Глава 26

К удивлению Тралла, путь до Трона Стихий был недолог и прост - Трон находился неподалеку от Гарадара. Нужно было всего лишь пробежаться по озеру Небесной Песни к небольшому островку, приютившемуся у подножия гор. Приблизившись к нему, он увидел огромные покрытые мхом валуны, расставленные в виде круга.

- Почему Ярости находятся так близко? – спросил он Аггру на бегу.

Она насмешливо посмотрела на него, но в ее взгляде читалось скорее озорство, нежели гнев.

- Если бы ты был гигантским воплощением самой стихии, тебя это хоть сколько-нибудь волновало бы?

Пойманный врасплох Тралл издал смешливый лай. Аггра улыбнулась еще шире.

- Там есть и члены Служителей Земли. Они заботятся, чтобы Яростей не беспокоили по мелочам. Лишь тот, кто ищет их мудрости или искренне желает помочь, может заговорить с ними. Но даже коли так - это всего лишь жест благородства. Ярости прекрасно могут справиться и сами.

Озеро осталось позади, и теперь их ноги ступали по болотистой почве.

И тут он увидел их.

По острову медленно ползли четыре гигантских существа, похожие на воплощения стихий, с которыми обычно общался Тралл. Они были своенравны, неистовы и могущественны. Даже на расстоянии он мог ощутить их огромную силу. Нет, этим существам определенно не приходилось бояться, что кто-то мог им помешать.

Тихим, почтительным голосом Аггра представила ему каждого: Гордауг, Ярость Земли. Абориус, Ярость Воды. Возжигатель, Ярость Огня. И Каландриос, Ярость Воздуха.

- Если уж кто-то или что-то может помочь тебе на этой земле, Го'эль, - голос Аггры был искренним, - то это эти существа. Иди. Представься им. Задай свои вопросы.

Тралл тут же вспомнил свой первый разговор со стихиями. Один за другим дух каждой из стихий приходил к нему и говорил с его разумом и сердцем. Похоже, этому было суждено повториться и здесь. К кому ему обратиться в начале? Он выбрал Каландриоса, Ярость Воздуха, и отправился к нему.

И сразу же чувствовал, как сила этого существа отталкивает его. Он оступился, сильный ветер чуть не сбил его с ног, но он продолжил идти, склонив голову перед вихрем.

Могучая Ярость выглядела как живой смерч с сильными руками и пылающими красными глазами. Сначала Каландриос не замечал его, пока Тралл, которому пришлось идти против ветра, швыряющего в него песок и листья с такой силой, что сдирал кожу, не закрыл глаза и не очистил свой разум, как тому его учили.

Каландриос, Ярость Воздуха... Я проделал долгий путь, чтобы просить тебя о помощи. Я прибыл с земли, которую терзают тревоги, но мне неведома причина ее страданий. Я прошу ее о помощи, но она не внемлет мне. В моих видениях я не был способен спасти свою родину. Ты, что слышишь крики всего Воздуха здесь, в Запределье - можешь ли помочь мне? Правдиво ли и неизбежно мое видение?

Каландриос посмотрел на него своими красными глазами, и Тралл почувствовал на себе всю мощь этого пристального взгляда. Он заговорил с Траллом, в его голове.

Что мне до трудностей Воздуха на другой земле? Мои воплощения страдают здесь. Воздух управляет силой мысли, Го'эль, известный как Тралл, сын Дуротана и Драки. Ты необычный шаман, коль заставил меня слушать свою просьбу. Лучшее, что я могу предложить тебе - продолжай думать и слушать. Вспомни, что ты видел в своем видении. Большего я дать тебе не могу.

Каландриос продолжил свой привычный путь, не дав ему даже зацепки. Тралл почувствовал разочарование, но тут же прогнал его прочь. Злость на Ярости ничем ему не поможет. Если бы Каландриос мог помочь ему, подумал Тралл, то он так бы и поступил. Однако он не мог прогнать чувство, что в словах Каландриоса скрывалась какая-то недосказанность.

Он посмотрел на Аггру и покачал головой. Ярость говорила только в его сердце; орчиха не слышала слов Каландриоса. Раньше она бы просто ухмыльнулась в ответ на его неудачу. Но теперь он увидел испуг, исказивший ее волевые черты. Он отправился к следующей Ярости.

