Глава 13. Давно я не летала на самолётах.

«Алло, я девочка-назло»

Давно я не летала на самолётах.

Как-то не удавалось куда-нибудь выбраться. Первый загранпаспорт закончился, так и оставшись неиспользованным… Не было то денег, то времени, то подходящей компании. Я меняла работы, уходя с некоторых всего несколько месяцев спустя – искала себя… Не успевала уходить в отпуск, искала работу за работой… Конечно, можно было взять тайм-аут, куда-нибудь отправиться и как следует отдохнуть… Но с накоплениями у меня всегда было туго.

Как, впрочем, и со спонсорами…

По дороге домой я лихорадочно вспоминала, где у меня лежит загранпаспорт. Артём занимался поисками билета на нужный рейс. Нам было не до разговоров.

По дороге в аэропорт я злилась: Артём, как и обещал, даже не дал мне времени на то, чтобы упаковать пару босоножек, платьев – что-то летнее. Хотя после нашего с Олесей рейда в пункт приёма вещей в моём шкафу с этим было негусто… Но я всё-таки умудрилась запихнуть в сумку купальник. Заниматься поисками купальника на месте, тратить время на поиски модели, которая сядет на меня идеально, или довольствоваться какой-нибудь синтетической ерундой? Нет уж, увольте…

Кстати, об увольнении…

– Сделайте, пожалуйста, музыку потише, – попросила я водителя.

Артём с любопытством посмотрел на меня.

Я достала мобильник и набрала Виталия. То ли он был по уши занят, то ли я перепугала всех на совещании, но новость о том, что я действительно свалилась с температурой, он воспринял абсолютно спокойно и порекомендовал отлежаться. «Если будешь чувствовать себя лучше, попробуй что-нибудь поделать из дома, но я не настаиваю», – добавил он.

Ха-ха…

– Всё нормально?

– Да.

– Понятно, – сказал Артём.

– Блин, как-то нехорошо…

– Спроси себя: почему они воспринимают как должное, что ты отправляешь им письма с идеями и предложениями после полуночи?

– Да ну тебя… У тебя-то начальство в курсе…

– Да. Знаешь, почему? Я себя так поставил. Я могу вкалывать как проклятый по шестнадцать часов в сутки, но могу и сказать, что улетаю прямо сейчас, что процесс под контролем и что мы продолжим, когда я вернусь. И меня будут ждать, потому что нужен именно я. А ты, между прочим, заранее решила, что тебе не пойдут навстречу и не поймут, хотя они – не надзиратели, а обычные люди, с которыми ты работаешь и с которыми можно договориться…

– Послушай, на самом деле…

– Просто успокойся, ладно? Хватит рефлексировать…

– Я не могу.

– Почему?

– Я даже когда школу пропускала, сочиняя, что болею, начинала плохо себя чувствовать: температура поднималась. Будто сама себе доказывала – у меня есть все основания прогулять…

Артём вздёрнул бровь, не выдержал и расхохотался.

Водитель сделал музыку громче.

– А сейчас это уже не школа… это работа…

– За которую ты болеешь и переживаешь. Я всё понял.

– Что ты там понял?

– Главное, не проси тебя фотографировать, или, по крайней мере, не выкладывай фото в Инстаграм… на тебя ведь подписан народ из офиса? Спалишься, и всё, – он посмотрел на меня невинными глазами.

– А я не отдыхать лечу. Ты что, забыл?

– Ах да. Прости. Ты даже к морю не подойдёшь. Если хочешь, могу лично за этим проследить…

– Что, – возмутилась я, – что?!

– Я же забыл – тебе надо поговорить, всё остальное не имеет право на существование. Плевать и на Египет, и на возможность выдохнуть и провести несколько дней в своё удовольствие.

Мне всё меньше нравился этот разговор. Я вытряхнула содержимое сумки себе на колени, чтобы понять, с чем я через несколько часов приземлюсь в другой стране.

– Твои принципы перекрывают тебе всё на свете. Ты даже жить забываешь, – спокойно добавил Артём и отвернулся.

