Странная парочка

Недавней порой над Морвеером стало довлеть убеждение, что он чересчур много времени проводит на чердаках. И открытость данного всем ветрам, вплоть до последнего кирпичика, отнюдь не делала исключение. Большие перекрытия крыши обвалившегося дома пропали, ветер задувал холод прямо в лицо. Это пренеприятнейше напомнило ему о той морозной весенней ночи, давным-давно, когда две самые симпатичные и самые популярные девчонки заманили его на крышу сиротского приюта, а потом заперли там в одной ночной рубашке. Утром его нашли, серогубого и дрожащего, чуть было не замёрзшего насмерть. Как же они все смеялись.

Ничуть не согревала и компания. Во тьме притаилась Шайло Витари, её голова шипастой линией выделялась на ночном небе, один глаз прикрыт, ко второму она поднесла подзорную трубу. Позади в городе полыхают пожары. Война может и благоприятное время для отравительского ремесла, но Морвеер обычно предпочитал держаться от неё на расстоянии хотя бы вытянутой руки. А на самом деле, значительно дальше. Осаждённый город не место для цивилизованного человека. Он скучал по своей оранжерее. Скучал по добротному, набитому гусиным пером матрасу. Он попробовал натянуть воротник пальто ещё выше, до самых ушей, и в очередной раз заострил внимание на дворце великого герцога Сальера, нависшем над продолговатым островом на середине быстротечного Виссера.

- То, зачем для обозрения пейзажа и обследования местности вообще понадобилось звать человека моих способностей, лежит целиком за пределами моего разумения. Я не генерал!

- О, нет. Ты убийца гораздо меньшего масштаба.

Морвеер, повернувшись, нахмурился. - Также как и ты.

- Естественно, только не я вообще-то жалуюсь.

- Я возмущён тем, что меня бросили в самый центр боевых действий.

- Это Стирия. Стоит весна. Ну конечно же, здесь воюют. Давай-ка просто определимся с планом и назад ночевать.

- Хех. В смысле назад в благотворительное учреждение для обездоленных работников сельского хозяйства имени Муркатто? В том доме, вонь лицемерного самодовольного благочестия повышает уровень моей желчи.

Витари дышала в сложенные чашечкой ладони. - Лучше чем здесь, снаружи.

- Да? Снизу в ночи вопят крестьянские спиногрызы. Наверху, от крайне изысканных эротических приключений нашего работодателя с нашим диким спутником всю ночь стонут половицы. Ответь мне, бывает ли что-то более раздражающее звуков... трахания... других... людей?

Витари ухмыльнулась. - Это ты верно подметил. Они, прежде чем кончат, как следует поимеют пол.

- А сперва как следует поимеют мой череп. Ответь мне, неужели крупица профессионализма - слишком большое требование?

- А тебя заботит, пока она платит?

- Меня заботит, чтоб её беззаботность не привела меня к безвременной кончине. Тем не менее, полагаю, мы обязаны выполнить поручение.

- Тогда, давай будем меньше ныть и больше трудиться? Путь внутрь.

- Путь внутрь, ввиду того, что благородные правители Стирийских городов - народ доверчивый и всегда изволят пригласить незваного гостя в своё место проживания... - Морвеер аккуратно навёл подзорную трубу прямо на фасад раскинувшегося сооружения, отвесно вздымавшегося из бурливых речных вод. Для жилища известного эстета, оно являло минимум архитектурных достоинств. Сумятица вразнобой подобранных стилей, нескладно слепленных вместе в чехарду крыш, башенок, куполов, сводов и мансард. В небеса вонзалась единственная башня-донжон. Основательно укреплена привратная надстройка, усиленная стрельницами, сторожевыми гнёздами, навесными бойницами и позолоченной подъёмной решёткой в торце моста, ведущего в город. Там разместилось отделение из пятнадцати солдат в полных латных доспехах.

- Ворота охраняются куда уж лучше, лицевая сторона куда как здорово просматривается - в окно или на крышу не залезть.

- Согласна. Лишь один участок, где у нас был бы шанс проникнуть внутрь незаметно - северная стена.

Морвеер навёл подзорную трубу на северный фас сооружения - отвесное нагромождение замшелого серого камня, пронзаемого темнеющими витражными окнами, а сверху - парапет с горгульями. Был бы дворец кораблём, идущим вверх по течению - здесь был бы его нос. Быстротечные воды с особенной силой пенились у его скошенного основания. – Возможно, и не просматривается, но попробуй же туда доберись.

