Глава 15. По традиции пробуждение и голова у Гермионы оказались тяжелыми, а мысли и взгляд — мутными

Не боись...

Тигры бабочек не едят…

По традиции пробуждение и голова у Гермионы оказались тяжелыми, а мысли и взгляд — мутными. Ей было до ужаса неудобно лежать, и что-то острое упрямо давило под ребра. Она безуспешно пыталась вспомнить что-то важное, очень важное, но мозг представлял собой сплошную черную дыру, засасывавшую любую попытку изобразить умственную деятельность.

Гермиона пошевелилась и застонала. Стон получился сиплым, а шевелилась она вообще зря — можно было подумать, что спать ей пришлось на куче булыжников. Булыжники! Она вспомнила! Не все, но хотя бы основное: они со Снейпом решили поскоблить русалку, тьфу, ундину и отправились в Германию на озеро эм-м-м… не важно, короче, как оно называется. Гермиона помнила, как она шла к прекрасным танцующим и поющим девам, а потом вечер воспоминаний как-то резко обрывался. Затем что-то случилось, причем случилось это «что-то» такое, что воспоминание о нем сейчас скребло ее изнутри, пробуя по очереди запустить все органы чувств, проверяя, какое из них откликнется на зов совести. Чувства молчали, забившись куда-то в недра организма, и на призыв не откликались.

Гермиона попыталась сесть и открыть глаза. И лучше бы этого не делала вовсе: она действительно лежала на гальке неподалеку от воды, на берегу озера. Рассвет занимался над кромкой черного леса. Идиллическую картину портило лишь то, что спала она обнаженная, стыдливо зарытая в ворох водорослей. Гермиона ощупала себя конкретнее. Да, совершенно голая, если не считать браслетика ручной работы, сплетенного из травы или чего-то похожего, что красовался у нее теперь на левом запястье, да ошейника Снейпа. Рядом мокрой кляксой валялся мужской сюртук. Судя по неповторимому фасону и цвету, сюртук принадлежал Снейпу. Сам владелец, одетый лишь в брюки, с волшебной палочкой в руках в это время рыскал по берегу, явно что-то высматривая. Гермиона осторожно выползла из водорослей и попробовала дотянуться до сюртука. Там же карман! А в кармане… Она услышала возглас и закрыла глаза снова, попытавшись представить себе, что ее здесь нет. Но опоздала — Снейп заметил перемещения в пространстве и решительно зашагал в ее сторону. Гермиона застонала. Стон отозвался в голове дикой болью. Она поморщилась и схватилась за виски.

Подошедший Снейп — бледный и шатающийся с какими-то грязными тряпками в руках — попытался высушить сюртук заклинанием, чертыхнулся, проклиная ундин, их магию, рассвет и мерлиновы подштанники, и со злостью отпихнул все еще мокрый сюртук в сторону. После этого соблаговолил обратить свое внимание на нее:

— Что, тяжко, Грейнджер? — насмешливо поинтересовался он.

Гермиона облизала пересохшие губы и кивнула. Кивать тоже не следовало, потому что ее еще и замутило для полного счастья.

— У меня такое ощущение, — просипела она, — что мы вчера пили. А потом что-то курили. А потом меня долго-долго били…

— Какой у вас богатый жизненный опыт, — она старалась не встречаться с ним взглядом. Этот странный взгляд ее почему-то пугал больше, чем все его предыдущие вспышки ярости вместе взятые. — Нам надо выбираться отсюда.

Он швырнул ей принесенные тряпки, в которых Гермиона опознала свою одежду, и отвернулся, усевшись на ближайший камень. Гермиона попыталась покраснеть, но попытка с треском провалилась. Кое-как одевшись, стараясь не обращать внимания на ломоту во всем теле, она с трудом поднялась на ноги.

— Я готова.

