Глава 12. До Подольской горы я доехала без проблем

До Подольской горы я доехала без проблем. Хотя одно обстоятельство меня огорчило. Тип в красной иномарке пристроился за мной, и я заметила его только тогда, когда миновала центр города. Дорога шла вверх, и естественно, я ехала с меньшей скоростью, чем хотелось. И, конечно же, не смотрела по сторонам. И даже вздрогнула, когда кто‑ то окликнул меня на светофоре:

— Эй, красотка! Хочешь, отдохнем вместе!

Я повернула голову, и от неожиданности чуть не поехала на красный свет. Из рядом стоящей машины выглядывала гнусная рожа того типа, что пялился на меня возле палатки с водой. Я смерила его негодующим взглядом и отвернулась.

— А то подумай, я не обижу! — голос его звучал вкрадчиво. Он снял очки, и поросячьи глазки в окружении коротких бесцветных ресничек уставились на меня. Тип умильно улыбался, и, не поверите, облизывался. Его щеки лоснились, на лбу выступили капельки пота, и он панамкой вытер лицо. Я испытала сильнейшее желание сказать ему что‑ нибудь неприличное, но по давнему опыту знала, что подобные особи заводятся с полуоборота и начинают визгливо орать, а мне только этого не хватало — грязных оскорблений в свой адрес.

И я опять промолчала. И когда зажегся зеленый сигнал светофора, увеличила скорость и сразу ушла в отрыв от этого симпатяги в панамке.

Подольская гора — новый микрорайон, и здесь совсем немного домов, которые похожи один на другой, поэтому я довольно быстро нашла «свечку», в которой проживала подруга моего ненаглядного супруга. «Подруга‑ супруга», я усмехнулась про себя. Ишь ты, того гляди, на тоскливые вирши перекинусь! И тут же одернула себя. Не дождетесь! Тосковать я не буду, но сделаю все, чтобы земля у этой дряни горела под ногами!

Правда, я не знала, каким образом претворю эти угрозы в жизнь, но претворю обязательно. К тому же, подобные мысли придали мне решимости. Что бы там ни говорили, но нет ничего гаже, чем выслеживать собственного супруга. Если не довелось, то попробуйте, наверняка поймете, что это хуже, чем встретиться с крысой в собственном подъезде, или поймать паука у себя за шиворотом, или… Паука можно прихлопнуть, от крысы отбиться шваброй или поставить на нее капкан.… Но как, скажите, прихлопнуть эту девицу, как от нее отбиться, ведь поставить капкан на человека — уже уголовное преступление.

Я оставила машину во дворе, на том самом месте, где вчера вечером стояла машина Сережи, и направилась к подъезду. К великому моему сожалению, бабушек на лавочке не наблюдалась. И как я просчиталась? Ведь здесь были все условия, чтобы бабульки не только могли скоротать свой досуг в кругу своих сверстниц, но и держать под наблюдением ближайшие окрестности: тенистые кусты сирени, заросли космеи, моя мама почему‑ то называет ее «нечесаной барыней», и удобная, разрисованная подсолнухами скамеечка. Я потрогала ее пальцем, и поняла причину отсутствия бабушек. Скамейку недавно покрасили…

Я снизу вверх посмотрела на окна четвертого этажа. Балконная дверь закрыта, хотя соседние все распахнуты настежь. Возможно, я права, и именно здесь проживает моя ушлая соперница…. Я вошла в подъезд и приятно удивилась. Надписи на стенах отсутствовали, и кнопки в лифте не были сожжены, судя по всему, в этом подъезде жили приличные люди. Я вышла из лифта на четвертом этаже. На площадку выходили три двери, и я позвонила в ту, что слева. Звонила долго, но никто не отозвался. Вдруг за моей спиной лязгнула металлическая дверь. Я обернулась. Маленькая старушка в джинсовой бейсболке и очаровательном клетчатом комбинезончике вышла на площадку и, не обращая на меня внимания, принялась запирать дверь. Признайтесь, вы редко встречали старушек в бейсболке и стильных нарядах. Я лично впервые, и поняла, что такие старушки как раз и владеют всей информацией.

— Простите, — сказала я, — вы не знаете, когда хозяйка квартиры бывает дома?

— Мариночка? — старушка, наконец, справилась с дверью и повернула ко мне симпатичное розовощекое лицо. В руках у нее была сумочка, из которой выглядывала забавная мордашка крошечного песика. — Вы к ней?

