Народники, Михайловский, Лит-крит деят-ть Н.К. Михайловского

К началу 70-х годов в России наметились первые признаки нового общественного подъема, связанного с деятельностью революционных народников. У второго поколения революционеров-демократов, осуществивших героическую попытку поднять крестьян на (*14) революцию " хождением в народ", были свои идеологи, в новых исторических условиях развивавшие идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова. " Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда - вера в возможность крестьянской социалистической революции, - вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на героическую борьбу с правительством", - писал о народниках-семидесятниках В. И. Ленин. Эта вера в той или иной степени пронизывала все труды вождей и наставников нового движения - П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева. Массовое " хождение в народ" завершилось в 1874 году арестом нескольких тысяч человек и последовавшими затем процессами 193-х и 50-ти. В 1879 году на съезде в Воронеже народническая организация " Земля и воля" раскололась: " политики", разделявшие идеи Ткачева, организовали свою партию " Народная воля", провозгласив главной целью движения политический переворот и террористические формы борьбы с правительством. Летом 1880 года народовольцы организуют взрыв в Зимнем дворце, и Александр II чудом спасается от гибели. Это событие вызывает шок и смятение в правительстве: оно решает пойти на уступки назначением либерала Лориса-Меликова полномочным правителем и обращением к либеральной общественности страны за поддержкой. В ответ государь получает записки от русских либералов, в которых предлагается немедленно созвать независимое собрание из представителей земств для участия в управлении страной " с целью выработки гарантий и прав личности, свободы мысли и слова". Казалось, что Россия стоит на пороге принятия парламентской формы правления. Но 1 марта 1881 года совершается непоправимая ошибка. Народовольцы после многократных покушений убивают Александра II, и вслед за этим в стране наступает правительственная реакция.

(М).Мих Ник Конст – выд-ся публицист, социолог и критик, идеолог народничества.Уже 18 лет от роду выступил на лит. поприще, в критическом отделе " Рассвета", Кремнина. Лит-ная дея-сть М. выражает собой тот созидающий период новейшей истории рус. передовой мысли, которым сменился боевой период " бури и натиска", ниспровержения старых устоев общественного миросозерцания. В этом смысле М. явился прямой реакцией против крайностей и ошибок Писарева, место которого он занял, как " первый критик" и " властитель дум" младшего поколения 60-х годов. Главная заслуга его в том, что он понял опасность, заключавшуюся в писаревской пропаганде утилитарного эгоизма, индивидуализма и " мыслящего реализма", которые в своем логическом развитии приводили к игнорированию общественных интересов. Как в своих теоретических работах по социологии, так еще больше в лит-кр-х статьях своих М. снова выдвинул на первый план идеал служения обществу и самопожертвования для блага общего, а своим учением о роли личности побуждал начинать это служение немедленно. Поколение 70-х годов, глубоко проникнутое идеями альтруизма, выросло на статьях М.-го и считало его в числе главных умственных вождей своих. - Значение, которое М. приобрел после первых же социолог-х статей в " Отечественных Записках", побудило редакцию передать ему роль " первого критика"; с самого начала 70-х годов он становится по преимуществу лит. обозревателем, лишь изредка давая этюды исключительно научного содержания. Обладая выдающейся эрудицией в науках филос. и общ.-х и вместе с тем большой лит-й проницательностью, хотя и не эстетического свойства, М. создал особый род критики, который трудно подвести под установившиеся ее типы. Это - отклик на все, что волновало рус. общество, как в сфере научной мысли, так и в сфере практической жизни и текущих лит-х явлений. Сам М., с уверенностью человека, к которому никто не приложит такого эпитета, охотнее всего называет себя " профаном"; важнейшая часть его лит-х заметок - " Записки Профана". Этим самоопределением он хотел отделить себя от цеховой учености, которой нет дела до жизни, и которая стремится только к формальной истине.В лит-й критике считается продолжателем Н. Г. Черныш и Н. А. Доброл.. В лит-крит. работах анализировал тв-во Л. Н. Толстого «Десница и шуйца Льва Толстого», Ф. М. Достоевского«Жестокий талант», М. Горького «Еще раз о г-не Максиме Горьком и его героях», Тургенева «О Тургеневе»,

Чехова «Кое-что о Чехове», Г. И. Успенского, В. М. Гаршина и др писат.