Паспорт… загранпаспорт… расческа… ну надо же! Бальзам для губ, коралловая помада, пилка для ногтей… вау… полупустая туба крема для рук… флешка, кошелек, вторая флешка… купальник… я торопливо запихнула его обратно в сумку. Хорошо, что сегодня не планировалось съёмок, и я в кои-то веки позволила себе появиться в офисе без мешка фотопринадлежностей и в платье… Впрочем, какая разница – в этом платье я всё равно наверняка изжарюсь, оказавшись в окружении пальм…

Со всеми этими делами я напрочь позабыла, что боюсь летать.

Так что, когда я оказалась в кресле самолёта, мне опять было не до разговоров…

Мне досталось место у окна, и я мысленно поклялась, что ни за что на свете не буду туда смотреть.

Можно было воткнуть в телефон наушники и на предстоящие четыре часа попытаться выключиться из реальности, но я заледенела в своём кресле, неподвижно сидя и воспринимая окружающий мир, будто размытый фон.

Когда самолёт начал взлетать, я зажмурилась и плотнее вжалась в кресло, стиснув подлокотники руками.

Мои пальцы накрыла тёплая ладонь Артёма.

Не открывая глаз, я почувствовала, что поселившийся в животе ледяной комок понемногу растворяется и перестаёт привлекать к себе столько внимания. Блин, что я вообще здесь делаю?..

– Ладно.

– Ладно.

– Теперь тебе больше никуда не надо бежать?

– Если не считать моря.

– Хорошо, – отозвалась я, – подожду, пока ты не вернёшься, и тогда мы сможем поговорить.

Выйдя на балкон, я обвела взглядом открывшуюся панораму. Я знала, что отель расположен на первой линии, но из номера открывался вид на внутренний двор – с просторным бассейном с лежаками вокруг, с причудливыми кустами, усеянными яркими цветами. Почти все лежаки пустовали.

Круглый стол, два пластиковых кресла… Я уселась в одно из них – на удивление, оно оказалось вполне удобным. Сбросив с ног сандалии (по настоянию Артёма купили в дьюти-фри, как и два лёгких платья, и ещё кое-какую мелочь), я вытянула ноги и закрыла глаза. И почему я не подумала про солнечные очки?..

– Может, хватит?

Артём вышел на балкон вслед за мной.

Я промолчала.

– Думал, будет прохладнее, – сообщил он, – на ресепшн сказали, что ещё вчера было не больше двадцати четырёх градусов… Как насчёт пойти поесть? Вокруг полно ресторанов.

– Иди, – пожала плечами я.

– Алиса, прекращай детский сад.

Я скрестила ноги, отодвигаясь в тень.

– Послушай, чего ты от меня хочешь? Ты видела себя в зеркале? Помнишь, какой ты была на вечеринке? Я нормальный, здоровый мужчина! Мы с тобой, если помнишь, оба выпили... Кто бы устоял?

Я открыла глаза.

– Значит, трактовка такая? Кто бы устоял. Видимо, ты ничего подобного не планировал? Всё вышло абсолютно случайно… и никаких предпосылок – виноват алкоголь.

– Не совсем так, – Артём со вздохом сел, облокотился на пластиковый стол. – Наоборот… я бы сказал, что все получилось… словно так и должно быть. Само собой, что ли… естественно…

– Если естественно, то почему с утра ты вёл себя так, будто ничего и не было?

– Считай, что я не хотел торопиться.

– Что ты имеешь в виду? Ты хотя бы иногда можешь называть вещи своими именами?

– А ты уверена, что хочешь это слушать?

– Я уверена, что не хочу слушать весь этот бред: «я здоровый мужчина», «бармен всех подставил», «я не устоял». Именно это ты ко мне чувствуешь? Подобные ночи для тебя не редкость? И если меня поменять местами с любой другой девушкой, разницы ты не почувствуешь?

Минуты две мы молчали. Первым тишину нарушил Артём.

