Глава 3. Псилоцибин

Три друга, – Панк, Вано и Масакра встретились рано утром, и пошли на железку. Железная дрога, словно стальная живая, терзаемая кровью бесконечных составов, блестящая жила, тянулась от моря до моря и притягивала к себе, как магнит, города деревни и села. То, что находилось вдали от нее, прозябало в забвении и запустении, медленно дичая, спиваясь и вымирая. Дорога и река. Два источника жизни. Две границы разделяющие пространство. Широкая, чистая, своенравная река и тонкая, пахнущая креозотной смертью железка, пересекались в том месте, где жили Панк и Вано. Километровый железный, опирающийся на бетонные опоры железнодорожный мост через реку был стратегически важным объектом. По обе стороны моста стояли сторожевые будки. В будках сидели нагломордые охранники с карабинами и… пропускали, не глядя, практически всех, кому надо было туда или обратно. Так было уже очень давно, но на этот раз ребят остановили.

— Что случилось? – спросил Вано. – Нам надо в поселок.
Охранник, ухмыльнувшись, как полицай, двинул стволом карабина в сторону реки.
— На лодке езжайте, – рявкнул он. – Сегодня ночью Нахуйблядь застрелился.

«Нухуйблядь», звали мужика из деревни «Ыжман», населенной местными аборигенами. Один раз друзьям довелось наблюдать подобную сцену:
Народ сидел на скамейке у магазина, из которого вышла девочка лет семи, с бутылкой портвейна. Один из страдающих на скамейке мужиков спросил девочку:
— Танюш, (Танюш – ударение на первом слоге) Батя Ха дома?
— Нет, папа и Нахуйблядь на реку пошли. Это мама просила купить, – сказала девочка и обняла пузырь, как мать, пытающаяся защитить своего грудного ребенка.

Белокурый голубоглазый ангел с косичками и бутылкой портвейна, так похожий на истинную арийку с плаката немецкой пропаганды времен Великой Отечественной, гордо удалился, прижимая к юной груди бутылку дешевого пролетарского пойла.

Клички, одна другой краше, давали в деревне не в бровь, а в глаз. Чего только стоят такие прозвища, как: Юму (сладенький по коми, – так назвали молодого парня из-за раннего облысения, после того, как на него вернулась порча сделанная кому-то его матерью), Абзал, он же Налим, Колчак, Магеллан, Пепел, Чип, Батя Ха, Росомаха (девушка), Солист и Делегат (два гомосека), Чубчик, Кастро, Нато, Лазо, Чапай, Лука, Трак и даже Гитлер (пожилой мужчина, запросто застреливший своего сына, когда тот пытался влезть домой через форточку).

Батю Ха, так назвали из-за одной единственной фразы, – он любил повторять: «Уменя, ха, дети красивые». Как получил свое прозвище Нахуйблядь, думаю, не составит труда догадаться.

— Не звездишь? – спросил Панк наглую заплывшую морду.
— Какое звездишь. Звонил ночью в гарнизон, сказал, что у него черти вокруг будки бегают. А позже, пока его менять шли, снял сапог, и разрядил карабин себе в подбородок. Весь потолок мозгами забрызгал.
— А мотор дашь?
— Какой мотор, веслами переедете.
— Ладно, пошли, – сказал Вано. – Хули с ним спорить.

Перебравшись на нужную сторону, пацаны вышли на поля, где уже давно было скошена вся трава и, следуя за Масакрой, стали тщательно изучать содержимое подстриженных тракторной сенокосилкой осенних сказочных кочек.
— На полянке у дорожки гриб растет на тонкой ножке, – сказал Масакра. – Это братцы псилоциб, – охренительнийший гриб. Смотрите, вот они, – обрадовался он, показывая на маленькие грибочки со шляпкой - зонтиком, прячущиеся среди травы, и незаметные неискушенному взгляду.

