ГЛАВА 4 Gloria victoribus 2 страница

Гарри оказался перед жестоким выбором — он понимал, что может выйти из этого ужасного положения, может спасти себя от надругательства и сохранить свою честь и достоинство, достаточно сейчас объявить всем присутствующим, что его лишили капитанского звания, и он будет освобожден от выполнения условий пари. Желание победителей обязан выполнить капитан, а он таковым больше не является. На долю секунды Гарри очень захотелось открыть этим подонкам правду и увидеть, как от удивления вытянется морда «хорька», и как потом глаза полыхнут от ярости, когда он осознает, что затравленная и загнанная в угол добыча ушла от него. Но Гарри до хруста сжал зубы, чтобы не произнести роковые слова, не открыть правду, которая обречет Джинни Уизли на ужасную участь. Игроки слизеринской команды хотят подвергнуть сексуальному насилию капитана соперников, и когда они узнают, что капитан больше не Гарри Поттер, они будут чертовски разочарованы и озлоблены, и когда его место на этой жертвенной парте займет девушка, эти подонки не пожалеют ее, желая отомстить ему. Гарри ни за что на свете не мог допустить, чтобы из-за него Джинни изнасиловали семеро слизеринских ублюдков. И дело не в гриффиндорском благородстве и не в том, что он тайно любит Джинни, которая об этом даже не догадывается, просто Гарри не мог поступить так низко и подло — спасая себя, подставить другого, тем более девушку. Он не сможет потом жить с этим чувством вины, зная, что он как трус, спасая свою задницу, отдал кого-то другого на поругание и растерзание. Он должен принять этот удар судьбы на себя, он справится, он переживет, он сильный и он никого не подставит и не предаст, несмотря на то, что его друзья гриффиндорцы сегодня предали его и отвернулись от него. Но он не такой, как они, может быть в этом его сила, возможно, поэтому он «Избранный» — в нем заключена великая сила любви его матери. Он спасет Джинни, он не раскроет перед этими мразями правду, и он сможет, он должен вынести все это и не сломаться, они не сумеют растоптать его душу, даже надругавшись над телом — он останется прежним. Он справится с болью и отчаянием, с унижением, которому его сейчас подвергнут, и когда-нибудь отомстит им. И все это ради любви к рыжеволосой Джинни Уизли.

— Потти, ты что молчишь? Одурел от свалившегося на тебя счастья? — услышал Гарри насмешливый голос, вернувший его в жестокую реальность. — Давай раздевайся, парням уже не терпится засадить такой симпатичной гриффиндорской шлюшке. Снимай трусики, подставляй попку, детка, — продолжал глумиться Малфой.

— Девушки тоже будет присутствовать при этом? — хрипло спросил Гарри.

— Конечно, это же наши болельщицы, и они всегда со своей командой.

— Зачем так подло? — прошептал Гарри, почувствовав, как по щеке скатилась слеза, оставляя влажную дорожку.

— Потому что ты в Слизерине, Потти, — ответил Малфой, нежно проведя рукой по его лицу, стирая слезу.

Гриффиндорец медленно расстегнул застежку на мантии, и ало-золотая накидка упала к его ногам. Кто-то поднял ее и расстелил на школьной парте, как на жертвенном алтаре. Гарри медленно начал раздеваться под пристальными взглядами полусотни студентов Слизерина. Руки дрожали, многочисленные застежки и шнуровка не поддавались непослушным пальцам, но его никто не торопил, все смаковали момент, потягивая игристое вино из хрустальных фужеров…

Полностью голый и красный от стыда, Гарри стоял посреди слизеринской гостиной, закрывая руками низ живота.

— Можешь не прикрываться, Потти. Поздно уже строить из себя Белоснежку, — произнес Малфой, оценивающе рассматривая своего поверженного и униженного противника, который стал для него вещью, купленной за двести галлеонов.

Вместе с одеждой Гарри снял очки и стало немного легче — теперь он не видел эти злорадные, надменные, торжествующие и похотливые взгляды, лица расплывались, слизеринцы превращались в безликие фигуры. Кто-то подтолкнул его в спину, и он медленно подошел к парте, в качестве большей насмешки покрытой его ало-золотой мантией. В этот момент ему действительно показалось, что он приносит себя в жертву. Только во имя чего? Во имя девушки с рыжими волосами, которую из-за глупости ее брата могла бы постичь ужасная участь.

