Закон наименьших

При разработке плана исключительно большую роль играет понимание той функ­циональной цепной связи, которой взаимоувязаны отрасли производства. Поэтому здесь важен учет тектологическогозаконанаименьшихВ формулировке А. Бог­данова это «. ..закон, в силу которого прочность цепи определяется наиболее слабым из ее звеньев: скорость эскадры -- наименее быстроходным из ее судов, урожайность — тем из условий плодородия, которое имеется в отно­сительно наименьшем количестве (агрономический закон Либиха) и т. п. Со­гласно этому закону, расширение хозяйственного целого зависит от наиболее

отстающей ело части»²⁰.

Данный закон, по мнению А. Богданова, относится ко всем системам: физическим, психическим, социально-экономическим. Если, например, пишет он, производство железа расширяется на 5 %, то все отрасли, зависящие от него по цепной связи, могут расшириться не более, как на 5 %, — иначе для них не хватит потребляемо­го ими железа; а если они расширяются менее чем на 5 %, часть производимого железа остается излишней, неиспользованной. Точно так же отрасли, дающие средства для производства железа, должны доставить их на 5 % больше прежнего²¹. Потому-то и хозяйственныепроцессы подчиняются закону наименьших.

С этой точки зрения, продолжает А. Богданов, может быть установлена общая линия подхода к планомерному восстановлению частично разрушенного хозяй­ства. В первую очередь требуется выяснение нормальнойпропорции разных зве­ньев целого при ее равновесии. Представим ее схемой: А — Б — В- — Г — Д, причем А, например, обозначает производство двух млрд. пудов угля, Б — произ­водство 200 млн. пудов железа, В — 3 млрд. пудов зерна и т. д.

Пусть вследствие разрухи схема процесса производства приобрела вид: 0, 2А -0, ЗБ — 0, 7В — 0, 9Г — 0, 1Д и т. д. Тогда, по закону наименьших, роль сдержива­ющих играют наиболее отстающие отрасли. Это и будут «ударные» отрасли, которые необходимо развивать в первую очередь, повышая одну за другой мини­мальные по сравнению с нормой величины. Было бы, например, ошибочно сразу поднимать транспорт до полной довоенной величины, тогда как ему благодаря слабости других отраслей долго еще не приходилось бы использовать свою провозоспособность²².

Если не усматривать здесь призыва к «равнению по слабому», как это часто делалось, правильность положения А. Богданова даже с позиций здравого смысла достаточно очевидна. Идея «наиболее слабого звена» позднее легла в основу метода сетевого планирования и управления, широко применяемого ныне в раз­личных областях человеческой деятельности.

Развивая эту идею и другой работе, А. Богданов высказывает интересные суждения, касающиеся действия закона наименьших в области руководства трудовыми кол­лективами. Руководитель, пишет он, мог целые годы правильно и целесообразно нести дело, по в(ч 'и.шипи поддерживая своевременным, умелым вмешательством достаточную устойчивость организации; но если даже в одном вопросе его интел­лектуальная энергия изменила ему или просто на минуту ослабело внимание, -часто наносится непоправимый ущерб, как в боевой обстановке, полное крушение. Переходя еще далее к частностям, этим же определяется неизбежная историческая ограниченность организаций «авторитарного» типа, характеризующихся абсолютной зависимостью организаторской функции от индивидуального мозга «авторитета» или властителя, тогда как масштаб организационной жизни, конечно, коллективный. Следовательно, частичная, хотя бы кратковременная индивидуальная недостаточность отражается, иногда непоправимо пли даже гибельно, на всем коллективе²³ . Видимо, излишне говорить, насколько актуальна эта мысль сегодня.

С проблемами наименьших в руководстве трудовыми коллективами тесно связан и вопрос о равновесии (сбалансированности, пропорциональности) между различ­ными частями, элементами любой системы. Важно подчеркнуть, что А. Богданов рассматривает равновесие не в статике, а в динамике; структура любой системы является, по его мнению, результатом перманентной борьбы противоположностей, приводящей к смене одного состояния равновесия системы другим.

И принцип наименьших, и принцип подвижного равновесия, и другие тектологические правила, сформулированные А. Богдановым, безусловно, важны. Вместе с тем, как уже отмечалось, ученый был склонен к несколько преувеличенным пред­ставлениям о значимости всеобщей организационной науки. Это, в частности, проявилось в трактовке А. Богдановым соотношения тектологии и философии. Он считал, что тектология должна занять особое место среди всех других наук, стать обшей методологической основой последних, заменив, таким образом, фило­софию. «Тектологию, — писал А. Богданов, - не следует смешивать с филосо­фией... Философия теоретически стремится найти единство опыта, а именно в форме какого-нибудь объяснения. Она хотела дать картину мира, гармонически-целостную и во всем понятную. Ее тенденция — созерцательная. Для тектологии единство опыта не " находится", а создается активно-организационным путем. Объяснение организационных форм и методов тектологией направлено не к со­зерцанию их единства, а к практическому овладению ими»²⁴. Философия, по мнению А. Богданова, всего лишь предтеча тектологии. «По мере своего разви­тия тектология должна делать излишней философию и уже с самого начала стоит над нею»²⁵ — вот до какого вывода договорился увлекшийся автор.