11. Лавров, Ткачев Ведущие теоретики субъективной школы Петр Лаврович ЛАВРОВ и Николай Константинович МИХАЙЛОВСКИЙ — а субъективизм (субъективный метод) был наиболее популярным направлением русской социологической мысли — включали психологию в анализ и объяснение исторических и социальных процессов, которые происходили в мире. Впервые основополагающие идей субъективной социологии были сформулированы П.Л. Лавровым в “Исторических письмах” (1870). Разработка учения об обществе в целом, выявление закономерностей и направленности его развития находились в центре внимания субъективной социологии. Уделялось внимание и разработке теории общественного прогресса.

По мнению представителей этого направления, позитивизм О. Конта является как раз тем учением, благодаря которому возможен синтез беспристрастного и свободного от оценочных суждений анализа (т.е. истинно научного анализа) существующей действительности с возможностью вмешательства в нее субъективного элемента — личности. Задачей данной личности является переустройство мира на основании рациональных, разумных и справедливых начал.

Под влиянием работ Н. Г. Чернышевского и отчасти К. Маркса Ткачёв усвоил отдельные элементы материалистического понимания истории, признавал «экономический фактор» важнейшим рычагом социального развития и рассматривал исторический процесс с точки зрения борьбы экономических интересов отдельных классов. Руководствуясь этим принципом, Ткачёв выступал с критикой субъективного метода в социологии П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского, их теорий социального прогресса. Однако в вопросе о роли личности в истории Ткачёв склонялся к субъективизму. Качественная особенность исторической действительности состоит, по Ткачёву, в том, что она не существует вне и помимо деятельности людей. Личность выступает в истории как активная творческая сила и поскольку пределы возможного в истории подвижны, то личности, «активное меньшинство», могут и должны вносить «… в процесс развития общественной жизни много такого, что не только не обусловливается, но подчас даже решительно противоречит как предшествующим историческим предпосылкам, так и данным условиям общественности…» (Избранные сочинения на социально-политические темы. — М., 1933. — Т. 3. — С. 193). Руководствуясь этим положением, Ткачёв создал собственную схему исторического процесса, согласно которой источником прогресса является воля «активного меньшинства». Эта концепция стала философским обоснованием теории революции Ткачёва.

12. Катков, Суворин Катков бравировал тем, что ставил прямо самые острые вопросы: например, одна из его статей называется: «К какой принадлежим мы партии?» («Русский вестник», 1862). Ответ был — ни к какой. Но это была ложь, которая обставлялась сложной философской и либеральной фразеологией. Заявлялось, например, что в России, строго говоря, еще нет политической жизни, а поэтому все партийные «исты», т. е. прогрессисты, реформисты, материалисты, нигилисты, социалисты, — все они существуют только в воображении. То, о чем долго пеклись революционеры, намекал Катков, случилось само собой: царь провел реформу. Какой же смысл теперь может иметь межпартийная борьба? Все должны быть довольны, объединиться вокруг трона, вокруг общей работы. Партийные пристрастия только мешают видеть вещи в их подлинном свете. Охранительное начало — сущность и цель прогресса. При этом Катков оговаривался, что, конечно, плохи те консерваторы, которые мечтают только о сохранении существующего. Но и всякое улучшение, продолжал Катков, происходит только на основании существующего. Без монархизма будет анархизм, диктатура выскочек. Но как бы ни уверял Катков: «Мы никогда не искали чести принадлежать к какой-нибудь из наших партий», на самом деле он возглавлял партию либералов, реформистов, соглашателей.
Поэтому Катков вел решительную борьбу с реалистическим направлением, партией «Современника» и «Русского слова», ловко обставляя пышными фразами свои заурядные эстетические требования, сводившиеся к насаждению послушного, казенно-благоприличного искусства.
В статье «Пушкин» (1856) Катков, с одной стороны, отверг «чистое искусство» и «бессознательность» творчества, с другой — высмеял тех, кто хотел вручить поэтам «метлу». Катков заботился только об «истине» в поэзии, а польза, считал он, придет сама. Известно, что «Отцы и дети» впервые появились в «Русском вестнике» Каткова. Какую же цель преследовал Катков, публикуя роман и свой отзыв о нем? Катков надеялся — и в этом духе внушал Тургеневу соответствующие редакторские поправки — использовать роман в борьбе с нигилистами. С 1861 года Суворин сотрудничал в московском журнале «Русская речь» графини Салиас (Евгении Тур). Потом переехал в северную столицу и публиковал фельетоны в «Санкт-Петербургских ведомостях» и «Биржевых ведомостях». Суворин был знаком с Чернышевским. За несколько дней до выстрела Каракозова он выпустил роман «Всякие» (1866), в котором с сочувствием нарисовал образ Чернышевского под именем Николая Гавриловича Самарского и сцену гражданской казни над ним. За этот роман Суворин подвергся преследованиям со стороны властей. Он враждебно относился к антинигилистическим выпадам Крестовского, Лескова, холодно, ядовито обличал продажного Каткова и его подручного по журнальной деятельности профессора Леонтьева («Письмо к современнику», 1870). Суворин в фельетонах выводил на свет банковские и биржевые проделки русских воротил и плутократов, акционерных обществ, железнодорожных компаний («Очерки и картинки», 1875). Литературно-критические взгляды Суворина не отличались оригинальностью. Он не был способен понять глубокий реализм и демократизм некоторых современных ему писателей.
В статье «По поводу «Отцов и детей» (1870) Суворин ложно трактовал образ Базарова, полагая, что едва ли среди молодежи были такие люди. В духе Каткова автор статьи заявлял: «Таким образом, у нас, собственно говоря, никаких нигилистов не было, а было то же, что бывало всегда, то есть, что молодое поколение шло дальше отцов и предъявляло к жизни большие требования». Мирный, «естественный» прогресс вполне устраивал Суворина. Писарев, по его словам, хотя и узнал себя в Базарове, но сделал это напрасно. Суворин видел в Базарове лишь образ сильного характером человека, своего рода предприимчивого «янки» (так буквально сказано у Суворина).

