В США распространена оплата услуг и товаров чеками, а не наличными деньгами. — Прим. пер.

Несмотря на долгое время, проведенное вместе, Джо Кульман никогда, в сущности, не понимал свою озорную рыжую дочку. Было проще дать ей денег или купить пла­тье, чем пытаться разобраться в ее проблемах. Его бесси­лие понять глубину ее духа проявлялось особенно сильно в том, как он отреагировал на глубокое духовное переживание, которое было у нее в методистской церкви — в той церк­ви, где Эмма нашла для себя удовлетворение.

Джо Кульман не был религиозным человеком. Он пре­зирал проповедников, говоря, что все они «делают это за деньги». Он был глубоко опечален, когда Миртл уехала из города, чтобы выйти замуж за разъезжающего евангелиста, предсказывая, что замужество будет недолгим (и оказался прав). Если он вообще посещал богослужения в баптистской церкви, где был записан, то лишь на Рождество или когда у Кэтрин было там выступление. Кроме этого он ни­когда не молился, не читал Библию или не выражал свои религиозные чувства как-то иначе. Все же, видимо, он имел больше понятия, чем думали о нем церковные люди. Иног­да нерелигиозные люди способны видеть вещи более ясно, поскольку их ум не забит мякиной традиционной религии. Похоже, так думала и Кэтрин. И всю жизнь у нее было нежное отношение к людям типа отца, которые не были околдованы организованной религией, но жаждали Бога.

Преподобный Хуммель, баптистский евангелист, был в Конкордии на двухнедельном служении пробуждения в кро­шечной методистской церкви. На собраниях произошло не­которое возбуждение. Одна из городских фанатичек, бабуш­ка Крессе, которая посещала все собрания пробуждения во всех церквях, была исключительно активна на этом собра­нии. Хотя лютеране и члены «Объединенной Церкви Хри­ста» хмурили брови, наблюдая ее фанатичную активность, методисты, находившиеся, скорее, в традициях пробуждения начала 1900-х годов, не считали, что это выходит за рамки обычного, если кто-то ходит взад и вперед по проходам «в по­исках потерянных душ» во время традиционного призыва к покаянию. Бабушка Крессе была из такой породы, и как только евангелист кончал проповедь, она вставала и, начиная с первого ряда, говорила с детьми, побуждая их выйти вперед и взыскать Господа прямо у алтаря.

Кэтрин, которой только что исполнилось четырнадцать лет, посетила все собрания на этой неделе. Иногда она са­дилась рядом с матерью, но чаще — с группой девчонок ее возраста, таких же хохотушек, как и она сама. Всю неделю она видела, как бабушка Крессе ходила вдоль рядов. Сна­чала девчонки смеялись над ней. Но по мере того как неде­ля шла к концу, и они видели, что все больше их подружек приходят к покаянию, они начали пугаться. Что если ба­бушка Крессе подойдет и к ним?

Но не бабушка Крессе «заколдовала» Кэтрин. Во­скресным утром, стоя с матерью на богослужении, Кэтрин начала плакать, как только проповедник призвал к покаянию. И только годы спустя, когда она была в состоянии оценить то переживание в перспективе прошедшего време­ни и с учетом ее нового опыта, она поняла, что ее коснулся Святой Дух. Ее всхлипывания становились все сильнее и сильнее, ее начало трясти. Эмма смотрела на свою щуплую долговязую 14-летнюю дочку и в растерянности не находи­ла слов, чтобы поддержать ее или утешить. Как и у многих в церкви, ее отношения с Богом были скорее социальными. Они ограничивались продажей куличей, собраниями мисси­онерского общества, послеобеденным чаем (где она была надлежащим образом одета, разумеется) и посещением цер­ковных собраний. Но не было никаких учений, как отвечать на неожиданную встречу со Святым Духом. Действительно, некого и вспомнить, кто имел бы такую встречу со Святым Духом, во всяком случае, — с такими результатами. Эмма вернулась к книге с гимнами, сосредоточив взгляд на словах и нотах, не в силах понять, что происходит рядом с ней.

Кэтрин уронила свою книжку с гимнами на полочку, прикрепленную к полированной церковной скамье в ряду перед ней, и рванулась в проход. Ее подружки по школе, си­девшие в двух рядах от нее, смотрели широко открытыми глазами, как она прошла вниз по проходу и упала в первом ряду. Уронив голову на руки, она плакала так громко, что ее было слышно во всей церкви.

Марта Иохансен, больная женщина, которую подобно бабушке Крессе считали «слишком религиозной», поскольку она верила в ад, перегнулась через спинку скамьи и подала Кэтрин платок: «Не плачь, Кэтрин. Ты всегда была такой хорошей девочкой».

