Оскорбление ронина

Красные бумажные фонарики подсвечивали вывеску идзакая[5] «Странствующий монах». Заведение было недорогим и потому чрезвычайно шумным и людным. В лучшем его зале расположилась весёлая и громкая компания из десятка самураев. Поводом для большого количества сакэ было продвижение по службе одного из них – самого шумного и весёлого. Среди приглашённых были и наши герои: Арихито Каниширо и Ясунори Сигэмаса – известные и очень почитаемые в своей провинции люди.

- … А она отвечает: «Извините, господин, но и следующим днём я буду ни на что не годна – ночи слишком холодны для хорошего отдыха!»

Раздались взрывы хохота.

- Пойди разбери этих глупых юдзё[6] – работают как собаки, а потом ни рукой, ни ногой пошевелить не могут, – сквозь смех проговорил другой самурай, – ты что, Накаморо, не можешь сходить к нормальной гейше?

- И о чём с ней говорить? – пьяновато протянул Накаморо, – да если честно, денег жаль на гейшу!

Вновь раздался смех.

- Правильно, Накаморо – пустым разговором плоть не накормишь!

Под весёлый гомон разливалось сакэ и подавалась незатейливая, но обильная закуска. Виновника торжества поздравляли и желали дальнейшего продвижения по службе.

В это время появилась ещё одна компания. Во главе её был не очень опрятный, хмельной, но весьма крепкого сложения самурай. Пятеро сопровождавших его собутыльников были не благородного происхождения. Вновь прибывшая компания громко и непочтительно потребовала сакэ.

Выпив, самурай принялся пристально и вызывающе оглядывать компанию празднующих. Ему потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы понять кто из гостей мастер чайной церемонии.

- Путь чая – истинный путь самурая! – вдруг очень громко, так чтобы заглушить общий шум произнёс вновь прибывший, – что-то новенькое в бусидо!

Спутники его разразились пьяным смехом, в то время как компания празднующих непроизвольно притихла, дивясь подобной наглости. Самурай же выпил ещё сакэ и продолжал.

- Одни монахи говорят, что если перед боем полить клинок чаем, то обладатель его становится де непобедимым! Судя по возрасту знаменитого мастера чайной церемонии, это так!

Прихлебатели грянули издевательским хохотом ещё пуще прежнего.

- Как ты смеешь, негодяй! – первым пришёл в себя Ясунори, – я зарублю тебя прямо на месте!

Лицо его покраснело от гнева, и он уже готов был выхватить клинок, но его властным жестом остановил мастер чая.

- Не нужно, Ясунори. Если молодой человек ищет ссоры, то непременно её найдёт.

Лицо Арихито оставалось ровным и спокойным, словно речь шла об отвлечённых пустяках. Ни одна чёрточка на лице не исказилась и не нарушила хладнокровного его выражения. Голос же мастера чая в наступившей тишине – прислушивались даже из самых отдалённых комнаток заведения – звучал глубоко и чисто.

- Послезавтра, в полдень у монастыря Энряку-дзи[7] мне будет удобно дать вам удовлетворение, – мастер отпил чай, после чего с достоинством поднялся и всё так же хладнокровно и смело глядя в глаза обидчика, произнёс, – Я, самурай Арихито Каниширо вызываю тебя на поединок!

Прошелестели взволнованные голоса. Наглый самурай-обидчик на мгновенье растерялся такой выдержке – он предполагал более длительное развлечение в своих издевательствах, надеясь таким образом смутить, вывести из душевного равновесия и запугать малоопытного мастера чая. Однако, мимолётная растерянность его вновь сменилась нахальной усмешкой – всё-таки основной своей цели он достиг.

- Что ж!.. Это по мне! – развязно протянул он, – это по-мужски! Я, самурай Макиро Куроки принимаю твой вызов!

Шатаясь от выпитого, он поднялся и словно что-то забыв, небрежно полуобернувшись, нанёс последнее оскорбление.

- Когда послезавтра будешь вооружаться, не перепутай меч с чайником!

Грянул очередной приступ непотребного, почти конского ржания собутыльников.

- Мерзавец! – проревел Ясунори под возмущённые возгласы друзей и трудно владея собой, резко подался навстречу хаму.

Однако Арихито вскочил и практически вцепился в руку заступника, изо всех сил сдерживая гневный порыв.

- Побереги свой пыл, храбрый самурай! – с оскорбительной нотой процедил ронин, насмешливо глядя на Ясунори, – твоя очередь ещё придёт!

Затем развернулся и вышел прочь в сопровождении подхалимов, подобострастно рванувшихся за своим «кумиром». Все до единого посетители и работники идзакая, знавшие известного мастера чайной церемонии, растерянно толпились вокруг, о чём-то тихонько переговариваясь.

Через некоторое время самураи вновь шутили и веселились, пытаясь хоть внешне замять положение и таким образом приободрить одного из самых своих любимых друзей. Но вечер был безнадёжно испорчен.

Когда праздник закончился, Арихито подошёл к Ясунори.

- Друг мой, – обратился Арихито, – я никогда не воевал и не дрался на дуэли. Меч в последний раз держал много лет назад, принимая как реликвию. Я прошу тебя дать несколько уроков фехтования завтра.

- Послушай, Арихито! Ты даже не умеешь держать меч! Макиро Куроки – опытный боец! О каком поединке можно говорить?! Я сделаю так, что он не доживёт до завтрашнего дня – собаке собачья смерть! Никто ничего не узнает – всё будет устроено как несчастный случай!

Арихито ласково посмотрел на храброго самурая.

- А твоё отношение ко мне, как человеку, уклонившемуся от поединка и потерявшего честь?

- Ты не военный человек, Арихито! К тебе другое отношение!

- Даже если это и так, я самурай, Ясунори! И при всём твоём добром отношении я не смогу лгать сам себе – это противоречит истинному дзен и истинному кодексу буси. Как после этого жить без чести?! Подобным предложением ты невольно оскорбляешь меня!

- Прости меня, друг, – Ясунори опустил глаза, – другого от тебя и быть не могло!

Арихито улыбнулся.

- Я не военный человек, но смерть не страшит меня, Ясунори! Гораздо страшнее смерти – бесчестье! До завтра! – попрощался мастер.