Это был Возжигатель, Ярость Огня, и когда Тралл приблизился к нему, он ощутил такой жар от этого могущественного существа, что был вынужден отвернуться и оградить лицо руками. Как можно было находиться рядом со стихией, жгущей тебя до самых костей?

Внезапно он все понял. Невзирая на боль от пыла Ярости, он достиг умиротворения - благодаря стихии Духа Жизни, которую нес в себе. Он успокоил себя, успокоил свои запутанные мысли и представил, что его коже прохладно и она способна противостоять даже обжигающей Ярости. Он встал перед Возжигателем, открыл глаза... и жар исчез. Теперь Тралл мог подойти ближе, как он и поступил, став на колени перед Яростью Огня и повторив свою просьбу.

Возжигатель обратил все свое внимание на орка, и даже со своей новообретенной силой Тралл был вынужден зажмуриться от излучаемого жара, когда стихия оказалась всего в нескольких шагах от него. При каждом вдохе его горло обжигало, но он не шевелился. Он был силен. Он мог разговаривать с этим существом. Ему ничто не угрожало.

Меня охватывает гнев от твоих слов, - ответила Ярость Огня в его голове. - Я гневаюсь, ибо мои братья по огню страдают в этих землях, и ты не можешь себе представить, насколько я сожалею, что не могу помочь тебе. Без сущности Огня тех мест, как я могу общаться с пламенем, что пылает там? Шаман, как я могу знать, почему они страдают и бросаются в муках на все подряд? Это твоя земля, и тебе судить. Я чувствую твой порыв, и потому дарю тебе свою страсть - чтобы ты сделал все возможное, дабы исцелить свой мир. Больше я ничего не могу для тебя сделать.

Маленькая искра отделилась от него и опустилась в горло Тралла. Он вскрикнул, почувствовав жжение, искра вошла в него и приютилась в сердце. Она мучительно пылала внутри, но он знал, что на самом деле это было не настоящее пламя. Он прижал руку к груди, к сердцу, и упал на колени, упершись другой рукой о землю.

Аггра ринулась к нему, он почувствовал на своем плече ее прохладное и успокаивающее прикосновение.

- Го'эль, он сделал тебе больно?

Тралл потряс головой. Боль отступила.

- Нет, - сказал он. - Та боль... не физическая.

Ее глаза встретились с его, затем она кинула взгляд на Возжигателя. Огромная Ярость Стихии уже уходила прочь, окончив разговор с Траллом. Она хотела достать из своей сумки флягу с водой, но он перехватил ее руку и отдернул ее.

- Нет, - прохрипел он. - Возжигатель... одарил меня огнем страсти, чтобы я сделал то, что должен сделать.

Подумав, Аггра кивнула.

- Как ты сам узнал вчера вечером, огонь уже полыхает в тебе. Но это и правда ценный дар. Очень немногие были отмечены огнем Возжигателя.

Он догадался, о чем она умолчала: сама она так и не удостоилась такой чести. Он не смог не сказать:

- Не думаю, что cей дар предназначен для меня. Он предназначен для стихий Азерота, чтобы мне удалось спасти их.

- Я тоже просила помочь духам здесь, - сказала она тихо. - Меня не посчитали достойной.

Он взял ее руку.

- Ты хорошо подготовлена, Аггра. Может быть, огня, что уже горит в тебе, и так достаточно.

Вздрогнув, она посмотрела ему в глаза. Он ожидал, что она отдернет руку и выдаст ему колкое замечание. Но Аггра так не поступила, ее коричневые пальцы мягко сжимали его зеленую руку еще несколько секунд, прежде чем она медленно отстранилась.

- Осталось еще двое, - сказала она, вновь в своей сдержанной и бесцеремонной манере. - У тебя есть великий дар, но возможно Гордауг и Абориус помогут тебе больше, чем Возжигатель и Каландриос. Может быть, они намекнут, что ты узнал в видении. Сама знаю, зачастую загадки той парочки скорее бесят, чем проливают свет на вещи.

Он был весьма удивлен ее непочтительностью, но не мог не согласиться с ней. Иногда Огонь и Воздух бывали слегка непостоянны.