– Очень хочется пить. Позвоню, закажу что-нибудь. Что ты хочешь?

– Воды. С газом.

Только когда передо мной очутился стакан с водой, я поняла, что буквально умираю от жажды. Казалось, будто вода впитывается в нёбо, даже не достигая гортани. Я залпом опустошила стакан и вернула его Артёму, чтобы он налил ещё.

– Ты никогда не думала, что есть и твоя доля вины в том, что всё складывается так, как складывается? Знаешь, ты и сама в курсе, что для меня значишь. Но…

Артём на секунду замолчал. Он будто сомневался, говорить или нет. Едва заметно усмехнулся.

– Ты ведь один раз уже отвергла меня. С чего ты взяла, будто я захочу повторения?

Я смотрела на него в недоумении.

– Что?! О чём ты вообще? – Потом вдруг поняла, какую ситуацию он имеет в виду. – Слушай… Ты преувеличиваешь!

Несколько лет назад у меня произошёл разрыв с мужчиной. Очень болезненный. Отношения были замороченными сверх всякой меры. Но от осознания этого было не легче. Связь между мной и этим человеком рвалась будто по частям, кусками. Мы продолжали общаться. Продолжали встречаться. Часто виделись. Сначала пытались продлить отношения, у которых (на наш взгляд) вроде бы не было будущего. Потом принялись строить из себя друзей. Между нами ещё оставалось притяжение, но уже не было секса, и мы не могли понять причину происходящего. И именно тогда в моей жизни в очередной раз проявился Артём.

И мы почему-то общались и виделись втроём. Это происходило время от времени и, уж конечно, не было целью. Это случалось будто само собой.

Мы с Димой сидели у меня. Почти не разговаривали – настроение было препаршивым. Что происходило, не понимал никто из нас. Вместе нам уже не было хорошо, но и врозь было отвратительно. Внутри меня будто умирало неумолимо что-то, с каждой минутой, с каждой секундой.

И неожиданно – без звонка, без предупреждения – заехал Артём. Посмотрев на наши кислые лица, он предложил прокатиться на его машине – хоть проветритесь, сказал он.

«Проветрившись» на ведущем к заливу шоссе под бодрую музыку, мы оказались у Артёма в гостях. Решили посмотреть какой-нибудь фильм под кофе с мороженым. Втроём угнездились на большом диване. Вместо просмотра начали по очереди отрубаться.

– Вы как хотите, а я себе пуэра заварю, – сообщил Артём и вышел из комнаты.

Проснувшийся в очередной раз Дмитрий повернулся ко мне, и даже смог выдавить из себя улыбку.

– Ну как ты?

Я пожала плечами.

– Никак. Стараюсь ни о чём не думать. Пожалуй, и всё.

Он мягко привлёк моё лицо к своему и неспешно поцеловал. Поцелуй не был глубоким, но длился секунд тридцать.

Потом он отпустил меня.

В комнату вошёл Артём.

– Слушайте, я передумал, – сообщил он, – как насчёт заказать пиццу?

– Как насчёт испечь пиццу? – засмеялась я. – Не люблю все эти магазинные коржи.

Артём взглянул на часы.

– Я так понимаю, до утра вы уже никуда не поедете, – полувопросительно, полуутвердительно сказал он. – Я ещё немного подремлю, а потом, если не передумаем, можем что-нибудь приготовить…

Во время нашего диалога Дима уже спал глубоким сном.

Артём запустил на компьютере очередной фильм («Под " Знакомьтесь, Джо Блэк" хорошо спится», – сообщил он.) и вытянулся рядом со мной во весь рост.

– Нужен плед?

– Нет. Здесь и так жарко.

Я лежала между двумя мужчинами. В моей голове не было ни единой мысли. Я попыталась о чём-нибудь подумать. Но мою голову в этот момент можно было сравнить с прозрачным безжизненным водоёмом.

