Художественная культура

Как уже неднократно упоминалось, именно с художественной культурой зачастую связывают представление о собственно культурной сфере деятельности. И хотя, как мы видели, такое понимание

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 101 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 102 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

все же недопустимо, так как сильно сужает эту сферу, существуют серьезные причины, способствующие этому представлению. В результате длительных дискуссий по поводу того, что же такое собственно художественная культура, обозначаемая также и категорией «искусство», выяснилась невозможность свести ее к какой-либо одной функции. Она явно шире, чем «выражение прекрасного», чем «познание реального мира», чем «отражение мира идеального», чем «выражение внутреннего мира художника», чем «средство общения людей» или чем «проявление творческого и игрового начала». Все эти функции действительно присущи художественной культуре, а это означает, что она также отличается тем качеством, которое мы обозначили как поли-функциональность в применении к культуре вообще.

Мы не вдаемся в данном случае в то жанровое разнообразие, которое присуще каждому виду искусств (виды литературы, музыки, хореографии, живописи, архитектуры и т.д.), в структурное построение того или иного искусства (источник формирования, принципы отбора и фиксации, обучения исполнителей, институциональной поддержки и т.д.). Все эти стороны искусства подлежат рассмотрению в гуманитарной теории искусства или его разновидностей. Задача социальной культурологии в данной теме состоит в том, чтобы раскрыть функции искусства или его разновидностей в социальной регуляции.

Как подчеркивает известный российский культуролог М.С. Каган, которому мы обязаны фундаментальными трудами по теории художественной культуры, эта форма деятельности сопрягает в себе и познавательную, и оценочную, и обозначивающую, и коммуникативную функции. Она отражает реальность и одновременно творит

особую искусственную реальность, удваивает жизненный мир, служит воображаемым дополнением, продолжением, а иногда и заменой реальной жизни*.

Достижение таких целей оказывается возможным благодаря тому, что искусство использует огромный комплекс образных средств выразительности, т.е. знаков. В мире художественных средств человек тоже «как бы живет», но дополнительной, искусственно — и искусно — сотворенной жизнью.' В отличие от религии эта сотворенность принадлежит не Богу или космическому Закону, а художнику, мастеру, деятелю культуры, которые в остальном также являются членами общества и с которыми другие люди могут иметь тот или иной контакт.

Создавая мир «вторичной реальности», искусство становится для человека источником жизненного опыта, специально организованного, продуманного и оцененного с точки зрения под-линных смыслов и ценностей. Поэтому в структуре духовных отношений оно осуществляет важные функции формирования характера, внедрения норм и ценностей, смыслов и знаний, необходимых для полноценной жизни общества. Как к влиятельному средству духовного воздействия к искусству обращаются и остальные средства социальной регуляции — и мифология, и религия, и политика, и идеология не могут обойтись без тех средств выразительности и убеждения, которыми располагает искусство. И даже в военном деле, как известно, необходимы художественные средства — символика, музыка и военная литература — для поддержания «духа войска».

Тема «Искусство и общество» или, иначе, «Художник и общество» на протяжении веков была сюжетом самых ожесточенных идейных споров. Может ли общество через какие-то свои институты определять содержание искусства и принципы его институционального устроения? Зависит ли художник от общества? Какой строй оказывается более благоприятным для расцвета культуры и для того, чтобы великие мастера получали возможность жить и творить?

Сопоставление нередко проводится между художественной культурой демократической Англии XVII-XVIII вв. и художественными достижениями абсолютистских монархий остальной Европы — папского Рима или мелких деспотических княжеств в Германии того же периода. И сравнение оказывается не в пользу первой. Искусство великих восточных цивилизаций большей частью проявляло себя в полной степени в периоды правления авто-

* См.: Каган М.С. Искусство // Философский энциклопедический словарь. — М., 1983. - С. 222-223.

ритарных властителей, добивавшихся создания сильных государств. Нельзя не увидеть в этом факте свидетельства значительной независимости искусства от политической сферы, его обусловлен-ность общей духовной динамикой.

Сами художники, как известно, нередко провозглашали свою безусловную независимость от общества в любом его проявлении. В этом можно убедиться, например, из мемуаров знаменитого итальянского мастера Б. Челлини, настаивавшего, что не только творчество, но и сама жизнь художника не подчиняются какому-либо закону. Более соразмерную формулу мы находим у Пушкина, который постоянно подчеркивал различие между обыденной жизнью художника, в которую он может быть погружен, как и остальные «ничтожные дети мира», и состояниями твор-ческого вдохновения, в которых он подвержен зову «божественного глагола» и не подвержен суду «черни».

Повинуясь внутреннему зову, а не социальному заказу, поэт испытывает чувство удовлетворения Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 102

доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 103 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

от своего произведения либо же он сам себя осудит и отвергнет результаты своего творчества. Повинуясь такому внутреннему импульсу, Н.Гоголь сжигает рукопись второго тома «Мертвых душ» и создает покаянную исповедь «Избранные места из переписки с друзьями». Яркое подтверждение этой мысли мы найдем и в творчестве и судьбе немалого числа выдающихся деятелей культуры советского периода. Их личная неустроенность, тяжелые условия существования, репрессии и угроза гибели не останавливали творческого порыва, пробивавшегося «из-под глыб».

