Милтон Фридмен. Количественная теория денег > I. Количественная теория денег: новая формулировка

Термин «количественная теория денег» ассоциируется скорее с некой общей концепцией, чем с четко сформулирован­ной теорией. Содержание этой концепции варьируется от трю­изма, определяющего скорость обращения денег, до жесткого соотношения между количеством денег и уровнем цен, причем и то и другое должно быть определено тем или иным способом, Независимо от смысловых оттенков эта общая концепция была полностью дискредитирована после краха 1929 г. и наступив­шей затем Великой депрессии. Лишь в последнее время она мало-помалу начинает вновь внедряться в респектабельную профессиональную среду.

Настоящий сборник отчасти является симптомом этого вто­рого рождения, отчасти же продолжает традицию того, как считают некоторые, прежнего ложного пути. Чикаго представ­ляет один из немногих академических центров, где количест­венная теория оставалась актуальной темой научных дискуссий 30-40-х гг. Чикагские студенты продолжают изучать эту тео­рию и писать диссертации по монетарным проблемам. Эту по­зицию, столь резко отличающуюся от чахлой и грубой карика­туры, часто изображаемой (иногда с известным основанием) приверженцами пригодно-расходной концепции количествен­ной теории, оправдывает большая часть литературы по эконо­мической политике, которую она вызвала к жизни. Здесь, не­посредственно в Чикаго, Генри Саймонс и Ллойд Минтс, а за его пределами Фрэнк Найт и Жакоб Винер разрабатывали уточненные модели, причем в одной из них количественную теорию удалось согласовать и встроить в общую теорию цен и она превратилась в гибкий инструмент исследования деловой активности и руководство при выработке перспективных реше­ний.

Систематического изложения разработанной в Чикаго тео­рии, насколько мне известно, не существует, хотя многое чита­ется между строк у Саймонса и Минтса. Но так и должно быть, ибо чикагская традиция представляет собой не догму, застыв­шую ортодоксию, а именно способ смотреть на вещи. Это - теоретический метод, настаивающий на том, что деньги - имеют значение, что любая интерпретация краткосрочных сдвигов в экономической активности наверняка столкнется с серьезными трудностями, если будет пренебрегать денежной стороной дела, если она не сможет объяснить, почему люди стремятся иметь при себе определенное количество денег.

Цель настоящего Введения состоит не в том, чтобы канони­зировать какой-то вариант чикагской концепции. Уже думать так несовместимо с нашими традициями. Моя цель скорее со­стоит в том, чтобы изложить частную модель количественной теории и попытаться передать дух того устного диалекта, кото­рым пронизаны все последующие статьи настоящего сборника. Поэтому я не буду пытаться исчерпать предмет или приводить полное доказательство всех утверждений.

1. Количественная теория - это прежде всего теория спро­са на деньги. Это не теория производства, или денежного дохо­да, или уровня цен. Всякое положение, касающееся этих пере­менных, требует объединения количественной теории со спе­циальными условиями, налагаемыми на предложение денег и другие переменные.

2. Для экономических единиц, первичных собственников богатства, деньги представляют одну из форм обладания богат­ством. Для предприятий-производителей (фирм) деньги явля­ются капитальным благом, источником производственных услуг, которые, соединяясь с другими благами, создают про­дукты, продаваемые фирмами. Таким образом, теория спроса на деньги представляет собой один из разделов теории капита­ла и в этом качестве приобретает, пожалуй, не присущие ей самой черты, когда ее объединяют: с ценой каждой отдельной формы капитала; с предложением капитала (тезисы с 3 по 8-й); со спросом на капитал (тезисы с 9 по 12-й).

3. Анализ спроса на деньги со стороны первичных собст­венников богатства формально может быть отождествлен с анализом спроса на потребительские услуги. Как и в обычной теории потребительского спроса, спрос на деньги (или другие виды активов) зависит от трех основных факторов: (а) общей, суммы богатства, которым обладает общество в различных формах - аналог бюджетного ограничения; (b) издержки дохо­да от этой формы богатства и от других альтернативных его форм; (с) целей и предпочтений собственников богатства. Су­щественное отличие от анализа потребительского спроса со­стоит в том, что необходимо учитывать временной фактор, при преобразованиях величин (b) и (с), а также выражать бюджет­ные ограничения в терминах богатства.

4. Богатство включает все источники «дохода» или потреби­тельских благ. Одним из этих источников является производи­тельная способность самого человеческого бытия. С этой точки зрения сама учетная ставка выражает соотношение между богатством, выступающим как запас, и доходом, кото­рый выступает как поток, так что если Y - совокупный поток доходов, а r - «учетная ставка», то полная величина богатства равна

W=Y/r. (1)

При столь общем подходе доходу не может быть приписано обычное значение, которое мы привыкли измерять. Это есть некоторый «совокупный поток чего-то», относящегося к чело­веческому бытию, пока не определена величина затрат, необ­ходимых для поддержания на неизменном уровне производи­тельной способности человека; к тому же этот поток подвер­жен влиянию переходных процессов, вынуждающих его в большей или меньшей степени отклоняться от уровня потреб­ления ресурсов, который в теории считается постоянным и стационарным, т. е. может поддерживаться бесконечно долгое время.

