Перестроить производство на научной основе

В концепции ЦИТ прежде всего обращает на себя внимание масштабность постановки вопросов научной организации производства и управления. Эта, «сравнительно еще юная, область знаний, отмечал, например, М. Феста, и должна в конечном своем выражении прийти на помощь нации для восстановления хозяй­ственно-экономической мощи ее» ¹². ЦИТовцы понимали, что в атмосфере крайней разрухи, в условиях «полной отрезанности от всего культурного мира, создающего технический прогресс», от науки в первую очередь требовалась разработка чисто практических указаний того, как следует планировать производство, стимулировать труд, как эффективно работать в конкретной обстановке, «чтобы добиться восста­новления промышленной деятельности страны»¹³, Однако, осознавая всю значи­мость такого подходи, научная школа ЦИТ им не ограничивалась и шла дальше. Проблема, стоявшая перед страной, по мнению А. Гастева, была неизмеримо ради­кальнее, ибо она заключалась в полной органической реконструкции всей произ­водственной структуры и прежде всем главной производительной силы -трудящегося. Задача состоит в том, писал ученый, каким образом перестроить производство, чтобы в самой его организационной технике постоянно слышался призыв к непрерывному совершенствованию, непрерывному улучшению как произ­водства, гак и того ограниченного поля, на котором работает каждый отдельный руководитель ¹⁴.

Решение столь грандиозной задачи ЦИТ, как уже отмечалось, связывал с развити­ем науки о труде и управлении производством, признанной выявить и сформули­ровать принципы, а также разработать методы организации, позволяющие корен­ным образом реорганизовать процесс труда, который должен превратиться «из тяжелого ярма для рабочего» в «положительный творческий процесс». Однако чрезвычайно важно подчеркнуть, что, говоря о «полной реорганизации груда», А. Гастев и его коллеги избегали известных марксистско-ленинских идеологиче­ских постулатов, согласно которым в новом обществе, в так называемом «комму­нистическом рае», труд станет «наслаждением». Нечего обманывать массы, прямо говорил А. Гастев, рисуя им; нюху, «когда мы сможем зажить счастливой, гармо­ничной жизнью. Перед нами стоит бес примерная по споим трудовым страдам и усилиям эпоха... Нельзя представлять себе того, что трудовая жизнь будет лег­кой толстовской гимнастикой»¹⁵. Здесь уместно сказать о том, что, не разделяя многих идеологических убеждений большевиков, в 1908 г. А. Гастев вышел из рядов РСДРП (б); и впоследствии ему припомнят этот шаг.

Полная реорганизация труда на научной основе, считали А, Гастев и его коллеги, не может, разумеется, произойти автоматически. Осуществление ее требует смелых иона горских поисков и решительных экспериментов, в основу которых должна быть положена всесторонне разработанная концепция организации труда и управ­ления производством. А. Гастев хорошо понимал (в отличие от исследователей более позднего времени), что процесс формирования такой концепции не может происходить автономно-замкнуто, в стороне от столбовой дороги мировой научной мысли. Он полагал, что для создания собственной теории необходимо критичес­ки переосмыслить теоретические достижения и практический опыт, накоплен­ные в промышленно развитых странах. Вопрос о необходимости изучения за­падной науки и практики организации труда и управления трактовался им с позиции прежде всего здравого смысла: ученому в равной мере претили и подо­бострастное отношение к новейшим западным научным системам, проявлявшиеся (и проявляемые до сей поры) иными отечественными специалистами, и чванливый, высокомерный нигилизм отдельных российских НОТовцев (в значительной мере свойственный, например, тому же О. Ерманскому), отвергавших какую бы то ни было значимость для коммунистической России принципов тейлоризма, фордизма и других западных течений ¹⁶.

