Деревянные сосуды из усть-альминского некрополя

Усть-Альминский некрополь располагается на ЮЗ побережье Крым­ского полуострова, в месте впадения р. Альмы в Черное море. Могильник исследуется с 1968 г, (раскопки Т.Н. Высотской 1968-1984 гг., И.И. Лободы 1988, 1991-1992 гг., А.Е. Пуздровского, Ю.П. Зайцева, И.И. Лободы 1993-1997 гг., А.Е. Пуздровского, Ю.П. Зайцева 1998-1999 гг., А.Е. Пуздровского 2000-2001 гг.). За это время здесь открыто более 700 могил и склепов, со­держащих захоронения 2 в. до н.э. - 3 в.н.э. Одной из особенностей некро­поля является исключительно редкое по своей сохранности состояние орга­нических останков, главным образом изделий из дерева, обнаруженных на СЗ и СВ его участках. Известно, что из вещей, захороненных в древности, сохраняются преимущественно изделия из неорганических материалов -металл, керамика, стекло и пр. Поэтому даже в случае с ненарушенным комплексом реконструировать материальную сторону погребального обря­да в полном объеме невозможно. Уникальная сохранность погребений Усть-Альминского некрополя в определенной степени позволяет заполнить этот пробел. Большое количество найденной здесь деревянной утвари дела­ет возможным анализ отдельных категорий таких предметов.

Все известные нам сосуды из дерева были обнаружены только в мо­гилах и склепах второй пол. 1 - первой пол. 2 вв. н.э. (№№ 88, 120, 318, 450, 520, 550, 590, 595, 620, 640, 700, 720). В более ранних погребениях они пока не встречены. В ходе раскопок некрополя и последующей обработки мате­риала были установлены определенные закономерности размещения дере­вянной посуды.

Деревянные косметические сосудики в большом количестве найдены в женских погребениях. Среди них наиболее массовая и стандартная по конструкции и исполнению категория инвентаря — пиксиды (Рис. 1). По форме они похожи на костяные коробочки подобного рода [5, с. 119], а один экземпляр (склеп № 520) составляет им точную аналогию (Рис, 1, 12). При этом в отличие от составных костяных пиксид, они вырезаны из цель­ного куска дерева. Деревянные сосудики отличаются от костяных и по принципу соединения крышки с корпусом. Для этого в крышках вырезаны пазы, а по верхнему краю корпуса - соответствующие им специальные зам­ковые выступы (Рис.1, 14). Такие пиксиды часто украшены резным орна­ментом (линии, зигзаг, двойные кружочки с точкой в центре), что почти не встречается на костяных экземплярах. Заметим, что в могильнике число де­ревянных пиксид значительно превышает количество сосудиков из кости. Наряду с высокой степенью стандартизации формы и конструкции это, ви­димо, свидетельствует об их серийном изготовлении.

К категории туалетных сосудиков относятся также небольшие ча­шечки открытых и закрытых форм (Рис. 2), в которых были найдены кусоч­ки румян, остатки мазей, порошок белого и розового цвета. Подобно пиксидам, они выточены на токарном станке. По форме они часто копируют краснолаковую посуду (ср. деревянные чашки на рис. 2, 2, 4, 5 и краснолаковые сосуды [10, рис. 4, формы 8.2, 8.3; 9, Таб. 1, 1, 4, 5]).

В сравнении с большим числом туалетных сосудиков деревянная столовая посуда встречается редко. Так, в склепе № 520 (42 погребения) найдена только одна резная деревянная чаша (Рис. 3, 7), в склепе № 550 (36 погребений) - 1 тарелка, выточенная на токарном станке (Рис. 3, 2), в скле­пе № 590 (29 погребений) - 1 резная кружка (Рис. 3, 3). При такой редкости сосудов из дерева керамические формы из тех же комплексов более много­численны и разнообразны (краснолаковые сосуды, лепная керамика, амфо­ры). Не исключено, что в быту, как и в погребальном обряде, деревянная посуда использовалась сравнительно редко.

Особую группу усть-альминских древностей составляют деревянные сосуды, обстоятельства находки и особенности оформления которых свиде­тельствуют об их ритуальном назначении.

В богатом женском погребении склепа № 720, в специально устро­енном " тайнике" были зафиксированы отпечатки деревянной тонкостенной чаши на кольцевом поддоне, раскрашенной полосами розовой, серой, ко­ричневой и оранжевой краски (Рис. 3, 4).