Даже «религиозные люди», похоже, были не в состоя­нии понять обличающую силу Святого Духа, сошедшего на молодую девушку. Все же переживание Кэтрин не сильно отличалось от того, что описано в Библии. Самуил, Исайя, Павел, Мария, мать Иисуса, и многие другие персонажи Библии имели встречи с Богом, которые были глубоко эмо­циональными, часто шокирующими событиями. Но, как и в библейские времена, так и в Конкордии в 1921 году, похоже, никто ничего не понял.

Весь остаток своей жизни Кэтрин любила рассказывать о том, что случилось тем утром после богослужения: «Идя домой с мамой, я чувствовала, что весь мир изменился. Я заметила цветы, растущие вдоль дороги. Я никогда раньше их не замечала. И небо: оно было лазурно-голубое, с белы­ми, пушистыми облаками, которые смотрелись подобно за­виткам волос ангелов. Господин Креноке по-новому покра­сил свой дом. Но дом не изменился! Кэтрин Кульман изменилась. Это была та же самая краска, та же улица, тот же город. Но я была не той же самой. Мягкий бриз касал­ся моих щек и развевал мои волосы. Я думаю, что Кэтрин Кульман плыла всю дорогу домой в то воскресенье».

Папа был на кухне, когда Эмма и Кэтрин вошли в па­радную дверь. Кэтрин подбежала к нему, обняв его за та­лию: «Папа, что-то случилось со мной. Иисус вошел в мое сердце».

Джо Кульман посмотрел вниз, вглядываясь в лицо сво­ей дочери. Его лицо не выражало эмоций. «Я рад», — сказал он. Это было все. Он повернулся и пошел прочь. Позднее Кэтрин говорила: «Понял он или нет, я не знаю. Я так никогда и не узнала».

Но, впрочем, в одном Кэтрин была уверена — ее жизнь вышла в новое измерение. Перемена не была мгно­венной, но новые возможности доступа к Богу через Иисуса Христа должны были привести к чудесным изменениям. Но пока этого не произошло. Увы, все продолжало разви­ваться, как и прежде, — постоянно хуже и хуже.

На следующий день вечером на собрании пробуждения евангелист попросил тех молодых людей, которые решили полностью посвятить себя на служения Богу, — а таковых было несколько — выйти вперед.

«Теперь скажите людям, как вы планируете распоря­диться своей жизнью», — сказал он.

Не моргнув глазом Кэтрин ответила: «Я собираюсь найти миловидного проповедника и выйти за него за­муж». Она заставила смеяться все собрание, когда повер­нувшись к преподобному Хуммелю, который был холост, недвусмысленно подмигнула ему. Все помнили, что ее старшая сестра вышла замуж за молодого евангелиста, который проводил собрания в этой же церкви восемь лет до этого.

Но Эмма Кульман не смеялась. Она знала, что Кэтрин была кокеткой. Она также знала, что если она положит глаз на какого-либо мужчину, на любого мужчину, она завоюет его. Поэтому она видела в церкви единственную надежду для Кэтрин. Она начала побуждать Кэтрин войти в состав церкви и быть активной в организационной работе.

Но Кэтрин все же предпочла вступить в папину бапти­стскую церковь, а не в мамину методистскую. Она была себе на уме.

«Не знаю, как и совладать с Кэтрин, — говорила Эмма Кульман своей близкой подруге, когда дочери было шестнадцать лет. — Она провалила экзамен по математи­ке, и ей придется пересдавать. Она совсем как мальчик. Она отбилась от рук».

Поскольку папа полагал, что Кэтрин не может сделать ничего дурного, Эмме было не к кому обратиться, кроме как к ее старшей сестре, Миртл, которая приехала к ним на не­сколько дней в начале лета. Это был 1923 год, и истерия флэпперов * косила нацию. Спиртное было под запретом, но, пожалуй, на каждой ферме в провинции Лафейетт был спрятан самогонный аппарат. Бары «Говори прямо»** пользовались огромным успехом. Молодежь танцевала чарльстон, колесила по грязной «Главной улице» в маши­нах с открытым верхом и откидными сиденьями, крича: «Двадцать три — с дороги вали» и поглощая самогон бочками. Эмма знала, что если что-то не случится и не из­менит Кэтрин, то та не устоит перед искушением времени.

Флэппер — молодая девушка, презирающая общеприня­тые нормы в поведении и одежде. Движение флэпперов было популярно в Америке в 1920-х годах. В современном английс­ком языке этот термин не употребляется. — Прим. пер.