5. Первичные собственники богатства могут владеть им в самых разных формах, и каждый выбирает тот способ разделе­ния богатства по видам владения (п. За), который позволяет ему получить максимум «полезности» (п. Зс), сообразуясь с ус­ловиями, ограничивающими возможность преобразования одного вида богатства в другой (п. Зb). Это, естественно, пред­полагает, что собственник будет стремиться так распределить богатство, чтобы соотношение, в котором он мог бы заменить одну из его форм другой, как раз было тем, в котором он может это сделать. Общая декларация приобретает в данном случае некоторые специфические черты ввиду того, что приходится рассматривать потоки и запасы одновременно. Предположим, что все богатство, за исключением производительной способ­ности человеческого бытия (способности к труду), может быть выражено в денежных единицах и ценах на данный момент времени. В таком случае пропорция, в которой один вид владе­ния меняется на другой, означает просто, что стоимость в один доллар обменивается на стоимость в один доллар независимо от различия этих форм. Но такое описание является, очевидно, неполным, так как обладание одной формой богатства вместо другой означает изменение в потоке доходов, а эти различия и составляют фундаментальную сущность «полезности» каждой отдельной формы богатства. Поэтому, чтобы описать полностью различные виды богатства, доступные субъекту, мы должны принять во внимание не только их рыночные цены, кото­рые за исключением человеческого богатства могут быть выра­жены просто в долларах, но также форму и величину потоков дохода, который они приносят.

Итак, достаточно рассматривать пять основных форм богат­ства: (1) деньги (М), трактуемые как требования или как товар­ные единицы с фиксированным номинальным значением; (2) - облигации (В), трактуемые как требования выплаты в фиксированных номинальных единицах; (3) акции (Е), трактуемые как право на определенную часть дохода предприятия; (4) физические блага (С); (5) человеческий капитал (Н). Рас­смотрим доходы, приносимые этими видами богатства.

(1) Деньги могут приносить доход в форме денег, например проценты по бессрочным депозитам. Однако, не теряя общности, можно также сказать, что деньги приносят доход ис­ключительно в виде удобства, надежности, гарантий и т. д. Величина этого дохода в реальном выражении от одной номи­нальной денежной единицы определяется массой благ, которым эта единица соответствует, или общим уровнем цен (Р). Поскольку мы выбрали один доллар стоимости в качестве единицы измерения для любой формы богатства, Р является переменной, от которой зависит реальный доход каждой из форм богатства.

(2) Если рассматривать «стандартную» облигацию, как право на постоянный поток дохода, определенного номиналь­ного размера, то владелец облигации может получать доходы в двух формах: в виде ежегодно выплачиваемой суммы - «купо­на», и за счет изменения цены облигации с течением времени - этот доход, естественно, может быть как положительным, так и отрицательным. Если ожидаемая цена остается постоян­ной, один доллар стоимости облигации приносит r_b долларов в год, причем r_b представляет обратную величину «купонной» цены облигации на рынке, а (1/ r_b)- цена облигации, по кото­рой должен выплачиваться доход в размере одного доллара в год. Мы будем называть r_b рыночной ставкой процента по об­лигациям. В случае ожидаемого изменения цен доход уже не может быть рассчитан так просто, поскольку теперь необходи­мо учитывать и доход от ожидаемого подорожания или обесценения самой облигации, а последний, в отличие от r_b, нельзя рассчитывать непосредственно по рыночной цене (по крайней мере в случае, когда в продаже находятся «стандартные» обли­гации). Поток номинального дохода при t > 0, покупаемый за один доллар в момент времени t = 0, в этом случае записывается так:

(2)Ради упрощения аппроксимируем это выражение его значе­нием при t = 0;

(3)

Эта сумма, вместе с уже введенной величиной Р, определяет «реальный» доход, получаемый собственником богатства в форме облигаций стоимостью в один доллар.

(3) По аналогии с облигациями можно рассматривать «стан­дартную» единичную акцию как право на постоянный поток дохода определенной реальной величины. Это значит, что она представляет собой стандартную облигацию, покупаемую с «эскалаторной оговоркой», т. е. поток дохода постоянной но­минальной величины умножается на индекс цен, который ради удобства можно положить равным тому же Р, что введен в п. 1'. Номинальный доход владельца акций слагается, таким образом, из трех компонент: постоянную номинальную сумму он получает ежегодно, независимо от изменения цен; он полу­чает надбавку или вычет, учитывающий изменение цен; нако­нец, со временем происходит изменение номинальной цены акции либо за счет процентной ставки, либо за счет уровня цен. Пусть r_e представляет рыночную процентную ставку по акциям, определяемую аналогично r_b, т. е. как отношение «ку­понной» суммы в некоторый момент времени (см. выше пп. 1 и 2) к цене акции, так что (1/ r_e) - цена акции, по которой дол­жен выплачиваться доход в размере одного доллара в год, если уровень цен не изменяется, и в размере

долларов, если уровень цен изменяется, как указывает символ Р(t). Если по аналогии ввести величину r_e/(t), то акция, продаваемая по цене (1/ r_e) в момент времени t = 0, будет стоить в момент времени t.

Это, конечно, свeрхупрощениe, потому что не учитывается ток называемый «кредитный рычаг», т. е. предполагается, что денежные обязательства фирмы целиком сбалансированные ее активами.

причем введение сюда отношения цен необходимо как раз для того, чтобы учесть их изменение. Таким образом, покупаемый за один доллар в момент времени t = 0 поток номинального дохода содержит следующие слагаемые:

(4)

Переходя здесь к тому же приближению, ЧТО и в ур. (3), по­лучим

(5)

Эта сумма вместе с величиной Р определяет «реальный» доход, получаемый собственником богатства в виде акции, сто­имостью в один доллар.

(4) Физические блага, которыми владеют первичные собст­венники богатства, подобны акциям, но в отличие от послед­них приносят ежегодный поток доходов в неденежной форме. В номинальных единицах этот доход зависит от поведения цен, как и доход от акций, и подобно последним величина номи­нального дохода от физических благ в денежном выражений будет повышаться или понижаться вместе с ценами. Если здесь использовать уровень цен Р, введенный по отношению к дру­гим благам, то величина номинального дохода от одного дол­лара физических благ в момент времени t = 0 составит [Возможно, было бы лучше сразу отнести этот уровень цен именно К физическим благам, а не к тем формам благ, которые рассмотрены выше; это позволило бы учесть тот факт, что цены капитальных благ сами долж­ны измениться вместе с уровнем их капитализации и поэтому цены ре­сурсов и их источников изменяются одинаково лишь тогда, когда постоянны соответствующие процентные ставки. Ради простоты я прене­брег этим уточнением, что в известной мере оправдывается быстрым обесценением большинства благ после их перехода в руки конечных соб­ственников.]