Гарри никогда не было так плохо, как сейчас. Он понимал, что даже в сложившейся ситуации надо сохранить хоть каплю достоинства, но горький комок подкатывал к горлу, глаза предательски щипало, и хотелось кричать и умолять, чтобы они не делали с ним это, ведь он, шестнадцатилетний парень, еще ни разу не занимался сексом и совсем не так себе представлял свой первый раз. А сейчас его изнасилуют семеро подонков на потеху другим…

Несмотря на свою популярность у девушек, Гарри до сих пор оставался девственником и всегда сильно смущался и робел, когда затрагивался вопрос отношений между противоположными полами. В прошлом году ему очень нравилась Чжоу, и он даже осмелился поцеловать ее, но их отношениям не суждено было продлиться долго. Чжоу, бывшая подруга Седрика Диггори, разрывалась между чувствами к Гарри и памятью о бывшем парне, и в итоге они расстались. А потом Поттер понял, что влюблен в Джинни Уизли. Когда пришло это осознание, он не знал, но однажды, возвращаясь с тренировки, они с Роном застали Джинни, целующуюся в коридоре с Дином Томасом, и Гарри чуть не сошел с ума от ревности и огромного желания порвать Дина на куски.

— Потти, место! — снова похлопав рукой по столешнице парты, издевательски произнес слизеринский староста, чем вызвал очередной взрыв смеха. — Лежать, сучка!

Гарри до боли, до скрежета сжал зубы. Как же ему хотелось в этот момент врезать Малфою так, чтобы этот подонок захлебнулся кровью, чтобы подавился своими зубами, чтобы его надменная, издевательская ухмылочка превратилась в гримасу боли, но вместо этого гриффиндорец медленно лег на парту и закрыл глаза.

— Задери ноги, шлюха, — продолжал издеваться Малфой под веселое улюлюканье своих «змеенышей». — Шире разведи, блядь, хули теперь стесняться. Нехуй было выебываться перед всей школой, урод.

Закусив губу до крови, Гарри в этот момент подумал о том, что если уж судьбой ему предназначено принести себя в жертву ради любимой девушки и пережить этот позор — он это сделает, он вынесет все и не позволит им сломать себя. Сейчас он не видел окружающих, но обнаженной кожей чувствовал их взгляды, дыхание, ухмылки, он знал, что они хищной стаей столпились возле него и рассматривают, рассматривают как вещь стоимостью в двести галлеонов и выставленную на витрину, рассматривают его самые интимные части тела, потому что он лежал, широко раздвинув ноги, как и приказал Малфой. Кровь прилила к лицу, щеки загорелись от стыда и унижения, когда Гарри услышал, как студентки Слизерина начали перешептываться, обсуждая его внешние достоинства.

— У него такое сексуальное тело, он красивый…

— А член, посмотрите какой у него член… Хочу посмотреть его эрекцию…

— И яйца у него крупные…

— Жаль, что он из Гриффиндора, иначе я бы не отказалась с ним…

— А говорили, что он и Уизел… хи-хи…

— Да ладно, мы-то знаем, кто это говорил… Блейз любит распускать грязные сплетни…

— А я слышала, что он вообще ни с кем. У него даже подружки нет.

— А с кем там встречаться, эти гриффиндорки такие уродины, одна Грейнджер чего стоит, хи-хи…

— Грейнджер уродка и вонючая грязнокровка, терпеть ее не могу. У них только Ромильда Вейн и Парвати Патил ничего себе, но, наверное, они не в его вкусе. Или он любит только блондинок, или блондинов…. А может быть он правда этот… хи-хи.

— Пока еще нет, но скоро им станет…

— Жаль, он такой хорошенький.

— Милисента, заткнись, это же Поттер!