В парном женском погребении склепа № 595 [13] рядом с колодой и гробом на кукле лошади, набитой камышом, была установлена группа дере­вянных предметов: выточенные на токарном станке сосуд на ножке (Рис. 4, 3) и тарелка с прочерченными на дне двумя конскими фигурками, вписан­ными в расчерченное квадратами поле (Рис. 4, 5), резное блюдо с фигурны­ми ручками (Рис. 4, 4), а также крупный сосуд с носиком-сливом, вырезан­ный из цельного куска крымского бука (определение А.В. Лысенко (Рис. 4, 1-2). С тыльной стороны корпус сосуда украшен вертикально размещенной объемной фигурой лошади (Рис. 4, 1а). У животного схематически прора­ботана морда и хвост, уши обрезаны в древности. Напротив головы лоша­диной фигурки крепилась съемная деревянная модель амфоры (Рис. 4, 1б). На верхней кольцеобразной плоскости сосуда в определенном порядке раз­мещены пять высоких квадратных в сечении столбиков-подставок, верхняя плоскость которых обработана в виде паза, с трех сторон ограниченного тонкими высокими бортами. Кроме того, между столбиками, также в опре­деленном порядке, сохранились нижние части ног четырех фигурок живот­ных, которые были срезаны в древности.

В мужском погребении № 700, которое по многим признакам обряда аналогично склепу № 595, также найден набор ритуальных сосудов. В ногах погребенного стояло резное деревянное блюдо на четырех квадратных в се­чении ножках (Рис. 5, 4). В нем лежали кость коровы, железный нож и де-

ревянная круглодонная чаша с фигурной ручкой в виде птицы (Рис. 5, 1). Длинный загнутый клюв и пропорции ее головы напоминают ворона. Свер­ху все эти предметы были накрыты " куклой" конской головы, сшитой из кожи и набитой рубленым камышом. Рядом с блюдом стоял вырезанный из цельного куска дерева сосуд с четырьмя фигурками животных по краю (Рис. 5, 3). В могилу он был поставлен таким образом, что животные были ориентированы по сторонам света: лев - на север, хищная птица - на восток, кошачий хищник - на запад, еще один хищник (сохранились лишь передние лапы) - на юг. Внутри сосуда лежал деревянный черпачок (Рис. 5, 2).

До настоящего времени ритуальные сосуды варварского населения Северного Причерноморья и близлежащих районов были известны почти исключительно по бронзовым котлам и драгоценным кубкам или чашам с зооморфными ручками. Усть-альминские находки существенно дополняют наши представления об этой группе предметов.

Все они были поставлены в погребения не просто как " вместилище" для пищи, а с какой-то иной целью. Это подтверждается обстоятельствами их размещения в могилах. Над некоторыми из них были проведены специ­альные ритуалы: были срезаны фигурки животных и обрезаны (?) уши у лошади на большом деревянном сосуде из склепа № 595*, деревянное блюдо на ножках и чаша с ручкой в виде птицы из могилы № 700 были накрыты " куклой" головы коня, а сосуд с четырьмя животными ориентирован по сторонам света.

Часть сосудов по форме можно сопоставить с бытовой посудой, бо­лее известной по керамическому материалу или металлическим аналогам. Так, расписная чаша на кольцевом поддоне из склепа № 720 близка красно-лаковым чашкам, широко распространенным как в эллинистическое, так и римское время (см., например, 12, с. 58 сл., рис. 2-3, №№ 11, 28-30). Дере­вянный черпак из мог. № 700 похож на лепные кружки первых веков н.э. [7, Рис. 5, 17, 18; 4, Табл. III, 17; IV, 8, 10].

Большинство же ритуальных сосудов из дерева не находит точных аналогий в керамических и металлических формах того же времени.

Сосуд на ножке из склепа №595 похож на курильницу, хотя такое его использование вряд ли было возможно. Деревянное блюдо по форме фигурных ручек отдаленно напоминает античную металлическую посуду. Тарелке с граффито из склепа №595 нет точных аналогий, но граффито, изображающее сетку, есть, например, на гераклейской амфоре из Неаполя скифского [11, Рис. 3, 77].

Сосуды, близкие жертвенному блюду из мог.700 (также с четырьмя квадратными в сечении ножками) имеются в культуре ранних кочевников Тувы гунно-сарматского периода 2-1 вв. до н.э. [20, Табл. 83, 5, 8].

*А, Туаллагов сообщает об осетинском обычае обрезать уши коню перед погребе­нием.

