Кто? Куда? Зачем?

В 1920-х годах в Петрограде-Ленинграде существовало своеобразное научно-исследовательское учреждение, не имевшее параллельного себе во всей стране – Государственный институт истории искусств. Возникнув в 1912 году по инициативе и на средства мецената графа В. П. Зубова, институт этот объединил сравнительно небольшой круг специалистов по вопросам изобразительного искусства; но после 1917 года потребность в культурно-просветительной работе и тяга к ней оказались настолько велики, что институт графа Зубова, перейдя в ведение Наркомпроса, широко развернул работу на новых основаниях: в нем кроме отдела изобразительного искусства были открыты отделы музыкальный, театральный и литературный (МУЗО, ТЕО и ЛИТО), где крупнейшие специалисты того времени вели подготовку будущих ученых-искусствоведов.

Наряду со многими другими задачами, выдвигавшимися в те годы жизнью, общественно-политические деятели, ученые обратились к проблемам русской традиционной культуры – тем более, что в царской России внимание им уделялось недостаточно. Развивая свою работу параллельно с Этнографическим институтом Академии наук, Музеем этнографии и другими народоведческими и краеведческими учреждениями, одна из секций Института (Секция изучения крестьянского искусства) объединила научных сотрудников, желавших изучать произведения как традиционного, так и вновь рождающегося народного художественного слова, народной музыки, народного театра, промыслов, народного зодчества.

Такое изучение требовало прежде всего собирания свежего, отвечавшего новым требованиям науки, материала на местах. Наиболее интересным районом представлялся Русский Север, где сочетание традиции и новых форм быта и искусства должно было отразиться особенно рельефно. Крестьянская секция ГИИИ запланировала ряд экспедиций в Карелию и Архангельский край.

Секцию возглавлял профессор К. К. Романов, архитектор и крупный искусствовед, специалист по деревянному и каменному зодчеству древней Руси. Ближайшими его сотрудниками по разделу ИЗО стали молодые архитекторы Ю. Н. Дмитриев и Л. М. Шуляк; к ним примкнула Е. Э. Кнатц, специалистка по тканям и вышивкам, и художница-копиистка К. А. Большева. В группе ТЕО «старшим» был проф. В. Н. Всеволодский-Гернгросс, под руководством которого находились молодые театроведы С. С. Писарев и Р. Р. Суслович. «Старшим» в группе МУЗО был А. В. Финагин, также имевший младших сотрудников – З. В. Эвальд и Е. В. Гиппиуса. Раздел ЛИТО был представлен тогда еще только начинавшей свою фольклористическую деятельность А. М. Астаховой, аспиранткой Н. П. Колпаковой и И. В. Карнауховой. Кроме того, каждый год к основному ядру экспедиции эпизодически примыкало два-три сотрудника со стороны – из Академии наук СССР или Ленинградского университета.

Общее руководство экспедиционной работой лежало на председателе секции – К. К. Романове, который намечал конкретные маршруты поездок и обдумывал их с членами Секции на пленарных заседаниях.

Тот комплексный метод, которым могла работать Крестьянская секция ГИИИ, благодаря наличию в ней специалистов различных искусствоведческих профилей применялся в науке впервые: сотрудники экспедиций должны были исследовать собираемый материал одновременно со всех сторон: крестьянское жилище описывалось и как архитектурный объект, и как комплекс бытового искусства с его художественной кустарной утварью, костюмами крестьянской семьи, ее песенным и сказочным репертуаром, обрядами, верованиями; обряды брались с напевами песен и действами, записанными синхронно; лирические песни – в неразрывной связи напевов и текстов и т. д. Это давало представление об общем культурно-бытовом облике того или иного селения, того или иного района в целом.

Ни у кого в секции, кроме К. К. Романова, опыта экспедиционной работы не было. Все казалось новым, непривычным; многому приходилось учиться на ходу. Но интерес к новым задачам и энтузиазм коллектива были настолько велики, что никакие трудности непривычной кочевой жизни не пугали.

….Экспедиции переносили их участников в совсем новый неизведанный мир. Столько в нем было своеобразного, невиданного, необычного!

Как было не вести путевого дневника?

И дневник велся – из года в год, из поездки в поездку…