Глава XXII 1 страница

Мистер Пиквик едет в Ипсуич и наталкивается

романтическое приключение с леди средних

лет в желтых папильотках

- Это и есть багаж твоего хозяина, Сэмми? - осведомился мистер Уэллер у

своего любящего сына, когда тот явился во двор гостиницы " Бык" в Уайтчепле,

с дорожным саком и небольшим чемоданом.

- Догадка хоть куда, могла быть хуже, старина, отвечал мистер

Уэллер-младший, складывая свою ношу на дворе и усаживаясь на нее. - Сейчас

прибудет и сам хозяин.

- Должно быть, едет в кэбе? - предположил отец.

- Да, две мили опасностей по восьми пенсов за милю, - дал ответ сын.

Как поживает сегодня мачеха?

- Чудно, Сэмми, чудно, - с внушительной серьезностью ответил старший

мистер Уэллер. - За последнее время она вроде как в методистский орден *

записалась, Сэмми, и она на редкость благочестива, уж это верно. Она слишком

хороша для меня, Сэмми. Я чувствую, что я ее не заслуживаю.

- Вот как! - сказал мистер Сэмюел. - Это очень самоотверженно с вашей

стороны.

- Очень, - со вздохом подтвердил его родитель. - Она ухватилась за

какую-то выдумку, будто взрослые люди рождаются снова, Сэмми; новое

рождение, - так, кажется, это у них называется. Очень бы мне хотелось

посмотреть, как эта система работает, Сэмми. Очень бы мне хотелось видеть

новое рождение твоей мачехи. Уж я бы ее спровадил к кормилице!

- Как ты думаешь, что эти женщины устроили на днях? - продолжал мистер

Уэллер после непродолжительного молчания, в течение которого он

многозначительно постукивал себя указательным пальцем по носу. - Как ты

думаешь, что они устроили на днях, Сэмми?

- Не знаю, - ответил Сэм. - А что?

- Собрались и устроили большое чаепитие для одного молодца, которого

называют своим пастырем, - сказал мистер Уэллер. - Я стоял и глазел у нашей

лавочки с картинками, вдруг вижу маленькое объявление: " Билеты полкроны. Со

всеми заявлениями обращаться в комитет. Секретарь миссис Уэллер". А когда

пришел домой, вижу - этот комитет заседает у нас в задней комнате.

Четырнадцать женщин. Ты бы их послушал, Сэмми! Выносили резолюции,

голосовали смету, и всякая такая потеха. Ну, тут твоя мачеха пристала, чтобы

и я пошел, да я и сам думал, что надо идти, увижу диковинные вещи, я а

записался на билет. В пятницу вечером, в шесть часов, я нарядился, и мы

отправились со старухой; поднимаемся на второй этаж, там стол накрыт на

тридцать человек и целая куча женщин, начинают шептаться и глазеть на меня,

- словно никогда не видывали довольно плотного джентльмена лет пятидесяти

восьми. Сидим. Вдруг поднимается суматоха на лестнице, вбегает долговязый

парень с красным носом и в белом галстуке и кричит: " Се грядет пастырь

навестить свое верное стадо! " - и входит жирный молодец в черном, с широкой

белой физиономией, улыбается - прямо циферблат. Ну, и пошла потеха, Сэмми!

" Поцелуй мира", - говорит пастырь и пошел целовать женщин всех подряд, а

когда кончил, за дело принялся красноносый. Только я подумал, не начать ли и

мне, - нужно сказать, со мной рядом сидела очень приятная леди, - как вдруг

появляется твоя мачеха с чаем, - она внизу кипятила чайник. За дело

принялись не на шутку. Какой оглушительный гомон, Сэмми, пока заваривали

чай, какая молитва перед едой, как ели и пили! А поглядел бы ты, как пастор

набросился на ветчину и пышки! В жизни не видал такого мастера по части еды

и питья... никогда не видал! Красноносый тоже был не из тех, кого выгодно

нанять за харчи, но куда ему до пастыря! Ну, напились чаю, спели еще гимн, и

пастырь начал проповедь, и очень хорошо проповедовал, если вспомнить, как он

набил себе живот пышками. Вдруг он приосанился да как заорет: " Где грешник?

Где жалкий грешник? " Тут все женщины воззрились на меня и давай стонать,

точно вот-вот помрут. Довольно-таки странно, но я все-таки молчу. Вдруг он

снова приосанивается, смотрит на меня во все глаза и говорит: " Где грешник?

