Глава 4 Бэд трип.

Забравшись на чердак, Швед удобно расположился на ящике, и достал «свою токсичную прелесть». Желто-черный, как ядовитый паук, алюминиевый тюбик, содержал в себе, по утверждениям некоторых специалистов, не просто универсальный, приятно пахнущий клей. Казалось бы, невероятно, но его странная формула, тогда еще с толуолом, была идеально заточена не столько на склеивание, сколько на экзотическое времяпрепровождение жаждущих чего-то неординарного.
Сам по себе толуол вовсе не вызывал таких интенсивных и фантастических галлюцинаций, но в сочетании с эфирами, каучуками и прочей ерундой, что была там намешана, буквально сносил юные башни. Пыхали эту дрянь, если не все поголовно, то весьма многие. Люди разных возрастов: парни и девушки, мажоры и беспризорники, рабочие и бомжи, дышали момент самозабвенно, предпочитая его порой общению с внешним миром, книгам и периодике, телевизору, спорту, туризму, театру, кино, а также таким прекрасным вещам, как алкоголь или плотские утехи.

Даже после того, как в девяностые годы страну завалили легкодоступной наркотой всех мастей, «Момент» оставался еще долго для многих бессменным возлюбленным идолом, которому можно было самозабвенно молиться в любое удобное время, всегда рассчитывая на взаимность и искреннюю несколькочасовую любовь, полную незабываемых впечатлений. Человек, покупающий тюбик-другой изредка появляющегося на прилавках «Момента», знал, что он не будет обманут или останется неудовлетворен.

Панк высыпал из «полит-этиленового», как говаривал Сева Новгородцев, пакета печенье и выдавил в него первую порцию эликсира блаженства. До боли знакомый приятный запах высокооктанового углеводорода, смолы, эфиров канифоли, чего-то еще, очень вкусного и волшебного, стремительно проник в нос, предвещая свидание с запредельным блаженством. Дьявольский букет ароматов словно нашептывал слова любви увлеченному парню, зазывая его в страну удивительных грез.

— Эх, от того-то мне на Гарце любо, что с серой схож сосновый аромат, – произнес Швед слова Мефистофеля и уткнулся в пакет.
Ядовитые пары, слегка обжигая горло и холодя легкие, мгновенно проникли в юную кровь. Сладкая волна удовольствия сначала пронзила все тело, а после ударила в мозг, вызвав так называемый приход – некое подобие всеобъемлющего оргазма. Мышцы лица Шведа расслабились, сделав его непомерно безвольным. Тело обмякло, зрачки расширились, – есть контакт. Наслаждение казалось неземным божественным и бесконечным.

Вдруг кто-то сильным ударом ноги неожиданно заехал Панку по голове, которую он склонил над пакетом, нагнувшись, словно в молитве. Из открытого люка, ведущего на лестничную площадку, показались еще два человека, подошли и принялись злобно пинать его ногами в грязных пролетарских ботинках. Один товарищ заломил Панку за спину руку, а другой поднял голову, ухватившись за длинные жирные волосы.
Швед не в силах был пошевелиться, не мог даже кричать; он лишь, как-то по-собачьи скулил; а после завыл, когда увидел перед своим носом большие садовые ножницы. Мучители Панка смеялись и издевались над ним.
— Будешь еще нюхать, падла? – Спросил его ухмыляющийся пьяный жлоб с ножницами в сильных мужицких руках.
Панк пытался мотнуть головой, но один из мужланов держал беднягу за волосы так крепко, словно хотел снять ему скальп.
— Режь уже! Щас мы тебе нос то и отчирикаем! Не будешь больше нюхать, ха-ха- ха.

Под издевательские смешки, маты, гоблинский смех и унизительные слова, сталь ножниц-секатора начала вонзаться в живую плоть, с мерзким скрежетом отделяя нос от лица. Острая невыносимая боль пронзила Панка насквозь, он закричал и потерял сознание, обливаясь кровью. На брюках, в районе ширинки, росло сырое пятно.

