Принципы и алгоритмы консультирования 2 страница

Выражаясь схематично, психологическая территория одного чело­века, поглощенная психологической территорией другого, практичес­ки прекращает свое суверенное существование. Вот почему на вопро­сы психолога созависимым клиентам «Что вы хотите иметь вместо дан­ной ситуации?», «Что для вас важно в ваших отношениях?» они отвечают: «Я хочу, чтобы он приходил домой вовремя», «Я хочу, чтобы она перестала раздражаться по пустякам», «Мне важно, чтобы он был внимательнее к нашим детям» и т. п.

Приведенная ниже схема (рис. 1) наглядно показывает взаимодей­ствие психологических территорий в различных отношениях.

Рис. 1. Взаимодействие психологических территорий (степень взаимного поглощения)

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ТЕРРИТОРИЙ

При взаимодействии людей друг с другом их психологические тер­ритории (или границы территорий) приходят в соприкосновение: они могут пересекаться, подвергаться оккупации, уважаться или насиль­ственно ограничиваться.

Психологическая территория, как мы здесь будем ее понимать, — это сочетание нескольких факторов:

• система представлений о себе (какой Я, что во мне хорошо и что плохо, какими качествами Я обладаю, оценка своей вне­шности и т. д.);

• представления о своем месте в мире, социуме;

• система правил и принципов, по которым строится взаимо­действие с социальной средой;

• способы и стиль взаимодействия с другими людьми;

• потребности, желания, стремления, цели и представление о способах их достижения;

• система экзистенциальных установок, касающихся смысла жизни и смысла происходящих событий, ответственности и вины, любви и одиночества, зависимости и свободы, соб­ственной возможности (или невозможности) принимать ре­шения и делать выбор, творчества и ограничивающих должен­ствований;

• представление о собственных возможностях;

• право создавать идеи и выбирать способ их реализации;

• обладание некоторой физической территорией, то есть вещами, предметами, объектами, которые именуются словом «мой» (на­пример, стол, диван, комната, дом, одежда, рабочее место и т. д.).

Психологические территории разных людей могут являться в той или иной степени устойчивым образованием и иметь более или менее жесткие границы, нарушение которых всегда вызывает негативную реакцию — от легкого дискомфорта до болезненных переживаний. Такая реакция, в свою очередь, может стимулировать возникновение самых разнообразных форм защиты, вплоть до ответной агрессии. В любом случае, собственные границы всегда стремятся сохранить, за­щитить, отстоять.

Нарушением границ психологической территории мы будем называть воздействие одного человека на другого с той или иной степенью насиль-ственности (то есть без получения согласия) с целью изменить по своему усмотрению принадлежащую человеку систему представлений о себе, сво­их возможностях, ресурсах и своем месте в мире, заставить изменить пра­вила и принципы, навязать чуждые цели и способы их достижения и т. д., а также самовольное использование и присвоение физической террито­рии другого человека или его предметов физического мира.

Под оккупацией психологической территории другого человека мы будем иметь в виду то же воздействие, что и при нарушении границ, но осуществляемое во всех сферах жизни человека и с гораздо боль­шей степенью интенсивности.

Прежде чем перейти к исследованию взаимодействия психологи­ческих территорий взрослых людей, рассмотрим общую схему разви­тия психологической территории ребенка в родительской семье.

Эмбрион

Нет своей психологической территории. Полное включение в материнс­кое тело и состояние. Ответственность за развитие и вся инициатива лежит на матери. Полная зависимость от материнского организма

Грудной период, младенчество (0-1 год)

Тело отделилось, но сохраняется абсолютная зависимость физического и психологического развития от матери. Ответственность за это развитие це­ликом лежит на

Раннее детство (1 -3 года)

Уже появились самостоятельные желания, выражено стремление к по­знанию, потребность в освоении различных навыков чрезвычайно велика. У ре­бенка начинает развиваться воля. Ответственность за развитие и жизнь ре­бенка лежит на матери, но он уже может активно выражать свои потребности и даже требовать их удовлетворения. Подавление инициативы и самостоя­тельности, сверхконтроль или излишняя опека в этом возрасте обусловлива­ют развитие невроза характера

