Посвящения

Но Бог, Дух есть единство множества, бесконечного по богатству содержания; вероятно, поэтому от его древнего именования - бакъ, бах, бай - образовались понятия «богатый, богач» (как и в русском). Материя же есть множество единств, чрезвычайное по богатству форм, но бедное, единое по содержанию. Можно сказать, что по множеству ее форм, не связанных в целое, и растекается бесконечное богатство и энергия идеи-мысли-слова-света, оно цедится по бесчисленным порам материи, придавая веществу единство и жизнь: сёз «слово» - от сюз - «цедить»; другое значение - «анализировать» (отсюда же сюд, сюдю «суд, судья», поскольку в окончаниях тюркских слов часта замена с - д, с - т). Потому тело и рассыпается, когда дух покидает его (сан - «тело», сан - «число», сын -«покойник»). В плену материи «частицы» света перестают помнить о своем единстве, помрачаются, но не гибнут - ведь они бессмертны и должны вернуться к Всевышнему.

Есть популярная пословица: Бирликде - тирлик. Обычно ее понимают так: «В единстве - урожай». Но это толкование - неверное. Правильно - «В единстве - жизнь» (тирилик - «бодрость, живость»), как и распад, разложение есть признак смерти. В подтверждение этому еще один афоризм, обыгрывающий созвучия: Бёлюннгенни бёрю ашар, Айырылгъанны айыу ашар.- Отделившегося съест волк, Обособившегося - медведь.

Живое никогда не пребывает неподвижно, оно пульсирует. Появление жизни в материи приводит к тому, что ей (жизни) начинает угрожать Ничто. Стараясь оберечь ребенка-жизнь, она одевает, кутает его в различные одежды (тела, плоть), снабжает различными органами. Но и жизнь развивается, перетекая из одной формы в другую, взрослеет, растет, начинает осознавать - «Я есмь». Ср. ёз «сам», ёс «расти», ее «питательность, калорийность», эс «память, воображение, разум», эт «плоть, мясо»; «делать». Жизнь поначалу окружена слишком плотной материей (как ребенок - толстыми пеленками), дух в ней спит. Это - растения, они пока грубо-телесны. На стадии животного, зверя {жаныуар, жаны бар - «имеющий душу») начинает проявлять себя душа.

И вот появляется человек - существо, в котором осознает себя высшая субстанция - дух. Но голоса души (ум - это тоже одна из ее функций) по-прежнему громки, заявляя «Человек - это мы», что порождает разнообразие стремлений, отчего он имеет множество маленьких «я».

У человека есть сан «тело», «число», инертная масса, которую духу нужно держать в единстве и понуждать к движению, как и душу, чувства. Чувства могут говорить и требовать одно, дух другое, плоть третье. Различить их голоса трудно. Появляется знаменитое, дошедшее через суфиев, уподобление: плоть человека - это повозка (арба), его эмоции - это конь (правильно - кони), а дух - человек, ездок. Плоть желает покоя, остановки, эмоции внушают жажду наслаждений, норовят увести с дороги на обочину (попастись на травке), дух направляет его по истинному пути. Это уподобление, по сути верное, есть только простая шифровка, использующая тюркские термины.

Арба, повозка - из арбах, ару ах - «дух», неправильно считающегося арабизмом. Обратите внимание на формулу, с которой начинается христианская молитва: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!» Почему третье лицо Св. Троицы, в отличие от двух первых, именуется двумя словами? Ответ: потому что это перевод с греческого «агио пневматос» - в том же значении. Но в греческом опять два слова. В еврейском и арабском, кстати, «аруах, арвах» - женского рода (что, если можно так сказать, анти-метафизично). С. С. Аверинцев писал: «Зримый образ Д. с. в христианской традиции - голубь (собственно голубица; евр. и арам. Слова для обозначения «духа» - женского рода, и в древнем апокрифе Христос даже называет Д. с. «матерью»); в этом образе он и является над водами Иордана во время крещения Иисуса Христа. Ср. ветхозаветный рассказ о первозданном состоянии мира: «и дух божий носился над водою» (Бытие, 1, 2); употребленный в еврейском тексте глагол дается по отношению к птице - матери, высиживающей птенцов и витающей над ними с кормом (напр., Второзаконие, 32, 11), так что возникает образ некой мировой птицы, своим теплом согревающей яйцо мировое. Распространенные у народов ислама представления о чудесной гигантской птице «рух» (араб, рух «дух») дают фольклорно-сказочную материализацию такой метафорики» (Мифы народов мира. М., 1988. Т. 1. С. 413).