Шепот, смешки и грязные замечания сыпались со всех сторон, но Поттер отчаянно старался думать о том, что все, что происходит — это не с ним. Его здесь просто нет. Но вдруг эта хрупкая иллюзия была жестоко нарушена тем, что Гарри почувствовал, как кто-то коснулся его ануса, легкий холодок любриканта напомнил, что ужасный, необратимый момент, который сломает ему всю жизнь, уже близко. Это произошло мгновенно — сначала лишь прикосновение чего-то теплого там, где только что была смазка, и вдруг Гарри впервые ощутил, как в него проник чужой палец. Его затрясло, как в лихорадке, но это была пока еще не боль — возможно, сильный страх и отвращение. Поттер сжался, пытаясь закрыться перед насильником. Его сердце бешено заколотилось. Гриффиндорец попытался отстраниться, вырваться, но его начали удерживать, с силой прижимая к парте.

— Лежать, сучка, лежать, — произнес Малфой, медленно расстегивая ширинку.

— Тихо, Потти, спокойно, не рыпайся, долги чести надо отдавать, — усмехнулся Урхарт, пристально наблюдая за распятым на столе гриффиндорцем.

Капитан слизеринцев был заметно возбужден, на лбу выступили капельки пота. Не отрывая похотливого взгляда, он наблюдал, как Малфой массирует пальцем очко гриффиндорца, подготавливая его к проникновению. Собравшиеся рядом девушки с не меньшим любопытством смотрели, как их любимец, красавчик Драко, растягивает пальцем задний проход симпатичного парня. Высунув палец из ануса Гарри, Малфой приставил свой член к его смазанной дырочке и слегка надавил, и тут же мгновенная резкая боль пронзила, казалось, все тело гриффиндорца, добравшись до каждой клеточки. Крик сам по себе вырвался из его груди, плотно зажмуренные глаза широко распахнулись.

— М-м-м… он такой узкий, — сдавленным голосом произнес слизеринский староста. — В жопу его никто не имел.

Драко замер на мгновение, смакуя момент своего триумфа и наслаждаясь ощущениями, но через мгновение его член двинулся дальше в тело поверженного противника.

— Не надо… пожалуйста… — хрипло, с надрывом простонал Гарри, чувствуя, как горячие слезы потекли по щекам.

Боль не отпускала, то накатывая волнами, то становясь тянущей, монотонной. Тяжело дыша, морщась и вскрикивая при каждом толчке, Поттер изо всех сил старался выпихнуть наружу инородный предмет, проникающий в него, но руки Малфоя крепко держали его разведенные бедра, а парни из слизеринской команды прижимали к парте, не давая возможности даже двигаться.

— Расслабься, Потти, — тихо произнес Драко, снова замерев, давая гриффиндорцу временную передышку. — Расслабься, идиот чертов, я не хочу тебя порвать.

— Не могу, — простонал Гарри, вцепившись побелевшими пальцами в края школьной парты.

Малфой вышел из своей жертвы, его эрегированный член, покрытый набухшими венами, слегка пульсировал от напряжения. Блондин схватил протянутый ему тюбик любриканта, выдавил себе на руку и на анус Гарри и, просунув внутрь два пальца, принялся совершать ими круговые движения, вновь растягивая тугое кольцо ануса. Не в силах больше терпеть, Урхарт расстегнул ширинку и начал поглаживать свой возбужденный член. Многие парни тоже тяжело дышали, девушки, широко распахнув глаза, наблюдали за происходящим, чувствуя, как где-то внизу живота зарождается приятная истома, у многих трусики стали намокать от сочившейся влаги.

Гарри, понимая, что сопротивляться бесполезно и надо достойно принять неизбежное, затих, и теперь лежал молча, прислушиваясь к собственным ощущениям. Драко рукой направил свой член, прижал его к растянутому анусу Поттера и сильно надавил, делая вторую попытку овладеть гриффиндорцем. Гарри снова невольно напрягся, почувствовав твердый малфоевский хуй, упершийся в его очко и готовый проникнуть дальше в кишечник. Сфинктер сжался, пытаясь закрыть доступ внутрь. Драко сделал резкий толчок, и головка его члена, растянув плотное мышечное кольцо, все-таки оказалась внутри. От адской боли, пронзившей все его тело, Гарри дико закричал и начал вырываться, позабыв об остатках гордости и достоинства. В отчаянной попытке освободиться из рук насильников, он, собрав все силы, рванулся так, что от боли потемнело в глазах. На него набросилось еще несколько крепких парней из числа болельщиков, чтобы удержать на месте. Гарри начал брыкаться, стараясь врезать ногой Малфою в челюсть, чтобы этот высокородный подонок подавился своими зубами, но сразу несколько здоровых, плечистых старшекурсников пришли на помощь «хорьку», схватив Поттера за ноги, и развели их в стороны так, что у гриффиндорца захрустели суставы.