Где жалкий грешник? " А все женщины опять застонали, в десять раз громче. Я

тогда малость рассвирепел, шагнул вперед и говорю: " Друг мой, говорю, это

замечание вы сделали на мой счет? " Вместо того чтобы извиниться, как

полагается джентльмену, он начал браниться еще пуще: назвал меня сосудом,

Сэмми, сосудом гнева и всякими такими именами. Тут кровь у меня, регулярно,

вскипела, и сперва я влепил две-три оплеухи ему самому, потом еще две-три

для передачи красноносому, с тем и ушел. Послушал бы ты, Сэмми, как визжали

женщины, когда вытаскивали пастыря из-под стола... Ба! А вот и командир, в

натуральную величину!

В это время мистер Пиквик вышел из кэба и вошел во двор.

- Славное утро, сэр, - сказал мистер Уэллер-старший.

- И в самом деле прекрасное, - отозвался мистер Пиквик.

- И в самом деле прекрасное, - подхватил рыжеволосый челевек с пытливым

носом и синими очками, который выкарабкался из другого кэба одновременно с

мистером Пиквиком. - В Ипсуич, сэр?

- Да, - ответил мистер Пиквик.

- Необычайное совпадение. Я тоже.

Мистер Пиквик поклонился.

- Наружное место? - спросил рыжеволосый.

Мистер Пиквик снова поклонился.

- Ах, боже мой, вот удивительно - у меня тоже наружное! - сказал

рыжеволосый. - Решительно мы едем вместе!

И рыжеволосый субъект внушительного вида, востроносый, обладавший

привычкой загадочно выражаться и птичьей манерой вскидывать голову после

каждой произнесенной фразы, улыбнулся, словно сделал одно из удивительнейших

открытий, какие когда-либо выпадали на долю мудреца.

- Меня радует перспектива путешествовать в вашем обществе, сэр, сказал

мистер Пиквик.

- Ах! Это очень приятно для, нас обоих, не так ли? - отозвался вновь

прибывший. - Общество, видите ли... общество - это... это совсем не то, что

одиночество, не правда ли?

- Этого никак нельзя отрицать, - с приветливой улыбкой вмешался в

разговор мистер Уэллер. - Это я называю истиной, не требующей доказательств,

как заметил продавец собачьего корма, когда служанка сказала ему, что он не

джентльмен.

- Что? - спросил рыжеволосый, высокомерно окинув взглядом мистера

Уэллера с головы до ног, - Ваш друг, сэр?

- Не совсем так, - понизив голос, ответил мистер Пиквик. - Дело в том,

что это мой слуга, но я ему разрешаю многие вольности, ибо, говоря между

нами, мне приятно думать, что он - оригинал, и я, пожалуй, горжусь им.

- Ах так... - отозвался рыжеволосый. - Это, видите ли, дело вкуса. Я не

любитель оригинального. Мне оно не нравится, не вижу никакой необходимости в

нем. Ваше имя, сэр?

- Вот моя карточка, сэр, - ответил мистер Пиквик, которого очень

позабавил этот неожиданный вопрос и странные манеры незнакомца.

- Так! - сказал рыжеволосый, пряча карточку в бумажник. - Пиквик. Очень

хорошо. Я люблю знать фамилию человека, это избавляет от многих затруднений.

Вот моя карточка, сэр. Магнус, изволите видеть, сэр. Магнус моя фамилия.

Неплохая фамилия, не правда ли, сэр?

- Действительно, очень хорошая, - сказал мистер Пиквик, которому не

удалось скрыть улыбку.

- Да, я тоже так думаю, - продолжал мистер Магнус. - И перед ней стоит

хорошее имя, изволите видеть. Разрешите, сэр... если держать карточку слегка

наклонно, вот так, свет упадет на верхнюю строку. Вот - Питер Магнус. Мне

кажется, звучит хорошо, сэр.

- Очень хорошо, - согласился мистер Пиквик.

- Любопытное совпадение инициалов, сэр, - продолжал мистер Магнус. Как

видите, Р. М. - post meridiem. В спешных записках близким приятелям я иногда

подписываюсь: " Пополудни". Это чрезвычайно забавляет моих друзей.