- Испугался? - Морвеер опустил подзорную трубу и с каким-то болезненным раздражением увидел, как над ним скалит зубы Витари.

- Скажем так - существует неоднозначность в отношении наших шансов на успех. Хотя, признаться, я и чувствую душевное тепло, представляя картину, как ты валишься с верёвки в бурлящую реку - но перспектива последовать за тобой далека от притягательности. - Почему не сказать просто, что ты испугался?

Морвеер отказался отвечать на столь неуклюжую подколку. Ответы не срабатывали в приюте, несомненно, не сработали бы и сейчас. - Само собой, нам понадобится лодка.

- Выше по реке, пожалуй, не проблема чего-нибудь найти.

Он поджал губы, взвешивая преимущества. - Данный план дополнительно выигрывает, обеспечивая средством эвакуации – ведь, по-видимому, эта сторона нашего предприятия решительно не заботит Муркатто. Когда Ганмарку придёт конец, мы, всё ещё переодетые, сможем залезть на крышу и спуститься по верёвке обратно в лодку. Затем мы просто-напросто отчалим к морю и...

- Погляди. - Витари указала вниз, на оживлённо движущуюся по улице группу, и Морвеер направил на них подзорную трубу. Примерно дюжина латников маршировала по бокам двух спотыкающихся фигур, целиком обнажённых, у обоих руки скованы сзади. Женщина и крупный мужчина.

- Кажись, каких-то шпионов поймали, - отметила Витари. - Не повезло им.

Один солдат пырнул мужчину тупым концом своего копья, тот опрокинулся на дорогу, выставляя всем голый зад. Морвеер хихикнул. - О да, в самом деле, темницы под дворцом Сальера имеют чёрную славу даже среди стирийских тюрем. - Он нахмурился сквозь окуляр. - Хотя постой-ка. Эта женщина похожа на...

- Муркатто. Блядь, это они!

- Неужто ничто не проходит гладко? - Морвеер ощутил едва ли ожидаемый нарастающий наплыв ужаса. Позади них, заплетавшуюся в ночной рубашке, со связанными за спиной руками, вели Дэй. - Будь оно всё проклято! Они взяли мою ассистентку!

- Насрать на твою ассистентку. Они взяли нашего нанимателя! Это значит, что они взяли мою оплату!

Морвеер не нашёлся ответить ничем, кроме зубовного скрежета, когда арестованных погнали через мост во дворец, массивные ворота плотно захлопнулись за ними.

- Вот падла! - Теперь наше жилище в башне не безопасно! Нельзя туда возвращаться!

- Час назад ты считал невыносимой саму мысль о возвращении назад в логово лицемерия и эротических похождений.

- Но там моё снаряжение!

- Сомневаюсь. - Витари кивнула шипастой головой на дворец. - Должно быть, оно в тех ящиках, которые туда занесли.

Морвеер в раздражении стукнул балку, торчащую возле его головы. Сморщился, загнав занозу в средний палец. И теперь был вынужден её высасывать.

- Спокойно, Морвеер, спокойно.

- Я спокоен! – Бесспорно, разумным поступком было бы раздобыть лодку, тихонько доплыть до дворца герцога Сальера, а затем миновать его и выйти в море. Списать потери, вернуться в оранжерею и обучить нового ассистента, оставив Муркатто и её умственно отсталого северянина расхлёбывать последствия собственной глупости. Всегда первым делом убедись, но...

- Я не могу бросить там свою помощницу, - каркнул он. - Просто не могу!

- Почему?

- Ну, потому... - Он и сам точно не знал. - Я наотрез отказываюсь терпеть хлопоты, натаскивая новую!

Витари расплылась взбешивающей улыбкой. - Чудесно. Тебе не хватает твоей девушки, а мне - моих денег. Будем их оплакивать, или поработаем над способом проникнуть внутрь? По-прежнему предлагаю лодку и спуск по течению к северной стене, а затем верёвку с захватом, чтобы залезть на крышу.

Морвеер безнадёжно покосился на отвесную каменную кручу. - Ты сумеешь прочно зацепить захват там, наверху?

- Я сумею пробросить захват сквозь мушиную задницу. Наоборот, меня беспокоит, сумеешь ли ты подвести лодку в нужное место.