******

В то самое время, пока Шведу отрезали нос, Сергей, по прозвищу Вано, зашел к своему старому другу. Старый друг, – девятнадцати лет от роду, – очень любил курить, особенно кальян и марихуану. А еще у него была жена и ребенок ясельного возраста. Этому другу очень нравился «Пинк Флойд», и был он прочуханным плановым.
Также Олег тащил домой что ни попадя, нужное и ненужное, без разбора. Крал все то, что было плохо привинчено, или недостаточно хорошо прибито. Однажды он утащил из магазина небольшой сейф с деньгами и документами, а уже дома разрезал его с помощью самодельного сварочного аппарата. Сейф был привинчен к стене огромными болтами, поэтому Олегу пришлось выпилить при этом кусок стены. Вано знал о том случае не понаслышке, потому, что сам принимал участие в операции. Когда же ему понадобилось стекло для лоджии, Олег, недолго думая, поехал с ним, и еще одним другом на лодке, и снял стекла с речного вокзала, который по осени уволокли в безопасное от ледохода охраняемое тихое место. Ребята привезли полную лодку стекла, и еще, на прощание затопили речной вокзал, открыв в трюме клапан.

— Все-таки это как-то нехорошо, – сказал тогда Сергей, когда они отталкивались от борта вокзала. – Не надо было топить.
Олег посмотрел на него с удивлением и спросил:
— А как бы они поступил с тобой, если бы ты спал, например, пьяный на том же вокзале?
— Кто поступил?
— Люди. Ты бы проснулся без ничего, а потом бы тебя мусора приняли. Ладно, не парься.
— Я понимаю, – взять что-то у государства, когда все, по идее, принадлежит народу, и начальство таскает вагонами, а рабочие пашут почти за спасибо, и все должны служить в армии бесплатно, – это не воровство. Раз уж все принадлежит народу, как можно воровать у самого себя? Но топить вокзал, – это уже слишком.
— Для власти, ты никто, – рабочий скот, терпила, быдло, мразь, раб, – не унимался Олег, – считай это маленьким терактом возмездия за те унижения, что тебе пришлось, а может, еще предстоит пережить.

Сергей вспомнил тогда, как он последний раз посещал парикмахерскую. Тщательно описав и показав, как его постричь, парень расслабился в кресле. Дама лет сорока пяти, махнула ножницами и выпустила, как из под конвейера, совершенно типичный для того времени, одинаковый для всех, модельный горшок. В ответ на претензии совковая тетенька надула губы, и выдала:
– Ты в советском союзе живешь!
В этой короткой формуле-фразе уместилась вся суть того времени, да и сейчас мышление большинства людей мало чем отличается от совкового.

Кто сказал, что месть не приносит удовлетворения? Наверное, трусы, сносящие обиды как должное, или же власть имущие, привыкшие руководить безвольным скотом. Так, во всяком случае, Сергею думалось и в шестнадцать, и даже много лет позже.

Олег несказанно обрадовался приходу друга. Был повод выйти в гараж, – покурить.
— Ты под чем? – спросил он Сергея, ловко потроша папиросу.
— Ни под чем. С бодуна просто, – ответил почему-то Сергей. Рассказать о грибах и Масакре, казалось ему каким-то кощунством, с родни предательству; (вспомнилась сказка о черной курице и ее призрачном королевстве…).
— Ничего, ща подлечишься, – улыбался Олег, взрывая вожделенный косяк.
Забивал он всегда от души, и накуривал весьма щедро. Приняв пару реальных паровозов, Вано почувствовал, что его понесло. Эффект от марихуаны, выкуренной после грибов, был настолько силен, что стало даже немного страшно.
— Все-таки, анаша – классная штука, – сдавленным голосом произнес он.
Олег заулыбался еще сильнее, и протянул ему остатки папиросы:
— Добивай.
— Не, я больше не буду, мне хватит, – ответил Сергей, и плюхнулся на скамейку.
— Да что с тобой сегодня такое? – удивленно спросил Олег, докуривая остатки косяка.
— Да накрыло что-то не по-детски. Жестоко.
—Ничего, сейчас зайдем, выпьем пива, сразу будет ништяк, – сочувственно произнес Олег сдавленным загробным голосом – его тоже неслабо накрыло. – Я же Пива, у меня оно всегда есть, – добавил он, облизывая сухие губы.
Пива его звали в связи с фамилией Пеунов и пристрастием к одноименному напитку.
— Смотри, что у меня еще есть, – продолжил Олег, показывая пакет с маленькими сушеными грибками.