— Да, я по объявлению. — Я показала свернутую трубочкой газету. — Обмен квартир.

— Она хочет обменять квартиру? — удивилась старушка. — Но она ничего не говорила об этом… Наоборот, радовалась, что квартира попалась удачная. Мариночка совсем недавно купила ее… — Она покачала головой. — Жаль, очень жаль. Такая приятная молодая женщина. Но я ничем помочь вам не могу. Мариночка уехала к маме в деревню. Работа у нее сложная, а с малышом сами понимаете… Хорошую няньку днем с огнем не сыщешь…

Я чуть не подпрыгнула на месте от радости. За две минуты я узнала многое из того, что требовалось узнать. Старушка стала спускаться вниз, я направилась следом.

— А надолго она уехала? — спросила я и на всякий случай пояснила. — Мы вчера днем созванивались, она ничего мне не сказала, что уезжает. Будет обидно, если я упущу квартиру. Больно уж район у вас замечательный.

— Вы правы, — старушка доброжелательно улыбнулась. — Не смотрите, что окраина, но никаких безобразий. Участковый у нас очень добросовестный, и дворник. Бывший офицер, у него во всем порядок.

Старушка ушла в сторону, и я поспешила уточнить:

— И все‑ таки, вы знаете, когда Марина вернется?

— Сказала, что через три дня. Я ее кошку кормлю, — сообщила бабуся.

— Так она недалеко уехала? — обрадовалась я.

— Конечно, у нее работа не позволяет задерживаться. Еле, говорит, отпустили. Мама ее живет в деревне, где‑ то в Иркутской области.

Я мысленно поцеловала старушку в затылок.

— А, может, мне стоит обратиться к ее мужу? Я хотела бы осмотреть квартиру прежде, чем встречусь с Мариной.

Старушка остановилась на лестничной площадке и удобнее перехватила сумочку. Теперь песик выглядывал у нее из‑ под мышки.

— Нет у Мариночки мужа, — бабушка печально вздохнула. — Бросил он ее с дитем, когда она еще беременная была. Хотя, — она быстро огляделась по сторонам, — ходит к ней один. Я пару раз его в спину видела. И вчера приезжал, поздно уже. Я разговор их слышала, правда, не разобрала ни единого слова. Мариночка недовольна была, отчитывала его, а он словно оправдывался. По голосу, солидный мужчина, в возрасте уже… — Она опять вздохнула. — Сейчас это обычное явление, только у мужчины деньги завелись, находит себе молодую любовницу… Жена, бедная, небось, и не знает про вторую семью…

— Еще как знает! — чуть не вырвалось у меня, но я взялась играть эту роль и должна довести ее до конца, хотя мне было так плохо, что не выскажешь. Я сама не знала, на что надеялась, но, получив новое убедительное подтверждение того, что Сережа мне изменяет, я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Надо же, свил себе уютное гнездышко! Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. И это, как не странно, вернуло мне присутствие духа.

— Спасибо, — сказала я и посмотрела на часы. — Мне надо бежать! Возможно, вы знаете, где Марина работает? Я бы заскочила к ней на работу, когда она вернется.

— Конечно, знаю, — обрадовалась старушка, — турагентство «Золотая Антилопа». Где‑ то в центре города. У меня внучка пользовалась их услугами. Говорит, очень приличная фирма. Мариночка имеет дело с путевками, и порекомендовала Светочке хороший и недорогой тур.

Она говорила что‑ то еще, но я почти ее не слышала. И, кажется, даже не попрощалась со словоохотливой соседкой этой молодой дряни, которая вознамерилась отнять у меня мужа. «Золотая Антилопа»! Я прекрасно знала, что это за фирма. Именно в ней Сережа вот уже третий год покупает путевки для нашего отдыха за границей. Все встало на свои места. И в первую очередь приверженность моего мужа одному и тому же турагентству.

Старушка медленно спускалась по ступенькам, и что‑ то ласково выговаривала своей собачке. Мне стало стыдно за свою невоспитанность, и я снизу прокричала:

— Огромное вам спасибо! Вы мне очень помогли!

— Не стоит благодарности, — отозвалась соседка, — с виду вы приличная женщина, а то ходят тут всякие… — Она добавила что‑ то еще, но я не разобрала что именно, потому, что увидела двух парней, из той породы, с которыми в темных закоулках лучше не встречаться. Они сидели на корточках на площадке между вторым и первым этажом, пили пиво из бутылок, курили и стряхивали пепел прямо на пол. Я хотела проскочить мимо, но один вдруг протянул руку и загородил мне проход.

