к Ивану IV было около 200 человек, но их поймали казанцы. А Едигер хан сдаваться не хочет. Всеми казанцами верховодит Кулшериф мулла и казый (судья), Зайнаш-князь ногайский, Чапкын князь Оту-чев. Ислам князь, Аликей Нарыков, Кебек-князь Тюменский и Дервиш-князь. Он же дольше говорил об обороне и военной силе казанцев, что план обороны казанского правительства состоит в следующем: гарнизон и все жители города всеми силами держат оборону изнутри, а кавалерия и все люди, которые есть загородом, собираются на Арской засеке и оттуда нападут на тылы русских войск. Возглавили внегородские военные силы князь Япанча, племянник Чап-кына мурзы Шунак и арский князь Явуш, Их задачей было не только беспокоить с тыла воевод, но и вообще не пропустить неприятеля на Арское поле.

Камай мурза сделался близким советником Ивана IV по взятию Казани. Здесь собрался совет царей, князей и бояр-воевод второй раз, где обсуждались вопросы организации осады, расположения войск для штурма. Специально было поставлено на совещание сообщение Камая мурзы о состоянии Казани. По составленному плану полки должны были в течение трех дней расйоложиться вокруг Казани так: царь со своим полком 23 августа стал близ Отучевой мечети, находившейся против Аталыковых и Ямских (Кураишев-ских) ворот в одной версте от стен посада (около современного железнодорожного вокзала). Левее от царского стана стоял полк левой руки, а за ним в устье Булака в Казанку-

Сторожевой полк. Правее от Ивана IV на Булаке около Кабан-озера расположился Шах Али со своим полком^князей, мурз и городецких татар. Через Булак и Арское поле к северной части городских стен, где находились Кайбацкие ворота, двинулся Ертаульский полк, за ним шли большой и передовой полки-которые соответственно заняли позиции на Арском поле против Ареких, Царевых и Ногайских ворот (современные площадь Свободы, остановка транспорта “Ленинский сад” и площадь Куйбышева). Полк правой руки, где воеводами были князья А. Курбский и П.М. Щенятов, расположился за рекой Казанкой прямо против самого Кремля.

24 августа вечером случился большой ураган, буря разметала шатры, все военные приготовления. На Волге многие суда с продовольствием и фуражом были разбитый утонули. Привезенные для всей армии запасы уничтожены, некоторые снаряжение испорчено. Вот когда била доказана необходимость опорного пункта города Свияжека. После бури, когда люди увидели, что они остались без запасов, армию охватила паника. Если бы действительно они остались без продовольствия, долго де могли бы продержаться под Казанью. Но спас Свияжск: оттуда очень скоро было привезено все необходимое. А чтобы дополнить запасы, послали гонцов в Москву, приказывая спешить с большой казной и многим провиантом и имуществом На помощь войскам, достаточными даже для зимовки под Казанью.

Пока Казань стояла твердо, и царь, и воеводы понимали, чтр город взять будет нелегко; готовились к длительной осаде. Думали, что может быть и зимовать придется, но все равно им не отступить.