В художественной жизни Западной Европы на протяжении всего XIX и начала XX в. появление новых стилей в искусстве и литературе зачастую сопровождалось общественными скандалами, бурным негодованием со стороны части публики и влиятельной критики, отторжением со стороны уже признанных художественных академий. «Отказники» вынуждены были искать другие пути демонстрации своих произведений. Лишь постепенно устранялись барьеры для нового искусства и новой литературы. Полную свободу творчеству открывал только рынок, однако ценой жесткого подчинения всего комплекса духовного производства коммерческим принципам. Место художественных академий и жюри заняли дилеры и меценаты.

Тем не менее в последние десятилетия в структуре художественной жизни развитых стран Запада произошли радикальные сдвиги. Уже в начале века возникает «авангард», принципиально противостоящий самой идее признания обществом, настаивающий на своем вызове всему социально санкционированному.

Многие манифесты этого разнородного направления открыто провозглашали идею противостояния обществу. Недолгое сопротивление было сломлено новой критикой, носившей характер апологии антиобщественного искусства. В дальнейшем, особенно после второй мировой войны, авангард становится официально признанным направлением в искусстве, ревностно поощряемым современными структурами большого бизнеса и даже консервативными правительствами. Резко меняют свои позиции издательства, художественные выставки и музеи.

Содержание этих процессов заслуживает более внимательного рассмотрения, что мы и сделаем в главе XVII, где рассматривается культура постиндустриального общества.

НАУКА

Как мы уже видели, длительный период истории человечество располагало в основном лишь предположительными знаниями о мире — через магию, мифологию и религию, полагаясь на них при принятии значимых решений. Лишь к Новому времени успехи европейской науки в познании мира и техническом оснащении практической деятельности обеспечили ей признание в обществе и высокий статус. По сравнению с научным знанием другие формы перестают считаться истинными, и квалифицировать что-то как ненаучное значит отвергнуть значение этого объекта. Однако это происходит далеко не во всех сферах жизнедеятельности и культуры. Хорошо известно, что религия или астрология располагают своими доказательствами правдоподобия, подлинности своих знаний об объективном мире, что делает их столь устойчивыми и распространенными формами познания окружающей действительности и жизненных ситуаций.

Принято под наукой понимать прежде всего сферу человеческой деятельности, в которой вырабатываются и теоретически систематизируются объективные знания о действительности*.

Отличительную особенность собственно научного знания обычно видят в его согласованности с фактами, наблюдениями или экспериментальными данными. Предполагается, что сначала ученые собирают факты и описывают их, а затем на их основе формируют научные положения и теории, которые в свою очередь проверяются на фактах. Однако этот критерий далеко не всегда

* См. статью «Наука» // Философский энциклопедический словарь. — М., 1983.

позволяет отделить науку от ненауки. Длительное время, казалось бы, бесспорные факты подтверждали астрологические наблюдения и теорию Птолемея, алхимические опыты или «ведьмологию». Астрология и магия пользуются немалым спросом и в наше время, а к ним следует присоединить уфологию, т.е. науку о неопознанных летающих объектах, эзотерическое знание о духовных сущностях и т.д. Требуется введение дополнительного критерия для того, чтобы отделить подлинно научное знание от других форм знания. В качестве такого критерия принято выделять вне-личностный характер тех реальностей, объектов, взаимодействий, которые изучает наука. Эти реальности существуют как внешние предметности, с которыми человек не имеет внутренней субъек-тной связи, а лишь познает их при помощи специальных методов эмпирического анализа и теоретического обобщения данных опыта. Наука в высокой степени представляет собой отделение субъекта от объекта и лишение этого объекта какого-либо ценностного значения для наблюдателя. Именно поэтому возникает столь серьезная проблема соотношения между наукой и нравственностью, между физиками и лириками и т.д.

Хотя в научных разработках принято подчеркивать, что наука имеет дело именно с фактами, т. е. с

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 103 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 104 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

действительными явлениями и процессами, исходные понятия и принципы, которыми оперирует наука, относятся не непосредственно к реальным объектам, а к идеальным конструктам, в которых обобщаются эмпирические данные и формулируются рационально-логические умозаключения. Методы обобщения, дедукции, абстрагирования, причинности и т.п. — вот тот интеллектуальный инструментарий, которым располагает наука, создавая свои теории и конструкты. В классической механике таким конструктом является система материальных точек; в молекулярно-кинетической теории — некое множество молекул, хаотически соударяющихся в замкнутом пространстве. В религиоведении, как показал М.Вебер, объектом анализа служат идеальные типы той или иной религии. Эти идеализированные конструкты не существуют сами по себе в реальности. Так, не существует абсолютно твердого или абсолютно черного тела, полного вакуума, идеального газа и т.д. Не существует общества вообще, чистой духовности или идеально справедливого правления. Однако, вводя в научное мышление такого рода принципы, ученые отвлекаются от второстепенных и вторичных, несущественных свойств и связей реального мира и выделяют наиболее важные стороны.