- Я полагаю, это доставляет им величайшее удовольствие, - заметил

мистер Пиквик, позавидовав легкости, с какой можно позабавить друзей мистера

Магнуса.

- Джентльмены, - сказал конюх, - карета подана, пожалуйте.

- Все ли мои вещи уложены? - осведомился мистер Магнус.

- Все в порядке, сэр.

- Красный сак уложен?

- Уложен, сэр.

- А полосатый?

- Под козлами, сэр.

- А пакет в оберточной бумаге?

- Под сиденьем, сэр.

- А кожаный футляр для шляп?

- Все уложено, сэр.

- Не пора ли садиться? - спросил мистер Пиквик.

- Простите! - отозвался мистер Магнус, стоя на колесе. - Простите,

мистер Пиквик. Я не могу сесть, пока мои сомнения не рассеялись. Поведение

этого человека совершенно убедило меня в том, что кожаный футляр не уложен.

Торжественные уверения конюха ни к чему не привели, и кожаный футляр

пришлось извлечь из самой глубины ящика под козлами, дабы убедить мистера

Магнуса и том, что футляр был надежно уложен. А когда он успокоился

касательно этого пункта, у него возникло серьезное предчувствие, что красный

сак положен не туда, куда следует, полосатый украден, а пакет в оберточной

бумаге " развязался". Наконец, получив наглядное доказательство полной

необоснованности всех этих подозрений, он согласился вскарабкаться на крышу

кареты, заметив, что теперь, когда все его опасения рассеялись, он чувствует

себя вполне довольным и счастливым.

- У вас нервы разошлись, сэр? - осведомился мистер Уэллер-старший,

искоса поглядывая на незнакомца, когда тот занял свое место.

- Да, они у меня всегда немного пошаливают вот из-за таких мелочей,

ответил незнакомец, - но сейчас все в порядке, в полном порядке.

- Ну, и слава богу, - сказал мистер Уэллер. - Сэмми, помоги хозяину

взобраться ко мне на козлы. Другую ногу, сэр, вот так, дайте нам руку, сэр.

Пожалуйте наверх. Мальчиком вы были полегче, сэр.

- Совершенно верно, мистер Уэллер, - добродушно отозвался запыхавшийся

мистер Пиквик, заняв место рядом с ним на козлах.

- Прыгай на переднее место, Сэмми, - сказал мистер Уэллер. - Ну,

Уильям, выводи коней. Берегитесь арки, джентльмены. " Берегите головы! " - как

говорит пирожник с лотком на голове. Уильям, пусти их.

И карета покатила по Уайтчеллу, к великому восторгу всех обитателей

этого густо населенного квартала.

- Не очень-то красивая местность, сэр, - заметил Сэм, притронувшись к

шляпе, что делал всегда, вступая в беседу с хозяином.

- Да, действительно некрасивая, - согласился мистер Пиквик, обозревая

людную и грязную улицу.

- Очень замечательное обстоятельство, сэр, - сказал Сэм, - что бедность

и устрицы всегда идут как будто рука об руку.

- Я вас не понимаю, Сэм, - отозвался мистер Пиквик.

- Вот что я хочу сказать, сэр, - пояснил Сэм, - чем беднее место, тем

больше спрос на устриц. Посмотрите, сэр, здесь на каждые пять-шесть домов

приходится лоток с устрицами. Улица завалена ими. Провалиться мне на месте,

но мне кажется, когда человек очень беден, он выбегает из дому и в

регулярном отчаянии поедает устрицы.

- Так и есть, - подтвердил мистер Уэллер-старший, - и точь-в-точь то же

самое с маринованной лососиной!

- Это два весьма замечательных факта, над которыми я до сих пор не

задумывался, - сказал мистер Пиквик. На первой же остановке я его запишу.

К тому времени они доехали до заставы у Майль-Энда; глубокое молчание

не нарушалось, пока они не проехали еще двух-трех миль, а тогда мистер

Уэллер-старший неожиданно повернулся к мистеру Пиквику и сказал:

- Чудную жизнь ведет заставщик, сэр.

- Кто? - спросил мистер Пиквик.

- Заставщик.

- Кого вы называете заставщиком? - осведомился мистер Питер Магнус.

- Старик говорит о сторожах у заставы, - заметил в виде пояснения

мистер Сэмюел Уэллер.

- А! - сказал мистер Пиквик. - Понимаю! Да, очень странная жизяь...

Очень беспокойная.