— Не надо! Пожалуйста! — с отчаянием закричал Гарри сквозь слезы. — Что вы делаете, нелюди!

— Блядь, я не могу его так трахать, — хрипло произнес Малфой, отстраняясь от своей жертвы. — Дайте ему выпить! Пусть расслабится. Напоите его, мать вашу!

Винсент Крэбб стремительно бросился к каминной полке, на которой стоял Квиддичный Кубок и, схватив его, быстро вернулся обратно. Его пропустили, толпа слегка расступилась, и, поднеся Кубок к покрытому потом и слезами лицу Гарри, толстяк стал вливать ему в полуоткрытый рот вино. Поттер сделал несколько жадных глотков и отвернулся, вино залило его грудь, стекая на мантию.

— Блейз! — заорал Драко. — Забини, твою мать! Принеси «хрусталь», живо!

Пьяный красавчик, который все это время полулежал в небрежной позе на диване, окруженный своими любовниками, ласкающими его, медленно поднялся и подошел к Малфою, брезгливо поморщившись от вида распятого на парте насилуемого гриффиндорца.

— Я тебя умоляю, mio Drago (мой дракон /ит./), стоит ли тратить такое ценное вещество на этот кусок дерьма? — поинтересовался флорентийский герцог. — Той дури, что в него уже влили, будет достаточно. К тому же ты и так заплатил за этого задрота непомерно высокую цену. Просто засади ему, mio angelo (мой ангел /ит./), и кончи в его грязную жопу, и достаточно тратить на него время. Присоединяйся к нам, я уже соскучился по моему прекрасному принцу.

- Дай, мать твою, «хрусталь» — сквозь зубы процедил Малфой, и Забини поспешно вынул из кармана маленький флакончик с наркотическим веществом.

— Ладно, как скажешь… — протягивая афродизиак своему любовнику, произнес Блейз.

Драко послюнявил палец и высыпал на него несколько кристалликов сильнодействующего вещества, а затем, снова засунув палец Поттеру в анус, принялся втирать наркотик в стенки прямой кишки. Гарри снова протяжно застонал, но, не дав ему опомниться, Малфой резким сильным толчком засадил в него член почти наполовину. Поттер дико закричал и задергался на парте, как в агонии, но слизеринец не стал останавливаться, а наоборот, стал проталкивать свой ствол еще глубже.

— Сейчас захорошеет, Потти, — хрипло произнес Драко, продолжая насиловать свою жертву.

Его член продвигался внутрь медленно, с трудом завоевывая каждый миллиметр восхитительно тесного пространства. Малфой не спешил, боясь порвать гриффиндорца, а Винсент Крэбб, когда Поттер начинал стонать от боли, принимался вливать ему в рот вино, разбавленное возбуждающим зельем. Присутствующие с восхищением и азартом наблюдали за этим жестоким актом надругательства над красивым гриффиндорцем, не в силах оторвать взора от бесстыдных и развратных действий своего старосты. Драко наконец-то удалось войти в Гарри полностью, до упора, и отдышавшись, он начал ритмично и размашисто трахать гриффиндорца, анус которого уже немного растянулся под размеры Малфоя. Созерцание этого развратного действа настолько захватило многих парней, что они, уже не стесняясь, принялись расстегивать ширинки и начали мастурбировать, не обращая внимания на присутствующих девчонок.