Внутри возникло странное ощущение. Неужели слева от меня лежит моё прошлое, а справа – моё будущее? То, что происходит со мной и Димой, невыносимо. Сколько ещё я смогу это выносить, платя высокую цену за возможность находиться в его обществе? И зачем появился Артём, почему он продолжает с нами тусоваться, неужели не ощущает себя третьим лишним или просто не заморачивается подобными условностями с вершин своего философского понимания мира?

Я повернула голову вправо и встретила взгляд Артёма. Тёплый, уверенный, спокойный взгляд карих глаз, в которых, казалось, были расплавлены медовые искорки.

Нет, это не мёд, это блики от движущихся по экрану светотеней.

Наши губы встретились, и я закрыла глаза.

В этом поцелуе не было бешеной страсти или перечно обжигающих ощущений. Медленное, тягучее наслаждение, не требующее спешки, наполняющее нежностью и ощущением чего-то давно знакомого, практически родного. Узнаванием.

Мы никогда не целовались, какое может быть узнавание?..

Ночь мы все провели в разных постелях.

Утром Дмитрий был неразговорчив, Артём молчалив. Мы едва выпили кофе и разъехались по своим делам.

Вечером Дима зашёл ко мне, чтобы сказать, что всё кончено – на этот раз действительно всё, абсолютно, насовсем.

– Я слышал, как вы целовались, – сказал он.

Мне показалось, что у меня внутри всё разрывается напополам.

Я попыталась объяснить, – я сама не понимаю, как это произошло и что это было. Я вообще не понимала, как это могло случиться, а, главное, почему.

Я и потом не смогла понять, что произошло в ту ночь.

Я только что целовалась с одним парнем, а через минуту – с другим, причём в присутствии первого.

Всё казалось таким сложным, таким непростым и запутанным. Что мы вообще понимали – все трое? Нам всем было лет по двадцать с хвостиком.

Несмотря на свою замороченность, неустанные поиски скрытых смыслов и попытки трансформировать наши отношения в ностальгическую дружбу с эротическим подтекстом, Дима, как самец, элементарно не смог перенести притязаний другого самца на «мою девушку, может, и бывшую, но мы ещё даже не расставили между собой точки над i»!

В тот момент я ощутила себя практически блядью. Действительно, как я могла?

Я даже не помню, кто открыл Артёму дверь. Он вошёл в комнату как ни в чём не бывало. Поздоровался. Дима сухо попрощался, пробормотав в довесок: «Предоставляю тебе её успокаивать», после чего ушёл.

Успокоить меня Артёму не удалось. Сквозь слёзы я твердила, что хочу побыть одна. Поверив в то, что так мне будет лучше, он уехал. Неимоверным усилием я заставила себя лечь в постель и заснуть.

Придя на следующий день с работы, я застала маму с протянутой телефонной трубкой:

– Это Артём, он звонил уже несколько раз.

– Да, – сказала я в трубку, – да, нет, приезжать не надо, мне плохо, я просто хочу лечь спать.

– Я приеду и просто побуду с тобой, нам не обязательно разговаривать.

– Я же сказала, я буду спать.

– Ну и что?

– Не надо приезжать, пожалуйста!

– Алиса, а мне что делать?

– Понятия не имею, – сказала я и повесила трубку.

На следующее утро, когда я открыла глаза, первым, что я увидела, была огромная коробка шоколадных конфет в изголовье. На коробку был наклеен стикер со смайликом.

– Артём заезжал, – подтвердила мама.

Но я не могла с ним общаться и избегала его. Дело было не в нём самом. Я настолько замкнулась в себе и зациклилась на своей боли, что перестала воспринимать окружающую действительность. Из близкого человека Артём на время превратился в часть неосознаваемого мной фона. Мир сузился до единственной точки, которая имела значение – боли, живущей внутри, нещадно дергающей за нервные окончания, заставляющей меня сжиматься в комок.