Метафизический огонь утих, но в его сердце все еще тлел уголёк, и Тралл чувствовал это. Он отправился далее по кругу Трона Стихий - к Абориусу, и стал на колени перед Яростью Воды.

Она сразу обернулась к нему. Тралл даже не успел мысленно высказать свою просьбу, как почувствовал, что вода брызжет на его поднятое лицо, и по нему нежно стекают капельки воды. Он облизнул губы; влага была сладкой и чистой, свежее он никогда не пробовал.

Го'эль, твои боль и замешательство во многом схожи с моими. Многие приходят сюда со своими проблемами, но лишь немногие осознают их так ясно, как ты. Чем я могу помочь тебе, миру, где есть капли меня и все же не меня?

Твое сердце и так пылает страстью помочь и исцелить. Принести порядок в мучающийся мир. Я не могу дать тебе такой же дар, как Возжигатель, но скажу тебе - не стыдись своих чувств. Вода даст тебе то равновесие, которого ты ищешь, она очистит и восстановит тебя. Не бойся собственных чувств в этом путешествии, если хочешь спасти свой мир. И не бойся ран в твоей душе, если хочешь их излечить.

Тралл смутился.

Я? У меня нет ран, великая Ярость, за исключением боли от мук, в которых корчится мой мир.

Он почувствовал проблеск сострадательной улыбки.

Каждый встает перед трудностями, когда готов, не раньше, не позже. Но я вновь говорю тебе, Го'эль, сын Дуротана, сына Гарада - когда придет время и ты будешь готов излечить свою рану, не бойся нырнуть глубоко.

Вода вновь забила ему в лицо. Вновь Тралл раскрыл рот, чтобы испить ее, но вместо сладкой жидкости он ощутил другую, теплую и соленую. Слезы. Он, не скрываясь, зарыдал - на мгновение Абориус дала Траллу почувствовать, как сострадает ему сама стихия.

Он плакал, не стыдясь этого, ибо знал, что его чувства верны и правдивы. Слезы были частью дара, который дала ему милая Тарета Фокстон, что не без горести ему пришлось понять прошлой ночью. Тралл понял, что он хотел сохранить мир, в котором родился, - даже больше, чем освободить свой народ из лагерей, даже больше, чем найти новую родину, где они жили бы в радости и безопасности. Только так он мог добиться того, чего хотел. Только так Орда и тот же Альянс могли расти и процветать, только если Азерот оправится от этой странной боли, которая заставляет мир сердиться, дрожать и плакать. Именно поэтому он пришел в Запределье. Именно поэтому он оставил Орду, которую создал и любил. Это был единственно верный выбор.

Он встал, пошатываясь, вытер глаза и обернулся к последней Ярости.

Гордауг был самым внушительным из Яростей, крупнее даже пламенного Возжигателя. Ярость Земли походил на ожившую гору, и когда Тралл приблизился к нему, земля под его ногами задрожала.

Казалось, Гордауг даже не заметил Тралла, продолжая свой ход, в то время как орк пытался угнаться за ним. Тралл мысленно обратился к нему с мольбой. Наконец Гордауг остановился, настолько резко, что Тралл чуть не столкнулся с ним.

Медленно, внушая благоговейный трепет, он развернулся и посмотрел вниз на орка, столь незаметного по сравнению с ним.

Чего тебе надобно от Гордауга?

Я пришел с земель, что зовутся Азеротом. Наши духи стихий встревожены. Они кричат от боли, устраивая пожары, наводнения, землетрясения.

Гордауг нахмурился.

Почему им так больно?

Не знаю, Ярость. Я спрашивал их, но в ответ получал лишь хаос, крики. Все, что знаю - они страдают. Твои товарищи Ярости не смогли помочь мне понять, как же мне исцелить стихии Азерота.

Гордауг кивнул, будто он ожидал этого ответа.

Гордауг хочет помочь. Но другая земля далеко. Не знаю ту землю, не могу ничем помочь.

Тралл даже не удивился. По той же причине ему не могли помочь и другие Ярости: Азерот не был их миром, и они не знали его.

Внезапно в голове у него промелькнула мысль.

Гордауг, между Азеротом и тем, что осталось от Дренора, есть портал. Когда-то он был закрыт, чтобы разрушение Дренора не проникло в мой мир. Теперь болезнь моего мира может заразить ваш мир, если я не остановлю ее. Неужто вы ничем не можете мне помочь? Помогая мне, вы защитите и Запределье.