Гарри лежал, закрыв глаза и стиснув зубы. Очко, сначала горевшее огнем, постепенно растянулось, дикая боль стала отпускать. Парня немного подташнивало, лоб покрыла испарина, все тело горело, как в лихорадке. Он чувствовал, что с ним что-то не так, и вдруг с удивлением обнаружил, что его собственный член начал твердеть и набухать. Ритмичные движения слизеринца заставляли его елозить по подложенной мантии. Насаженный на член Драко Малфоя, практически распятый на узкой школьной парте, окруженный мастурбирующими парнями и возбужденными девушками, Гарри вдруг испытал сильное желание и похоть. Где-то глубоко внутри него зародилась и начала расти волна наслаждения. Ошеломленный этим ощущением, сбитый с толку и напуганный, парень застонал и подался вперед, навстречу фрикциям своего насильника. Драко, почувствовав, что Поттер под действием наркотика начал получать удовольствие, сильнее схватил его за бедра и стал трахать еще более яростно, жестко и грубо. А вскоре, чувствуя приближение оргазма, слизеринец еще ускорил темп, и теперь мощными ударами безжалостно долбил задницу Гарри. Болельщики, распаленные этим бесстыдным зрелищем и обилием спиртного, наблюдая за действиями своего лидера, принялись размахивать слизеринскими знаменами и громко скандировать:

— Gloria victoribus! — Слава победителям!

И жертва, и насильник, кончили почти одновременно. Первым громко вскрикнул Драко. Он завершающим мощным ударом вогнал член до упора, выгнулся и застыл. Его крупный ствол, плотно обхваченный стенками прямой кишки гриффиндорца, взорвался извержением спермы, словно вулкан. Горячая струя начала изливаться из него нескончаемым потоком, наполняя внутренности Гарри. В этот миг Поттер почувствовал, будто тысячи крошечных иголочек начали мягко покалывать его кожу. От низа живота, как от костра, стало разгораться пламя, которое в миг начало пожирать все тело. Сердце гулко застучало в груди, а перед глазами вспыхнул яркий, ослепительный фейерверк. Гриффиндорец прогнулся, задрожал всем телом и начал биться, словно в агонии, и, почти задыхаясь, закричал, в следующий миг кончая сам. Его сперма крупными каплями забрызгала на живот и потекла вниз, образовывая на мантии под ним большое липкое пятно. От этого зрелища несколько парней тут же кончили, струи спермы брызнули на Гарри, попадая на грудь, живот, лицо гриффиндорца. Поттер зажмурился, почувствовав, как его заливают горячие струи мужского семени.

— Gloria victoribus! — в едином порыве скандировали слизеринцы, а капли мутной теплой жидкости падали Гарри на лоб, на зажмуренные глаза, некоторые парни старались, чтобы их сперма долетела до искусанных и припухших губ гриффиндорца. Какой-то семикурсник, наклонившись над Поттером, начал водить своим разгоряченным членом по его груди и животу, пенис оставлял на теле Гарри влажный липкий след.

Приятно опустошенный, полностью удовлетворенный, Драко отстранился от Гарри, отпуская его ноги и наблюдая, как сперма вытекает из очка — раскрытого и пульсирующего в такт ударам сердца. А в это время под торжествующие крики болельщиков слизеринцы яростно дрочили, заливая своей спермой тело опущенного гриффиндорца.

Уильям Урхарт, с торчащим здоровым членом, покрытым вздувшимися венами, грубо оттолкнул Малфоя плечом и одним резким мощным толчком засадил свой крупный ствол в раскрытое очко гриффиндорца по самые яйца. Поттер громко вскрикнул, распахнув от боли глаза.

— Слава победителям! — взревел слизеринский капитан, и навалился на свою жертву, вызывая новый шквал восторга обезумевших фанатов.

— Идиот, порвешь его, убью, — прошипел Малфой на ухо Урхарту, который громко сопел, безжалостного натягивая на свой хуй зеленоглазого гриффиндорца.

— Он мой, — прохрипел слизеринский капитан и со всей силы насадил на член свою жертву так, что его яйца ударились об ягодицы Гарри.

— Я тебя предупредил, придурок, — тихо произнес староста, застегивая ширинку и отходя в сторону.

Поттер, снова ощутив острую боль от раздирающего его крупного члена, громко закричал, но, не обращая внимания на его вскрик и стоны, Урхарт схватил его за бедра, оставляя синяки на коже, и принялся безжалостно трахать, как кобель трахает сучку — яростно и быстро, с каждым ударом увеличивая скорость и силу, а болельщики продолжали неистово скандировать и размахивать флагами.

— Gloria victoribus! Gloria victoribus! Gloria victoribus! — в едином порыве громко кричали фанаты и красотки из группы поддержки в такт фрикций слизеринского капитана.