Сначала я считала Артёма катализатором в этой идиотской ситуации. За ролью, отведённой ему в сценарии, я перестала видеть его самого. С Димой, который впоследствии сменил гнев на милость, мы ещё какое-то время общались. Но неконтролируемые, напоминающие качели, метания и подвешенность довели меня до истерики. Её Дима уже не смог переварить, и с тех пор мы больше никогда не виделись. Время от времени до меня доходили слухи – где он, с кем, как, что... Сам Дима не давал о себе знать.

Восстанавливалась я очень и очень долго. Артём больше не проявлял инициативы, и, хотя мы регулярно виделись, момент был упущен. Множество дел, бурные события, другие люди, знакомства – всё это встало между нами.

Как друзья, мы по-прежнему были близки. Доходило до смешного – одна из девушек Артёма весьма неодобрительно реагировала на наши созвоны и встречи. Через какое-то время Артём забрал из её дома все свои вещи. Теперь уже я выступила «катализатором», хотя причина их расставания наверняка заключалась не только в её отношении ко мне…

Растоптанные ещё на зачаточной стадии, наши чувства странно влияли на нашу дружбу. Эта дружба имела особый привкус, хотя формально наши партнёры ни в чём не могли нас упрекнуть. И ни я, ни Артём никогда не делали попыток перевести отношения на другой уровень… или в другую плоскость.

– Я не знала, что это было для тебя так серьёзно…

– Не понимала или не хотела понимать? Ты была слишком зациклена на себе. Редкий случай, когда ты не побежала спасать окружающих – меня, например.

– От чего тебя надо было спасать?! – возмутилась я.

– От чего? Да хотя бы от чувства вины, – рассмеялся Артём, но в его смехе не было ничего весёлого. – Ты закрылась в собственной раковине и пропустила всё, что могло сделать тебя счастливой. Ты так внимательна и чутка к окружающим… а меня ты воспринимала как должное? Как декорацию, как стенку? Ты ни разу не поинтересовалась тогда, что я чувствую. Мы никогда не обсуждали то, что случилось.

Наверное, впервые он был так откровенен со мной.

Бывают дни, когда всё удаётся.

Это особые дни: ты словно попадаешь в поток, который сложно охарактеризовать, и вряд ли получится сформулировать, что происходит на самом деле. В этом потоке всё складывается будто бы само собой. Всё делается легко, появляются нужные люди (или, наоборот, отваливаются), везде проходишь, минуя очереди, кассиры норовят дать тебе лишнюю сдачу, а если опаздываешь, то и другие являются на встречу с задержкой. Бытовые, рутинные дела делаются в считанные минуты и словно не твоими руками: ты только наблюдаешь за процессом и вроде бы ничего не делаешь сам, а потом с удовлетворением любуешься результатом. Всё срастается, всё удается, и день складывается так, будто тайминг расписывал некто, видящий будущее наперёд.

Словом, благодаря попаданию в поток дни становятся… волшебными, что ли.

Сегодняшний день был явно не из таких.

После того как Артём разворошил тягостные воспоминания прошлого, я будто выключилась из реальности. Мне стало всё равно, что происходит. Мозг отказывался участвовать в разговоре. Тело намекало, что если впасть в анабиоз, то становится всё равно, кто там тебя отвергает, кто не может за что-то тебя простить, и за что не можешь простить себя ты.

Хотя, возможно, о себе дало знать утомление после перелёта. И попасть из зимы в лето – тоже, в общем-то, испытание для организма.

Я послушно пошла с Артёмом в ресторан, послушно выпила полкувшина ледяного лимонада с густым вкусом тропических фруктов, съела какого-то моллюска со следами гриля на коже и даже осилила нежнейший десерт на основе кокоса.

Потом так же послушно вышла из отеля, дошла, сбросив сандалии и ступая босыми ногами по песку, до одного из лежаков, расположенного под тентом из растрёпанных пальмовых листьев. Переоделась в купальник – от Артёма, конечно же, не укрылись мои сумчатые исследования в такси по дороге в аэропорт, и благодаря ему я попала на пляж, экипированная должным образом. Улеглась на лежак, рассчитывая, что теперь меня точно никто не станет беспокоить. Ибо – зачем?..