Заимствованный из тюркского (в котором рода нет), термин получил неправильную окраску: это просто перевод тюркского ариу ах - «чистая душа, святая душа» (т. е. «дух»). Слово ариу - «чистый, прекрасный» -происходит от ярукъ, арукъ, жарыкъ, жарукъ - «свет, светлый, светящийся»; «веселый, радушный, приветливый». Кроме того, чарх в карачаево-балкарском означает и «колесо», и «организм».

«Конь» в тюркских - am, но это же слово означает «имя» (а также -«бросать, покидать, оставлять, взрывать, бросаться, покидать, стрелять»); отсюда вытекает, что это определение души (имя у многих народов ассоциировалось именно с душой, поэтому его старались не сообщать - чтобы не похитили душу, жизнь; обычно имели два имени - одно настоящее, внутреннее, другое - неистинное, внешнее). Так и получается триединство: чарх «колесо, организм» - am «имя, душа» - ариу ах «дух». Кроме того, арбакеш, арбакес - «ездок, возница» - сходно с арубах кеш -«духовный человек». И здесь же подразумевается, что человек есть не душа и не тело, а дух; он и должен руководить его поступками.

В русском языке все предметы и явления делятся на два класса -одушевленные (кто?) и неодушевленные (что?). В карачаево-балкарском вопросительное местоимение ким? (кто?) относится только к Богу, ангелам (мёлекле, салымчыла), человеку, и бесам (к последним, называемым по разному - шаптанла, къабышханла, жинле, жекле, видимо, потому, что они тоже имели дух, до того, как восстали против Бога). Все остальное - только не? («что?»; не к? - «зачем?», «почему?»). Человек в этом ряду есть уникальное соединение плоти и духа, находясь между бесплотными существами, и поэтому имея право выбора между добром и злом (ангелы творят только добро, бесы - только зло).

Здесь, конечно, ощутимо влияние ислама. Но человек считался существом духовным еще в тенгрианстве, поскольку оно также являлось единобожием, монотеизмом (древним), а стало быть, противоречить исламу не могло: в принципе, вера в Единого Бога (как и все традиционные культуры) имеет одну и ту же основу и источник. Любая традиция основана на каком-то образце и сама есть этот образец. Традиция -одна, но много интерпретаций: все дело в том, кто сколько сохранил от первоначального, в каком направлении развивал, сколько утратил или извратил, как интерпретировал. Карачаево-балкарцы ныне мусульмане-сунниты (мазхаб Абу Ханифы). Но, не зная прошлого, нельзя понять и настоящего. Исследование нашей древней единобожной религии (тенгриан-ства) помогает нам лучше понять великую мировую религию, в лоне которой мы находимся. И оценить подвиг наших предков, сумевших, вопреки тяжелейшим обстоятельствам, сохранить память об этапах своего движения на пути к исламу.

Из тенгрианской метафизики следует, что человек есть существо, в котором соединено то, что не абсолютно чуждо друг другу. С одной стороны, дух, т. е., условно говоря, частица Бога (поскольку Бог есть всеединство, дух поделить на составные нельзя). Частицей дух в человеке является в том смысле, что он временно не сознает своей связи с Богом, находится как бы во сне, в беспамятстве, и восстанавливают эту связь (постоянную) только отдельные выдающиеся люди (праведники, святые), являясь людьми духовными (применяя грубую аналогию - солнечными), а не душевными (лунными) и тем более не плотскими (земными) - в святых говорит и правит сам дух, а не его отражение, душа, и не плоть, оболочка. Остальные, обычные, люди восстанавливают эту связь на время, становясь на молитву, или, в случае с творческими людьми, испытывая прилив вдохновения. Итак, с одной стороны, частица вечности, неуничтожимая, бессмертная, творчество, свет, энергия, свобода. С другой стороны -материальное, косное тело, вещество, неволя, инерция. Между ними -душа, раздираемая противоречиями.