13.Достоевский Критика (литературная) составляет органическую и достаточно значительную часть наследия Достоевского. Через критику писатель включался в современный общественный-литературный процесс, вступал в прямой диалог с его участниками, разъясняя и осмысляя свои собственные позиции. Активные выступления Достоевского связаны с двумя периодами его журнально-публицистической деятельности, когда он издавал журналы «Время» и «Эпоха» (1861—1865) и «Дневник писателя» (1873, 1876—1877, 1880). Кроме того, многочисленные суждения писателя о литературе содержатся в его письмах различным адресатам, из которых наиболее интересны письма 1840-х гг. брату Достоевскому. Круг явлений мировой литературы, осмысляемый Достоевским, чрезвычайно широк, однако исключительное значение имеет для него русская литература, ее история, пути в настоящем и значение в будущей судьбе русской и мировой культуры. Литературно-критические и эстетические взгляды Достоевского, рано сформировавшись, в основе своей не претерпели в дальнейшем существенных изменений. Из всех работ Достоевского наиболее программно-концептуальное значение имеет статья «Г-н –бов и вопрос об искусстве» (1861). Придавая критике серьезную роль в литературном процессе, писатель испытывал крайнюю неудовлетворенность ее современным состоянием и констатировал кризисность. «Критика пошлеет и мельчает», — пишет он в «Объявлении о подписке на журнал «Время» на 1861 год», излагающем программу литературного курса журнала. Опасными тенденциями Достоевскому представляются, во-первых, авторитарность и догматизм в критике, во-вторых, ее «спекулятивный дух», когда интересы литературные подменяются нелитературными расчетами. Достоевский намерен выработать объективную литературно-критическую позицию, продиктованную признанием самоценности литературы. Его позиция формировалась в полемике со всеми без исключения общественно-литературными лагерями и направлениями. Она синтезировала все, что представлялось Достоевскому ценным в критике Белинского, утилитаристов, эстетиков, Ап. Григорьева. Однако установка писателя на объективность и синтетичность, на преодоление исторического эмпиризма вступала в противоречие со столь же принципиальным для Достоевского требованием четкой идеологической ориентации: «...Всякий критик должен быть публицистом... умелость проводить свои убеждения и есть главнейшая суть всякого публициста» (20; 136 — курсив Достоевского. — Прим. ред.). Критический метод Достоевского можно определить как философско-исторический. Он блестяще проявился в очерке «Пушкин», дав мощный импульс развитию традиции философского прочтения истории русской литературы. Но в работах Достоевского можно встретить и социологические, и культурологические аспекты в анализе. Важнейшей категорией в литературно-критической системе Достоевского является категория идеала, имеющего два смысла: эстетический и социальный, что позволяет исследовать литературу как эстетический или как общественно-социальный феномен. Во втором случае для писателя чрезвычайно актуально понятие народности «почвеннического» наполнения, в основе которого — шеллингианско-гегельянские корни, воспринятые через Белинского и Ап. Григорьева. Закономерно, что в своих статьях, письмах, «Дневнике писателя», разнообразных заметках Достоевский напряженно размышляет о методе современной литературы, ее средствах, способных выразить в литературе сложнейшее в истории России время. Так в эстетике писателя складывается теория реализма в специфическом понимании Достоевского.