– Алиса, – голос Артёма донёсся до меня, будто со дна колодца. – Намажься кремом.

Я сдвинула голову на миллиметр влево, на два миллиметра вправо: любое заинтересованное лицо обязано было сообразить, что это означает «нет».

– Послушай, мне совсем не улыбается слушать ночью твои стоны… когда ты не сможешь уснуть, потому что сгорела.

Я положила полотенце на лицо и сделала вид, будто нахожусь на другом континенте.

В следующую секунду сильные руки приподняли и посадили меня. Полотенце свалилось на колени. На моих плечах оказалась щедрая порция крема, и бесцеремонные ладони принялись втирать его в кожу.

Деловито, с должной степенью заботы, без малейшего намёка на интимность.

– Больно, – с безразличным лицом предъявила претензию я.

– Не может быть.

Моё мнение никого не интересует. Такова горькая правда. Надо что-то с этим делать. Надо что-то предпринять.

Я поднялась с лежака и вяло побрела к воде.

– Не заплывай слишком далеко, ладно?

Зайдя в довольно тёплую воду по щиколотку, я опустилась на песчаное дно и вытянулась во весь рост. Секунду я смотрела на бесконечную линию горизонта, на небо, которое казалось концентратом лепестков незабудок – густое, освежающее, головокружительное, насыщенное. Потом закинула руки за голову, чтобы в уши не попала вода.

Волны одна за другой накатывали на моё тело, покачивая его, подталкивая к берегу и тут же мягко затягивая обратно в море. Так и буду всегда лежать. Как этот невероятный объём воды может дарить то, что не способны сделать со мной ни спа-салоны, ни тёплое одеяло, ни даже, чёрт побери, медитация – заставить по-настоящему расслабиться, прекратить думать, впитывая каждой клеточкой тёплое дыхание воды? Колыбель человечества…

Буду лежать здесь всегда… Восхитительный упругий матрас, бирюзовое желе, пронизываемое настырными солнечными лучами, объятия, охватывающие меня от кончиков пальцев ног до мочек ушей…

Счастье лежало передо мной: безбрежное, огромное, бескрайнее.

– Алис…

Кажется, придётся его утопить!

– Что? – спросила я, не открывая глаз.

– Слушай… я не хотел быть грубым. Поставь себя на моё место.

– Не уверена, что мне это понравится…

– Я о другом. Мне позарез нужен был тайм-аут. Я уже дошёл до точки кипения. Считал минуты до момента, когда окажусь в самолёте, выдохну и забуду обо всём на несколько дней. И вот я практически стою на пороге, но тут появляешься ты и… начинаешь выяснять отношения. Я ничего не имею против тебя, но всё, чего я хотел – оказаться подальше от людей…

– Именно по этой причине ты потащил меня с собой? – усмехнулась я.

– Ты умеешь блестяще придираться к словам, но, пожалуйста, включи голову… Мы прилетаем сюда, я начинаю считать секунды до того, как смогу окунуться в море, походить по песку, начать дышать полной грудью… а тебе позарез надо поговорить, хотя ничего не изменилось бы, если бы мы отложили это до вечера или хотя бы до десерта.

– Иди, дыши. – Я болтала ногой в воде, любуясь алым лаком педикюра. – Окунайся. По-моему, я тебя не трогаю!

– Не передёргивай. Я просто хотел объяснить, почему был в таком состоянии. Ну что, мир?

– Перемирие, – нехотя ответила я.

– Что это значит?

Я подставила лицо солнцу и оставила вопрос Артёма без ответа. Кожу начинало ощутимо пощипывать. Похоже, с непривычки я и правда могу обгореть… А в офисе, видимо, придётся сказать, что сдуру перележала в солярии.

Артём подождал какое-то время, после чего зашёл в воду, нырнул, вынырнул в пяти метрах, поплыл кролем и вскоре затерялся в волнах.

