Основные конституирующие понятия тектологии

Попытаемся охарактеризовать вклад А. Богданова в процесс становления и различия научно-организационной мысли в России. Еще в 1913 г., изучив работы Ф. Тейлора, А. Богданов написал брошюру «Между человеком и машиной», и которой он проанализировал нотовскую систему американского инженера, отде­лив «зерна от плевел». Второе, дополненное издание брошюры вышло и 1918 г., и в нем А. Богданов вновь отмечает как прогрессивные идеи тейлоровского учения, подчеркивая необходимость их сознательного и критического использования в российской организационной практике, так и негативную сторону тейлоризма, под­час несовместимую с необходимостью поддержания здоровья рабочих, с возмож­ностью их культурного развития.

Но, конечно, огромная творческая энергия А. Богданова была направлена отнюдь не на критику тейлоризма. Его главным научным детищем стала концепция, на­званная им всеобщей организационной наукой (тектологией). В своем докладе на Первой Всероссийской конференции по НОТ¹ А. Богданов убедительно обосно­вал идею необходимости создания такой науки, хорошо понимая, что планомерная организация хозяйства в масштабе целой страны возможна только на строго научной основе, на основе обобщенного в науку организационного опыта. До последнего времени, говорил докладчик, никто даже не пытался систематизиро­вать организационный опыт человечества в его целом. Он накапливался и офор­млялся главным образом стихийно, в коллективах — в виде так называемой «народной мудрости», пословиц, поговорок и т. д. Какой, например, огромный организационный опыт заключен хотя бы в пословице «Где тонко, там и рвется»?

А. Богданов ставил перед организационной наукой задачу триединой организации -вещей, людей и идей, перед которой бессильна и стихийная мудрость веков, и индиви­дуальные организаторские таланты. Эта паука, по его мнению, должна система­тизировать огромный организационный опыт человечества и вооружить руко­водителей знанием организационных законов. Автор в связи с этим достаточно четко дифференцировал науку и искусство организации, полагая, что организацион­ное искусство существовало всегда, но не было организационной науки. Поэтому наибольшая доля достижений в области руководства умирала вместе с личностью организатора — таланта или гения, и только ничтожно малая их часть переходила в традицию².

Что же должна изучать такая организационная наука? По мнению А. Богданова, ее предметом и должны стать общие организационные принципы и законы, по которым протекают процессы организации во всех сферах органического и неорганического мира; в психических и физических комплексах, в живой и мертвой природе, в работе стихийных сил и в сознательной деятельности людей³ '. Они, по мнению А. Богданова, действуют в технике (организация вещей), в экономике (организация людей), в идеологии (организация идей). Таким обра­зом, «пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознатель­но-организационной работы человека могут и должны подлежать научному обоб­щению»⁴. До сих пор, отмечал автор, они точно не устанавливались; не было всеобщей организационной науки. «Теперь настало ее время»⁵.

А. Богданов сделал попытку сформулировать основные понятия и методы орга­низационной науки. Анализируя сущность организации, он высказал идею о необ­ходимости системного подхода к ее изучению, дал характеристику соотноше­ния системы и ее элементов, показав, что организованное целое оказывается больше простой суммы его частей < '. Если, предположим, писал А, Богданов, один работник расчищает от камней в день 1 десятину ноля, два совместно работающих человека выполняют за лень не двойную работу, а больше, 2 ¼ - 2 ½ десятины. При трех-четырех работниках отношение может оказаться еще более благоприят­ным, до известного предела, разумеется. Но не исключена и возможность, что два, три, четыре работника совместно выполняют менее, чем двойную, тройную, четвер­ную работу. Оба случая всецело зависят от способа сочетания данных сил. В первом случае вполне законно утверждение, что целое оказалось практически больше простой суммы своих частей, но втором — что оно практически меньше. Первое и обозначается как организованность, второе — как дезорганизован-ность, «Итак, — заключает автор, — сущность этих понятий сводится к сочета­нию активностей, взятому с его практической стороны»⁷.