Он зашагал вперед, к валуну, который они облюбовали еще вчера. Гермиона захромала следом. Через несколько шагов Снейп устало опустился на камень. Она с готовностью проделала то же самое — слабость в теле была убийственной. Похоже, Снейпу сейчас приходилось не лучше. Он бессмысленно крутил на запястье такой же браслет, что украшал руку Гермионы. Потом порылся в кармане мокрого сюртука и достал несколько пузырьков. Выбрал нужные и, протянув один Гермионе, другой выпил сам.

— Я пока не в том состоянии, чтобы аппарировать, — буркнул он.

А она-то насколько не в состоянии! Гермиона выпила зелье и украдкой взглянула на Снейпа. В голове слегка прояснилось, но память возвращаться упорно не желала. Гермиона прокляла все на свете.

— Профессор, — тихо позвала она, — что здесь вчера произошло? Мы чешую так и не добыли?

Во время паузы, наступившей вслед за ее вопросом, Гермионе захотелось срочно куда-то спрятаться. Снейп медленно открыл глаза и уставился на нее этим своим новым, противным и каким-то жутковатым взглядом.

— Это вы, Грейнджер, манкируете своими прямыми обязанностями, а у меня всегда все под контролем. Мне вчера удалось слегка обтрепать хвост вашей подружки, пока вы там развлекались.

— Развлекалась?

— Для начала вы устроили стриптиз, — он с каким-то извращенным удовольствием смотрел, как краска наконец-то залила ее щеки. — Впечатляет. В вас, как я погляжу, вообще пропадает масса скрытых талантов, Грейнджер! Потом вы вступили на ниву борьбы за права женщин и решили утопиться, чтобы извести род мужской под корень, — Снейп пнул какой-то камешек.

Гермиона, сидела, уткнувшись лбом в колени, улавливая всплывающие образы: эйфория, свобода от всего, обжигающее пламя ненависти, тоска и… Она застонала.

— А потом…

— Не надо! — резко прервала она его.

— Ну почему же, — выплюнул он со злостью. — Дальше ведь случилось самое интересное!

— Просто не надо, — тихо попросила она.

Он замолчал. Они просидели в тишине несколько минут. Гермиона чувствовала себя паршиво, как никогда. Как дальше жить, если не знаешь, что все это было, но тебе понравилось?

— Грейнджер, — Гермиона вздрогнула, почувствовав его руку на своем плече, — если вы сейчас начнете убиваться по поводу того, что переспали со мной — злобным и мерзким Пожирателем — я этого просто не переживу. Гриффиндорка, томимая муками совести, — это не для моих слабых нервов.

Что он вообще знает о совести, интересно?

— Если это вас успокоит, то могу сказать, что вы находились м-м-м… в середине трансформации и не совсем адекватно воспринимали реальность, — он хмыкнул. — Признаться, был польщен, Гр-рейнджер. И вообще, не подозревал, что вы м-м-м… такая страстная натура.

Самоуверенный говнюк!

— Наконец-то вы разозлились, — удовлетворенно хмыкнул он, поймав ее разъяренный взгляд. — Кстати, я вчера днем видел Джеймса. Он в порядке. Уизли, насколько я могу судить — тоже. Кажется, они давние приятели?

— Вы! — задохнулась она от возмущения. — Почему вы не сказали об этом раньше?!

— Потому что, — невозмутимо ответил он. — Потому что вы должны были работать, а не распускать нюни, ясно? Теперь можете начать переживать и страдать. Вы готовы к аппарации?

Снейп натянул наконец-то просушенный заклинанием сюртук прямо на голое тело, помог ей подняться и крепко прижал к себе. Готова ли она? Готова ли? Нет, не готова!

Они аппарировали.

* * *
Аппарировали они почему-то к дому Снейпа в Паучьем тупике. Она сразу же узнала эти серые стены и разбитый тротуар, хотя видела их до этого всего один раз. Снейп долго колдовал возле входной двери, бормоча заклинания и пароли, потом легко коснулся палочкой замка, и они вошли.

Изнутри дом оказался не таким маленьким, как снаружи. Снейп, не дав осмотреться в полутемном коридорчике, потащил ее куда-то наверх, завел в комнату и, бросив коротко: «Приведите себя в порядок!», — покинул помещение, не забыв закрыть за собой дверь на замок.