Сергей не поверил своим глазам:
— Так не бывает, откуда они у тебя?
— На работе пацан один подогнал, – как ни в чем не бывало, ответил Олег. – Питерские. Можешь себе забрать. Я съел штук пятнадцать, стало тяжело, и как-то вообще не по кайфу.

Сергей, полагая, что это все ему снится, сказал: «спасибо», и сунул пакет в карман. Зайдя домой, он старался держаться спокойно, но это давалось с большим трудом. Дома, помимо жены, находился ребенок, телевизор с пультом дистанционного управления, и даже, уникальное чудо техники – видеомагнитофон!
Взглянув на ребенка, Сергей расплылся в улыбке. Олег взял на руки малыша, скорее похожего на инопланетянина, нежели на дитя человеческое. У него были малюсенькие ручки и ножки и непропорционально огромная, яйцеобразная голова. Глаза-блюдца светились, словно прожекторы, а маленький ротик нашептывал что-то тревожное.
На плечи упал тяжкий груз; стало так нестерпимо жутко и стремно, что хотелось сорваться и убежать немедленно прочь, подальше от этого места. Мерзкий гнусавый мужской голос из телевизора говорил, обращаясь прямо к нему, о том, что он, теперь уж точно попал «по-полной», и будет еще только хуже.
Сев в пол оборота к включенному телевизору, Сергей приложился к бутылочке жигулевского и попытался расслабиться. Пива смотрел на него исподлобья, стараясь не попалиться. Отхлебнув пивка и развалившись в кресле, он спросил:
— Да что блин с тобой такое? Расслабься, все хорошо. Сейчас Яна в магазин уйдет, порнуху включу.
— Порнуху? – Вано еще ни разу не видел порно на видео, (только черно-белые фотки), и решил, что ради этого стоит все-таки потерпеть.

Приятная дружеская атмосфера, пиво и простое общение с хорошим человеком делали чудеса. Спустя минут десять, не успев толком начаться, бед трип перешел в наиприятнейшее состояние. Жизнь была так хороша и удивительна, словно Сергей на лифте, за несколько минут поднялся из Преисподней в Валгаллу. «Надо же, – подумалось ему, – только что думал, что умираю, и вот, – опять все путем».

Если вас настиг " бэд трип", – не торчите дома одни. Позовите друзей, или сами идите в гости. Поверьте, – мерзкое наваждение можно разрушить, всего лишь встретившись с хорошим человеком.

Хороший грибной трип ничем не перебьешь, но изменить его можно. Правда, когда Олег воткнул кассету с порухой, стало опять не до смеха. Громадная порция тестостерона, выплеснувшаяся в кровь, жгла изнутри, как красный ядреный перец. Персонажи выглядели абсолютно реальными, изображение на экране было трехмерным.

— Я больше не могу, – сказал Сергей и встал с кресла. – Пойду, прогуляюсь, может встречу кого.
— Сильно там не дрочи, – засмеялся Олег, – я тоже больше двадцати минут без бабы смотреть не могу. Да и нет потом уже смысла.

Еще немного поболтав ни о чем с Олегом, Вано двинулся на поиски самки человека. В это время окровавленный и униженный Панк очнулся на чердаке пятиэтажного дома.

******

Постепенно приходя в себя, Панк дрожащими руками оторвал прилипший к лицу пакет и принялся ощупывать то место, где раньше был нос.
Но, что это? Все было на месте. Все, включая огромное мокрое пятно на штанах.

Решив дождаться наступления темноты, а потом уже идти домой, Панк выдавил в пакет новую порцию клея и начал увлеченно дышать, стараясь как можно быстрее забыться. Почти сразу же вслед за этим открылся злосчастный люк, и на него уставился какой-то усатый мужик в старинной шляпе - цилиндре, со свернутой кольцом веревкой и ершиками для чистки труб.

— Вали отсюда, – крикнул Панк, поднимая из кучи мусора осколок бутылки с горлышком.
Трубочист, помедлив немного, спустился вниз, оставив рядом с люком свои нехитрые приспособления.

Десять минут спустя Панка дубасили уже очень даже по-настоящему. Один из жильцов подъезда хотел установить новую антенну, предварительно выпив с приятелями далеко не один стакан портвейна, и очень оскорбился, когда его прогнали с чердака, угрожая розочкой.

***WD***