Начался сбор грибов, плавно переходящий в их поедание. Есть грибы было немного противно. Они пахли землей, собственно грибами, и имели еще какой-то свой специфический вкус, прямо говоря, не слишком приятный. Еще псилоцибы оказались гораздо прочнее других грибов и жевались подобно траве. Благо, их необязательно было сильно прожевывать, – главное раздавить зубами, и проглотить штук тридцать - сорок.

— Штук тридцать - сорок, для начала достаточно, – сказал Масакра, запивая порцию грибов водой из ручья.
Набрать удалось примерно столько, чтоб всем хватило.
— Это хороший ритуал, – продолжал Масакра. – Съесть грибы на том месте, где их нашел. Теперь вы должны быть осторожны. Ведите себя тихо, скромно. Не делайте всяких гадостей, и думайте только о хорошем. Настройтесь на позитив.
— А иначе? – спросил Панк, но, не услышав ответа.

Вано понял, почему Масакра не стал ничего говорить. Ему нравилось больше искренне удивляться и бескорыстно радоваться, чем учить кого-то и грузиться властью сенсея. А теперь пришла пора как раз радоваться и окунуться в таинственный трип. Тот, кто делает это с чистым, неотягощенным грехами сердцем, тот неуязвимым для происков мелких бесов.

Разные страсти, вина и страх, способны открыть дверь совсем не туда, куда хотелось, и трип мог превратиться в жестокую пытку. Существовало еще несколько правил употребления псилоцибов, о которых поведал Масакра: «Не есть грибы одному, особенно в темное время суток. Не курить под грибами траву, и не гадить на том месте, где их собираешь». Все эти правила относились, конечно же, к молодым и неопытным психонавтам, но были весьма разумными и придуманными неспроста. Грибной трип – штука тонкая. Сродни религиозному, или, если хотите, шаманскому экстазу. И тот, кто пренебрегает правилами, или относится с неуважением к грибам, вряд ли получит хороший экспириенс. Скорее всего, это будет так называемый " бед трип", тупой кайф, или просто короткое, бредовое, ничем не примечательное умопомешательство. К тому же, немаловажную, даже, скорее главную роль играет личность самого психонавта. Его генотип, внутренний мир, умственное развитие, готовность к авантюрам, и способность противостоять тем силам, которые его будут испытывать на этой опасной тропе познания. Немаловажно, причем не только для грибов, где, как и с кем вы занимаетесь психонавтикой. Дело даже не в личной симпатии или антипатии. Просто в компании некоторых людей, благодаря их особой ауре, возникают самые удивительные и незабываемые видения.
Место. Что сказать об этом профану? А человек знающий и так все поймет – «Nullus enim locus sine genio est», «У каждого места есть свой дух (гений)». Сама обстановка, ритуал, если такой присутствует, облачение и некоторые атрибуты, такие, например, как шпага или пентаграмма, могут сыграть весьма существенную роль.
Музыка. Надо ли говорить, что это материальная субстанция, портал в иные миры. Сам Хендрикс признавался, что одержим бесами, и хоть она не является необходимым фактором, но силу ее и возможности сложно переоценить.
Ну и, конечно же, стоит учесть фазу Луны. Это испытывал на себе каждый реальный исследователь альтернативного пространства. Полнолуние, само по себе, уже делает мир ярче, и пропитывает все своим волшебством. Те, кто дышит Луной, те, кто ее на самом деле чувствуют, получают в эти дни самый удивительный опыт, видят самые великолепные галлюцинации и настоящие видения.

В принципе, это не все то, о чем говорил Масакра, точнее сказать, обо всем этом он не говорил, возможно, даже, говорил совсем не об этом, но не обессудьте – понесло рассказчика.

Уже выйдя на берег к лодке, Вано почувствовал первые признаки действия псилоцибина. Сначала напала легкая зевота, потом волнами стало накрывать. Краски стали ярче, а мир вокруг красивым и таинственным. Появилось ощущение присутствия чего-то сверхъестественного в окружающем пространстве и внутри себя. Пока переплывали реку, время слегка замедлилось.