Гордауг слышит, что ты говоришь. Гордауг понимает это. И все же Гордауг вновь говорит - Гордауг знает лишь этот мир.

Великое существо стало на колени, зачерпнуло рукой землю и сунуло ее прямо себе в рот перед пораженным Траллом.

Я пробую землю. Я могу сказать, где была эта земля, каковы ее тайны.

Тралл вздрогнул, ибо его осенило. Неужели все настолько просто?

Он всегда носил с собой вещи для ритуального круга - перо, символизирующее Воздух, чашу для Воды, кремень и трут для Огня...

...и небольшой камень для Земли. Все внутри него перемешалось - страх и надежда. Он тут же начал обыскивать свою сумку - и вот его рука сжимала булыжник.

Он был частью стихии Азерота, в то время как другие вещи - кремень и трут, чаша, перо - были всего лишь их символами.

Гордауг... вот камень из моего мира. Если ты можешь хоть что-то выяснить у него, прошу, сделай это для меня.

Гордауг посмотрел - камень был маленьким. Он склонился, протянув свою гигантскую раскрытую ладонь, и Тралл бросил в нее камень.

Здесь мало что жевать Гордаугу, - проворчал он. - Но Гордауг попробует. Гордауг желает помочь.

Камень был всего лишь крошечной песчинкой на руке Ярости. Тралл наблюдал, как он исчез в огромной глотке. Тралл оглянулся и посмотрел на Аггру, та лишь развела руками и пожала плечами. Она была в том же недоумении, что и он.

Внезапно Гордауг заревел.

- Не путь земли. Неправильно. Сердитый, испуганный камень. Что-то сделало его таким!

Тралл затаил дыхание.

Что-то было когда-то правильным, но теперь уже нет. Жило когда-то в мире, но теперь стало исковерканным и темным. Было когда-то ранено, но теперь излечено - и исцеление тоже неправильное. Оно злое. Оно хочет причинять другим страдания. И для этого оно ранит землю. Его необходимо остановить!

Он топнул ногой, и земля задрожала.

И это... нечто, - подумал Тралл. - Оно находится в Азероте?

Камень боится его прихода. Оно не там, пока что. Но камень боится. Бедный камень, - он протянул руку и указал пальцем на Тралла. - Ты слышишь крики испуганного камня. Всех стихий. Все эти землетрясения, гигантские волны, пожары - это стихии, кричащие тебе, что им страшно. Ты не должен допустить, чтобы им причинили боль... или даже убили!

- Но как я это сделаю? Пожалуйста, скажи мне!

- Гордауг не знает, - покачал он головой. - Возможно, другой шаман, который тоже слышит испуганный камень, может знать. Но я скажу тебе следующее. Я знаю этот страх. Тот же страх я чувствовал в земле перед тем, как этот мир был разорван на части. Страх быть сломанным. Быть разрушенным.

Гордауг повернулся и пошел дальше. Пораженный Тралл продолжал стоять.

- Он съел камень, который ты ему дал, - сказала Аггра, приблизившись к Траллу. - Он смог тебе чем-то помочь?

- Да, - ответил ей Тралл, почти шепотом. Он откашлялся, покачал головой. - Он сказал, что камень боится. Все стихии боятся. Они знают, что грядет нечто ужасное. Нечто, что было однажды хорошим и в гармонии с миром, но теперь стало испорченным. Ему была причинена боль, и теперь оно горит желанием причинить боль остальным.

Он обернулся к ней.

- И еще кое-что. Я должен вернуться в Азерот. Не думаю, что стихии стали бы помогать мне, если бы я был не в силах что-то изменить. Я должен попытаться выяснить, чем же они так напуганы... и сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это. Ибо камень чувствовал тот же самый страх, что испытывал Дренор перед...

-...перед его расколом, - закончила фразу Аггра, широко раскрыв от ужаса глаза. - Да, Го'эль. Да! Мы не должны допустить, чтобы подобный катаклизм повторился!

***

Как только спали жажда крови и триумф от победы над Кэрном - самим Кэрном Кровавым Копытом, легендой, одной из ключевых фигур в истории Орды на Азероте - то Гаррош с удивлением понял, что его одолевают противоречивые чувства.