Урхарт вспотел, тонкие струйки пота стекали с лица, а его стоны раззадоривали парней все больше и больше, которые занимали свои места возле Гарри, сменяя своих сокурсников, только что получивших разрядку и выплеснувших свою сперму на тело Поттера. Стоны и громкое чавканье задницы гриффиндорца, которую слизеринский капитан раздалбливал все шире и шире своим членом, меняя направление и амплитуду движения, слились воедино со стонами удовлетворения многих парней, сопровождающиеся почти синхронным выбросом горячего густого семени, стекающего с тела Гарри на его мантию.

Драко отвернулся и, подойдя к одному из сервированных столиков, взял бутылку огневиски, откупорил крышку и глотнул из горлышка.

— Ну что, ты доволен, мой дракон? Он стоил двухсот галлеонов? — услышал Малфой знакомый голос с легким акцентом.

– О, mon cher, что-то ты быстро протрезвел, — не оборачиваясь, произнес блондин, снова сделав глоток из бутылки.

— Это всего лишь подстраховка на тот случай, если наши сегодняшние детские забавы будут иметь нехорошие последствия. Ты же знаешь, mio angelo, что я всегда просчитываю любую ситуацию на несколько ходов вперед. Сам понимаешь, одно дело «хрустальные» вечеринки в тесном «семейном» кругу, а другое дело групповой износ, — ответил Забини, закуривая ментоловую сигарету. — Я не думаю, что ситуация выйдет из-под контроля, но если вдруг что-то пойдет не так… То, что мы здесь делаем с «Избранным», может кому-то дорого обойтись. И вот когда начнется разбор полетов, у меня найдется полсотни свидетелей, которые подтвердят, что в то время, когда некоторые насиловали «Святого Поттера», Блейз Забини, нажравшись как свинья, был отправлен баиньки и не принимал в этом безобразии никакого участия.

— Ну и сволочь же ты, mon cher, — усмехнулся Драко.

— Я тоже люблю тебя, mio angelo, — игриво подмигнув, ответил Блейз. — Ты не ответил на мой вопрос — он стоил заплаченных денег?

– Да, Забини, я не жалею об этом, — кивнул Малфой, отхлебнув из бутылки. — Я получил удовольствие, за которое не жалко никакого золота.

В это время на фоне торжествующего скандирования болельщиков снова раздался громкий крик Гарри, и Драко, стиснув зубы, произнес, не оборачиваясь:

— Урхарт, скотина, как же я хочу свернуть ему шею.

— Хочешь дружеский совет и совершенно бесплатно, mio angelo? — обернувшись и лениво наблюдая, как здоровяк яростно насилует гриффиндорца, сказал Забини. — Не надо так откровенно показывать, что тебе жаль Поттера. Этого не поймут и не простят. И я этого не прощу… Поттеру. Пусть Урхарт развлекается, он давно мечтал об этом.

— Урхарт — животное, — мрачно произнес Драко, нервно плеснув в бокал огневиски.

— Возможно, — наливая себе в стакан мартини, согласился Блейз. — У каждого свои недостатки.

— Знаешь, Поттеру понравилось со мной, — взглянув на любовника, задумчиво произнес блондин.

— Я тебя умоляю, — цинично усмехнулся флорентийский герцог. — Всем нравится, когда им очко припудрят «хрусталем», а в Поттера еще столько возбуждающего зелья влили. Задроту за этот вечер еще не один раз понравится, со всеми, не только с тобой.

— Дело не в «хрустале», Блейз.

— Драко, возьми себя в руки и не теряй голову! — серьезно произнес Забини, прекращая придуриваться и лицедействовать. — Я понимаю, что тебе понравилось тугое очко Поттера, и, наверное, это сильно возбуждает, когда ты ебешь своего злейшего врага. О да, чувство триумфа и полной власти над поверженным противником опьяняет сильнее самого крепкого вина. Ты получил то, что хотел, mio angelo, Поттер унижен, раздавлен, опущен. Посмотри на него, он как грязная шлюха лежит на спине, с широко разведенными ногами, наши парни трахают его и кончают на него, посмотри, он весь залит спермой, и все это происходит на глазах девушек — большего унижения и придумать нельзя. Сейчас он мечтает только об одном — о смерти. Что тебе еще надо, Драко? Я сделал все, что ты хотел, любовь моя. Сегодня ты триумфатор! И это очень жестокая месть Поттеру, мы уничтожили его! Ни один парень после такого уже не будет прежним. Так что не думай ни о чем. Поттера больше нет!