Он не собирался уступать. - Да тебе не отыскать более совершенного гребца! Я сумею удержать лодку как вкопанную, если даже поток будет вдвое более свирепым, но оно нам не понадобится. Я вгоню крюк в каменную кладку и заякорю лодку за теми валунами на всю ночь.

- Да ты крут.

- Крут. Великолепен. - Его сердце стучало с изрядной назойливостью во время спора. Пусть эта женщина ему не по душе, но её способности вне всяких сомнений. Учитывая обстоятельства, более подходящего напарника ему не сыскать. Равно как и по-своему более симпатичного, и, разумеется, решительного поборника строгой дисциплины, совсем как в приюте самая суровая из сестёр...

Она сузила глаза. - Надеюсь, ты не собираешься предлагать то же, что в прошлый раз, когда мы работали вместе?

Морвеер ощетинился. - Повторения чего бы там ни было - не будет. Могу тебя уверить!

- Ладно. Потому как я по-прежнему скорее ежа трахну.

- Ты уже разъяснила свои предпочтения на сей счёт! - резко отозвался он, затем как можно скорее поспешил сменить тему. - Медлить смысла нет. Давай отыщем судно, подходящее нашим нуждам. - Уже спрыгивая обратно на чердак он бросил ещё один, последний взгляд вниз и замер. - А это ещё кто? - Одинокая фигурка смело шагала к дворцовым вратам. Сердце Морвеера ухнуло куда ниже, чем раньше. Эту вальяжную поступь нельзя перепутать. - Коска. Чего затеяла эта старая страхолюдная пьянь?

- Кто знает, что витает в его шелудивой башке?

Наёмник с отмашкой шествовал навстречу страже, всем видом показывая, что это его дворец, а вовсе не герцога Сальера. Морвеер даже сумел расслышать его голос в промежутке между порывами ветра. Но не малейшей зацепки касаемо произнесённых слов. - Что они говорят?

- Ты не умеешь читать по губам? - буркнула Витари.

- Нет.

- Как здорово обнаружить хоть один предмет, по которому ты не являешься величайшим мировым специалистом. Его окликнули стражники.

- Конечно! - Уж это-то ясно по наставленным в грудь Коске алебардам. Старый наёмник смахнул с головы шляпу и низко поклонился.

- Он отвечает... моё имя - Никомо Коска... прославленный солдат удачи... и я пришёл... - Она, побледнев, опустила трубу.

- Да-да?

Глаза Витари чуть не вывалились на него. - И я пришёл к вам на ужин.

Тьма

Кромешная тьма. Монза раздвигала веки во всю ширь, таращась и вращая зрачками, и не видела ничего, кроме гулкой звенящей черноты. Она не разглядела бы свою руку даже у самого носа. И всяко бы не поднесла руку ни туда, ни куда-нибудь ещё.

Её приковали цепями - к потолку за запястья и к полу за щиколотки. Если она висела мешком, её ступни едва задевали шероховатые камни. Если она вытягивалась на цыпочках, можно было на милосердный шажочек ослабить пульсацию боли в предплечьях, рёбрах и боках. В этом случае вскоре начинало жечь её икры, сильней и сильней до тех пор, пока ей не приходилось, стиснув зубы, откинуться обратно, и закачаться на ободранных запястьях. Страшно, мучительно, унизительно, и всё же она понимала - хуже всего то, что всё это, в сущности, неплохо, по сравнению с тем, что влекут события.

Она не знала, что же случилось с Дэй. Вполне возможно, что та похлопала своими большими глазами, пустила густую слезу, заявила о том, что ничего не знает и ей поверили. У неё лицо такое - располагает людей верить. Лицо Монзы никогда таким не было. С другой стороны она, наверно, иного и не заслуживала. Где-то в чернильной черноте бился Трясучка, звенел металл, когда тот изворачивался в цепях, ругаясь на северном наречии, а потом и по-стирийски. - Ёбаная ты Стирия. Ёбаный ты Воссула. Блядь. Блядь.

- Кончай! - зашипела она ему. - Может лучше... не знаю... побережёшь силы.

- Ты считаешь, наши силы нам помогут?

Она сглотнула. - Не повредят. - Не помогут. Ничто не поможет.

- Клянусь мёртвыми, я ссать хочу.

- Ссы, - огрызнулась она во тьму. - Какая разница?