Указанные исходные посылки были положены в основу всей деятельности ЦИТ, который сформулировал под идейным руководством своего директора собствен­ную концепцию научной организации труда и управления производством, — само­бытную, оригинальную и вместе с тем в достаточной мере трансформировавшую и интегрировавшую все наиболее ценные находки западной организационно-управ­ленческой мысли, в первую очередь таких ее «столпов», как Г. Форд, Ф. Гилберт, Г. Ганг и др., но прежде всего, конечно, Ф. Тейлор.

Важно отметить, что концепция ЦИТ отличалась многогранностью, она в комп­лексе охватывала сферы техники и технологии, биологии, психофизиологии, экономики, истории, педагогики. Более того, она содержала в себе в зародыше основы таких наук, как кибернетика, инженерная психология, эргономика, праксео-логия, получивших признание и широко развивавшихся в последующие годы. Не случайно сами авторы называли свою концепцию «технобиосоциальной».

4.1.3. Концепция ЦИТа и научный менеджмент

Чрезвычайно интересно сопоставление цитовской концепции с наиболее яркими и популярными в тот период учениями Ф. Тейлора и Г. Форда (с последним А. Гастев был лично знаком и поддерживал регулярную переписку). Для всех указанных концепций имеется несколько общих моментов ¹⁷.

Первым объединяющим моментом является решительный отказ от эмпирического подхода к организации и управлению производством. На смену традиции и рутине приходит научное исследование. Субъективизм и напоминающие зна­харство приемы постепенно уступают место системе рациональных методов, взла­мывающих лед старых, отживших, но привычных форм и методов работы. Специ­фику понятия научного менеджмента и Ф. Тейлор, и Г. Форд, и А. Гастев видели именно в исследовательском моменте. Возникновение научного подхо­да все они справедливо связывали с огромным, все возрастающим разрывом между возможным и фактическим уровнем производительности труда, с нерацио­нальным использованием материальных, финансовых и людских ресурсов. «Ны­нешняя система, — писал, например, Г. Форд, — не дает высшей меры производи­тельности, ибо способствует расточению во всех его видах; у множества людей она отнимает продукт их труда. Она лишена плана. Все зависит от степени планомерности и целесообразности»¹⁸. Необходимую планомерность и призвана привнести научная организация труда и управления производством. По мнению Ф. Тейлора, суть научного подхода заключается в том, что работники научного управления сводят огромную массу традиционных знаний «в законы, правила и даже математические формулы»¹⁹, которые заменяют личное суждение индивиду­ального работника.

На аналогичных позициях стоял и А. Гастев, который рассматривал НОТ как науч­но организованную рационализацию, базирующуюся на строго учтенном опыте и «требующую постоянного исследования производственных или трудовых процес­сов»²⁰ в противовес господствующему тогда эмпирическому, пол у интуитивному, или, как он его называет, «ремесленному», методу.

По А. Гастеву, НОТ в своей процедурно-методической части основывается на следующих элементах:

• предварительном анализе объекта, разложении его на составляющие;

• выборе наилучших элементов, которые раскладываются затем в функцио­нально взаимосвязанные ряды;

• компоновке отобранных вариантов по принципу их экономного расположе­ния в трудовом процессе;

• отражение их на общей синтетической схеме (рисунке) изучаемого объекта.

А. Гастев исходил из того, что, прежде чем изменить те или иные способы работы, их надо тщательно изучить. Такая логика научного анализа перекликается со схемами теоретических построений Ф. Тейлора и др., но имеет более законченную форму.

Второй момент, объединяющий цитовскую концепцию с системами Ф. Тейлора и Г. Форда, заключается в борьбе за максимальное повышение производительно­сти каждого отдельного (даже мельчайшего) элемента производственного ком­плекса, увеличение отдачи каждого станка, механизма и каждого работника. При этом А. Гастев и его коллеги исходят из принципа, в соответствии с которым на любом участке производства должны быть найдены и применены наилучшие (оптимальные) методы работы.

