Часть, содержащая много милостей

Гарри даже не мог припомнить, когда ещё время летело так быстро. Уроки пролетали незаметно, в школу теперь ходилось с гораздо большим рвением, что, кстати, немало удивляло мать кудрявого – Энн, да и самого Стайлса. Раньше школа и уроки были для него пыткой, но сейчас он просто понимал, что есть человек, который делает это обязательное занятие чуть более приятным.
Для Гарри уже было привычным приходить в школу немного раньше всех остальных и сразу же заходить в кабинет завуча, где его всегда на привычном месте за столом уже ждал Зейн, с этой его умопомрачительной улыбкой и потрясающими глазами. Они говорили обо всём на свете, в основном Гарри рассказывал о своих проблемах в семье и планах на будущее. Кудрявый охотно делился с брюнетом своими мечтами о большой сцене, он хотел стать рок звездой, хотел, чтобы его жизнь была связана непосредственно с музыкой, но понимал, что отец никогда не даст этому произойти. За него уже все давно всё решили, и единственное, что ему остаётся – это молча опустить голову и после школы поступать в Гарвардский университет на факультет права, найти там себе какую-нибудь милую девушку, которая бы обязательно была одобрена родителями, и потом жениться на ней, завести детей и жить «идеальной» жизнью. От одной мысли об этом Гарри становилось тошно.
Однако Зейн всё время старался приободрить его. Он говорил, что это его жизнь, и если он действительно чего-то сильно хочет, то придётся противоречить родителям и идти к своей мечте долгим, усердным и трудным путём. Будет трудно, зато это будет стоить того – его мечта сбудется.
Гарри с уверенностью мог назвать Зейна своим другом. Однако разве к друзьям испытывают то, что кудрявый испытывает к брюнету? Гарри до сих пор не мог поверить, что сейчас без зазрений совести может поцеловать Зейна и ощущать сладость его губ, когда только захочет. Хотя, конечно, не на людях, а только в его кабинете, или в укромных уголках, где никто бы не смог их увидеть.
Гарри не был уверен, что влюблён в брюнета. Он просто любил проводить с ним время, разговаривая обо всём на свете и периодически смешивать это со сладкими поцелуями. Он также не был уверен в чувствах Зейна, потому как тот никогда ничего не говорил насчёт их свободных отношений. Они просто хорошо чувствовали себя рядом друг с другом, и им пока этого хватало. Они жили в своём маленьком коконе, о котором никто, кроме них двоих, не знал, и существовал этот кокон лишь в кабинете Зейна или укромных уголках школы. Оба не были готовы, да и достаточно уверены, чтобы пытаться вырваться из этого кокона в большой, реальный мир.

- Мистер Стайлс, - проговорила учительница, беря в руки работу кудрявого, - очень слабо. Я разочарована в вас, к сожалению, только С, - сказал она, отдавая доклад Гарри.
Гарри терпеть не мог историю Великобритании. Это вообще было не его, как и вся эта долбанная школа. Он понимал, что отец впихнул его сюда только потому, что потом, узнав, что он был выпускником этой школы, его могли бы без всяких заморочек взять в Гарвард, с предварительной оплатой, которую внесёт отец, естественно.
Но ему не хотелось этого. От осознания того, что ждёт его в будущем, кудрявый медленно умирал, понимая, что не может ничего с этим поделать. За него уже всё решили, и ему оставалось лишь подчиниться прихотям отца и ставить крест на своих собственных желаниях и мечтах.
Он содрогнулся при одной только мысли о том, что будет, узнай его отец о том, что Гарри мечтает стать рок музыкантом. Он даже боялся представить, что бы тот сказал или сделал.
А вот эта С по истории явно не была приятной новостью. Отец обязательно узнает об этой слабой оценке, и опять дома начнутся нотации и угрозы.
Весь день кудрявый ходил мрачнее тучи. На приколы друзей никак не реагировал, на попытки флирта со стороны Кары лишь отмахивался, тихо сидя за партой в наушниках и думая о чём-то своём.