И этого «посягательства» ему не простили. В какой-то мере им объясняется и то обстоятельство, что в нашей стране всеобщая организационная наука была зажи­во погребена на многие десятилетия.

Но можно ли одним-двумя, пусть неверно сформулированными, выводами опреде­лять значимость такого глубокого и сложного организационного учения? К сча­стью, сама жизнь отрицательно ответила на этот вопрос. Сегодня к нам возвраща­ются идеи выдающегося ученого.

3.2. Учение о «физиологическом оптимуме»

Среди зачинателей российской науки о труде видное место принадлежит Осипу Аркадьевичу Кризисному (1866-1941), автору концепции о «физиологическом оптимуме». По своим политическим воззрениям профессор О. Ерманскнй был ближе всего к меньшевикам, хотя официально он вышел из меньшевистской партии 11 1921 г.

Политические симпатии О. Ерманского стали постоянно действующим источни­ком вдохновенной уничтожающей критики взглядов ученого со стороны комму-нистов-НОТовцев, сыгравшей, видимо, немалую роль в том, что имя некогда популярнейшегоученого было забыто. В настоящее время оно крайне редко упоминается даже в специальной литературе, причем преимущественно в негатив­ном контексте.

Так, в монографии Д. Берковича утверждается, например, что «физиологический оптимум» О. Ерманского и вообще его влияние отрицательно сказались на рабо­те Первой Всероссийской конференции по научной организации труда²⁶ .

При этом Д. Беркович, естественно, апеллирует к высказываниям В. Ленина в адрес О. Ерманского, разумеется, весьма нелестным («представитель буржуазной поли­тической экономии», «дюжинный социал-либерал», «ликвидатор»)²⁷. Но самый «сильный» аргумент Д. Берковича - известная рецензия В. Ленина под хлест­ким названием «Ложка дегтя в бочке меда»²⁸на книгу О. Ерманского «Научная организация труда и система Тейлора» (Госиздат, 1922). В рецензии, утверждает Д. Беркович, В. Ленин хотя и оценивает факт выхода книги как положительный(уж очень был нужен учебник по научному управлению), вместе с тем подчерки­вает ее непригодность для этих целей.

Оставим на совести Д. Берковича такое прочтение ленинской рецензии, равно как и использование ее в качестве аргумента для доказательства профессиональной «заурядности» и даже некоей «вредоносности» воззрений О. Ерманского. Перечи­таем ленинскую рецензию внимательнее. Начинается она словами: «Г-н О. А. Ер-манский написал очень полезную и очень хорошую книгу...» Уже эта строка свидетельствует о том, что В. Ленин положительно оценивал не просто «факт выхода книги» (как утверждает Д. Беркович), но и ее содержание. Другое де­ло — что именно пришлось по душе вождю мирового пролетариата в этой книге? Читаем дальше: «Книга дает нам подробнейшее изложение системы Тейлора, при­том, что особенно важно, и ее положительной и ее отрицательной стороны (кур­сив В. Ленина. — Авт.), а также основные научные данные о физиологическом приходе и расходе в человеческой машине. В целом книга вполне годится, по моему мнению, для того, чтобы быть признанной обязательным учебником для всех профшкол и для всех школ 2-ой ступени вообще»²⁹.

Как видим, оценка В. Ленина достаточно высока. Но особо он отмечает критику «отрицательной стороны» тейлоризма, это он выделяет курсивом, то есть считает более значимым, нежели анализ положительных черт выдающегося учения или приведение О. Ерманским «основных научных данных о физиологическом при­ходе и расходе».

Что ж, к этому мы вернемся несколько ниже, а сейчас поставим вопрос — где же «ложка дегтя»? А вот и она: «Одним серьезным недостатком обладает книга г-на Ерманского, недостатком, который, пожалуй, мешает тому, чтобы признать ее учебником. Это — многоречивость автора... Может быть, до известной степени извинением автору может служить в этом случае то, что он писал свою книгу, не имея в виду превратить ее в учебник».

Итак, «деготь» — в многоречивости. Если даже не прочитанная В.Лениным книга А. Богданова оценивается им как набор «пошлостей», то книга О. Ерманс­кого осуждается им значительно мягче — лишь за многоречивость. Но достаточное ли это основание для обструкции О, Ерманского?

Представляется, что подобное предвзятое отношение должно уступить место бо­лее добросовестному анализу взглядов ученого. Как в ленинской рецензии, так и в современных оценках слишком уж сомнительны и «деготь», и «мед».