— Ты прав, mon cher, Поттера больше нет, — кивнул Малфой, поднимая свой бокал в тот момент, когда Урхарт громко застонал, кончая в гриффиндорца.

— Gloria victoribus! — приветствуя оргазм своего капитана, словно забитый в кольца противников квоффл, взревели болельщики, размахивая флагами.

— Gloria victoribus! — глумливо крикнул Забини, салютуя поднятым хрустальным бокалом, и, повернувшись к любовнику, с очаровательной улыбкой добавил: — Твое здоровье, Драко!

— Твое здоровье, Блейз, — ответил Малфой, хрустальный звон бокалов растаял в громком вскрике гриффиндорца и животном рычании слизеринского капитана, который кончал в поверженного противника. Малфой притянул к себе своего прекрасного любовника и впился в его чувственные губы жадным поцелуем.

Урхарт кончал Гарри в зад, наполняя его кишечник струями горячей спермы. Слизеринца мелко трясло от получаемого в этот момент наслаждения. С трудом оторвавшись от обессилено лежащего на спине Поттера, Урхарт вытащил из его зада свой начинающий опадать, но еще крепкий член. Он вышел из раскрытой красной дырки гриффиндорца с чпокающим звуком, сперма обильно стала вытекать струйками. Гарри, который не мог даже пошевелиться из-за того, что у него внутри все горело, словно ему насыпали в зад перца, лежал обессиленный, уставший и разбитый, чувствуя, как из развороченного большим членом очка вытекает липкая жидкость. Только слизеринский капитан отошел в сторону, застегивая ширинку, как его место занял вратарь. Гарри даже не сопротивлялся, когда светловолосый парень шире развел его ноги, и раздолбанное, растянутое и уже не закрывающееся бордово-красное очко спокойно приняло длинный, но не такой толстый, как у капитана, член. К тому же обильная сперма, вытекающая из ануса гриффиндорца, прекрасно послужила в качестве смазки. Вратарь, в отличие от капитана, предпочитающего жесткий секс, двигался более нежно и спокойно. Он почти до конца вытаскивал свой ствол, потом снова вводил его во всю длину, при этом анус Гарри издавал чавкающие звуки. Кончил парень быстро, стиснув зубы, закатил глаза и затрясся, а затем отошел от гриффиндорца, на которого продолжали дрочить все старшекурсники Слизерина.

Гарри лежал на спине с поднятыми и широко разведенными ногами. Задница и рот гриффиндорца истекали чужим семенем, его ягодицы блестели от пота, бедра были измазаны выделениями многократных сношений. Его губы опухли, тягучая сперма через уголки губ сочилась наружу и сбегала белесыми мутными ручейками по шее, а дальше на ало-золотую мантию, промокшую от вина и спермы. Охотник слизеринцев, Роберт Вейзи, четвертый по счету, занял свое место между широко разведенных ног Гарри и начал вдалбливаться в его задницу, а тем временем член Грегори Гойла проникал гриффиндорцу в глотку. Поттер уже находился в ступоре, не сопротивляясь происходящему, а бомбардир слизеринцев ритмично и мощно долбил его чавкающее и липкое очко под нескончаемое скандирование ликующих болельщиков.

Драко, целенаправленно напиваясь, не отрывал взгляда от своих товарищей по команде, которые поочередно насиловали Поттера. Их члены раз за разом проникали в гриффиндорца, ритмично двигались у него внутри, дергаясь, выплескивали сгустки спермы, пачкая ими бедра, ягодицы и живот парня. Болельщики отпускали скабрезные шутки и подбадривали ебарей-счастливчиков криками и жестами, хлопая их по плечам и спинам. Сменяя друг друга, парни похотливо осматривали и бесстыдно обсуждали бордовое растертое очко Гарри, обильно залитое липкой спермой. Открытое и воспаленное от многочисленных сношений, с капельками крови, сочащимися из трещин, оно сейчас принадлежало любому игроку слизеринской команды, кто хотел его взять, и каждый мастерски использовал красивое тело зеленоглазого брюнета для удовлетворения своей животной похоти.