— Эй, глазастая! Давай с нами за компанию!

Он был прыщавым и редкозубым. И я подумала, что мне сегодня везет на мерзких типов. Но подъезд не то место, где можно с ними ссориться, поэтому я спокойно сказала:

— Как‑ нибудь в другой раз. А сейчас я спешу.

Парни заржали. Приятель редкозубого выглядел и вовсе отвратно. Он был в спортивных штанах и красной майке, а мощные плечи щедро покрывала татуировка. Он окинул меня взглядом, от которого меня затошнило, и осклабился.

— Другого раза может и не быть! Мы два раза не предлагаем.

— Ребята, — сказала я как можно тверже, — мне, правда, некогда…

И тут услышала за спиной звонкий собачий лай и не менее звонкий старушечий голос. Оказывается, бабушка в бейсболке догнала меня.

— Это что за безобразие? — в ее голосе мне послышались строгие учительские нотки. — Почему бросаете окурки на пол? Сейчас же покиньте подъезд, а то скажу Васильевичу… — И пояснила мне. — Это наш дворник. Раньше в погранвойсках служил.

— Да ладно, бабка! Чего раскричалась! — Сказал тот, что в наколках. — Посидеть нельзя. На улице жарища.

— Посидеть можно, но зачем пристаете к женщине? И вон, намусорили, пиво разлили… — Старушка покачала головой. — Так культурные люди не поступают.

— А че, мы культурные, — расплылся в улыбке редкозубый. — И девушку культурно пригласили, только она нами брезгует.

— Пойдемте, милочка, — сказала старушка и взяла меня под руку. — Я вас провожу! — И посмотрела осуждающе на парней. — Жаль, что вас не приучили к обращению с женщиной. Ведете вы себя отвратительно, пачкаете в подъезде, пристаете к людям. Пожалуй, я все‑ таки вызову Васильевича… — Она достала из сумочки сотовый телефон, но номер набрать не успела. Парней, как ветром сдуло, причем они прихватили с собой пустые бутылки и подобрали окурки. В мгновение ока, словно сама смерть дышала им в затылок.

Старушка лукаво подмигнула мне.

— Видите? Стоило мне вспомнить Васильевича, как хулиганов, точно корова языком слизнула. — Она приблизилась ко мне и шепотом, как бывалый заговорщик, сообщила: — Сдается мне, они тоже Мариночку поджидали. Утром мне в дверь позвонили два молодых человека, и спросили, не знаю ли я, где она. Но я им не открыла, и не сказала, что Марина уехала. Кто их знает, вдруг грабители какие.

— А как вы узнали, что это именно они?

— Так я этого с наколками в глазок разглядела. Он повернулся плечом… — Старушка снова оглянулась по сторонам и едва слышно прошептала. — А с наколками известно кто бродит…

— И вы их не испугались? — поразилась я. — Так здорово их отсчитали.

— Так ведь Дикси со мной! — Старушка погладила собачку по головке. — Она не смотрите, что маленькая, такой лай поднимет, что весь подъезд сбежится. Соседи знают, Дикси без толку тревогу не поднимет.

И словно в подтверждение ее слов открылась дверь на первом этаже, явив свету полного мужчину в шортах и майке.

— Все в порядке, Эльза Марковна? — спросил он и окинул меня быстрым взглядом.

— Все отлично! — улыбнулась старушка. — Как ваш шов, Миша?

— Спасибо, — расплылся в улыбке мужчина, — зарастает, как на собаке.

— Смотрите, берегите себя. — Старушка погрозила ему пальцем. — И про дачу пока забудьте. С таким диагнозом, как у вас, даже пару килограммов поднимать опасно.

— Слушаюсь, Эльза Марковна, — мужчина вытянулся в струнку и приложил ладонь к виску. — Ваши слова для меня закон.

— То‑ то, — сказала Эльза Марковна, и когда сосед захлопнул за собой дверь, пояснила: — Третью часть кишок удалили бедняге. С того света, считай, вернули.