По-моему, самое время сменить в соцсетях статус с «влюблена» на «всё сложно»…

Мы сидели за столиком на террасе. От бассейна до нас доносились смех, болтовня и плеск воды – отдыхающие не желали скучать даже после наступления темноты.

Я в очередной раз скривилась, ощутив дуновение ветра, смешанного с насыщенным цветочным ароматом: на мой вкус, у местного жасмина был довольно специфический запах. Хорошо, что темно и Артём ничего не замечает.

– Не хочешь поговорить? – спросил он.

– Нет, – тихо ответила я.

– Почему?

– Это что-то изменит?

– Неужели трудно просто поговорить?

– Всегда было трудно.

– Заказать тебе вина?

Отчего бы мне не согласиться и не выпить пару-тройку бокалов… или бутылок… как я делала это вчера и сделаю завтра? Наступившее утро продемонстрирует реальность, оставшуюся без изменений, отразит в зеркале синяки под моими глазами, принесёт головную боль. Но на ближайшие несколько часов мне станет легче – и пусть окружающие доказывают, что свеч игра не стоит.

– Да.

– Можем пойти куда-нибудь поужинать.

– Нет. Я устала.

– Мы же отдыхаем.

– Этот отдых мне дорого даётся…

– Алиса…

– Не надо. Мы и так слишком много говорили об этом. Я устала от разговоров, которые ничего не меняют.

– Я же пытался тебе объяснить. Не хочу, чтобы ты думала, будто мне всё равно. Не понимаю, как ты можешь предполагать подобное. Ты же знаешь, как много значишь для меня.

– Но почему ты не хочешь хотя бы попробовать?! Чего ты боишься? В конце концов, что мы теряем? Ты даже не хочешь просто попробовать! Чем я тебя не устраиваю?!

Ещё секунда, и я бы произнесла: «Чем я хуже неё?»

– Чёрт, при чём здесь это?! Послушай… Ты, конечно, в чём-то права. Но… Да! Да, меня к тебе тянет. Очень. Но не настолько, чтобы я без тебя не мог дышать. Понимаешь, я не хочу провести всю жизнь в попытках понять и разобраться, что в наших отношениях от дружбы, а что от любви. И отправляться с тобой в постель, зная, что сейчас нам будет хорошо, но потом тебе станет больно, тоже не хочу. Понимаешь… чёрт, это самые странные отношения в моей жизни, и меньше всего они похожи на «долго и счастливо».

– Это слишком общие слова!

– Хочешь конкретики? Пожалуйста! Я восхищаюсь твоей целеустремлённостью. Уважаю твою активность, упорство, желание развиваться. Но я не верю, что ты во мне нуждаешься. Скорее наоборот: это тебе всегда нужно бросаться кого-то спасать, сломя голову бежать на выручку… Даже не важно, друзья это или просто знакомые… Но для других ты сворачиваешь горы. А чтобы позаботиться о себе, тебе, по-моему, приходится бороться с собой же…

– Кого я спасаю сломя голову?! – изумилась я.

– В Питере именно так и было. А здесь… здесь тебе просто некогда заводить друзей, или ты успела их растерять?

– В Москве у меня никого нет… кроме тебя. Кроме Олеси, – тихо произнесла я.

– Об этом я и говорю. На мою новогоднюю вечеринку пришла целая толпа – я сам удивился, как за такой короткий срок успел обрасти знакомствами. Но тебе сейчас не до друзей, теперь ты спасаешь целый проект.

– Спасаю?

– Грудью на амбразуру. Почему твоё руководство не наймёт фотографа? Почему ты одновременно занимаешься текстами, соцсетями, контролем модераторов, поисками сотрудников, и всё это – за одну зарплату?

– Я не помню, чтобы какая-нибудь работа была мне так интересна… Недели пролетают мгновенно, дни насыщенные – в любой другой компании время невыносимо тянулось, и я ненавидела понедельники… И потом, нужно время, чтобы проект встал на ноги…

– Да, только почему его ставят на ноги за твой счет? В общем, ничего не изменилось, кроме объекта приложения твоих усилий. Алис, пойми… Я тоже много работаю и многого добиваюсь. Может быть, мне самому хочется кого-нибудь спасать. Чувствовать, что во мне по-настоящему нуждаются, поддерживать, даже баловать. А ты – как моё отражение, которое тоже бежит в десяти направлениях одновременно.