Слой слежавшейся пыли, покрывавший все горизонтальные поверхности крохотной спальни, в которой оказалась Гермиона, говорил о том, что ею давно не пользовались. Она нарисовала на столешнице рожицу и сдула с пальца мохнатый комок. Очень давно не пользовались.

Двуспальная кровать, шкаф, комод и пара тумбочек у кровати — вот и все, что уместилось в небольшой комнате, оклеенной дешевыми обоями в цветочек. На комоде стояли обычные фотографии в простых деревянных рамках: симпатичная молодая русоволосая женщина и черноволосый мужчина, улыбаясь смотрели в объектив. Потом были фото толстощекого карапуза с пушистым хохолком на макушке, серьезного черноволосого мальчика лет трех-четырех, сидящего на колене у отца…

Гермиона осторожно поставила рамку на место и подошла к окну. Оно выходило на задний двор, огороженный высоким глухим забором. Для очистки совести Гермиона подергала запоры на раме. Они, естественно, не поддались на провокацию. Непонятно — чары на них стояли, или они упрямились, сломленные временем, но Гермиона пока не была готова выбить окно стулом и прыгнуть со второго этажа через осколки.

Гермиона старательно отвлекала себя от мыслей о прошедшей ночи. Она не будет об этом думать. Не будет — и все. У нее есть о чем подумать и без этого. Просто ничего не было. Ни-че-го! Гермиона стукнулась лбом в стекло и зажмурилась.

— Вы еще не готовы? — послышался от входной двери недовольный голос Снейпа. — Вы вообще можете что-нибудь делать быстро?

— Я быстро засыпаю, — буркнула Гермиона, глядя, как он швыряет на кровать какие-то вещи.

По косвенным признакам, ей удалось определить, что это ее же одежда, которую Снейп несомненно снова забрал из ее же дома. Грохот закрывшейся двери немного подстегнул Гермиону, и она пошла в ванную. Быстро помылась, причесалась, оделась и, отогнув уголок пыльного покрывала, уселась на кровать в ожидании Снейпа. День был в самом разгаре, но здесь этого не ощущалось — окна выходили на северную сторону, и в комнате стоял полумрак. У Гермионы заныла поясница — сон на камнях, пусть и прикрытых водорослями, еще никогда не шел на пользу здоровью. Она, поморщившись, прилегла на кровать и как-то совсем незаметно для себя уснула.

Проснулась она уже в сумерках. Подслеповато сощурилась на свет, проникавший в комнату из открытой двери. Приглашение читалось явно и недвусмысленно. Гермиона вышла в коридор, для успокоения совести подергала за ручки пару запертых дверей, выходивших сюда же, и спустилась по лестнице на звук гремящей посуды.

Снейп что-то помешивал в кастрюле, стоя у плиты. Небольшая кухонька, в которой он хозяйничал, сверкала идеальной чистотой и порядком. Гермиона села у стола, внимательно наблюдая за его размеренными движениями. Снейп молча поставил на стол две тарелки, налил в них кашу и пододвинул Гермионе ложку.

В полной тишине они ели вкуснейшую обжигающую овсянку, на полке мерно тикали часы, на плите закипал чайник. Все казалось бы таким простым и знакомым, если бы не человек напротив, затянутый в черный сюртук, — совершенно чужеродный здесь, на этой уютной маггловской кухне с кофеваркой, стиральной машиной и холодильником.

Гермиона держала в ладонях кружку с душистым чаем, рассматривая рисунок: мишка Тедди, застенчиво протягивал ей свое сердце. Она отодвинула полузасохшее печенье и посмотрела на Снейпа.

Тот отставил в сторону свою кружку с суровым мужским рисунком шотландской клетки и с хрустом откусил печенье.

— Почему? — тихо спросила Гермиона. — Почему вы хотите возродить его? Ведь он хотел вас убить. Он уже почти убил вас. Он убил вашу… маму Гарри…

Снейп скривился и кисло на нее посмотрел:

— Вы внезапно решили наставить меня на путь истинный? По-вашему, я кто?