(6)

(5) Поскольку существует лишь весьма ограниченный рынок человеческого капитала (так, по крайней мере, обстоит дело в современных не-рабовладельческих обществах), мы не имеем возможности достаточно хорошо определить его рыноч­ную цену путем замены другими формами капитала и поэтому не можем подыскать физическую единицу капитала, соответст­вующую одному доллару человеческого капитала. Однако су­ществует целый ряд возможностей замещения его не-человеческим капиталом, когда человеческий находится в индивиду­альной собственности субъекта, что, например, имеет место при заключении субъектом контракта на предоставление лич­ных услуг в течение оговоренного периода времени в обмен на точно определенное число периодических выплат, причем пос­ледние не зависят от способности субъекта физически предо­ставить эти услуги. По главное: замена человеческого капитала другими его формами должна происходить путем прямого вло­жения или изъятия этих других форм у человека - носителя собственного капитала, и поэтому мы должны рассматривать этот способ как единственно возможный. А это значит, что любые препятствия и ограничения, возникающие перед субъ­ектом при помещении его человеческого капитала в другие формы, уже не могут быть выражены с помощью рыночных цен или процентов. В каждый момент времени в портфеле субъекта активы определенным образом распределены между человеческим и не-человеческим капиталом; распределение это со временем может меняться, но в данный момент времени должно рассматриваться как заданное. Пусть w означает вели­чину указанного отношения не-человеческого к человеческому богатству или, иначе, дохода от нечеловеческого богатства к доходу от человеческого богатства, или, что уже совсем совпа­дает с обычным определением, пусть это будет величиной от­ношения богатства к доходу, т. е. та самая переменная, кото­рую необходимо учитывать, как только мы приступаем к рас­смотрению человеческого богатства. r_b

6. Вкусы и предпочтения собственников богатства в отно­шении потока услуг, доставляемых его разными формами, в общем виде должны быть заданы аналитическим видом функ­ции спроса. Чтобы теория стала эмпирически содержательной, необходимо предположить, что вкусы и предпочтения остают­ся постоянными на значительных временных интервалах, хотя в действительности они явно зависят от объективных обстоя­тельств и, разумеется, меняются. Например, вполне естествен­но, что когда люди путешествуют или ждут каких-то потрясе­ний, изменений, они стремятся увеличить денежную форму своего богатства. Эту тенденцию мы часто наблюдаем в перио­ды войн. Протяженность географических перемещений можно иногда выразить с помощью объективных показателей, таких, как индекс эмиграции, мили железнодорожных переездов и т. п. Пусть буква u означает те переменные, которые отражают влияние вкусов и предпочтений, т. e. описывает «полезность» вводимых переменных.

7. Суммируя положения, изложенные в пп. 3, 4, 5 и 6, при­ходим к следующей записи функции спроса на деньги:

(7)

Имеется ряд свидетельств в пользу такой аналитической формы.

(1) Даже если допустить, что цены и процентные ставки по­стоянны, эта функция отражает различия ставок по акциям (r_e) и облигациям (r_b), и содержит ставку r, которая охватывает все виды активов.

Эту обобщенную процентную ставку r можно рассматривать как нечто вроде средневзвешенного от r_e, и r_b и двух ставок, ха­ рактеризующих человеческий капитал и физические блага. Так как последние непосредственно не наблюдаемы, то лучшее, что можно сделать, это считать их изменяющимися точно так же, как re и r_b. Тогда мы вправе не рассматривать r как еще одну явную переменную и полагать, что ее влияние полностью учитывается ставками r_e и r_b.

(2) Если бы не существовало никакой разницы между дви­жением цен и процентных ставок, а облигации были бы экви­валентны акциям, за исключением того, что первые выражают­ся в номинальных, а вторые в реальных единицах, то условия арбитража можно было бы записать в виде

(8)
или, если ставки постоянны, либо имеют одинаковые относи­тельные изменения, в виде

(9)

Иначе говоря, «денежная» процентная ставка равна сумме «реальной» процентной ставки и относительного изменения цен.

Уровень изменения цен следует толковать как «ожидае­мый», причем его отличием от наблюдаемого ни в коем случае нельзя пренебрегать, так что нельзя считать, что соотношение (9) будет действительно выполняться. И в самом деле, наибо­лее стойкая особенность инфляции проявляется как раз в том, что этой разницей пренебрегают [См. Reuben Кеssel: «Inflation: Theory of Wealth Distribution and Application in Private Investment Policy» (unpublished doctoral dissertation, University of Chicago).].

(3) Вообще говоря, чтобы ставки r_e и r_b отражали зависи­мость выплат процентов от срока обязательств, их следует счи­тать зависящими от времени. Но при столь общем рассмотре­нии введение подобных дифференцированных ставок вряд ли уместно (см. ниже п. 23), поэтому мы упрощаем действительное положение вещей, рассматривая не зависящие от срока обязательств постоянные ставки r_e и r_b. Поскольку изменение цен в любом случае требует отдельного рассмотрения, мы не вводим громоздких переменных и различаем лишь номиналь­ные доходы по облигациям r_b, и акциям r_e.

