You'll tumble overboard Tides will bring me back to you.

Иногда бывает такое чувство, что ты вроде как счастлив, очень счастлив, но тебя не покидает какое-то тревожное ощущение. И если раньше Чонин не желал понимать, откуда оно могло взяться, сейчас всё было иначе.

Чонин просыпается от звука открывшейся двери на балкон и видит Кёнсу, освещаемого лишь светом полной луны. Пока он некоторое время пытается понять, сон ли это, Кёнсу распахивает окно и взбирается на подоконник. Чонин мгновенно оказывается рядом и тянет его на себя, когда Кёнсу уже расправляет руки в стороны, собираясь прыгать.
- Чонин… что… - он только пришёл в себя и не может понять, почему Чонин тяжело дышит и обнимает на полу балкона.
- Я не знаю что делать. Я не знаю, как спасти тебя от самого себя, - эти мысли уже давно не покидают его.
- Почему ты должен спасать меня от себя?
- Кёнсу, ты любишь меня?
- Люблю, как никого и никогда не любил. - он берёт лицо Чонина в ладони и смотрит в глаза. – Что я сделал? Я снова ходил во сне?
- Да… Просто ходил во сне. Всё нормально, пойдём спать.

Наверное, этот случай был апогеем беспокойства Чонина.

Когда у человека эпилепсия, любые сильные эмоции могут сказаться на его здоровье. Любовь – это же сильное чувство?
Впрочем, это была лишь теория Чонина. Но она, к сожалению, с каждым разом только доказывала себя. Чем больше они любили, тем сильнее проявлялась болезнь Кёнсу. Осознавать это было очень больно.

Чонин всё это время ломал голову над тем, что нужно найти выход. Нужно справиться со всем этим. И он решил, наконец, поговорить обо в всём с Кёнсу.

- Чонин, этого не может быть, я уже давно болен. С этим ничего не поделаешь, - Кёнсу держал его за руки и умоляюще смотрел в глаза.
- Мы должны понять, правда ли, что дело во мне…
- Ты думаешь, если ты уйдёшь, я вдруг перестану тебя любить?
- Я не собираюсь уходить, - он отрицательно качает головой.
- Тогда что ты собираешься делать?
- Я… Я не знаю. Но я больше не могу видеть как ты… - слова вдруг теряются на половине пути.
- Как я медленно угасаю? – продолжает за него Кёнсу.
- Нет я…
- Я уже давно так живу. Ты должен понимать, что мы не в силах изменить того, что предрешено, - он отпускает его руки и смотрит куда-то в пол.
- Не говори так! – Чонин окончательно выходит из себя, - Словно ты уже заранее себя хоронишь…
- Я не хороню себя. Я всегда надеюсь на лучшее. Я люблю цветы, люблю солнце и весенних птиц, я люблю рисовать – создавать собственный мир и наделять его красками. Я люблю жить. Так же, как я люблю тебя. Но мне не посильно всё.
- Остановись, - Чонин просит.
- Есть многие вещи, не зависящие от меня. Я просто готов к ним. Чтобы мне не было так больно…
- Прекрати, - Чонин умоляет, он не хочет слышать.
- …умирать, - заканчивает Кёнсу.
Чонин срывается с места и скрывается за дверью. Позади слышится уже совсем тихое «Чонин, не уходи!», когда он сбегает по ступеням.

Пожираемый самим собой он бродит по улицам уже около пары часов.
Очень хочется курить, но он не будет возвращаться к старой пагубной привычке. Ему всего лишь нужно на воздух. Всего лишь привести в порядок мысли.
Он не позволит плохому случиться. Наверное, ему стоит поговорить об этом с Лу Ханем? Звучит вполне разумно. Может, сделать это прямо сейчас?

Он направляется прямо в больницу, когда слышит звук своего телефона, который чудом взял с собой. На экране высвечивается «Сехун», но в трубке слышится голос Лу Ханя:
- Чонин, у Кёнсу обморок.
Ветер раздирает уши. Он бежит, потому что ждать автобус бесполезно и так он потратит лишь больше времени.
В больнице он успевает заметить Сехуна, отпускающего руку Лу Ханя и направляющегося куда-то, одарив Чонина лёгким кивком.
- Что случилось? Где ты был? – доктор выглядел обеспокоенным.
- Мы немного… - Чонин не может найти слов.
- Что могло такого случиться, чтобы ты оставил его одного и у него практически сразу случился генерализированный приступ?
- Откуда вы…
- Кёнсу уже пришёл в себя. Сейчас он в норме. Но с ним происходит что-то странное…
Чонин всё ещё хочет сорваться с места, чтобы найти Кёнсу, но слова Лу Ханя заставляют его задержаться.
- В смысле - странное?
- ЭЭГ показывает косвенные условно-эпилептиформные элементы. Это выглядит немного иначе обычного. У меня есть определённые мысли по этому поводу. Но чтобы удостовериться в них, необходимо провести ЭЭГ с депривацией и мониторингом сна. Кроме того, у него, относительно недавно уже был приступ. Мы с ним говорили по поводу того, что ему, видимо, следует поменять медикаментозное лечение… - он задумчиво листает историю болезни.
- Как давно ему стало хуже? – Чонин вспоминает о вопросе, который хотел задать.
- На самом деле, к сожалению, я заметил тенденцию к ухудшению здоровья Кёнсу. Перерывы между обмороками с каждым годом становятся всё короче, а во время этих перерывов – всё чаще наблюдаются те или иные приступы.
Пока они разговаривают, откуда-то слышится игра на пианино, а за ней красивой голос, который поёт:

Don’t cry over me, don’t cry over me, don’t cry over me

- Боже…. – протягивает Лу Хань и запускает руку в волосы, - я же просил его лежать. Иди, - он обращается уже к Чонину, - он в общей комнате отдыха, кто-то давно додумался поставить там пианино.
И Чонин идёт на звук голоса Кёнсу.
Он находит его в небольшой комнате, в которой, кроме них, никого нет.

Don’t cry over me, don’t cry over me, don’t cry over me

Don’t cry over me…

Он случайно хлопает дверью и Кёнсу оборачивается на звук, улыбаясь, когда видит Чонина.
- На самом деле, это единственное, что я могу сыграть, - говорит он, закрывая пианино, - и лишь эти строчки. Это так странно…
- Кёнсу… - Чонин подходит к нему, садится на колени и утыкается носом в его ноги. - Прости меня.
- За что? Рано или поздно это бы всё равно произошло. Ты ни в чём не виноват, поверь мне, - Кёнсу начинает гладить его по голове.
- Если бы я не ушёл…
- Если бы ты не ушёл, я бы упал в обморок в другой раз. Совершенно никакой разницы.
- Я успел поговорить с Лу Ханем, - еле слышно говорит Чонин.
- Что он сказал?
- Тебе необходимо сделать ЭЭГ с лишением сна и последующим его мониторингом.
- О, я наслышан об этой процедуре. Мне нельзя будет спать около дня?
- Да, - Чонин утвердительно кивает, смотря на него.
- Наверное, это интересно, только вот… - Кёнсу задумчиво глядит в потолок. – А ты будешь рядом со мной?
- Конечно.
- Тогда мне не страшно, - и он наклоняется к Чонину, чтобы поцеловать его в лоб.
В этот миг дверь снова открывается.
- Вы двое – за мной, в палату. Живо, - Лу Хань жестом зовёт их за собой.