Темные осенние воды вытягивали скопившийся негатив, возвращая умиротворение, покой и ощущение тайны. Вода была, безусловно, живой и разумной. Казалось, еще немного, и из глубин появится силуэт русалки; она возьмется изящными ручками за борт и начнет морочить голову. Но действие грибов отличалось от тяжелого кайфа циклодола, тарена или же белены. Грибы показывали настоящий мир, а не создавали несуществующие образы, цепляясь за когнитивные и сенсорные иллюзии. Поэтому, раз уж не было рядом на этот момент никакой русалки, то никто ее и не увидел. А может быть, просто не удостоился ее внимания.

Возвращая весла назад, Швед отшатнулся – лицо охранника выглядело, как жуткая пародия на человека. Он превратился в мерзкого гоблина, отталкивающее существо. Если бы Панк только мог сам увидеть себя глазами своих друзей. Примерно минут сорок спустя после приема, действие грибов достигло своего апогея. Было здорово. Все вокруг расцвело множеством ярких и необыкновенных сияющих красок. Цвета, которых в природе не существует, возможно, только для человека, возникали то тут, то там, поражая своей красотой. Мир, такой сочный, живой и прекрасный, радовал до самой глубины души, но вместе с тем и настораживал. В воздухе, пропитанном электричеством, казалось, повисла магия, и присутствие темной потусторонней энергии давило на мозг. С живыми существами грибы поступали тоже весьма неординарно. Одни люди казались ужасно красивыми, другие же превращались в уродливых монстров. Но было это как-то очень естественно и правдоподобно, иначе, чем от какой-то химии.

Увидев на заборе кота, Вано понял, что может рассматривать его очень долго. Необычайного расцвета шерсть переливалась, светилась и излучала видимые лучи энергии. Невероятно красивая аура животного потрясала воображение. Чувствовалась такая божественная красота, сила и мощь в его облике, что хотелось выразить свое восхищение. Пси-поле, как прозрачная поволока, являлась продолжением каждого волоска усов – сенсоров, которые располагались не только вокруг носа котэ, которого теперь и котом то назвать язык не поворачивался. Он выглядел, скорее, как фантастическое инопланетное существо. Все это вовсе не было галлюцинацией – грибы лишь показали Сергею то, чего он раньше не видел. «Возможно, Карлос Кастанеда реально описал ту собаку, хотя, у него были скорее глюки», – подумалось тогда ему.
Птицы тоже выглядели совершенно иначе. Они имели необычайно красивую расцветку. С помощью любых современных технологий вряд ли бы удалось отобразить их истинный облик. Даже воробьи, серые и неприметные, превратились в красавцев. Странным было и то, что теперь Сергей точно мог отличить самцов от самок, и замечал в движении птиц не просто хаотичный поиск пищи, но продуманное тысячелетиями разумное поведение, где каждое движение было языком танца и этикета.
Теперь он знал, как именно нужно видеть! Он был теперь младенцем в этом мире, ребенком, у которого впервые открылись глаза.

Масакра стал совершенно нормальным. Рядом стоял спокойный, симпатичный, уверенный в себе, улыбающийся парень, без каких бы то ни было признаков шизофрении или прочих психических расстройств. Пожав пацанам на прощание руки, он вскочил на автобус, и отправился к своей девушке.

Вано со Шведом присели на лавочку в парке и стали строить планы на будущее. Впервые за все время между ними возникли существенные разногласия. Панк собирался, набрав в магазине «Момента», залезть на чердак и устроить токсическую фиесту. Сергею же это показалось не слишком удачной идеей, но весомых аргументов в пользу своего сопротивления он привести не мог. Просто чувствовал, что пусть и прикольные, но детские мультики, – это не то, что ему сейчас нужно, да и вообще, токсикомания – недостойное времяпрепровождение. В итоге каждый, оставшись при своем мнении, двинулся восвояси.

******