(4) Величину Y можно интерпретировать как общий доход от богатства во всех формах, включая деньги и физические блага, находящиеся во владении и пользовании первичных собственников, так что частное Y/r даст оценку полной вели­чины богатства лишь в случае, если Y включает и доход от денег и от физических капитальных благ. В теории денег удоб­но рассматривать Y как доход от всех форм богатства, кроме дохода от денег, которыми непосредственно владеют первич­ные собственники, относя величину Y/r ко всему остальному богатству.

8. Фундаментальный вопрос состоит в следующем. По­скольку анализ спроса основан на максимизации функции по­лезности, определяемой через «реальные» переменные, то уравнение спроса следует рассматривать как не зависящее от номинальных единиц. Если единицы, в которых выражены цены и денежный доход, изменяются, пропорционально им должна изменяться величина спроса на деньги. Аналитически это выражается в том, что функция в ур. (7) должна быть одно­родной функцией первой степени по переменным Р и Y, т. е.

(10)

Переменные в скобках здесь записаны в простейшей форме, в соответствии с замечаниями 7(1) и 7(3).

Эту важнейшую функцию можно записать в двух альтерна­тивных и более знакомых формах.

(I) Положим λ = 1/Р. Тогда ур. (7) принимает вид

(11)

т. e. спрос на деньги в реальном выражении записан как функция «реальных» переменных, не зависящих от номинальных денеж­ных единиц.

(II) Положим λ = 1/Y. Тогда ур. (7) принимает вид

(12)

или

(13)

т. е. получаем уравнение обычной количественной теории, при­ чем r является скоростью обращения денег в движении доходов.

9. До этого момента все уравнения относились к деньгам, которыми владеют первичные собственники богатства. Но деньгами владеют и деловые предприятия, для которых они яв­ляются производительным ресурсом. В балансе первичного собственника активу делового предприятия противостоит тре­бование на деньги, а не сами деньги. Например, субъект может купить облигации какой-то фирмы, которая использует полу­ченную сумму для финансирования своих операций. Конечно, при этом возникают трудности, связанные с тем, как отделить счета предприятий от счетов их владельцев.

10. Цена, которую выплачивает деловое предприятие собст­веннику денег, зависит, как и в случае цен на другие источни­ки производственных услуг, от цены на производственные ре­сурсы, цены на субституты производственных ресурсов и, на­конец, от цены продукта, созданного этими ресурсами. Цена каждого заимствованного в форме денег доллара зависит от того, в каком виде будет нарастать соответствующий капи­тал - при посредстве акций, облигаций, реальных капиталь­ных благ, как субститутов наличности и т. д. Все эти способы платежа за обладание деньгами, по существу, совпадают с аль­тернативными формами обладания не-чeловечeским богатст­вом его первичными собственниками, так что те же перемен­ные r_e, r_b, Р и [(1/P)(dP/dt)], которые входят в ур. (7), могут быть ис­пользованы и для представления издержек деловых предприятий, которые они несут, покупая деньги. Правда, иногда возникает необходимость различать ставку дохода, по­лучаемого заимодавцем, и ставку, выплачиваемую должником, что требует введения дополнительных переменных.

У денег существует много различных субститутов, призван­ных сэкономить на издержках, сопровождающих получение прав пользования деньгами как производственным ресурсом. Эти субституты позволяют лучше синхронизировать моменты выплаты и получения денег, сократить периоды между выпла­тами и включают широкое использование записей в кредитных книгах, создание клиринговых систем и т. п. Кажется ни один стоящий того субститут не забыт в бизнесе, обслуживающим спрос на деньги.

Объем продукции, создаваемой производственными ресур­сами, зависит от условий производства, которые отражаются в производственной функции. Последняя в значительной степе­ни зависит от таких факторов производственного процесса, как его непрерывность и регулярность, размеры и сфера дея­тельности предприятия, степень вертикальной интегрированности и т. д. Здесь опять-таки должны быть учтены все заслу­живающие внимания обстоятельства, чтобы параметр и отра­жал влияние на производственную функцию не только предпочтений собственников богатства, но и технологию про­изводства. При заданной величине спроса на деньги, необхо­димые для производства единицы продукта, общая величина спроса пропорциональна полному выпуску Y.

11. Одной из переменных, определяющих спрос на деньги со стороны предприятий, является объем трансакций, точнее число трансакций на каждый доллар конечного продукта. При этом, разумеется, следует учитывать как трансакции, относя­щиеся к первичным собственникам, так и к предприятиям. Привлекательным в таком подходе является наличие жесткой связи между числом сделок, в которых участвует каждый дол­лар в единицу времени, и запасом денег, необходимых для со­вершения сделок. Указанная связь задастся постоянным коэф­фициентом пропорциональности. Очевидно, подобный меха­нистический подход совершенно отличен по духу от метода, которому мы следовали до сих пор. Мы считаем, что среднее количество денег, необходимое для совершения однодолларо­вых трансакций, должно рассматриваться как результат урав­новешивающего экономического процесса, а не как физически заданная константа. Если по какой-либо причине деньги ста­новятся более дорогостоящими, то это приводит либо к интен­сификации более дешевых денежных трансакций, либо к со­кращению общего числа последних на один доллар конечного продукта. По этой причине предложенная нами общая форма функции спроса на деньги не содержит в качестве переменных ни полного объема трансакций, ни числа их в расчете на один доллар стоимости конечного продукта; зато она содержит более фундаментальное ограничение на издержки, связанные с консервацией денежной массы, независимо оттого, происхо­дит ли это вследствие изменений среднего запаса денег, приходящихся на однодолларовую трансакцию в единицу времени, или за счет числа долларовых трансакций на один доллар стои­мости конечных продуктов. Разумеется, в некоторых частных задачах полезно рассматривать трансакционные переменные как заданные, но ради этого не стоит городить огород и вклю­чать их явно в функцию спроса.