Слизеринская оргия продолжалась еще несколько часов, Гарри пустили уже по второму кругу. Единственный, кто не принял участие в повторном изнасиловании, был Драко Малфой. Когда большинство парней уже пресытились телом Поттера и отправились в бар, пропустить по стаканчику и обсудить произошедшее, развлечься с зеленоглазым гриффиндорцем решили девушки. Пэнси Паркинсон, обхватив рукой член Гарри, начала его яростно дрочить, Милисента Булстроуд крепко сжала яички парня и начала их выдавливать, будто старалась выжать из них все остатки спермы, а Дафна Гринграсс принялась запихивать ему в открытую, натертую дырку древко «Нимбуса». Другие девицы отпускали пошлые шуточки и комментировали происходящее, призывая свою подружку засадить этому гриффиндорскому пидору поглубже. Но когда Поттер закричал от боли, выгибаясь всем телом на парте, слизеринские красотки испугались, что такой здоровой деревяшкой могут порвать ему внутренности, поэтому «Нимбус», как орудие изнасилования, был отброшен в сторону, а на смену дверку метлы пришла пустая бутылка из-под вина. Пэнси яростно дрочила член гриффиндорца так, что в любой момент могла порвать ему уздечку, Милисента изо всех сил давила яйца, а Дафна трахала беспомощного парня бутылкой, стараясь проталкивать ее как можно глубже. Пьяные студентки весело завизжали, когда из члена насилуемого парня в очередной раз брызнула струя спермы, а Поттер глухо застонал, то ли от боли, то ли от наслаждения. Девицы еще долго развлекались с бутылочкой и насиловали ей Гарри, пока игроки из команды, снова ощутив эрекцию, заняли свое законное место между ног гриффиндорца. Передав эстафету своим парням, девочки снова стали их преданными болельщицами.

Гарри Поттер — ты задрот,

Грязный пидор и урод!

— весело прокричали слизеринки, наблюдая, как Урхарт в очередной раз принялся трахать гриффиндорца, очко которого уже было порвано в нескольких местах бутылкой и теперь слегка кровоточило.

От всего происходящего Малфоя начало тошнить и он, покинув гостиную, направился в туалетную комнату. Он едва успел подойти к раковине, как его вывернуло наизнанку, то ли от излишне выпитого алкоголя, то ли от омерзения. Тяжело дыша, Драко посмотрел в зеркало на свое отражение, испытав в этот момент отвращение к самому себе. Он не понимал, что с ним происходит. С одной стороны, он должен быть рад, что его соперника, который превосходил его во многом и которому он всегда завидовал, так жестоко опустили. Но почему-то он не испытывал торжества и не получал удовлетворения от содеянного, а каждый глухой вскрик гриффиндорца отдавался какой-то тупой болью в груди. Малфой не понимал, что это — внезапно проснувшееся раскаяние или жалость к поверженному сопернику? Поттер всегда был достойным противником, он был безрассудно смелым, отважным и благородным, в нем всегда были такие качества, каких не было в Малфое, и Драко злобно завидовал гриффиндорцу, в глубине души соглашаясь, что Поттер действительно истинный лидер и герой, чего не дано ему, как бы он ни стремился таким стать. И вот теперь Поттера уничтожили, он никогда уже не будет прежним, как тонко подметил проницательный Забини. В лучшем случае гриффиндорец превратится в затравленное, униженное существо с комплексом собственной неполноценности, которое будет шарахаться от собственной тени и вздрагивать от громкого звука, а в худшем — может наложить на себя руки. И Драко вдруг понял, что не этого он хотел. Он хочет, чтобы Поттер был таким, как раньше — наглым и язвительным, смелым и бесбашенно отважным, чтобы в его зеленых глазах светился спортивный азарт и злость, как это было сегодня во время матча, когда он сумел повторить потрясающий прием «Финборг Флик», отчаянно пытаясь вытащить свою команду к победе. Да, где-то в глубине души Малфой восхищался именно таким Поттером и хотел, чтобы гриффиндорец всегда таким и оставался.