Хриплое рычание. Звук брызжущей на камень жидкости. Она бы присоединилась к нему, если б мочевой пузырь не скрутило узлом от страха. Она снова приподнялась на пальцах - ломило ноги, плечи, запястья, бока жгло с каждым вдохом.

- У тебя есть план? - Слова Трясучки утонули и сгинули в затхлом воздухе.

- По-твоему у меня дохуя разных планов? Они считают, что мы шпионили в их городе, работали на врага. Уверены в этом! Нас собираются допрашивать, а когда нам нечего будет сказать из того, что они хотят услышать, нас, блядь, прикончат! - Животный рёв, грохот усилился. – Думаешь, они не предусмотрели, что ты будешь корячиться?

- Чё мне по-твоему делать? - Его голос был придушенно надрывным, словно он еле сдерживал рыдания. - Висеть и ждать пока нас начнут резать?

- Я... - Она почувствовала, как к её собственному горлу непривычно подкатывает комок слёз. Она не в силах придумать и намёка на способ освободиться. Беспомощная. Можно ли быть более беспомощной, чем прикованной обнажённой глубоко в подземелье, в кромешной тьме? - Я не знаю, - прошептала она. - Не знаю.

Был лязг отмыкаемого замка, и Монза вскинула голову, внезапно ощутив мурашки по коже. Со скрипом отворилась дверь, и в глаза полез режущий свет. Шаркая башмаками по каменным ступеням, вниз спускалась некая фигура, в её руке мигал факел. Позади неё шла другая.

- Ну-ка посмотрим, что тут у нас за дела? - Женский голос. Лангриер шла первой, та, что схватила их. Та, что спустила Монзу с лестницы и отобрала кольцо. Другим был усатый Пелло. Оба оделись как мясники, в фартуки дублёной кожи и тяжёлые перчатки. Пелло обошёл помещение, зажигая факелы. Факелы им не требовались - у них были лампы. Но с факелами выходило более зловеще. Как будто к этому моменту Монза была недостаточно напугана. Свет пополз по грубым каменным стенам, лоснящимся моросью, обросшим зелёным лишайником. Рядом стояла пара столов, на них лежали чугунные инструменты. Инструменты, отнюдь не изысканные на вид.

В темноте она себя чувствовала лучше.

Лангриер наклонилась над жаровней и стала разжигать её, терпеливо раздувая угли, оранжевые отблески с каждым выдохом подсвечивали её одутловатое лицо.

Пелло наморщил нос. - Кто из вас обоссался?

- Он, - сказала Лангриер. - Да какая разница? - Монза увидела, как та просовывает несколько железных прутьев в горн и почувствовала, как её горло туго сжалось. Она бросила взгляд вбок на Трясучку, и он посмотрел на неё в ответ и ничего не сказал. Сказать было нечего. - Бьюсь об заклад, они оба вскоре описаются.

- Вам то что, не вам придётся подтирать за ними.

- Я подтирала и похуже. - Она оглядела Монзу и в её глазах читались усталость и скука. Ненависти не было. Как и чего-либо иного. - Дай им чуть-чуть попить, Пелло.

Мужчина протянул кувшин. Ей бы хотелось плюнуть ему в лицо, выкрикивая ругательства, но ёе мучила жажда и сейчас не время проявлять гордость. Поэтому она открыла рот и он воткнул туда носик, и она пила, и кашляла, и снова пила, и вода струилась вдоль шеи и падала между её босых ног на холодные плиты.

Лангриер наблюдала, как к ней возвращается дыхание. - Видишь, мы тоже люди, но должна быть честной - это последняя любезность, которую ты получишь от нас, если от тебя не будет пользы.

- Война есть война, парень. - Пелло поднёс кувшин Трясучке. - Война - а ты на другой стороне. У нас нет времени нежничать.

- Просто поделитесь кое-чем, - сказала Лангриер. - Самую малость, чтобы я поделилась с моим полковником, а потом мы на время оставим вас в покое, и всем нам будет капельку радостней.

Монза посмотрела ей прямо в глаза, не дрогнув, и постаралась вложить в слова всё, чтобы ей поверили. - Мы не заодно с Орсо. Наоборот. Мы здесь...

- При вас его форма, не так ли?

- Только так мы могли бы смешаться с ними, если они ворвутся в город. Мы здесь, чтобы убить Ганмарка.