Аналогичное замечание справедливо и в отношении ряда условий сделки, часто характеризуемых как «институциональ­ные», которые влияют на скорость обращения денег и счита­ются чем-то заданным извне; например, периодичность опла­ты работников - ежедневно, раз в неделю, раз в месяц. Или - используются ли кредитные записи и т. д. При нашем подходе и эти условия являются, по существу, следствием процесса ус­тановления экономического равновесия, а не выступают как заданные извне. Например, увеличение периода между выпла­тами позволяет предпринимателю сэкономить на расчетных книжках и других издержках и за счет этого производить вы­платы не пропорционально удлинению периода, а несколько выше. Но, с другой стороны, это вынуждает наемных лиц нести дополнительные расходы, связанные с увеличением их запаса наличности, а поэтому они в свою очередь хотят, чтобы им платили не пропорционально удлинению периода, а боль­ше. Достижение баланса здесь зависит от того, как изменяются издержки с удлинением периода выплат. Несомненно, что воз­растание средней массы наличности, происходившее в стране по разным причинам в течение ста лет, имело одной из них уд­линение периодов между выплатами, а не наоборот. И опять-таки, опыт гиперинфляции наглядно демонстрирует, как бы­стро реагирует практика выплат на резкие изменения в издерж­ках, обусловленных обладанием денежным запасом [Еще до того, как эта статья была впервые опубликована, Ханс Найсер указал мне, что подобная точка зрения переоценивает быстроту пере­стройки практики выплат. Он подчеркивал, что практика выплат не сильно изменялась в Германии в течение всего периода гиперинфляции после Первой мировой войны и резко перестроилась лишь в самом конце этого периода, т. с. после нескольких лет весьма высокой инфляции.].

12. Результат всех этих рассуждений сводится к тому, что спрос на деньги со стороны предприятий может быть представ­лен функцией того же вида, что и в ур. (7), с теми же перемен­ными в его правой части. И точно так же эта функция должна быть однородной первой степени по Y и P, поскольку весь ана­лиз основан на максимизации дохода фирм, а значит, опериру­ет только реальными переменными. Поэтому мы вправе рас­сматривать ур. (7) и его варианты (11) и (13), как способ опи­сания спроса на деньги и со стороны фирм, и со стороны первичных собственников богатства, при условии, что введена переменная u.

13. Короче говоря, ур. (7), (11) и (13) справедливы как для первичных собственников, так и для предприятий. Но если мы распространяем ур. (7) на оба типа собственников, то резуль­тат, вообще говоря, должен зависеть от того, как они отражены в различных переменных уравнения.

Переменные P, r_b и r_e, одинаковы для всех собственников; то же можно сказать и о переменной и, так как она имеет не­сколько размытый смысл. Величину [(1/P)(dP/dt)] мы рассмат­риваем как ожидаемый темп роста цен, так что нет никаких ос­нований считать ее одинаковой для всех и это тем более отно­сится к величинам u и Y. Этими тонкостями можно пренебречь и рассматривать ур. (7), (11) и (13) в качестве приближенных выражений для совокупного спроса на деньги; при этом вели­чина [(1/P)(dP/dt)] интерпретируется как некий средний ожи­даемый уровень цен, w - как отношение полного дохода от не­человеческого богатства к доходу от человеческого богатства, а Y- как совокупный доход. Это как раз та процедура, которая постоянно используется, и она имеет право на существование до тех пор, пока серьезные расхождения между линейной апп­роксимацией и опытными данными не заставят вводить опре­деленные различия в одну или более переменных.

14. Видимо, нет особого смысла вводить в данную модель различие между «активным» и «пассивным» балансами или тесно с ними связанными понятиями «трансакционные» и «спекулятивные» балансы, которые широко употребляются в литературе. Различие между собственностью на деньги первич­ных собственников богатства и деловых предприятий имеет к этому весьма отдаленное отношение. Каждая из указанных категорий собственников могла бы назвать в качестве мотива спроса на деньги, отчасти «трансакционные», а отчасти «спе­кулятивные», или «активные» мотивы, но сами денежные дол­лары, если бы они заговорили, не смогли бы сказать, для какой конкретной цели ими владеют. Скорее всего, доллар если бы это произошло, рассматривал себя как некоторую разновидность услуг, а владельца денег - как менялу, который произ­водит свои обмены до тех пор, пока величина услуг, добавляе­мых к общему их потоку в результате увеличения на один дол­лар денег у владельца, не сравняется с размером снижения по­тока услуг, в результате изъятия одного доллара в любой из форм, в которых владелец держит свои активы.

15. Выше ничего не было сказано о банках, как о создателях денег, в основном потому, что главная их роль связана скорее с предложением денег, а не со спросом на них; к тому же вклю­чение их в модель затемнило бы ряд мест в представленном выше анализе, так как существование банков позволяет произ­водственным предприятиям приобретать деньги, не увеличивая капитал у первичных собственников богатства. Вместо того, чтобы продавать обязательства (акции и облигации) этим соб­ственникам, они могут продавать их банкам, получая взамен «деньги»: согласно обороту, столь часто приводимому в учеб­никах по теории денег, банки «чеканят» деньги из частных обязательств, переделывая их в общепринятые. Такая возмож­ность, однако, не может существенно изменить представлен­ный нами анализ.

16. Допустим, что предложение денег в номинальных еди­ницах фиксировано или, более обще, задается автономно. Тогда ур. (13) определяет условие, при котором это номиналь­ное количество будет равно требуемому. Но одного ур. (13) не­достаточно, чтобы задать денежный доход. Для замыкания мо­дели необходимо еще как-то уточнить детерминанты структу­ры процентных ставок, реального дохода, а также способ установления равновесного уровня цен. Даже если мы примем, что процентные ставки задаются независимо - фирмой, сбере­гательным учреждением и т. д. - и что реальный доход также задан извне, ур. (13) одно может определить только равновес­ный уровень денежного дохода в том случае, когда мы понима­ем под этим его величину при установившихся ценах. Иначе: оно описывает временной ход денежного дохода при заданном его начальном значении.