Кэрн сам бросил ему вызов. И Гаррош до сих пор не понимал, почему. Кэрн швырял ему в лицо обвинения - что-то о нападении на друидов в каком-то местечке. Гаррош понятия не имел, о чем говорил таурен, но как только ему было нанесено оскорбление и Кэрн вызвал его на бой, пути назад уже не было. Ни для кого из них. Старый бык дрался хорошо. Гаррош никому не признался бы, но он по-настоящему боялся не пережить этот поединок. Но ему удалось. Да, теперь на руках Гарроша была кровь вождя тауренов, но он не ощущал ни капли вины. Это была честная битва, где оба соперника понимали, что на кону стояла честь и потому в живых останется лишь один.

И все же... хотя Гаррош не чувствовал вины, он не мог отделаться от сожаления. Он не испытывал неприязни к Кэрну, хотя они и неоднократно не сходились во взглядах, что же лучше для Орды. Позор, но Кэрн из-за своих закостенелых убеждений не мог принять необходимые перемены.

Дикое празднование поддерживавших Гарроша утихло, и когда ночь начала сменяться рассветом, ноги Гарроша сами повели его обратно на арену. Тело Кэрна унесли сразу же после схватки, куда - он не знал. Он был не в курсе, что таурены делают со своими мертвецами. Хоронят, сжигают?

На полу арены все еще оставалась кровь. Гаррош подумал, что надо бы кому-то ее смыть. Завтра он проследит за этим. А пока его беспокоило то, что он до сих пор не очистил от крови свое оружие, Клиновопль. Он вспомнил об этом... но не мог вспомнить, где его оружие... Он начал озираться по сторонам, волнуясь все больше и больше, ибо не мог найти свой топор.

- Ищете Клиновопль? - голос застал Гарроша врасплох, словно гром. Он развернулся и увидел одного из кор'кроновцев, с поклоном протягивающего его драгоценный топор. - Мы забрали и сохранили его в безопасном месте, покуда он вам не понадобится.

- Благодарю, - сказал Гаррош. Ему было немного не по себе от постоянного, и что хуже – почти неприметного - присутствия элитных телохранителей. Но он должен был признать, что в подобные моменты они были очень даже кстати. Он был сердит на себя, ибо так увлекся, что забыл про свой Клиновопль. Впредь этого никогда не случится. Он отозвал телохранителя, и кор'кроновец с поклоном растворился в тени, оставив Гарроша наедине с топором, которым когда-то владел его отец.

Гаррош продолжал рассматривать свой топор и кровь на арене, где пал Кэрн, как вдруг сзади него послышался голос. Орка, но не его телохранителя.

- Это огромная потеря для Орды, и я знаю - ты согласен с этим.

Гаррош развернулся и увидел Эйтригга, сидевшего на трибуне. Что этот старый орк делал здесь? Он не мог вспомнить, видел ли он Эйтригга во время схватки, но он, конечно же, там был. Гаррош обнаружил, что не так уж много помнит о самой драке; неудивительно, что он не обратил внимания на зрителей. Он был в то время, так сказать, немного занят.

Он хотел бы поспорить со стариком, поставив его на место, но почему-то почувствовал себя устало.

- Я знаю. Но у меня не было выбора. Он сам бросил мне вызов.

- Многие видели, как это было. Я это и не обсуждаю. Но неужели ты не заметил, как быстро он упал?

Непонятная тревога охватила Гарроша.

- Я многого не помню. Все произошло... быстро, я не отдавал себе отчета.

Эйтригг кивнул. Он медленно встал - Гаррош знал, что у старика болят суставы - и спустился на арену. Вступив на нее, он продолжил.

- Как это было? Сколько ударов ты пропустил? Сколько их нанес тебе Кэрн? Много. А сам он пал лишь от одного удара.

- Хороший, видимо, был удар, - раздраженно сказал Гаррош, ему было противно это слушать. Так оно и было? Он нанес рану справа, поперек груди. Или же? Жажда крови затуманила все...