Круглодонные серебряные чаши с зооморфными ручками известны по находкам в курганах сарматской знати [6, с.32; 11, с. 119, Рис, 5, 1-2; 15, с. 146, Рис. 2]. Есть также данные о существовании подобных чаш из дерева у сарматов [17, с.18, Рис. 14, 13]. Глиняные чаши с ручками в виде живот­ных, держащихся за край сосуда, встречаются в погребениях джетыасар-ской культуры [20, Табл. 25, 20-21].

Что касается ручки усть-альминской чашки, то в упомянутой серии сарматской ритуальной посуды имеются похожие экземпляры. В виде хищ­ной птицы ручки оформлены на сосудах из кург. 28 мог. Жутово [15, Рис. 2] и кург. 18 у ст.Тифлисской в Прикубанье [6, Табл. 31, 298]. Причем птичьи лапы держатся за край сосуда лишь на маленьких чашах из Жутово (Рис. 5, б). Интересно, что по некоторым стилистическим особенностям серебряные фигурки птиц близки деревянным. Одинаковым образом проработаны лапы у птиц на усть-альминской и малых жутовских чашах: задний коготь оформлен в виде подраненного треугольника, опущенного вершиной вниз, три передних пальца отделены друг от друга проточенными желобками. Сравнение с фигуркой птицы из Тифлисской (Рис. 5, 5) показывает несо­мненное сходство их изобразительной схемы: крылья серповидной формы перекрывают друг друга, при этом они наложены на хвост раструбообразной формы так, что нижний их край и нижний край хвоста образуют тре­угольник. Спина и крылья тифлисской фигурки покрыты прочерченными линиями, что напоминает деревянную поверхность.

Уникален большой круглодонный сосуд с четырьмя фигурками жи­вотных по краю. Ни в позднескифских, ни в сарматских древностях первых веков н.э. ничего подобного не обнаружено. Круглодонные ритуальные со­суды с животными по краю известны в культуре саков Семиречья [20, Табл. 27, 43б-43в], однако животные там расположены цепочкой по краю сосуда, а не обращены к его центру, как на нашем.

Фигуры животных на круглодонном сосуде не имеют полных стили­стических аналогий. Фигура " льва" с подграненными пятипалыми лапами имеет некоторые общие черты с изображениями тигров на золотых пласти­нах Сибирской коллекции [1, илл. 175]: пятипалые лапы сбоку имеют подпрямоугольные очертания, фигура показана в движении. Некоторые мало­заметные детали сближают изображения хищных птиц на рассматриваемом сосуде и на круглодонной чаше из того же склепа: форма головы, пропор­ции туловища, наложенные друг на друга крылья, трехпалые лапы с отстав­ленным назад четвертым треугольным когтем. Хотя фигурка " ворона" на круглодонной чаше выполнена более тщательно, оба изображения, видимо, следует отнести к одной изобразительной традиции.

В связи с данными сосудами необходимо упомянуть несколько ред­ких находок деревянных зооморфных изображений в погребениях того же культурно-хронологического диапазона.

Так, в 1918 г. на территории округи Ольвии было раскопано ката-комбное погребение двух мужчин высокого социального ранга. Помимо прочего, там был найден деревянный музыкальный инструмент прекрасной сохранности, украшенный фигурками животных - медведя и птицы [19, Рис. 2]. Данный предмет известен только по схематическому рисунку, судя по которому упомянутые фигурки животных стилистически близки усть-альминским.

Серия деревянных сосудов (блюдо, чашка, две " чарки" и пиксида) была обнаружена в богатом сарматском погребении у с. Олонешты, причем два сосуда были украшены фигурками " медведей" [14, с. 203, Рис. 6, 5-7].

Фигурки кошачьих хищников (остатки деревянного сосуда) найдены в позднесарматском погребении на Нижнем Дону [2, с. 218, Рис. 3, 16].

Особый интерес представляет единственный в своем роде большой сосуд с носиком-сливом из склепа №595. По наличию носика-слива и зоо­морфных фигурок, тулову закрытой полусферической формы его можно соотнести с некоторыми сарматскими котлами первых вв. н.э. (тип 1 по Н.А. Боковенко [3, с.232]; IX-ХII типы по СВ. Демиденко [8, с. 137]). Их форма находит аналогии среди церемониальной посуды Китая ханьского и более раннего времени [18, с.96 сл.]. Не исключено, что усть-альминский экземпляр использовался с той же целью.