Поэтому, чтобы ур. (13) описывало «замкнутую» модель, определяющую доход, необходимо предположить, либо что спрос на деньги в высшей степени неэластичен относительно переменных, от которых зависит функция v, либо что все эти переменные жестко фиксированы.

17. Даже при таких весьма жестких ограничениях ур. (13) представляет, самое большее, теорию денежного дохода: оно лишь утверждает, что изменение этого дохода зеркально отра­жает вариации номинального количества денег, но оно ничего не говорит, сколь сильно изменение величины Y отражается на реальном доходе и ценах. Чтобы судить об изменениях послед­них, необходима дополнительная информация, например, о том, что реальный выпуск достиг максимума, а значит, всякое увеличение количества денег должно приводить к такому же (в процентном отношении) повышению цен и т. п.

18. В свете вышеизложенного возникает вопрос, что может означать, когда о ком-то говорят, что он является «количественником» или, наоборот, что он таковым не является. Почти каждый экономист на формальном и абстрактном уровне на­верняка согласится с общей концепцией, представленной выше, хотя вероятно каждый постарается в деталях выразить ее иначе. И тем не менее очевидны те глубокие и фундаменталь­ные различия в суждениях относительно значимости подобно­го анализа для понимания краткосрочной и долгосрочной ди­намики экономической активности. Эти различия взглядов ка­саются трех вопросов: (I) стабильность и значимость функции спроса на деньги; (II) отсутствие зависимости между фактора­ми, которые воздействуют на спрос и предложение; (III) вид функции спроса и связанных с ней функций.

(I) Теоретик-количественник принимает эмпирически оп­равданную гипотезу, что спрос на деньги в высшей степени стабилен, более стабилен, чем, например, функция потребле­ния, которая также предлагалась в качестве альтернативного ключевого соотношения. Эта гипотеза требует пояснения в двух моментах. Во-первых, количественная теория не считает, да в том и нет нужды, что реальное количество денег, необхо­димое для выпуска единицы продукции, или скорость обраще­ния денег должны рассматриваться как не зависящие от време­ни числовые константы; например, она не усматривает ника­кого противоречия в том, что спрос на деньги остается стабильным, а скорость обращения резко возрастает в периоды гиперинфляции. Под стабильностью она понимает сохранение вида функции, связывающей потребное количество денег с переменными, его определяющими, а резкий рост скорости об­ращения при гиперинфляции как раз и свидетельствует о ста­бильности этого функционального соотношения, что четко по­казал в своей статье Каган [Phillip Cagan. «The Monetary Dynamics of Hyperinflation», in Friedman (cd.), Studies in the Quantity Theory of Money, pp. 25 - 117.]. Во-вторых, количественная теория должна ограничить и представить в явном виде те переменные, которые необходимо, с эмпирической точки зрения, ввести в эту функцию. Увеличивать число переменных, рассматривасмых как существенные, - значит лишать предлагаемую гипо­тезу ее эмпирического содержания, ибо какая в конце концов разница, считать ли функцию спроса на деньги очень неста­бильной или считать ее абсолютно стабильной, но зависящей от большого числа переменных.

Теорeтик-количественник считает функцию спроса на день­ги стабильной; он рассматривает ее также как инструмент, имеющий жизненно важное значение для определения тех ве­личин, которые играют центральную роль при анализе эконо­мики в целом, таких как уровни денежного дохода и цен. Это и заставляет сосредоточить внимание на спросе на деньги, а не на спросе, скажем, на булавки, хотя последний может быть и более стабильным. (В этой связи см. п. III далее, где приводит­ся один из аргументов такого рода, как свидетельство против количественной теории.)

Реакция отстранения от количественной теории в 30-х гг. шла, как мне представляется, в первую очередь именно с этой стороны. Спрос на деньги в том, тогдашнем понимании, был каким-то неуловимым, блуждающим огоньком, перемещаю­щимся случайно и непредсказуемо за каждым слухом или ожи­данием; никто не может, как тогда представлялось, надежно идентифицировать ограниченный набор переменных, от кото­рых этот спрос зависит. И хотя реакция началась с этой сторо­ны, рациональное обоснование ей придали следующие два мо­мента.

(II) Теоретик-количественник полагает, что существует ряд важных факторов, которые влияют на предложение денег и не влияют на их спрос. В одних условиях это чисто технические причины, например, предложение разменной монеты, в дру­гих - политические и психологические факторы, влияющие на финансовую политику властей и банковской системы. Тот факт, что стабильная функция спроса оказывается полезным инструментом при отслеживании предложения, как раз и дока­зывает, что по крайней мере некоторые факторы, влияющие на предложение, не входят в число тех, которые определяют спрос.

Классическое возражение против этого тезиса количествен­ной теории сводится к утверждению, что изменение спроса на деньги обусловлено соответствующими сдвигами в их предло­жении, но последнее само по себе не может, или не может при заданных институциональных ограничениях, изменяться. Дру­гое возражение состоит в том, что количественная теория не может объяснить большие скачки цен, потому, мол, что такие скачки приводят как к увеличению спроса на деньги в номи­нальном выражении, так и к увеличению их предложения, и обе эти тенденции должны сойтись в одной точке, а стало быть, ясно, что одни и те же силы воздействуют как на спрос, так и на предложение денег и притом одинаковым образом.