- Генерала Орсо, который родом из Союза? - Пелло вопросительно поднял брови, и Лангриер в ответ пожала плечами. - Одно из двух - или всё так, как она говорит, или они шпионили в пользу талинцев. Может даже их забросили сюда убить герцога. А теперь сравни - что из этого кажется более правдоподобным?

Пелло вздохнул. - Мы в эти игры играем уже да-а-авно, и очевидный ответ девять раз из десяти и есть правильный.

- Девять раз из десяти. - Лангриер развела руками в извинениях. - Наверное, тебе стоит сочинить что-нибудь получше.

- У меня не выйдет сочинить ничего лучшего, - прошипела Монза сквозь сжатые зубы, - это всё, что я...

Кулак Лангриер в перчатке неожиданно двинул её по рёбрам. - Правду! - Другой кулак вошёл в другой монзин бок. - Правду! - Удар поддых. - Правду! Правду! Правду! - Она брызгала слюной Монзе в лицо, пока выкрикивала это, швыряя её вперёд и назад, стук резких ударов и одышливый хрип глухо отражались от сырых стен подземелья.

Не было никакой возможности сделать хоть одну из тех вещей, которые отчаянно требовались её телу - ни опустить руки, ни свернуться, ни упасть на живот, ни даже вдохнуть. Беззащитна, как туша на крюку. Когда Лангриер подустала выбивать из неё кишки, Монза на миг беззвучно дёрнулась - вспышками спазмов свело каждую мышцу, закатила глаза, поскрипывая назад-вперёд на запястьях. Затем она выхаркнула водянистую блевотину себе на подмышку, выдавила безнадёжный, жалобный вздох, и снова потекло изо рта. Она безвольно поникла, мокрой простынёй на бельевой верёвке, волосы свалялись на лице. С каждым вдохом слыша, как скулит побитой псиной, но остановиться не могла - ей было уже всё равно.

Она услышала, как башмаки Лангриер прошаркали к Трясучке. - Что она ебанутая дура, мы уже выяснили. Дадим шанс тебе, верзила. Начну с простого. Твоё имя?

- Коль Трясучка, - высокий и объятый ужасом голос.

- Трясучка. - Пелло усмехнулся.

- Северяне. Кто только выдумывает эти их забавные имена? А она?

- Она зовётся Муркатто. Монцкарро Муркатто. - Монза медленно покачала головой. Не потому, что винила его за разглашение её имени. А просто потому что знала - правда им не поможет.

- Да что ты говоришь? Сама Мясник Каприла в моей уютной камере! Муркатто погибла, идиот. С тех пор прошёл не один месяц, и мне становится скучновато. Можно подумать у нас впереди вечная жизнь, раз вы так не бережёте наше время.

- Вы думаете, они такие тупые, - спросил Пелло, - или такие храбрые?

- А какая разница?

- Хотите, подержу его?

- Ты всё о своём? - Лангриер передёрнулась, вращательным движением разрабатывая локоть. - Проклятое плечо сегодня ноет. При сырой погоде с ним такое постоянно.

- Вечно вы со своим чёртовым плечом. - Загремел металл, когда Пелло ослабил цепь на подвесном вороте и руки Трясучки упали до уровня его головы. Однако облегчение, которое он ощутил, жило недолго. Пелло зашёл за спину и пинком подсёк ему ноги, от чего северянин шатаясь упал на колени, снова с растянутыми руками. Сапог стражника на икрах не давал ему подняться.

- Послушайте! - Несмотря на холод, всё лицо Трясучки покрылось бусинками пота. - Мы не с Орсо! Я ничего не знаю о его армии. Я просто... просто не знаю!

- Это правда, - прохрипела Монза, но так тихо, что никто б не услышал. И даже от этого начала дохать, каждый толчок кашля прокалывал болью разбитые рёбра.

Пелло обвил рукой голову Трясучки - локоть согнулся под подбородком, затем крепко подперев другой рукой затылок наклонил того лицом кверху.

- Нет! - пронзительно завопил Трясучка, выкатывая на Монзу тот опухший глаз, который ей было видно. - Это сделала она! Муркатто! Она наняла меня! Убить семь человек! Месть за брата! И... и...

- Ты его держишь? - поинтересовалась Лангриер.

- Держу.

Трясучкин голос поднялся до визга. - Это она! Она хочет убить герцога Орсо! - Он уже дрожал, клацал зубами. - Мы порешили Гоббу и банкира! Банкира... звали Мофис! Отравили его, а потом... потом... Принца Арио, в Сипани! У Кардотти! А теперь...