- Все эти люди повстречались с каким-нибудь разочарованием в жизни,

сказал мистер Уэллер-старший.

- Неужели? - отозвался мистер Пиквик.

- Да. А потому они ушли от мира и заперлись в этих будках, чтобы жить в

одиночестве и чтобы отомстить людям, заставляя их платить пошлину.

- Ах, боже мой! - сказал мистер Пиквик. - Я этого раньше не знал.

- Факт, сэр, - отвечал мистер Уэллер, - будь они джентльменами, вы бы

их назвали мизантропами, а так они считаются только заставщиками.

Такого рода разговорами, отличавшимися неоценимым очарованием,

поскольку в них приятное сочеталось с полезным, мистер Уэллер скрашивал

томительное путешествие в течение доброй половины дня. В темах для разговора

не было недостатка, ибо, если даже иссякала разговорчивость мистера Уэллера,

ее с избытком возмещало желание мистера Магнуса познакомиться с полной

биографией его попутчиков и громко выражаемое им на каждой остановке

беспокойство касательно сохранности и благополучив двух саков, кожаного

футляра и пакета в оберточной бумаге.

На главной улице Ипсуича, по левой стороне, - если миновать площадь

перед ратушей, - находится гостиница, широко известная под названием

" Большой Белый Конь", которая привлекает к себе особое внимание вознесенной

над главным входом каменной статуей какого-то буйного животного с

развевающимися гривой и хвостом, отдаленно напоминающего взбесившуюся

ломовую лошадь. " Большой Белый Конь" славится в окрестностях - до известной

степени по той же причине, что и премированный бык, или брюква, отмеченная в

газете графства, или чудовищная свинья, а именно своими огромными размерами.

Никогда еще не встречалось под одной крышей такого лабиринта коридоров, не

покрытых коврами, такого скопления сырых и плохо освещенных комнат, такого

великого множества каморок для еды или спанья, как те, что были заключены

между четырьмя стенами " Большого Белого Коня" в Ипсуиче.

Перед этой-то неестественно разросшейся таверной лондонская карета

останавливалась каждый вечер в один и тот же час; и с крыши этой самой

лондонской кареты спустились мистер Пиквик, Сэм Уэллер и мистер Питер Магнус

в тот вечер, о котором повествует настоящая глава.

- Вы здесь остановитесь, сэр? - осведомился мистер Питер Магнус, когда

полосатый сак, красный сак, пакет в оберточной бумаге и кожаный футляр были

перенесены в коридор. - Вы здесь остановитесь, сэр?

- Да, сэр, - ответил мистер Пиквик.

- Ах, боже мой! - воскликнул мистер Магнус. -Никогда не слышал о таких

изумительных совпадениях. Да ведь я тоже здесь остановлюсь. Надеюсь, мы

обедаем вместе?

- С удовольствием, - ответил мистер Пиквик. - Но, может быть, я встречу

здесь кое-кого, из... своих друзей. Послушайте, милейший, нет ли здесь среди

ваших постояльцев джентльмена по фамилии Тапмен?

Толстяк - под мышкой у него была салфетка, отслужившая две недели, на

ногах - чулки, сверстники салфетки, - неохотно оторвался от своего занятия,

заключавшегося в созерцании улицы, когда мистер Пиквик задал ему этот

вопрос, и, после тщательного осмотра внешности этого джентльмена, начиная с

тульи шляпы и кончая последней пуговицей на гетрах, ответил выразительно:

- Нет!

- А джентльмена по фамилии Снодграсс? - осведомился мистер Пиквик.

- Нет!

- А Уинкль?

- Нет!

- Моих друзей еще нет, сэр, - сказал мистер Пиквик. - Стало быть, мы

пообедаем вдвоем. Милейший, проводите нас в отдельную комнату.

По предъявлении такого требования толстяк снизошел до того, что

приказал коридорным внести багаж джентльменов, и, шествуя впереди по

длинному темному коридору, ввел их в большую плохо меблированную комнату с

грязным камином, в котором маленький огонек делал отчаянные попытки казаться

бодрым, но быстро поникал под влиянием унылой обстановки. По прошествии часа

путешественникам подали по куску рыбы и мяса, и когда с обедом было

покончено, мистер Пиквик и мистер Питер Магнус придвинули свои стулья к

камину и, заказав бутылку самого скверного портвейна по самой высокой цене,

на радость хозяину, принялись за грог к собственному своему удовольствию.