После уроков у него даже не оставалось желания заходить к Зейну, хотя он делал это при любой удобной возможности. Поэтому, надев куртку с капюшоном, он медленно вышел с территории школы и пошёл в сторону дома, так как машину отец до сих пор ему не вернул.
Не успел он сделать и шага в сторону, как его позвали:
- Гарри!
Кудрявый обернулся, увидев около входа в школу Зейна, смотрящего на него с некоторым удивлением и разочарованием. Гарри не любил, когда брюнет грустил, и он не хотел, чтобы такое выражение ещё раз появлялось на его прекрасном лице, поэтому он, обернувшись, и посмотрев, что рядом никого не было, быстрым шагом подошёл к Зейну и уткнулся носом в его шею, сразу же вдыхая такой приятный, полюбившийся аромат, и закрывая глаза от чувства уюта и спокойствия. Он почувствовал, как руки Зейна медленно и уверенно захватывают его в кольцо объятий, а голова ложится на плечо, и от этого кудрявый лишь улыбнулся.
Хотел бы он делать это каждый день без боязни того, что их могут увидеть. Он отдал бы многое, чтобы они могли делать это, когда им только захочется.
- Я скучал, - проговорил Гарри ему в шею, невесомо её целуя и отмечая, что тот вздрогнул от этого жеста.
- Я тоже, - проговорил брюнет, немного отстраняясь и смотря в зелёные глаза парня. – Что с тобой, милый? Ты чем-то расстроен, - это было утверждением, и Стайлсу было приятно, что Зейн заметил его изменения в настроении. Увидев, что Гарри хочет начать рассказ, брюнет быстро перебил его: - Извини, но давай поговорим где-нибудь в другом месте? Может, съездим в пекарню неподалёку? Там обычно никого нет, и там мы сможем спокойно поговорить.
- А как же ты? У тебя же работа, - неуверенно проговорил Гарри.
Зейн улыбнулся, и Гарри понял, что ему уже ничего не важно, главное, чтобы брюнет не переставал так улыбаться, так, словно всё будет хорошо.
- Думаю, дела можно и оставить на потом, тем более, когда ты в таком состоянии, - у Гарри потеплело на душе от осознания того, что Малик о нём заботился, и ему было не всё равно.
Кудрявый до сих пор не мог привыкнуть к этому ощущению небезразличия к себе. Он привык, что ему даже некому было рассказать о том, что его гложет, а тут появился Зейн, такой добрый, понимающий, идеальный. Гарри понимал, что брюнет стал ассоциироваться у него с ангелом-хранителем, потому что он вдруг появился так неожиданно и именно тогда, когда Гарри так нуждался в ком-нибудь.
Было странно, что на протяжении двух лет, что Малик работал в этой школе, они ни разу не обращали друг на друга внимания, завуч лишь делал кудрявому замечания, и на этом их общение и заканчивалось. И Гарри был благодарен звонку Зейна его отцу. Да, было неприятно и больно после этого, зато теперь у него есть Малик.
- Ну что, пошли? – тепло улыбнувшись и заглянув в глаза, промолвил Зейн.
- Ага, - радостно, словно малыш, получивший конфетку, произнёс Гарри и улыбнулся своей замечательной улыбкой.
- Тогда бегом в машину, - не удержавшись, Зейн всё же чмокнул Гарри в щёку и потёрся своим носом об его.

- Ммм… неферояфно фкуфно, - бормотал Гарри с набитым ртом, откусывая ещё один кусок только что приготовленной булочки со сгущёнкой и блаженно закрывая глаза.
Зейн же даже позабыл о своём кофе, который он заказал за компанию с кудрявым, и просто залюбовался на такого прелестного парня перед ним. Растрёпанные кудри, раскрасневшиеся от холода щёки, губы, перепачканные сгущёнкой и, о, эти ямочки. Малик почему-то никогда раньше особо не замечал, как студент красив и очарователен, и сейчас, в этой маленькой и уютной пекарне, казалось, прозрел, и посмотрел на Стайлса другими глазами. И это открытие заставило Зейна умилиться ещё больше.