Лагнриер впихнула ему между зубов потрёпанную деревянную шпонку, положив скорый конец его бесплодным признаниям. - Не хочу, чтобы ты язык себе отгрыз. Необходимость рассказать мне что-нибудь стоящее всё ещё в силе.

- У меня есть деньги! - каркнула Монза, постепенно возвращающимся голосом.

- Чего?

- У меня есть деньги! Золото! Полные ящики! Не при себе, но... золото Хермона! Всего лишь...

Лангриер захихикала. - Ты изумишься - почти каждый в такое время вспоминает о зарытых сокровищах. Срабатывает не часто.

Пелло осклабился. - Если б у меня оказалась хотя б десятая часть того, что мне наобещали в этом подземелье, я был бы богачом. А я, если тебе трудно догадаться, нет.

- К тому же если у тебя и есть все эти полные золота ящики, где я его, нахер, буду тратить? Ты опоздала со взяткой всего на какую-то пару недель. Талинцы полностью блокировали город. От денег здесь толку нет. - Лангриер помассировала плечо, поморщилась, прокрутила руку, затем потянула из жаровни железо. Оно визгливо скрипнуло звуком металла по металлу, взметая буранчик оседающих искр и тошнотворную судорогу страха в трепыхающихся внутренностях Монзы.

- Это правда, - прошептала она. - Правда. - Но вся сила из неё вышла.

- Конечно же. - И Лангриер шагнула вперёд и прижала раскалённый до желтизны металл к лицу Трясучки. Раздался звук, подобный тому, который издаёт ломтик сала, когда его бросают на сковородку, только громче и, само собой, его венчал безумный, клокочущий, невыносимый визг. Спина северянина выгнулась, тело дёрнулось и забилось как рыба в сети, но мрачнолицый Пелло не ослаблял хватки.

Взметнулся жирный пар, Лангриер привычным выдохом скривившихся губ задула маленький сгусток пламени, толча железом туда-сюда в его глазу. При этом такой же вид был бы у неё, протирай она стол. На неё свалилась неприятная, нудная рутина, которая, к несчастью, должна быть выполнена.

Шкворчанье сделалось тише. Крик Трясучки обернулся сиплым стоном, последний воздух выходил из лёгких, с натянутых губ слетали брызги слюны, пенящейся под деревяшкой между оскаленных зубов. Лангриер отступила. Железный прут остыл до тёмно-оранжевого, с боку к нему налипли пятна курящегося пепла. С долей отвращения, она бросила его обратно на уголья.

Пелло разжал руки, и голова Трясучки обвисла, дыханье перхало в глотке. Монза не знала, в сознании тот или нет, чувствует что-нибудь или нет. Она молила, чтобы нет. В камере смердело обугленным мясом. Ей нельзя глядеть на его лицо. Нельзя смотреть. Должна посмотреть. Мельком взглянуть на громадную черную полосу, идущую по щеке через глаз, с краснотой сырого мяса вокруг, раздувающуюся пузырями, масляно блестевшую вытопленным с его лица жиром. Она сразу же одёрнула взгляд, уткнулась вытаращенными глазами в пол, воздух с трудом попадал в горло, а кожа сделалась мокрой, холодной и вялой, как у выловленного из реки трупа.

- Вот, пожалуйста. Ну разве ж не лучше было б нам обойтись без этого? И всё ради того, чтобы сохранить военную тайну ещё несколько минут? Всё что вы от нас утаите, мы позже вытянем из той желтоволосой сучки. - Она ладонью поразгоняла воздух перед лицом. - Блин, воняет. Сбрось её, Пелло.

Загремели цепи и она съехала вниз. Даже не в состоянии стоять. Слишком напугана, слишком избита. Колени оцарапались о камень. Хрустело дыхание Трясучки. Лангриер тёрла плечо. Пелло тихонько щёлкал языком, пока закреплял цепи. Монза почувствовала, как подошва его сапога вдавливается в её икры.

- Пожалуйста, - прошептала она, трясясь всем телом, стуча зубами. Монцкарро Муркатто, повергающий в ужас Мясник Каприла, грозная Талинская Змея, чудовище, что купалось в Кровавых Годах - всё это стало далёким прошлым. - Пожалуйста-а!