В человеке потенциально находится внутреннее солнце, дух (сюлдер), частица жизни, дарованная Богом. Но как духу пробиться сквозь сутолоку душевных устремлений? Человек давно и достаточно хорошо ориентировался во внешнем мире, видел определенный строй в природе, но в его внутреннем мире царила все же тьма, в которой то сияла, то меркла его внутренняя луна (душа). Разум - более высокое качество, чем рассудок; как и мужество есть более высокая ступень по сравнению со смелостью. Рассудок же, связанный с душой, есть развившийся инстинкт самосохранения, его вместилище (голова) - сильно увеличившийся позвонок, а мозг - вершина спинного мозга; рассудок поэтому помочь в самоутверждении не мог - как раз наоборот.

Но человек, в качестве духа, есть существо, способное превосходить самого себя, выходить за свои пределы, поскольку для него их нет и быть не может, когда он не расщеплен в себе и не помрачен. (Ср. у Данте: «...нет побед, запретных духу...») И эта свобода достигается только ценой победы над душой и ее порождением - умом, инстинктом самосохранения, ценой труднейшей из побед, поскольку человек привык доверять рассудку, рацио, который в своих пределах действует уверенно и самовластно, но в неожиданных ситуациях пасует, передавая управление либо воле (потому что боязлив), либо инстинкту (потому что медлителен), редко - интуиции (т. е. тому же духу; поскольку рассудок ограничен и мыслит стандартно, не-творчески). Победа достигается только самоотверженностью (забвением того, что истинной сутью человека не является, -души и тела).

Фактически в каждом человеке (как и в мире) царит раздор, идет борьба за власть между различными устремлениями души (нечто подобное тому, что творилось в доме Одиссея во время его отсутствия, когда к его жене Пенелопе сваталось, претендуя на царство и хозяйничая в царском доме, буйное собрание женихов). Явиться духу (подлинному царю) из души можно только пройдя через порог, смертельный риск (аналогия - прививка оспы, после которой появляется иммунитет, невосприимчивость к болезни, то есть к смерти). Разумеется, речь не идет исключительно о войне или битве - это любое значимое для себя и для других действие, творчество, труд, благородный поступок и т. д., в которое человек «вкладывает» всю душу, отдает ее, т.е. как бы умирает - но за этим следует рождение человека духа из человека души. Она, отягощенная грехами, маргинальная, срединная, боится смерти и риска. Должна исчезнуть душа, чтобы родился дух. Если быть еще точнее, все силы души, разногласящие и приводящие к смутам и расстройству, должны умолкнуть, и тогда зазвучит голос подлинной человеческой сути, его истинного Я (сюлдер). Или все семь сил души должны сплавиться в одно, высшее, как белый цвет есть соединение всех семи цветов радуги.

Наитруднейшая проблема человека есть проблема свободы - как внутренней, так и внешней. Большинство привычно отождествляет свое Я с телом и не ведает о свободе духа - внутренней. Другие не ведают о ней, потому что тоже не являются людьми духовными, а еще только душевными (как замечательно определил их св. ап. Павел). Эти, вторые, являются людьми середины, а потому и поступают то так, то эдак, то угождают телу, то стремятся к высшему, духовному. Но пока они сами, ценой больших усилий, не преодолеют своей многоликости - а душа как раз многолика и многоцветна, как радуга (отражение белого света солнца) или как анти-радуга, когда склоняется к злу, темнеет - и не обретут свое истинное, духовное Я (внутреннее солнце), они будут оставаться людьми середины, полу-свободными. (Конечно, и тот, кто знает о внутренней свободе, может попасть в зависимость внешнюю - в рабство, тюрьму, денежные долги и т. п., что действует на личность гнетуще, так как она не может отринуть свою плоть, отказаться от нее до назначенного судьбой срока).

Общество, состоящее из массы людей, не-свободных или полусвободных, никогда не сможет устроиться на началах правды, добра и справедливости. Самое большее, на что они будут способны - перемещаться с места на место, как четыре зверя в басне И. А. Крылова «Квартет», виня во всех бедах и неурядицах друг друга, вместо того, чтобы начать с себя и стремиться утвердить правду в себе.