Это означает, что нельзя прямо соотносить научные конструкты с реальными явлениями и процессами, необходимы те или

иные ограничения и допущения, введение промежуточных критериев и дополнительных факторов. Однако они отображают определенные существенные стороны реальных предметов и процессов. Вместе с тем эта отвлеченность науки вызывает и необходимость проверки, подтверждения или опровержения теории, что и составляет важный компонент научного познания.

Важная проблема в науке — выработка специализированного понятийного языка, в максимальной степени фиксирующего свойства объектов изучения, воспринимаемые как независимые от субъекта. Наука в высокой степени представляет собой отделение субъекта от объекта и лишение этого объекта какого-либо ценностного значения для наблюдателя. Конечно, это потребовало от науки создания обширного понятийного инструментария, фиксирующего смысловую специфику каждой конкретной научной дисциплины. Понятия биологических наук сильно отличаются от понятий социологии и социальной психологии. То же самое относится и к культурологии, о чем мы говорили уже во введении к данной книге. Именно поэтому, для того чтобы стать специалистом или просто знающим человеком в некоторой области науки, студент вынужден затратить немало времени на освоение языка и понятийного состава той или иной дисциплины. Углубление научных знаний приводит к дальнейшей дифференциации и понятийного аппарата. Понятно, почему ученые из разных областей науки редко собираются вместе для обсуждения научных вопросов: они говорят на разных языках и почти не понимают друг друга. Это не исключает необходимости совместного обсуждения общих проблем науки в современном обществе и мире, как мировоззренческих, так и организационных. Необходимы совместные усилия ученого сообщества для того, чтобы выявить статус науки в дальнейшей эволюции нашего мира.

В сложном вопросе об истинности науки важное значение приобретает реализуемость тех или иных научных положений и гипотез. Именно эмпирическая проверяемость, реализуемость на практике научных теорий служит надежным критерием, отделяющим истинное от предполагаемого или субъективного. Однако проверяемость может оказаться сложным процессом. Некоторые научные гипотезы ждут своего подтверждения многие годы, а научные теории высокого уровня подлежат верификации лишь на основе фундаментальных концептуальных разработок.

Наука представляет собой не только компонент культурного освоения человеком внешнего мира, т.е. проявление чистой любознательности, или части общественного сознания. Она является также и формой производственной деятельности, в силу чего

она становится частью совокупного общественного производства. Однако это свойство она приобретает лишь в той социальной среде, где утвердилось преобладание вещных отношений, т.е. в индустриальном обществе с присущими ему рыночными принципами движения продукта производства.

Много споров в науке о науке вызывает проблема соотношения науки с социокультурной средой. Носит ли наука единый универсальный характер или же она привязана к ценностям и социальным институтам каждой цивилизации? Наиболее основательно точка зрения о различных науках отстаивалась О. Шпенглером, подвергнутая широкой критике. Но как бы то ни было, к настоящему времени накоплено достаточно данных, свидетельствующих о высоком уровне достижений в разных цивилизациях. Важная проблема, на решение которой направлено было много усилий видных ученых за последние десятилетия, состоит в определении того места, которое занимает наука в системе духовного производства этих обществ. Иными словами, это проблема культурного контекста науки, охватывающая не только соотношение духовной специфики каждой из цивилизаций с универсальным кодом науки, но также и потребность преодоления западно-центристского понимания науки, не оставляющего для восточного аналога значимого социального и гносеологического места.

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 104 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 105 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

Важнейший прорыв в решении этого вопроса был сделан английским ученым Дж. Нидэмом в многотомном исследовании «Наука и цивилизация в Китае». Образовавшийся вокруг этого ученого в Кембридже центр по изучению истории науки в различных цивилизациях провел обширную работу по изучению истории научного знания в Китае, характера этого знания, выяснению его места в общей системе культуры.

История науки Востока свидетельствует, что в определенные периоды в каждом из регионов были значительные достижения в математике, медицине, химии, физике, астрономии, географии, оптике и т.д. И конечно, немалые успехи отмечались и в общественных науках: филологии, философии, правоведении, теории литературы и искусств. Развитие научных дисциплин опиралось на опытное знание, на целенаправленные наблюдения и на экспериментирование, хотя все это не носило системного характера и не стало ведущим компонентом деятельности ученого.

В библиографии материалов по истории науки и техники в средневековой Индии в период с VIII по XIX в. приводится около 10 000 названий, преимущественно по медицине (около 5000) и астрономии (около 3000). Число работ вырастает от 26 в VIII в. до 704 в XVII в., но в следующем столетии происходит

крутой спад и одновременно усиливается проникновение западной науки.

Вплоть до очень позднего времени (XVI—XVII вв.) как естественные, так и социальные науки в восточных обществах существенно обгоняли достижения Европы. Изучение истории науки в Китае, Индии и арабских странах продемонстрировало, что вплоть до XVI в. научное, техническое и философское знание распространялось в основном с Востока на Запад. Однако впоследствии ускоренное индустриальное развитие Запада дало основу для интенсивного развития науки и техники, породившего в XX в. научно-техническую революцию.