Он умолк.

Я тоже молчала. Почему-то память вдруг извлекла на свет воспоминание о том, как у Егора был день рождения. И я повела тогда ещё любимого мужчину в ресторан. Мы обедали, смеялись, шутили, болтали друг с другом, дискутировали с официантом о блюдах, пробовали десерты друг у друга, а потом я оплатила счёт, чувствуя себя героем. Нет, не было ничего плохого в том, что я сделала Егору такой подарок, и в оплате счёта тоже, пожалуй, не было ничего криминального… Но вот ощущение, которое меня не оставляло... Наверное, так себя должен чувствовать мужчина, который в состоянии обеспечить потребности и капризы своей девушки и который получает от этого ни с чем не сравнимое удовольствие…

Почему я вдруг об этом вспомнила?..

Наконец мне удалось спокойно, насколько позволяло сдавленное горло, произнести:

– Кажется, это можно сформулировать так: я тебе друг, только, пожалуй, чересчур любимый? Или девушка, пожалуй, недостаточно любимая?

– Пожалуй.

Было совсем темно.

Хорошо, что я не видела его лица.

– Тебе бы к толковому психологу, – резюмировала я, поднимаясь со своего места.

– Куда? Тебе ещё не принесли вино.

– Не хочу вина.

– Куда ты собралась?

– На пляж. Пожалуй, пойду и поплаваю.

– С ума сошла? Ночь, какое море? Нечего тебе делать одной на пляже…

– Ты мне не муж, так что не указывай, что делать.

– Я тебя сюда привёз, и пока что за тебя отвечаю, – спокойно сказал Артём, – ты никуда не пойдёшь одна ночью.

Вот досада-то – и утопиться не дадут…

– Тогда иди со мной.

– Обязательно. Завтра. На сегодня моря было достаточно. Лично у меня слипаются глаза. День был длинным.

– Спокойной ночи.

У выхода на террасу я столкнулась с официантом, который нёс на подносе бокал вина и бутылку с минеральной водой…

Проснулись мы с Артёмом в разных кроватях, но я не могла отделаться от ощущения, что у меня большие проблемы.

Сев в постели, со вздохом потерев глаза руками, я внезапно поняла, что именно забыла сделать.

Предупредить Олесю.

Интересно, что – а главное, какими словами? – скажет моя сестра, когда узнает, по какой причине я не пришла домой ночевать…

Остаток проведённого в Египте времени я постаралась быть как можно более сдержанной, чтобы не мешать Артёму всё-таки получить удовольствие от долгожданного отдыха.

Последний египетский вечер я пыталась скоротать на полюбившемся балконе. Устроившись в кресле и вытянув ноги прямо на перила (благо было уже темно), я крутила в руках бокал с вином. Уже завтра всё встанет на свои места, я вернусь к привычной жизни, а плеск волн за окном сменится шорохом снежинок.

– Сидишь?..

– Как видишь.

Артём облокотился на перила, глядя в темноту.

– Я просто хотел напомнить, что у нас трансфер до аэропорта в четыре часа утра.

– Да, я помню.

– Вещей у тебя, конечно, практически нет, но лучше всё-таки собраться заранее.

– Уже иду, – сказала я и даже не шелохнулась.

– Знаешь, мне будет не хватать этого пляжа. И этого неба. И террасы в ресторане за углом, где оказались самые вкусные морепродукты… А тебе?

– Интересно, что сейчас творится в Москве… – сказала я, не слушая.

Артём выпрямился, со вздохом потянулся и усмехнулся, поворачиваясь ко мне:

– Вот об этом я и говорю.

– О чём? – не поняла я.

Но я уже была одна на балконе.