Мистер Питер Магнус был от природы весьма общителен, а грог творил

чудеса, извлекая из его груди самые сокровенные тайны. Сообщив всяческие

сведения о себе самом, своей семье, своих связях, своих друзьях, своих

шутках, своей профессии и своих братьях (болтливые люди могут много

порассказать о своих братьях), мистер Магнус в течение нескольких минут

созерцал мистера Пиквика в голубом свете сквозь цветные стекла своих очков,

а затем сказал с застенчивым видом:

- А как вы думаете, как вы думаете, мистер Пиквик, зачем я сюда

приехал?

- Честное слово, - сказал мистер Пиквик, - я никак не могу угадать.

Быть может, по делу.

- Отчасти вы правы, сэр, - ответил мистер Питер Магнус, - а отчасти не

правы. Попытайтесь еще раз, мистер Пиквик.

Право же, - сказал мистер Пиквик, - я должен просить у вас пощады! Как

вам угодно, можете не говорить, но мне не угадать, хотя бы я строил

предположения всю ночь.

- Ну, в таком случае... хи-хи-хи! - начал мистер Питер Магнус,

застенчиво хихикая, - что вы скажете, мистер Пиквик, если я приехал сюда

сделать предложение, сэр, а? Хи-хи-хи!

- Что я скажу? Бы, по всей вероятности, достигнете цели, - ответил мис-

тер Пиквик, посылая одну из своих лучезарных улыбок.

- Ну! - воскликнул мистер Магнус. - Но вы действительно так думайте,

мистер Пиквик? Вы так думаете?

- Конечно, - сказал мистер Пиквик.

- Нет, вы шутите!

- Право же, не шучу.

- Ну, в таком случае, - сказал мистер Магнус, - открою вам маленький

секрет: я тоже так думаю. Я даже скажу вам, мистер Пиквик, хотя я от природы

ужасно ревнив... чудовищно ревнив: леди находится в этом доме!

С этими словами мистер Магнус снял очки, чтобы подмигнуть, и снова

надел их.

- Так вот почему вы так часто выбегали из комнаты перед обедом, -

лукаво заметил мистер Пиквик.

- Тес! Да, вы правы, так оно и было, а впрочем, я не так глуп, чтобы

пойти повидаться с ней.

- Вот как!

- Да, не следует это делать, знаете ли, сейчас же после путешествия.

Лучше подождать до завтра, сэр, шансов будет вдвое больше. Мистер Пиквик,

сэр, в том саке у меня платье, а в том футляре - шляпа, от которых я жду не-

оценимых услуг, сэр, благодаря тому впечатлению, какое они произведут.

- В самом деле? - отозвался мистер Пиквик.

- Да, вы, вероятно, заметили, как я о них беспокоился сегодня. Я не

верю, мистер Пиквик, чтобы можно было приобрести за деньги второй такой же

костюм и такую же шляпу.

Мистер Пиквик поздравил с такой покупкой счастливого владельца

неотразимой одежды, и мистер Питер Магнус в течение нескольких секунд был,

по-видимому, погружен в размышления.

- Она - милое созданье, - сказал мистер Магнус.

- Да? - сказал мистер Пиквик.

- Очень! - сказал мистер Магнус. - Очень! Она живет милях в двадцати

отсюда, мистер Пиквик. Я узнал, что она приедет сюда сегодня вечером и

пробудет здесь все завтрашнее утро, и вот я приехал, чтобы воспользоваться

удобным случаем. Мне кажется, мистер Пиквик, гостиница - подходящее место

для того, чтобы сделать предложение одинокой женщине. Пожалуй, она сильнее

почувствует одиночество во время путешествия, чем у себя дома. Как вы

думаете, мистер Пиквик?

- Считаю это весьма вероятным, - ответил сей джентльмен.

- Прошу прощенья, мистер Пиквик, - сказал мистер Питер Магнус, - но я

от природы довольно любопытен: с какой целью приехали сюда вы?

- По делу, далеко не столь приятному, сэр, - ответил мистер Пиквик,

краснея при одном воспоминании. Я приехал сюда, сэр, с целью разоблачить

предательство и обман одной особы, чьей правдивости и честности я слепо

доверял.

- Ах, боже мой! - сказал мистер Питер Магнус. Это очень неприятно.