Жизнь человека на земле есть путь в огне испытаний, восхождение духа к самому себе, и остановить этот процесс, успокоиться на чем-то невозможно. Поэтому и нет в карачаево-балкарском фольклоре картин золотого века. Поэтому и в эпосе нарты, исполнив поставленную перед ними задачу - уничтожение нечисти на земле, в среднем мире (это происходит сразу после обретения ими единства, прекращения раздоров), уходят в миры нижний и верхний - чтобы продолжить дело очищения вселенной. Фактически вся эпопея нартов представлена как один долгий обряд великого посвящения-испытания-битвы.

Выдержать испытание жизнью нелегко. Как же выходили из положения древние? Какие меры они принимали, чтобы выявить людей духовных, а другим помочь стать достойными членами социума?

Конечно, люди духовные не появились в результате каких-то экспериментов, просто были способные пойти и шедшие на смертельный риск ради спасения ближнего, или на подвиг - в творчестве, в труде, в битве и т. п. И они придумали способ помочь другим преодолеть свою душу и стать сынами света, обрести внутренний мир, гармонию, цельность, мощь. (Всего этого нет и не может быть ни в плотском, ни в душевном человеке, раздираемым борьбой различных сил, своего рода внутренними войнами, переворотами, бунтами, смутой, разладом.)

Мы говорим об особых, известных с глубокой древности, обрядах инициации, посвящений (жоралау, букв, «крещение»; жор алыу -«взятие креста»). Вероятно, они практиковались еще до потопа, для очень немногих, особо одаренных и смелых, которых еще надо было выявить. Посвятительные испытания - это имитация смерти (см. работы Н. Я. Проппа, Мирчи Элиаде и др.). Сам посвящаемый об этом не знал, и воспринимал все происходящее как реальное событие, смертельный риск. Например, в карачаево-балкарском эпосе есть отголосок такого обряда, конечно же, описанный как подвиг. Юный богатырь Карашауай должен победить дракона, но странным способом - броситься в его пылающую пасть, вонзить дракону в нёбо меч и пробежать по его чреву, разрезая тело чудища пополам, что он и делает.

Вероятно, предки карачаево-балкарцев ставили где-нибудь в глухом месте деревянное изображение дракона, с щелью вдоль спины. Тех подростков, которым исполнялось, скажем, 14-16 лет, отводили в лес, пещеру или дом (в этнографии он так и называется - «лесной дом»), где они жили под руководством наставников. Однажды ночью одного из них уводили и давали ему меч, чтобы он убил указанным способом видневшегося вдали «дракона», с подсвеченными огнем глазами и пастью. Разумеется, мальчику не говорили, что это чучело, он принимал его за настоящее чудовище. Подросток или решался на подвиг или отступал.

Победившего свой страх юношу признавали взрослым членом общества, он имел право жениться, знать тайную мудрость племени, он получал оружие - на него можно было положиться. Не выдержавший испытания оставался на всю жизнь в статусе подростка - он не смог перешагнуть внутренний барьер, отделяющий взрослого, ответственного человека от ребенка. (У африканского племени масаев юноша, чтобы его признали взрослым, должен был убить копьем льва.) Примерно таков один из типов посвящения (их было много).

В древних храмах, центрах знания, также практиковали ряд испытаний. Людей, пришедших для получения мудрости и силы, предупреждали, что если они не выдержат проверки, им придется на всю жизнь остаться рабами при храме - такие не заслуживают знаний, находясь во власти своих страстей, слабостей, пороков, и получат только то, что им причитается - рабство. Эта мера сразу отсекала от знаний тех, кто был их недостоин и мог употребить их во зло, не по назначению. Быть свободным - это прежде всего быть свободным внутренне (от власти пороков), и только такой человек заслуживает получения знаний (и оружия).

Распространение неврозов («шаманской болезни») и того человеческого типа, который именуется инфантильным (как и маргиналов), в современном обществе, есть свидетельство многочисленности людей, призванных к творчеству, но отступивших в какой-то момент перед трудностями, опасностью, не сумев сконцентрировать свою душу, преодолеть испытание, поставленное жизнью, или перед которыми таких испытаний не вставало (медицина признает, что неврозы имеют психогенную природу, т. е. не вызваны расстройствами организма).