Как же объяснить известную парадоксальность утверждения, что соединение ак­тивностей увеличивает или уменьшает их практическую сумму? Ответ может быть дан только с учетом сопротивлений, которые приходится преодолевать этим активностям. Организованное целое оказывается больше простой суммы его частей, если наличные активности соединяются с меньшей потерей, чем противо­стоящие им сопротивления. Таким образом, элементы всякой организации сводят­ся к активностям-сопротивлениям. Поэтому А. Богданом считал необходимым рассмотрение всякого целого, всякой системы элементов в ее отношении к среде и каждой части в ее отношении к целому. «Итак, для тектологии первые, основные понятия, это — понятия об элементах и об их сочетаниях. Элементами являются активности — сопротивления всех возможных родов. Сочетания сво­дятся к трем типам: комплексы организованные, дезорганизованные и нейтраль­ные. Они различаются по величине практической суммы их элементов»⁸.

Как видим, основные, конституирующие тектологию понятия - «комплексы» и «элементы». Как же «неосторожен» А. Богданов, какие неопровержимые «ули­ки» он предоставил в руки воинствующим критикам, твердо усвоившим, что «ком­плексы и элементы» — неизменная атрибутика махизма, весьма влиятельного в то время ответвления субъективного идеализма. Но ведь именно за свое прошлое увлечение Махом А. Богданов был бит В. Лениным. Значит, нужно добивать. И вот уже в приложении к переизданию работы В. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (1920) помещается статья В. И. Невского 4 Диалектический материализм и философия мертвой реакции», в которой тектологические идеи квалифицируются как абстрактные голые схемы, а различные «комплексы и эле­менты» суть не что иное, как еще одно доказательство устойчивой приверженно­сти Л. Богданова философии махизма.

На это, одно из первых в советской литературе критических выступлений вадрес всеобщей организационной науки, успел ответить сам А. Богданов. Он без особо­го труда показал в своем ответе поверхностность, примитивность проделанного В. Невским анализа. Все науки, изучая относящиеся к их предметам явления, разлагают их на те или иные элементы и комбинируют их в те или иные сочета­ния, комплексы. И это отнюдь не выдумка Маха. «Если В. Невский знает такую науку, у которой нет своих " элементов" и их " комплексов", пусть он ее назовет, это в высшей степени интересно». И если, иронически продолжает А. Богданов, В. Невскому известна такая организующая деятельность, которая обходится без всяких элементов, пусть он этого не скрывает. «Это опять-таки страшно интерес­но, и такое открытие В. И. Невский не имеет права держать под спудом, он дол­жен опубликовать его со всей поспешностью»⁹.

А. Богданов считал, что 1) всякий научный вопрос возможно ставить и решать с организационной точки зрения, чего специальные науки либо не делают, либо делают несистематически, полусознательно и лишь в виде исключения; 2) органи­зационная точка зрения вынуждает ставить и новые научные вопросы, каких не способны наметить и определить, а тем более решить, нынешние специальные науки¹⁰. Поэтому он вновь и вновь, причем во всех своих работах, возвращался к обоснованию важности создания всеобщей организационной науки. А. Богданов высказал ряд интересных мыслей о структурной устойчивости системы и ее усло­виях, об основных организационных механизмах: формирующем и регулирующем, о необходимости применения математического аппарата при анализе организации. Он выдвинул идею «бирегуляторов» ( илимеханизма двойного взаимного регу­лирования), родственную понятию «обратных связей» в кибернетике, обосновал понятие «цепной связи», «принципа минимума» и др.

Используя свой подход, А. Богданов предпринял невероятно дерзкую в научном плане и чрезвычайно интересную попытку создания монистической концепции вселенной. Считая организацию сущностью живой и неживой природы, он в ко­нечном счете сводил любую деятельность к организационной. По его мнению, у человечества нет иной деятельности, кроме организационной, нет иных задач, иных точек зрения на жизнь и мир, кроме организационных. Вселенная, утверждал А. Богданов, выступает как беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности. (Полная неорганизованность просто не име­ет места — это понятие без смысла.) Все эти формы, в их взаимных сплетениях и взаимной борьбе, образуют мировой организационный процесс, неограниченно дробящийся в своих частях, непрерывный и неразрывный в своем целом.

А как же быть с разрушительной работой, с дезоргапизационной деятельностью? Л. Богданов, как мы уже убедились, не отрицает ее наличия, но считает... частным случаем организационной деятельности. «Если общество, классы, группы, — пи­шет он, — разрушительно сталкиваются, дезорганизуя друг друга, то именно пото­му, что каждый такой коллектив стремится организоватьмир и человечество для себя, по-своему. Это — результат отдельности, обособленности организующих сил, — результат того, что не достигнуто еще их единство, их общая, стройная организация. Это — борьба организационных форм»¹¹.