— Не знаю, — она смотрела в кружку. — Я вообще не знаю, кто вы. Когда-то я считала вас просто одним из преподавателей: требовательным, иногда предвзятым, но прекрасным учителем. Потом вы стали для меня почти героем: надо обладать огромным мужеством и самообладанием, чтобы быть двойным агентом. Постоянное напряжение, опасность разоблачения… Я восхищалась силой духа, с которыми вы принимали все, с чем сталкивались.

Снейп молчал. Гермиона была не в силах поднять не него взгляд. Но она должна была закончить.

— А потом вы убили профессора Дамблдора.

Казалось, даже часы перестали тикать.

— Вы стали предателем. Вы предали все, за что мы боролись. Вы убили его, — горло Гермионы сдавил спазм. — Я возненавидела вас, профессор. Вы убили великого человека — такого уже никогда не будет.

Казалось, Снейп перестал даже дышать. Гермиона стиснула в руках кружку.

— И Визжащая хижина… — она запнулась. — Я была там. Я видела, как вы умирали. И мне не было вас жаль, профессор, ничуточки. Я была рада, что справедливость восторжествовала, и вы погибли от руки того, кому присягнули на верность. От руки чудовища, что шагает по трупам. А потом вы выжили, и оказалось, что все совсем не так, как кажется. Лили Поттер… мама Гарри… — Гермиона подняла на него взгляд. — Вы никогда не казались мне сентиментальным человеком, профессор. Такая большая любовь, пронесенная сквозь годы, — она скривилась, — это не про вас. Это было о ком-то другом. Но я поверила, поверила, как и все, потому что хотела верить. В глупую сказочку о вечной любви, которая привела прожженного Пожирателя под сень Ордена Фениикса. Я поверила даже в то, что вы убили профессора Дамблдора по его приказу. Он ведь тоже верил вам! Он думал, что оставляет этот мир, доверившись надежному человеку!

На непроницаемом лице Снейпа не дрогнул ни один мускул. Он без всякого выражения смотрел Гермионе прямо в глаза. Та сглотнула, но продолжила:

— Я понимаю, что вам прекрасно удалось всех обмануть — вы человек большого ума, выдающегося самообладания. Вы хитры, проницательны и умеете манипулировать людьми. Вы просто находка, профессор. Просто скажите мне — во имя чего? Во имя безумца, который однажды уже перешагнул через вас и сделает это еще раз? Почему, профессор?

Она сама не знала, почему ей так важно было услышать его ответ. Гермиона напряженно следила за его лицом, которое по-прежнему ничего не выражало.

— Это не ваше дело, — медленно проговорил он, словно тщательно подбирая слова.

— Я вам не верю, — покачала она головой. — Это нелогично.

— Действия Повелителя были продиктованы высшим благом. Я должен все исправить. И я не собираюсь перед вами оправдываться или что-то объяснять. И еще, Грейнджер, — тяжело посмотрел он на нее, — мне абсолютно все равно, кто и что обо мне думает. Тем более, какая-то грязнокровка.

Гермиона поморщилась, как от зубной боли. Чего от него вообще можно ожидать?

— Если мы закончили наш вечер воспоминаний, то прошу за мной, Грейнджер.

Он повел ее в кабинет, который, судя по всему, служил еще и библиотекой.

— Развлекайтесь! — сделал он широкий жест рукой. — Ящики заперты, — кивнул он на письменный стол. — Камин заблокирован. Чудесного вам вечера.

— А вы?

Он удивленно приподнял бровь и склонил голову к плечу:

— Вы хотите составить мне компанию?

И только усмехнулся, глядя на шарахнувшуюся Гермиону.

— Отдыхать я буду, Грейнджер! Отдыхать! От вас — в первую очередь! — рявкнул он и с грохотом захлопнул дверь.

Гермиона несколько минут приходила в себя, усмиряя сердцебиение. Потом подошла к первой попавшейся полке и, взглянув на корешки книг, поняла, что пропала.