- Нет, - четко высказался Эйтригг. - Это был широкий, но неглубокий порез. И все-таки он не смог защититься от последовавшего за ним смертельного удара, - Эйтригг наконец подошел к нему. - Тебе не показалось это странным? Мне вот да. И я не одинок в своем наблюдении. Кэрн умер слишком быстро, Гаррош, и если ты не заметил этого, то заметили другие. Другие как я, и Вол'джин, который побывал у меня совсем недавно. Они все удивляются, как же так получилось, что такой прекрасный воин пал от простого скользящего удара.

Гаррош начал сердиться.

- И что с того? - зарычал он. - Что ты хочешь этим сказать? Что в этой битве я победил нечестно? Разве я позволил бы ему изранить себя, если бы замыслил его обмануть?

- Нет. Я не думаю, что ты бился бесчестно. Но мне кажется, что схитрил кто-то другой, - Эйтригг указал скрюченным пальцем на Клиновопль. - Ты получил благословение шамана, который нанес священное масло на лезвие твоего оружия.

- Как и Кэрн. Как и каждый, что сражается на мак'горе, - продолжал пререкаться Гаррош. - Это часть ритуала. Здесь нет бесчестья! - он начинал повышать свой голос, пытаясь задавить в себе странное ощущение. Что же это было - страх?

- Взгляни на цвет масла, - сказал Эйтригг. - Оно черное и липкое. Нет! Во имя предков, не касайся его!

Большая часть лезвия, забравшего жизнь Кэрна Кровавого Копыто, была покрыта высохшей кровью. Но все же было одно маленькое пятнышко на острие, которое теперь заметил Гаррош - вязкая, черная субстанция совсем не была похожа на золотое, блестящее масло, которым обычно смазывали оружие.

- Кто благословлял Клиновопль, Гаррош Адский Крик? Кто благословлял топор, который убил Кэрна Кровавое Копыто? - голос Эйтригга был полон гнева, но направленного не на Гарроша.

Все внутри Гарроша перевернулось.

- Магата Зловещий Тотем, - сказал он хриплым шепотом.

- Не твой талант в битве убил твоего противника. Это был яд коварной интриганки, захотевшей уничтожить своего соперника и для того использовавшей тебя, словно пешку. Знаешь ли ты, что стряслось в Громовом Утесе? Пока ты праздновал свою победу?

Гаррош больше ничего не желал слышать. Он уставился на топор, но Эйтригг продолжал.

- Убийцы Зловещего Тотема напали на Громовой Утес, деревню Кровавого Копыта и другие поселения тауренов. Учителя, могучие шаманы, друиды и воины - все мертвы. Невинные таурены были убиты во сне. Бейн Кровавое Копыто пропал, возможно, он тоже мертв. Кровь хлещет в некогда мирном городе, ибо ты был слишком горд, чтобы замечать происходящее прямо перед твоим носом!

Гаррош слушал, его ужас рос, и вдруг он проревел:

- Хватит! Замолчи, старик! - они стояли, уставившись друг на друга.

Что-то внутри Гарроша оборвалось.

- Она отняла у меня мою честь, - сказал он тихо. - Она украла у меня мою битву. Теперь я никогда не узнаю, был ли я достаточно силен, чтобы победить Кэрна Кровавое Копыто в честном поединке. Эйтригг, ты должен поверить мне!

Впервые той ночью во взгляде старого орка появилась искра дружелюбия.

- Я верю тебе, Гаррош. Никто не подвергал сомнению твою честь. Думаю, даже Кэрн, если перед смертью он догадался о том, что происходит, не сомневался в твоей невиновности. Но знай: сегодня вечером здесь было посеяно зерно сомнения. Сомнения, что ты дрался честно - и они уже тайно шепчут об этом. Не каждый столь же прозорлив, как я и Кэрн Кровавое Копыто.

Гаррош буравил взглядом кровь - и яд – покрывавшее его оружие. Магата украла его честь. Украла его уважение в глазах Орды, которую он любил. Она использовала его, использовала Клиновопль, оружие, которым когда-то владел его отец. Оно было покрыто ядом, оружием труса. Теперь и оно опозорено. А Магата – как низко же она пала! - плюнула в лицо традициям шаманов. А теперь Эйтригг говорит, что кто-то считает, будто он по своей же воле ввязался в это?!

Нет! Он покажет Вол'джину и тем, кто оклеветал его, что он о них думает. Он закрыл глаза, сжал рукоять Клиновопля и позволил гневу охватить себя.