Полагаю, это леди? Э? А! Хитрец, мистер Пиквик, хитрец! О нет, мистер

Пиквик, ни за что на свете, сэр, не стал бы я касаться ваших чувств. Это

мучительная тема, сэр, весьма мучительная. Не обращайте на меня внимания,

мистер Пиквик, если вам хочется излить свои чувства. Я знаю, что значит

пережить измену, я сам это испытал три-четыре раза..

- Я вам весьма признателен за сочувствие, с каким вы отнеслись к тому,

что считаете моим несчастьем, - сказал мистер Пиквик, заводя свои часы и

кладя их на стол, - но...

- Нет, нет! - перебил мистер Питер Магнус. - Не слова больше: это

мучительная тема. Я понимаю, понимаю! Который час, мистер Пиквик?

- Уже за полночь,

- Ах, боже мой, пора спать. Не следует засиживаться. Я буду бледен

завтра, мистер Пиквик.

При одной мысли о такой беде мистер Питер Магнус позвонил служанке, и

когда полосатый сак, красный сак, кожаный футляр и пакет в оберточной бумаге

были доставлены в его спальню, он вместе с подсвечником, покрытым японским

лаком, удалился в одно крыло дома, тогда как мистера Пиквика с другим

подсвечником, покрытым японским лаком, проводили по бесконечным извилистым

коридорам в другое крыло.

- Вот ваша комната, сэр, - сказала служанка.

- Прекрасно, - ответил мистер Пиквик, озираясь.

Это была довольно большая комната с двумя кроватями и камином; в общем,

более комфортабельное помещение, чем склонен был ожидать мистер Пиквик,

основываясь на кратком своем знакомстве с теми удобствами, которые можно

было найти в " Большом Белом Коне".

- Надеюсь, другая кровать никем не занята? - осведомился мистер Пиквик.

- О нет, сэр.

- Прекрасно. Велите моему слуге завтра в половине девятого принести

горячей воды, а сегодня он мне больше не понадобится.

- Слушаю, сэр.

И, пожелав мистеру Пиквику спокойной ночи, служанка ушла и оставила его

в одиночестве.

Мистер Пиквик сел в кресло у камина и отдался потоку бессвязных мыслей.

Сначала он подумал о своих друзьях и задал себе вопрос, когда же они

присоединятся к нему; потом мысли его обратились к миссис Марте Бардл, а от

этой леди, естественно, перекочевали к грязной конторе Додсона и Фогга. От

Додсона и Фогга они по касательной поплыли к самому центру истории странного

клиента, а затем вернулись к " Большому Белому Коню" в Ипсуиче, с достаточной

ясностью давая понять мистеру Пиквику, что он засыпает. Поэтому он встал и

начал раздеваться, как вдруг вспомнил, что оставил свои часы внизу на столе.

Часы эти пользовались особой любовью мистера Пиквика, который носил их

под сенью своего жилета в течение большего числа лет, чем считаем мы себя

вправе здесь указывать. Мысль о том, чтобы лечь спать, не слыша их мерного

тикания под подушкой или в туфельке над головой, не вмещалась в мозгу

мистера Пиквика. Так как час был поздний и ему не хотелось звонить среди

ночи, то он надел фрак, который только что снял, и, взяв в руку подсвечник,

покрытый японским лаком, стал потихоньку спускаться по лестнице.

Чем дальше спускался мистер Пиквик, тем больше как будто обнаруживалось

лестниц, по которым предстояло спускаться, и снова и снова, когда мистер

Пиквик попадал в какой-нибудь узкий коридор и начинал поздравлять себя с

прибытием в нижний этаж, появлялась перед его изумленными глазами новая

лестница. Наконец, он добрался до вестибюля с каменным полом, который ему

запомнился при входе в дом. Он исследовал коридор за коридором; обозрел

комнату за комнатой; наконец, собираясь в отчаянии отказаться от поисков, он

открыл дверь той самой комнаты, где провел вечер, и увидел на столе забытые

им часы.