Третий общий момент — научное исследование материального и личного фак­торов производства носит преимущественно лабораторный характер и за­вершается экспериментальной апробацией найденных решений, В самом деле, важнейшей, по мнению Ф. Тейлора, чертой исследователя «является способность ожидать в течение неопределенно долгого времени результата от своих усилий и продолжать работу даже и в том случае, если результатов не получается»²¹. Подобная установка чрезвычайно характерна и для А. Гастева, который, упрекая некоторых участников Первой Всероссийской конференции по НОТ в излишней «созерцательности», рассматривал научную организацию как «боевую производ­ственную задачу» и прямо призывал к «упрямству», «трудовой выдержке», «наси­лию над собой». «Научная организация труда, — говорил он, — есть учение о трудовой выдержке»²². Как будет показано ниже, А. Гастев и его школа в полной мере продемонстрировали необходимое «упрямство», защищаясь от нападок сто­ронников «теоретической НОТ», таких как П. Керженцев, Я. Шатуноиский и др.

Четвертая точка соприкосновения — предварительный расчет и подготовка всех факторов производства во времени и в пространстве, обеспечивающие максимальное ускорение, уплотнение производственных процессов.

Пятый объединяющий момент — изменения в квалификационных группировках персонала с резко выраженной тенденцией к ограничению функций основной массы рабочих узкими специальными заданиями (па основе углубленного разделе­ния труда) и одновременному усилению организаторской роли низшего и среднего административно-технического персонала, введение инструктажа и различных оргприспособлений.

Помимо перечисленных моментов можно сформулировать еще несколько поло­жений. К числу последних следует прежде всего отнести трактовку вопроса об интенсивности труда. Ф. Тейлор, как известно, исходил из презумпции, со­гласно которой рабочий никогда не работает в полную силу. Ставя главной целью максимальную эффективность труда, Ф. Тейлор предусматривал конкрет­ные мероприятия по его интенсификации, справедливо считая последнюю одним из важнейших факторов роста производительности труда. Отсюда и его знамени­тая идея ежедневного «урока», то есть точно определенного задания, выполнение которого, разумеется, предполагает известное, как правило, немалое напряжение.

В Советской России система «уроков» встретила весьма противоречивую, порой просто путанную реакцию. Подавляющая часть нотовцев большевистского на­правления, как уже отмечалось, встретилатейлоровскуюсистему « в штыки», ус­матривая в ней новый метод выжимания прибавочной стоимости. Тон задал сам В. Ленин. В своей известной статье «Научная система выжимания пота», написан­ной еще до революции (1913 г.), пролетарский вождь сокрушался по поводу чрезмерного перенапряжения работающих по Ф. Тейлору: «А сотни рабочих рас­считаны. Кто остался, работает вчетверо интенсивнее, надрываясь на работе. Выж­мут псе силы рабочего и выгонят его вон»²³. Правда, в 1918 г. в своей программ­ной работе «Очередные задачи Советской власти» В. Ленин уже несколько мягче говорит о родоначальник НОТ, считая целесообразным «применение многого, что есть научного и прогрессивного в системе Тейлора...»²⁴Однако и здесь кремлевский лидер проявил принципиальность, подчеркнув, что наряду с «бога­тейшими научными завоеваниями» эта система воплощает в себе «утонченное зверство буржуазной эксплуатации» ²⁵.

О «максимальном выжимании прибавочной стоимости» вслед за В. Лениным го­ворил и извечный оппонент Гастева и школы ЦИТ в целом П. М. Керженцев, который ставил вопрос о «поднятии производительности груда без его интенси­фикации»²⁶. Еще более усердствовал в непримиримости к тейлоризму, как было показало впредыдущейглаве, О. Крманскпи.