(III) Наступление на количественную теорию, вызванное кейнсианским анализом неполной занятости, касается в ос­новном вида ур. (7) или (11). При этом утверждается, что спрос на деньги становится бесконечно эластичным при «малых» по­ложительных процентных ставках, а поскольку можно ожи­дать, что именно такие ставки преобладают в условиях непол­ной занятости, то изменение реального денежного предложе­ния не будет оказывать ни малейшего влияния на какие-либо показатели, независимо оттого, вызвано оно изменением цен или номинального запаса денег. Это - знаменитая «ликвидная ловушка». Более изощрённые варианты из этой серии возраже­ний имеют в виду форму функциональной зависимости: в ур. (7) и другие соотношения, описывающие экономическую сис­тему, должны входить не «такие», а другие процентные ставки, и они-то и являются определяющими; в уравнения должны входить только процентные ставки и никакие другие перемен­ные, а потому их следует рассматривать как задаваемые этими уравнениями. Таким образом, роль денежной массы и спроса на деньги сводится только к тому, что они определяют про­центную ставку.

19. Доказать, что это пудинг, можно, только съев его: в ста­тьях, составивших этот сборник, содержится много подобных блюд, из которых я упомяну, пожалуй, только три.

Всякий, кто прочитает даваемое Лернером [Eugene M. Lerner. «Inflation in the Confederacy, 1961-1965», ibid., pp. 163-175.] описание де­нежной реформы, проведенной Конфедерацией в 1864 г., не может не признать тот факт, что уж денежное-то предложение в ходе реформы могло быть весьма автономным, тогда как спрос на деньги в этих экстраординарных условиях нестабильности оставался в высшей степени постоянным. После трех лет войны, в условиях полной разрухи и милитаризации всех ре­сурсов, перед лицом нависшего поражения, петляя и запина­ясь, реформа, преследовавшая цель сократить денежную массу, в течение примерно трех месяцев подбросила цены так, что они повышались за месяц примерно на 10% быстрее, чем во время войны! Можно ли придумать контролируемый экспери­мент, который бы лучше продемонстрировал решающую роль денежного предложения?

С другой стороны, представленный Клайном материал, от­носящийся к Германии Второй мировой войны и после нее, куда менее показателен по части стабильности и значимости спроса на деньги [John J. Klein. «German Мопсу and Prices, 1932 - 1944», ibid., pp. 121-159.]. Хотя он и утверждает, что разброс данных объясняется в основном ненадежными сведениями о ценах и денежной массе, все же остается большая и малопонятная раз­ница, которую вряд ли можно интерпретировать, пользуясь переменными изложенной выше теории. И хотя Клайн анали­зировал эти данные, имея в виду, что они, как ему казалось, лучше всего демонстрируют отсутствие какой-либо причинной связи между рассматриваемыми переменными, однако, как ц другие, относящиеся к войне сведения, они требуют дальней­шей проверки.

Еще одно важное свидетельство в пользу существования ус­тойчивого спроса на деньги в условиях крайней нестабильнос­ти доставляет проведенное Каганом исследование гиперинфля­ции. Оно являет собой интересный пример различия между числовой стабильностью скорости обращения и стабильностью вида функционального соотношения: скорость в периоды гиперинфляции изменяется в широчайших пределах, но эти изменения являются предсказуемой реакцией на изменения в ожидаемом росте цен.

20. Хотя статьи этого сборника и содержат материал, отно­сящийся к п. 18, это все же «побочный продукт», а главная за­дача состояла в том, чтобы расширить уже устоявшиеся пред­ставления о свойствах функции спроса на деньги. При этом подняты вопросы, касающиеся как теоретической формули­ровки, так и ряда модификаций, которые были бы желательно ввести в неe. Я остановлюсь на некоторых, вовсе не пытаясь реферировать содержание статей.

21. Исследование Селдена охватывает очень большой вре­менной промежуток при самых «нормальных» условиях [Richard Т. Selden, «Monetary Velosity in the United States», ibid., pp. 195-262.]. Это и хорошо и плохо. Хорошо - потому что его данные могут непо­средственно быть сопоставлены с другими наблюдениями в обычных условиях; плохо - потому что это, очевидно, влечет малые изменения фундаментальных переменных, а следова­тельно, дает мало оснований для суждения об их последствиях. Лишь одна из переменных изменяется в достаточно широком диапазоне благодаря длительному наблюдению - реальный доход. Вековые изменения реального дохода сопоставимы с возрастанием денежной массы на единицу выпуска, что экви­валентно падению скорости обращения; отсюда Сслдсн заклю­чает, что эластичность зависимости дохода от реального де­нежного запаса больше единицы и, значит, масса денег пред­ставляет «богатство» в обывательском смысле. Этот достаточно правдоподобный результат подтверждается и данными по дру­гим странам.

22. Селден обнаружил, что во время деловых циклов ско­рость растет в фазе расширения и падает в фазе сжатия - ре­зультат, который на первый взгляд противоречит вековой тен­денции, о которой только что говорилось. Есть, однако, и дру­гое объяснение, согласующееся, по существу, с трактовкой векового трэнда. Уже говорилось, что переменная Y вводится в ур. (7) как показатель богатства. Это имеет важное значение для рассматриваемой нами концепции дохода. То, что требует­ся для теоретического анализа, - это не обычно измеряемый доход, в основном соответствующий потоку оплат, скорректи­рованному во избежание двойного счета, но более широкое по­нятие «ожидаемого дохода», или, как я назвал его в другом месте, «перманентный доход» [См.: Milton Friedman.A Theory of the Consumption Function. Princeton, N. Y.: Princeton University Press for the National Bureau of Eco­nomic Research (1957).]. Теперь предположим, что пере­менные, входящие в функцию v ур. (13), в этот период посто­янны. Тогда отношение Y к М будет также постоянным при ус­ловии, что под Y мы понимаем перманентный доход. Та ско­рость, которую вычисляет Селден, представляет собой отношение измеряемого дохода к денежной массе и не обязана быть постоянной. Если измеряется перманентный доход, то измеряемая скорость должна быть относительно высокой и на­оборот. Измеряемый в настоящее время доход, как правило, оказывается выше перманентного дохода на вершине цикла и ниже него во впадине. Поэтому наблюдаемая положительная согласованность измеренной скорости с циклическими коле­баниями дохода может просто отражать различие между изме­ряемым доходом и доходом в том смысле, который он имеет в ур.(13).