— Так вы — врач, хирург? Эльза Марковна Гейценредер? Я много слышала о вас…

— Да меня почти все в городе знают, — старушка махнула рукой. — И этой шпаны спасала немало. И колотые раны, и огнестрельные, я уже не говорю о сломанных конечностях и отбитых почках… А они, вон, гадят в подъезде…

Мы распрощались с ней в небольшом тенистом скверике возле дома. Я пожала Эльзе Марковне руку, а Дикси погладила по головке. Собачка лизнула меня в ладонь, и старушка благодарно улыбнулась:

— Славная вы, вон и Дикси понравились…

Я шла к машине и улыбалась. Как приятно, оказывается, жить на свете, когда существуют вот такие боевые старушки, которые спасают жизнь даже негодяям. Тут я, правда, вспомнила, по какому поводу приезжала в этот дом, и мое настроение сразу испортилось. Все мои сомнения развеялись. Как бы я не хотела этого признавать, но Сережа мне изменяет, и уже не один год. Вероятно, с тех самых пор, как стал пользоваться услугами «Золотой Антилопы»…

Я подошла к машине, открыла дверцу, и в этот момент, кто‑ то больно схватил меня сзади за шею и завел правую руку за спину.

— Грабители! — промелькнуло в мозгу, и я, что было сил, лягнула нападавшего. Не знаю, куда попала, но кто‑ то охнул, а захват ослаб, и я сумела вывернуться. И увидела того самого редкозубого, что приставал ко мне в подъезде. И, не долго думая, навернула ему сумкой по голове. Парень отпрянул, но второй, тот, что с наколками, вдруг выхватил нож, и я заорала. Кажется, «Мама!» или «Сволочь!», точно не помню, и бросилась бежать через скверик, парень мчался за мной. Я слышала, как стучат камни под его ногами. Я перепрыгнула через низкое ограждение и влетела прямо в высокого мужика в оранжевом жилете.

От неожиданности он выронил банку с краской мне на ноги, я поскользнулась и шлепнулась в отвратительную лужу, вязкую и противно воняющую растворителем…

Я тотчас забыла и про грабителей, и при соперницу… И, поднявшись с асфальта, с ужасом узрела, во что превратился мой нарядный костюмчик, руки, с которых ручейками стекала краска, и моя шляпка, которая на пару с солнечными очками плавала в зеленой луже книзу донышком.

Брюки прилипли к ногам, я двумя пальцами попыталась их оттянуть и рассмотреть, в каком состоянии моя кормовая часть… И мне стало дурно. Ситуация была как в плохой комедии: только в меня залепили не тортом, а облили даже не масляной, а нитрокраской. От меня воняло, как от состава с ацетоном, я стояла, как последняя дура в этой луже, растопырив пальцы и тупо взирала на носки своих туфель, не решаясь ступить на чистенький асфальт рядом.

За моей спиной кто‑ то пыхтел, вскрикивал, раздавались странные чмокающие удары, но я не реагировала… Все для меня перестало существовать, кроме этой вонючей лужи и ситуации, в которой я оказалась по собственному желанию и разумению.

— Как вы? — неожиданно возник передо мной мужик в жилете. И скривился. — Простите! Не успел среагировать. Эти бродяги гнались за вами? — Он кивнул мне за спину.

Я оглянулась. «Бродяги» куда‑ то исчезли. Я с недоумением уставилась на мужчину. Он понял. Подул на разбитые костяшки пальцев и пояснил:

— Я им слегка поддал, и они сбежали. Чего они хотели от вас?

— Н‑ не знаю, — с трудом произнесла я, словно эта проклятая краска склеила мне челюсти. — Сначала они пристали ко мне в подъезде, а потом возле машины. Видно, сумочку хотели отобрать.

— Это не из наших, — сказал мужчина. — Я тут всех знаю. — Да, — спохватился он, — это ваша машина с открытой дверцей стоит? Надо бы ее закрыть!

Я молча подала ему ключи. Справился он за пару минут и снова вернулся ко мне.

— Вид у вас неважнецкий, — он виновато улыбнулся и почесал в затылке, — но ничего, сейчас мы что‑ нибудь придумаем. Давайте, пройдем ко мне в дворницкую.

— Вы — дворник? Васильевич? — догадалась я, слава Богу, память мне не отшибло. — Мне о вас Эльза Марковна рассказывала.

— Я видел, как вы вместе выходили из дома, — сказал дворник и подал мне руку, она была уже в белой нитяной перчатке. — Ну же, смелее! Пошли ко мне!

И я, оставляя зеленые следы на асфальте, поплелась рядом с ним. До обещанного приезда доктора оставалось чуть больше часа. Но я решила позвонить Римме позже, когда избавлюсь от этого липкого и вонючего кошмара.