Однократный скачок в номинальном количестве денег

Предположим, что однажды над нашим гипотетическим об­ществом появился вертолет и сбросил в виде тех самых бумаж­ных билетиков одну тысячу долларов, которые, естественно, тут же были подобраны. Каждый из подобравших свою долю билетов уверен (это - наше предположение), что случившееся - событие уникальное и никогда более не повторится.

Допустим, кроме того, что каждому из индивидуумов уда­лось подобрать ровно столько же билетов, сколько у него было до этого «своих», так что его запас наличности увеличился вдвое.

Если бы каждый из них решил придержать свой избыток наличности, то ничего больше и не произошло бы. Сохрани­лись бы цены, и годовой доход общества составлял все те же 10 000 долларов. Просто запас наличности соответствовал бы теперь не 5, 2-недельному доходу, как было ранее, а 10, 4-недельному.

Но это не тот образ действий, который свойственен людям. Для них нет ничего более привлекательного, как принять случившееся за неповторимое чудо (см. наше допущение; если от него отказаться, то надежды на вторичное появление вертолета возбудят в обществе смутные ожидания и могут привести к изменению спроса на деньги уже в реальном выражении).

Возьмем теперь типичного субъекта; раньше он обладал на­личностью, соответствовавшей его 5, 2-недельному доходу, а теперь она составляет 10, 4-недельного дохода. Он мог бы и раньше иметь такой запас наличности, если бы захотел - путем экономии, за счет того, что в течение длительного времени тратил бы меньше, чем получал. Просто, когда у него в кармане имелся равный 5, 2-недельному доходу запас налич­ности, прибавка к нему еще одного доллара не казалась ему до­стойной того, чтобы ради этого жертвовать своим потреблени­ем, урезая его, скажем, на 1 доллар в течение года, или на 10 центов в год в течение десяти лет. Так почему же он должен делать это теперь? Утверждение, что субъект находился в устой­чивом равновесии, означает, что и теперь он пожелает вернуть­ся к этому состоянию, повысив свое потребление и снижая запас наличности, пока последний не достигнет прежнего уровня, и только на этом уровне жертва в потреблении может уравновесить соответствующий выигрыш от увеличения запаса наличности.

Здесь перед субъектом встают два вопроса.

[ 1 ] До какого уровня он хотел бы в конечном счете снизить запас наличности? Поскольку появление вертолета не влияет на его доход в реальном выражении и другие базовые условия, мы можем ответить без обиняков: до прежнего.

[2] Сколь быстро он хотел бы вернуться на прежний уро­вень?

На этот вопрос у нас нет ответа, так как он зависит от ха­рактера предпочтений субъекта, а последние никак не прояв­ляются в состоянии равновесия.

Мы только знаем, что каждый будет стремиться уменьшить свой запас наличности, пытаясь истратить денег больше, чем он получает.

Но затраты одного суть поступления другого. Члены общества в целом не могут истратить больше, чем они получают - это и есть тождество национальных счетов. Однако оно отра­жает и другой фундаментальный факт: сумма индивидуальных запасов наличности равна количеству денег в обществе. Инди­видуумы как целое не могут «истратить» этот запас - они мо­гут только обмениваться деньгами. Один человек может истра­тить больше, чем получил, только заставив другого получить больше, чем тот истратил.

Нетрудно предвидеть финал. Волна попыток истратить боль­ше денег, чем получено, будет постепенно затухать, оставляя после себя след в виде растущей цены услуг. Добавленные листки бумаги не изменяют ни одного из условий в обществе. Они не делают доступными какие-либо новые, дополнитель­ные объемы продукции, не изменяют вкусов и предпочтений, а также номинальную или фактическую скорость обращения. В результате, когда наступит равновесие, номинальный доход будет составлять уже 20 000 долларов, вместо 10 000, при том же в точности, что и прежде, потоке реальных услуг.

Трудно сказать что-либо о самом процессе перехода к рав­новесию. Начать с того, что некоторые производители могут очень медленно приспосабливать свои цены к рыночным и будут вынуждены производить за счет нерыночного использо­вания ресурсов. Другие будут пытаться увеличить свои затраты, накапливая запасы произведенной продукции. Поэтому доход, измеряемый в начальных ценах, может как расти, так и падать в течение переходного периода. Точно так же, одни цены будут приспосабливаться быстрее, чем другие, к новому состоянию, что оказывает сильнейшее влияние на их соотношение. Коро­че, детальное описание переходной стадии при данной степени абстракции невозможно.

Откажемся теперь от предположения, что в начальный мо­мент каждый субъект в точности удвоил запас денег. Пусть до­ставшееся каждому количество их является величиной случай­ной. Появляются эффекты начального распределения. В пере­ходный период часть людей будет иметь чистый прирост потребления, другая - чистое снижение. Однако конечное со­стояние скажется тем же самым и не только для общества в це­лом, но и для каждого субъекта в отдельности. Ведь как только все деньги с земли будут подобраны, каждый член общества окажется в таком положении, которого он и сам бы мог до­стичь, если бы захотел. Но он предпочитал то, в котором нахо­дился до появления вертолета, и не случилось ничего такого, что заставило бы его изменить свой выбор. Стало быть, каж­дый возвращается к своему прежнему состоянию. Эффект начального распределения исчезает [В основе такого вывода лежит предположение о бесконечной дли­тельности жизни этих людей, но отнюдь не приписывание им какой-либо особой прозорливости. Иными словами, главное здесь то, что непрерыв­но получаемый ими доход и их богатство постоянны. Поэтому попавшее к субъекту в руки дополнительное количество денег, независимо от того, больше оно или меньше уже имеющегося у него привычного запаса, рас­сматривается им как случайное событие, а потому последствия его со вре­менем стираются.].

Но нарушение у каждого индивидуума привычного соотно­шения между наличностью и доходом имеет одно существен­ное следствие: переход теперь уже не может быть мгновенным в принципе, поскольку он не сводится только к повышению цен. Пусть цены удвоились за одну ночь. Это еще не состояние равновесия. Те люди, у которых оказался избыток наличности, захотят его истратить, а для этого потребуется конечное время, так как конечную величину избытка можно истратить при не­прерывном потоке покупаемых услуг мгновенно лишь при бес­конечно большой скорости трат. С другой стороны, те люди, у которых запас наличности оказался ниже привычной для них нормы, захотят ее восстановить, и опять-таки, мгновенно этого сделать не смогут, так как поток поступлений также имеет конечную скорость. Итак, даже при мгновенной пере­стройке всех цен и совершенном предвидении каждого субъек­та требуется конечное время для восстановления первоначаль­но нарушенного реального баланса. Это время зависит от ско­рости, с которой излишки относительно преуспевших передаются относительно пострадавшим, и в течение этого времени первые будут иметь больший, чем при равновесии, уровень потребления, и меньший уровень производства, тогда как у вторых положение будет обратным.

Этот анализ раскрывает характер процесса, непосредствен­но следующего за однократным скачком номинального коли­чества денег при сложившихся в обществе представлениях от­носительно необходимого запаса наличности.