Преодолеть душу (внутренне) - это подвиг, преодоление смерти (чтобы воскреснуть, надо умереть). Но подвиг не только внутренний -вне надо убить дракона (воплощенный страх), который есть только кажимость, как и смерть - чтобы удостовериться в победе самому и окружающим. Победа внешняя всегда является следствием победы внутренней, любая - в труде, в битве, в творчестве: победитель всегда тот, кто сначала победил свой страх. И каждому человеку такой подвиг необходим. Но при непременном условии - ей должны быть отданы все силы, нужно выложиться полностью, действовать безоглядно, чтобы опять не остаться по эту сторону зеркала, чтобы усилие не было напрасным (Орфей и Эвридика). О том и говорит Ёзден Адет: Не горюй, что потерпел поражение, - горюй, что не вложил всю душу (в достижение победы).

Но есть форма извращения даже такого благородного порыва -бунт ради бунта, опасность ради самой опасности (как сейчас говорят, ради адреналина). Любая победа над своим страхом возвышает, но истинной победой является только такая, которая оценивается как подвиг самим человеком (если, конечно, он не хочет обмануть себя или других).

И насколько гениален был А. С. Пушкин, когда писал:

Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья -Бессмертья, может быть, залог...

Глубокий смысл, вложенный в обряды инициации (посвятительных испытаний) древними мудрецами, был позже, в процессе деградации, извращен. Изначально имевшие благую цель облегчения человеку победы над самим собой, адаптации к социуму и окружающей среде, они являлись средством выявления самых сильных, ответственных членов общества. Но позже эти великие мистерии постепенно превратились в способ вербовки сторонников различных сатанинских культов и тайных обществ, средством борьбы за власть. Подлинные знания, теперь усердно скрываемые от людей, превращенные не в цель, а средство, также неизбежно извращались. Единобожие существовало с самого начала -но и его в какой-то период сделали тайной, недоступной даже для самых способных. Жречество, ввязавшись в борьбу за власть, изолируясь от полнокровной связи с обществом, без притока талантов, обрекалось на вырождение, в храмах стали заправлять некомпетентные и нечестные люди (истинные, призванные жрецы, опускаясь вглубь общества, представали в ином качестве - поэтов, музыкантов, актеров, шутов и т. д.). С другой стороны, идея единобожия была понятной и убедительной для немногих, чем и объясняется широкое распространение и долгое существование язычества, перетекающего во все новые и новые формы (в нашу эпоху, согласно исламу, это массовое поклонение власти, славе и деньгам).

Но, по милости Всевышнего, среди людей периодически появлялись те, кто, сотрясаемые вспышками озарений, вдруг прозревали какие-то пути само- и миропостижения, те, кого мы называем провидцами, пророками, те, кто ведал истину, а затем, вопреки злобе властей и выродившихся жрецов, скрывавших и извращавших священное знание, продолжали великое дело проповеди единобожия, чтобы помочь человеку (через полученное откровение) осознать себя как дух - а следовательно, восстановить связь с Богом, обретая при этом понимание смысла жизни как стремления вернуться к Творцу, обретая вечную жизнь. Но для этого от самого человека требовались и требуются огромные усилия.

По данным карачаево-балкарской метафизики и языка, керти адам «настоящий человек» рождается четырежды:

1. В виде семени (урлукъ); сабий «младенец, ребенок», сабан «нива, поле», себ «сеять».

2. Рождение от матери, нечто растительное: ср. бала «детеныш, дитя», балас «дерево».

3. В виде человеко-животного, т. е. существа, осознающего себя в качестве взрослой, отдельной живой особи (души), владеющей речью и являющейся частью общества. Ср. кес, кеш, киш и т.д. «человек» - (от тотемического кеш, кит, кес «барс»), и кесим «я сам», кесек «кусок, отрезок, часть, доля». Он знает о добре и зле, но не сделал сознательного выбора между ними.

4. В качестве подлинного человека (адам), сознательно избирающего добро и способного к глубокому раскаянию и покаянию в случае совершения им зла; осознающий в себе не только душу, но и дух.