Мистер Пиквик с торжеством схватил часы и направил свои стопы обратно в

спальню. Если путешествие его в нижний этаж было сопряжено с трудностями и

неуверенностью, то обратный путь оказался несравненно более сложным. Ряды

дверей, украшенных башмаками всех видов, фасонов и размеров, тянулись,

разветвляясь, во все стороны. Несколько раз повертывал он осторожно ручку

ведущей в спальню двери, которая была похожа на его дверь, но ворчливый

окрик, доносившийся из-за нее: " Кто там, черт подери? ", или: " Что вам здесь

нужно? " - заставлял его удаляться на цыпочках с изумительной быстротой. Он

был на грани отчаяния, но тут его взгляд упал на открытую дверь. Он заглянул

в комнату. Наконец-то! Здесь было две кровати - он прекрасно помнил, как они

стояли, - и огонь в камине еще горел. Его свеча, не отличавшаяся величиной,

когда он ее получил, оплыла от сквозняков во время его скитаний и погасла,

как только он закрыл за собой дверь. " Неважно, - сказал мистер Пиквик, - я

могу раздеться при свете камина".

Кровати стояли справа и слева от двери, и между каждой кроватью и

стеной оставался маленький проход, в конце которого стоял стул с плетеным

сиденьем, - проход такой ширины, чтобы в случае надобности взобраться стой

стороны на кровать или слезть с нее. Тщательно задвинув занавески кровати с

наружной стороны, мистер Пиквик уселся на стул с плетеным сиденьем и не

спеша снял башмаки и гетры. Затем он снял и сложил фрак, жилет и галстук, и,

медленно напялив ночной колпак с кисточкой, укрепил его на голове, завязав

под подбородком тесемки, которые у него всегда были пришиты к этой

принадлежности туалета. И в этот момент он вдруг представил себе всю

нелепость своего недавнего блуждания. Откинувшись на спинку стула с плетеным

сиденьем, мистер Пиквик засмеялся так искренне, что для всякого

здравомыслящего человека было бы истинным наслаждением созерцать улыбки,

расцветавшие на приветливой физиономии мистера Пиквика и сиявшие из-под

ночного колпака.

" Это самая смешная вещь, - говорил самому себе мистер Пиквик, улыбаясь

так, что тесемки ночного колпака могли лопнуть, - это самая смешная вещь, о

какой я слышал, - заблудиться в гостинице и скитаться по лестницам. Забавно,

забавно, очень забавно! "

Мистер Пиквик улыбнулся еще более широкой улыбкой и в наилучшем

расположении духа хотел вновь приступить к процедуре раздевания, как вдруг

его остановила весьма неожиданная помеха, а именно появление в комнате

какой-то особы со свечой в руке, которая, заперев дверь, подошла к

туалетному столику и поставила на него свечу.

Улыбка, игравшая на лице мистера Пиквика, мгновенно уступила место

выражению безграничного изумления и недоумения. Кто-то вошел так внезапно и

так бесшумно, что у мистера Пиквика не было времени окликнуть его или

помешать ему войти. Кто бы это мог быть? Грабитель? Какой-нибудь

злоумышленник, который видел, быть может, как он поднимался по лестнице,

держа в руке красивые часы? Что же ему теперь оставалось делать?

Единственное, что мог сделать мистер Пиквик, чтобы взглянуть на

таинственного посетителя, не подвергая себя опасности быть замеченным, это

взобраться на кровать и выглянуть в просвет между занавесками с

противоположной стороны. К этому маневру он и прибег. Осторожно придерживая

рукой занавески так, что ничего не было видно, кроме его головы и ночного

колпака, мистер Пиквик, надев очки, собрался с духом и выглянул.

От ужаса и смущения он едва не лишился чувств. Перед зеркалом стояла

леди средних лет в желтых папильотках и старательно расчесывала волосы.

Каким бы образом ни очутилась в комнате ничего не ведающая леди средних лет,

было ясно, что она рассчитывала остаться здесь, ибо принесла тростниковую

свечу * с экраном, каковую, принимая похвальные меры предосторожности против

пожара, поместила в таз на полу, где она и мерцала, словно гигантский маяк

на удивительно маленьком водном пространстве.

" Господи помилуй! - подумал мистер Пиквик. - Какое ужасное положение! "

- Кхе! - кашлянула леди, и мистер Пиквик с быстротой автомата втянул

голову..

" Никогда я не бывал в таком безвыходном положении, - подумал бедный

мистер Пиквик; капли холодного пота выступили на его ночном колпаке.

Никогда! Это ужасно! "

Но слишком велико было желание видеть, что происходит в комнате. И

голова мистера Пиквика высунулась снова. Положение ухудшилось. Леди средних