В отличие от « антитейлоровского » подхода к вопросу об интенсивности труда А. Гастев и его коллеги обнаруживают явно «протейдоровскую» позицию. В сво­ем выступлении на Первой Всероссийской конференции по НОТ А. Гастев прямо говорил о том, что работники трудятся не в полную силу, чаще всего они просто не знают собственных возможностей. «Когда приходим к рабочей массе и спраши­ваем, сколько она может сработать в минуту..., оказывается, что никакой работник не знает, сколько он может сработать»²⁷. Это в свою очередь влечет за собой крайне низкий уровень интенсивности груда. Поэтому физические и психические возможности человеческого организма должны быть выявлены, изучены и макси­мально использованы.

А. Гастеву и его коллегам было чуждо показное, чисто доктринерское «человеколю­бие», исповедуемое коммунистами-нотовцамн в теории, тем более, что на практике оно сопровождалось ничем не сдерживаемым насилием, принуждением, репрессиями.

Они прямо и честно говорили о необходимости всемерной, основанной на научном знании возможностей «человеческой машины» интенсификации живого труда, чего требовала хозяйственно-политическая обстановка, сложившаяся в стране к началу 1920-х годов.

Но для такой, не имеющей в истории аналогов интенсификации груда необходимо то, что Ф. Тейлор называл «изучением работы». Тщательно анализируя движе­ния отдельных работников в процессе осуществления ими трудовых функций, внимательно наблюдая за выполнением операций, А. Гастсв, Н. Бернштейн, А. Бру-жес и другие цитовцы стремились, как это делал и свое время Ф, Тейлор, разбить каждую из них на элементарные слагаемые и добиться с помощью использования хронометража и других приемов создания оптимальных методов работы, основан­ных на устранении всех «ошибочных», «излишних» и «бесполезных» движении и рационализации лучших элементов трудового процесса.

Следующий момент, роднящий цитовскую концепцию с тейлоризмом и фордиз­мом, — приверженность принципу разделений труда в сфере управления. Ф. Тей­лор, как известно, отверг линейную систему управления, при которой каждый рабо­чий подчинялся непосредственному начальнику, Он разработал альтернативную схему функциональной организации управления, согласно которой вместо одного-единствснного мастера или начальника мастерской, наблюдающего за всем и отве­чающего за все, вводился ряд функциональных исполнителей, каждый из которых отвечал за осуществление какой-либо функции ( установлениезаготовок на стан­ках, наблюдение за скоростью работы, ремонт техники). Таким образом, каждый рабочий получал указания и необходимую помощь от нескольких (по Ф. Тейло­ру — восьми) узкоспециализированных непосредственных руководителей. Для А. Гастева и его коллег порочность линейной организации управления была оче­видной, они также обосновывалинеобходимость разделения труда в сфере управ­ления, специализации управленческих функций, однако в начале 1930-х годов, ког­да в стране началась массовая кампания по борьбе с «функционалкой», цитовцы изменили свою позицию²⁸.

К числу общих моментов, характеризующих концепции Ф. Тейлора и ЦИТа, сле­дует отнести и идею создания на предприятиях своеобразного штаба — плано­во-распределительного бюро, которому придавалось исключительно важное зна­чение, и введение принципа оплаты труда каждою рабочего в соответствии с его индивидуальной выработкой, а не в зависимости от выработки того коллектива (группы) рабочих, в который (ую) он входил, и ряд других идей.

Но если в воззрениях цнтовцеи многое унаследовано от Ф. Тейлора, Г. Форда и других западных исследователейменеджмента, позволительно поставить вопрос -а правомерно ли в таком случае говорить о какой-то самостоятельной и тем более оригинальной научной школе ЦИТ? Не следует ли согласиться с П. Керженцевым, который, упиваясь критикой А. Гастева, патетически восклицал: «О, Тейлор, это ты! Цитовцы хорошо усвоили твой подход к рабочему — свысока, с деньгой в кулаке, с загадочными формулами, с недоверием к его сознательности»²⁹. Быть может, сохра­няя дух подобной оценки, точнее говорить о «русском тейлоризме», а не о научной школе ЦИТ?