- По-твоему, нам в радость такое творить? По-твоему, мы бы не хотели разговаривать с людьми по-хорошему? Например, меня, люди, в основном, любят, не так ли, Пелло?

- В основном.

- Умоляю, выдай мне что-нибудь полезное. Просто скажи... - Лангриер закрыла глаза и потёрла их тыльной стороной ладони. - Просто скажи мне, хотя бы, кто отдаёт вам приказы. Давай начнём с этого.

- Хорошо, хорошо! - Монзе жалило глаза. - Буду говорить! - Она чувствовала, как по лицу бегут слёзы. - Говорю! - Она не отдавала себе отчёт, что произносит. - Ганмарк! Орсо! Талинс! - Ахинея. Ни о чём. Всё, что угодно. - Я... я работаю на Ганмарка! - Всё что угодно, только пусть железные прутья останутся в жаровне ещё пару секунд. - Я от него получаю приказы.

- Напрямую от него? - Лангриер угрюмо взглянула на Пелло, и тот прервал ковырять мозоли на ладони, для того, чтобы угрюмо посмотреть в ответ.

Монза попыталась вытрясти из головы всю муть. - Чё т хошь шоб я тьбе сказала? - Слова заплетались в её распухшем рту.

- Что-нибудь, что мне невъебенно пригодится!

Окровавленный монзин рот задвигался вверх и вниз, но из него ничего не изошло, за исключением струйки красных слюней. Ложь бесполезна. Правда бесполезна. Рука Пелло встряхнула её голову назад, тугая как петля, вытянула её лицо к потолку.

- Нет! - тявкнула она. - Нет! Н... - Деревяшку, мокрую от слюны Трясучки вставили ей в рот.

Лангриер показалась перед расплывающимся взором Монзы, тряся вытянутой рукой. - Гадское плечо! Клянусь, мне больнее всех остальных, но никто ни разу надо мной не сжалился, а? - Она повозила новым железным прутом, очищая от углей, подняла его. Бледно-жёлтый, он озарил её лицо тусклым светом, заискрились бусинки пота на лбу. - Есть ли что-нибудь утомительнее боли других людей?

Она поднесла железо. Слезящийся глаз Монзы вдавлено распахнулся и уставился на его белый кончик, смотрящий на неё сверху и столь мягко потрескивающий. Грудь содрогалась и хрипела. Она почти чувствовала щекой исходящий от него жар, уже почти чувствовала боль. Лангриер наклонилась вперёд.

- Стоять. - Самым краешком глаза она заметила смутные очертания в дверном проёме. Она моргнула, затрепетала веками. Огромный толстый мужчина, стоял на верхней ступеньке в накинутом белом халате.

- Ваша светлость! - Лангриер моментально задвинула железо обратно в жаровню, как будто это её оно жгло. Объятья вокруг головы Монзы внезапно разжались, сапог Пелло слез с её икр.

Глаза великого герцога Сальера медленно шевелились на бескрайней шири его бледного лица, с Монзы на Трясучку, и снова на Монзу. - Это они?

- Несомненно, они. - Никомо Коска окинул взглядом из-за плеча герцога всё помещение. Монза не могла вспомнить, чтобы хоть раз за свою жизнь была так рада кого-то видеть. Старый наёмник поджал губы. - Для глаза северянина - слишком поздно.

- Ну зато для его жизни - как раз вовремя. Но что ты сотворила с её кожей, капитан Лангриер?

- Шрамы у неё уже были, ваша светлость.

- В самом деле? Настоящая коллекция. - Сальер медленно покачал головой. - Прискорбнейший случай ошибки установления личности. С сего времени, двое этих людей - мои почётные гости. Одежду для них, и как следует займитесь его раной.

- Конечно. - Она выдернула шпонку из монзиного рта и склонила голову. - Глубоко сожалею о моей ошибке, ваша светлость.

- Вполне понятной. Война есть война. На войне легко обжечься. - Герцог тяжело вздохнул. - Генерал Муркатто, выражаю надежду, что вы согласитесь на постель в моём дворце и утром присоединитесь к нам за завтраком?

Загремели спущенные цепи и её руки безвольно упали на бёдра. Ей показалось, что она сумела выдохнуть " да" прежде чем начала рыдать и от рыданий потеряла речь. Ничем не сдерживаемые слёзы бежали вниз по лицу.

Ужас, боль и безмерное облегчение.