23. Другой вопрос, возникающий в связи с работой Селдена, это распределение богатства по видам активов. Предложен­ную выше градацию можно рассматривать лишь как прибли­женную. Селден считает более полезным различать «кратко­срочные» и «долгосрочные» облигации; первые он трактует как «денежные субституты», а доход от них называет «издержками владения деньгами». Он считает, что и те и другие существенно зависят от величины спроса на деньги. Как указывалось выше, это один из способов введения ожидаемых изменений в про­центных ставках.

И в этом случае нет установленной раз навсегда границы между «деньгами» и другими активами, поскольку для некото­рых целей может оказаться желательным проводить различие между разными формами «денег» (например, между наличнос­тью и депозитами). По некоторым видам денег может выпла­чиваться процент, но могут оказаться и такие, что цена их об­служивания, выраженная в виде дохода, будет как положитель­ной, так и отрицательной, и тогда соответствующий доход представляет удобную переменную для проведения границы между разными формами владения деньгами.

24. Изучая гиперинфляцию, Каган был вынужден, чтобы облегчить анализ, ввести переменную, влияние которой трудно определить; речь идет об уровне роста цен. Теневая сторона этого приема заключается в том, что тогда приходится прене­бречь практически всеми другими переменными. Его способ оценки ожидаемого изменения уровня цен по фактическому темпу, оказавшийся столь эффективным при работе с имевши­мися у него данными, может быть перенесен и на другие пере­менные, а также использован в иных областях, и не только в теории денег. Я уже использовал его для оценки «ожидаемого дохода» как детерминанты потребления [См. там же.], а Г. Беккер экспери­ментировал, используя эту серию «ожидаемых доходов» в каче­стве аргумента функции спроса на деньги в соответствии с из­ложенной выше схемой (п. 22).

Результаты Кагана ясно показывают, что изменение темпа роста цен или доходов по альтернативным формам владения богатством ведут к вполне предсказуемым сдвигам величины спроса на деньги: чем выше темп изменения цен, тем привле­кательнее альтернативы деньгам и тем меньше становится спрос на деньги. Этот вывод важен не только сам по себе, но также и потому, что он косвенно связывает альтернативные доходы, например проценты по различным видам облигаций. Наши данные здесь менее убедительны, поскольку охватывают слишком малый диапазон значений; результаты Кагана пока­зывают, что экспериментально наблюдаемые эффекты имеют ожидаемую направленность, что значительно усиливает пред­ложенную концепцию.

Отметим, что метод Кагана неприемлем для рассмотрения конечной стадии гиперинфляции. Дело в том, что нельзя заме­нять весь ожидаемый ход цен темпом их изменения (ожидае­мым) в данный момент, как это делает Каган и как это предла­галось в п. 5. Например, если ожидается, что рост цен будет продолжаться, скажем, еще только один день, а затем последу­ет стабилизация, то, очевидно, это приведет к повышению реального спроса на деньги, по сравнению с тем, который суще­ствует при ожидании дальнейшего их роста; поэтому имеет смысл вводить более высокие цены после стабилизации, убере­гая тем самым от соблазна покупать по более низким ценам. Подобное затруднение возникает и в теории потребительского спроса, когда приходится рассматривать не только цены в про­шлом, но и ожидаемые в будущем. Это помогает объяснить обнаруженную Каганом особенность конечной стадии гиперинф­ляции, а также проливает свет на вывод Селдена о том, что включение роста цен в издержки обладания денежным запасом скорее ухудшает его расчетные соотношения, хотя, возможно, причина и в другом, а именно в том, что фирмы строят свои ожидания цен в будущем только на основе их темпа роста в на­стоящем и тогда эта переменная начинает играть решающую роль.

Аналогичные замечания относятся и к ожидаемым измене­ниям процентных ставок.

25. Один из главных упреков, адресуемых экономике как извечно эмпирической науке, сводится к тому, что слишком мало извлекла она из опыта числовых «констант» и сформули­ровала лишь считанное число фундаментальных закономер­ностей. Но сфера денежного обращения как раз тот пример, который может быть приведен в опровержение: нет в экономи­ке, пожалуй, другого эмпирического соотношения, которое подтверждалось бы с таким постоянством и регулярностью при столь значительном изменении условий, как наблюдаемая на коротких отрезках времени связь больших изменений денеж­ной массы и цен; одно постоянно связано с другим и движение их однонаправленное. Я подозреваю, что подобное постоян­ство сродни тем, которые лежат в основе физических законов. Существует и такая величина, как скорость обращения денег, устойчивость и постоянство которой не могут не произвести впечатления на каждого, кто серьезно изучал эмпирические данные по денежному обращению. Вот эти-то устойчивость и постоянство, будучи сильно преувеличены и выражены в сверхупрощенной форме, как раз и способствовали упадку ко­личественной теории, поскольку числовое значение скорости, будь то скорость движения доходов или частота трансакций, трактовались как естественные «константы». Сейчас-то уже ясно, что это не так, но выяснение данного факта сначала для периода Первой мировой войны, а затем, в меньшей степени, для периода кризиса 1929 г. в огромной степени благоприятст­вовали наступлению на количественную теорию. Представлен­ные в этом сборнике работы приписывают понятиям стабиль­ность и регулярность в монетарных соотношениях иной, более общий теоретический смысл, а не просто арифметическое по­стоянство скорости. И эта идея станет, я уверен, важным ин­струментом для выявления закономерностей и получения чис­ловых «констант» денежного обращения.