Приведенные параллели дают возможность отметить различные тра­диции в особенностях оформления усть-альминских ритуальных сосудов. Отчетливо прослеживается связь с " восточной традицией", причем она вы­ражается как в форме сосудов, так и, возможно, в сфере их использования (блюдо на ножках, чаша с зооморфной ручкой, сосуд с четырьмя животны­ми по краю, сосуд с носиком-сливом). Античное влияние видится в форме расписной чаши из склепа 720, оформлении деталей сосуда с носиком-сливом (съемная модель амфоры). При этом данные сосуды вряд ли были импортными - они изготовлены из местных, характерных именно для Кры­ма пород дерева (большой сосуд из склепа 595). Скорее всего перед нами результат слияния на местной основе различных культурных традиций.

Почти все деревянные ритуальные сосуды были сосредоточены в двух погребениях: склепе 595 и мог. 700. Само помещение в могилу множе­ства деревянных сосудов является признаком, выделяющим эти комплексы из массы одновременных им захоронений.

Как видно из контекста, погребальный обряд этих погребений зани­мает особое место в могильнике не только по количеству и богатству по­мещенных там вещей, но и по сложности ритуала. Есть все основания счи­тать совершенные там захоронения принадлежащими особой социальной группе, видимо, лицам жреческого сословия [13, с.316]. Датируются они достаточно компактно - второй пол. 1 - нач. 2 вв.н.э. Именно в это время в погребениях так называемой позднескифской культуры массово появляют­ся вещи нового, часто " восточного" облика, что принято связывать с сар-

матским влиянием. Из-за недостатка информации о собственно сарматских сосудах подобного рода трудно сказать, связано ли изготовление ритуаль­ных сосудов из дерева с влиянием сарматов или же новые, привнесенные извне формы, повлияли на местную традицию.

ЛИТЕРАТУРА

1. Артамонов М.И. Сокровища саков. Л., 1973.

2. Беспалый Е.И. Погребения позднесарматского времени у г. Азова- СА. 1990. № 1.

3. Боковенко Н.А. Типология бронзовых котлов сарматского времени в Восточной Ев­ропе.- СА. 1977. № 4.

4. Власов В.П. Лепная керамика позднескифского Булганакского городища.- Бахчиса­райский историко-археологический сборник. Вып. 1. Бахчисарай. 1997.

5. Высотская Т.Н. Устъ-Алъминское городище и некрополь. Киев, 1994.

6. Гущина И.И., ЗасецкаяИ.П. " Золотое кладбище" Римской эпохи в Прикубанъе. СПб., 1994.

7. Дашевская О.Д. Лепная керамика Неаполя и других скифских городищ.- МИА № 64. М, 1958.

8. Демиденко СВ. Типология литых бронзовых котлов савромато-сарматского времени с территории Нижнего Поволжья, Подонья и Северного Кавказа.- Древности Евра­зии. М., 1997.

9. Домжалъский К. Из истории исследования краснолаковой керамики восточного производства.- Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. М., 1998.

1О.Журавлев Д.В. Краснолаковая керамика группы Eastern sigillata В из могильника Бель-бек IV в Юго-Западном Крыму.- Древности Евразии. М, 1997.

11. Зайцев Ю.П., Пуздровский А.Е. Неаполь скифский в эпоху диофантовых войн, - Се­ веро-Западный Крым в античную эпоху. Киев, 1994.

12. Зайцев Ю.П. Керамика с лаковым покрытием из слоя пожара 1 Южного дворца Не­аполя скифского.- Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. М, 1998.

1З. Зайцев Ю.П. " Склеп жриц" Устъ-Альминского позднескифского некрополя- Жерт­воприношение. М., 2000.

14. Мелюкова А.И. Сарматское погребение из кургана у с. Олонешты.- СА. 1962. № 1.

15. Мордвинцева В.И. Набор серебряной посуды из сарматского могильника Жутово.- РА. 2000. № 1.

16. Мордвинцева ВИ., Сергацков И.В. Богатое сарматское погребение у станции Бер-дия.- РА. 1995. № 4.

17. Сергацков И.В. Сарматские курганы на Иловле. Волгоград, 2000.

18. Скрипкин А.С. О китайских традициях в сарматской культуре.- Античная цивилиза­ция и варварский мир. Материалы 7 археологического семинара. Краснодар, 2000.

19. Симоненко О.В. Сарматське поховання з тамгами на территорϊ ϊ Ольвийскоϊ держави.- Археологія, 1999, № 1.

2О. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. Археология СССР. М, 1992.