Заметив, что Зейн пристально за ним наблюдал, Гарри неосознанно покраснел и опустил глаза в стол, прикусывая губу. Малику же просто не давали покоя эти сладкие, перепачканные губы, поэтому он, перегнувшись через стол, аккуратно пальцем потянул подбородок Гарри вниз, чтобы он выпустил свою нижнюю губу из плена, и медленно провёл своим языком по губе, слизывая остатки сгущёнки, вперемешку с естественным вкусом Гарри. И от этого у него просто съехала крыша.
Благо, народу в пекарне вообще не было, Зейн придвинул свой стул ближе к Гарри, и, бережно взяв его смущённое, но радостное лицо в свои руки, потянулся к губам и, наконец, коснулся их. Оба парня мечтали об этом весь день, поэтому целовались не спеша, казалось, продлевая такое прекрасное мгновение.
Зейн мягко целовал по очереди сначала нижнюю, затем верхнюю губу кудрявого, не забывая немного поглаживать его волосы одной рукой, отчего Гарри даже замурлыкал, и немного приоткрыл рот, впуская мокрый и горячий язык Зейна, который, соприкоснувшись с его собственным, начал медленно его облизывать и посасывать. Стайлс впервые не пытался перехватить инициативу, потому что так приятно было чувствовать некую власть Зейна, к тому же он делал всё так умело и приятно, что кудрявый просто таял в его руках.
Наконец, когда воздуха стало уже не хватать, Зейн медленно отстранился от Гарри, вновь целуя его во влажные, приоткрытые красные губы, которые сейчас выглядели просто восхитительно. Некая пелена всё ещё застилала глаза Гарри, когда Малик коснулся его щеки и убрал упавшую на лицо кудряшку назад. Зейн ему улыбнулся, и Гарри просто не мог не улыбнуться в ответ.
- Так ты расскажешь мне, что с тобой стряслось? – спросил у него Малик, наконец. – Почему ты был таким грустным?
- Да всё тот же повод, - вновь немного погрустнел кудрявый, и Зейн, совершенно не желая видеть это чудо расстроенным, прижал его к себе и положил его голову себе на грудь, целуя макушку. – Сегодня я получил С по истории, и отец меня за это убьёт. Для Гарварда нужны отличные оценки, и я просто обязан туда поступить.
- Потому что так решил отец? – спросил его Малик, совершенно не осуждающим тоном. – Потому что он хочет видеть тебя там?
- Да, - глухо ответил Гарри, ещё сильнее прижимаясь к парню. – Я не могу ослушаться отца.
- Гарри, - мягко начал Зейн, и кудрявый просто растаял от этой интонации. – Это твоя жизнь, прошу, не трать её на то, что ты не любишь. Мне будет очень больно, если лет через десять ты проснёшься, и осознаешь, что твоя жизнь превратилась в нескончаемую рутину, что ты предал свою мечту ради прихоти отца и поймёшь, что ненавидишь свою работу. Я не говорю тебе устроить истерику, или что-то вроде этого. Для начала, попытайся просто поговорить с отцом и объяснить ему свою точку зрения.
- А что, если это ничего не даст? – спросил его Гарри, отстраняясь и смотря ему в глаза.
- Тогда придётся действовать самому, и идти к своей мечте самостоятельно, - ответил Зейн, вновь целуя Гарри.
Тот же лишь с удовольствием прикрывает глаза и подчиняется. Рядом с Зейном ему всё казалось возможным, он заставлял его верить в себя. Рядом с ним он чувствовал себя всемогущим. Ну, и ему нравилось с ним целоваться.
- Спасибо, Зейн, - сказал ему Гарри, улыбаясь и вдыхая его аромат.
- Не за что, милый, - ответил ему Зейн, оглядевшись по сторонам и натыкаясь только на взгляд добродушной официантки, которая с улыбкой смотрела на них. – Думаю, пора домой. Я тебя довезу.
Расплатившись, парни вышли за дверь, обнимаясь и держась за руки. И, прежде чем сесть в машину, Гарри ещё раз поцеловал Малика, немного облокачивая того на машину, и прикусил его губу, улыбаясь недовольному стону брюнета.
Нет, сегодня определённо прекрасный день.