Детство (3-6 лет)

Появляется свое «Я», свои вещи, понимание того, что является «моим»; ребенок демонстрирует стремление к познанию, развитию, изучению собствен­ных возможностей; отличается специфическими особенностями оригиналь­ного мышления, пока не ограниченного нормами и предписаниями. Развива­ется желание, с одной стороны, отстоять свои границы, а с другой - расши­рить свою психологическую территорию. В тоже время велика зависимость от родителей. Если в этом возрасте родители не считаются с психологически­ми границами ребенка или, наоборот, совершенно лишают его всякой психо­логической опеки, то впоследствии ребенок:

а) не умеет определять психологические границы, считаться с чужими и за­щищать свои: постоянно вторгается в чужую сферу и получает болезнен­ный отпор; не умеет постоять за себя и страдает от постоянного насилия над своей личностью и сущностью, навязывания чуждой, нежелательной деятельности и целей; имеет трудности самоидентификации: с трудом представляет, кто он, каковы его цели, желания, каков смысл всей его деятельности; развивается стремление создавать зависимые отношения.

б) наращивает мощные негибкие границы, стремится к самоизоляции, пе­реживает страх неудачи, страх конкуренции, страх успеха; за счет этого нарушаются социальные связи; отсутствует способность к построению близких отношений, возникает чувство одиночества, затруднены сотруд­ничество и способность к командному взаимодействию

Старший детский возраст (6-11 лет)

Психологическая территория расширяется. Психологические границы при­обретают четкие очертания. Появляются свои «тайны», четко выраженное стрем­ление к приобретению новых качеств, умений, знаний. Увеличивается желание взаимодействовать со сверстниками, подражание, проявляются склонности, ин­тересы, дарования. Возрастает стремление к самостоятельности, но при благо­приятных обстоятельствах забота родителей и их опека воспринимается вполне терпимо: ощущение опоры на родителей воспринимается как комфортное, рас­ширение границ пока еще производится довольно осторожно, и ребенок легко поддается стремлению родителей владеть его территорией. Но если родители негибки, то актуализируется первая борьба за психологическую территорию. Агрессивность и жестокость родителей, в особенности, если успех в этой битве оказывается на их стороне, влечет за собой потерю доверия и внутреннее от­странение ребенка: он «отодвигается внутри», чтобы иметь больше свободы, хотя бы внутренней, в присутствии родителей оставаясь замкнутым - и все про­исходящее с ним становится тайной для взрослых

Ранний подростковый возраст (11-13 лет)

Начало периода самоидентификации, самоопределения. Социальное ок­ружение постепенно вытесняет авторитет родителей. Происходит внутреннее отсоединение от родительских ценностей и попытка примерить на себя совер­шенно другие ценности, цели, смыслы, задачи. Если родители продолжают пре­тендовать на всю психологическую территорию своего ребенка (а они претен­дуют!) то начинается острая борьба «за свободу». Основная трудность: проти­воречие между желанием свободы и независимости и практической и полной зависимостью от родителей в материальном плане и в плане возможностей для разрешения серьезных проблем. Основная слабость: свобода подростком при­нимается отдельно от ответственности. Ответственность отдается родителям

Подростковый возраст (13-16 лет)

Тенденции предыдущего этапа усиливаются. Родители постепенно сдают позиции и отступают с территории подростка. Идет борьба за каждый «санти­метр». Подросток борется все более жестко, а иногда и жестоко. Но зависи­мость от родителей остается: сохраняются материальная зависимость, созна­тельное использование возможностей родителей, зависимость от моделей поведения и системы ценностей родительской семьи. Частный случай - активное противостояние с желанием отстоять полярные противоположности только по­тому, что они «иные», отличные от родительских, и в этом тоже проявляется зависимость от семьи. Продолжается развитие самоидентификации и самооп­ределения. Характерны размышления над дальнейшей жизнью, выбором на­правлений деятельности в будущем (профессиональное самоопределение)

Юность (17-19 лет)

Если к этому периоду не определены разумные границы, борьба дости­гает своего апогея. Обособление продолжается. Обычно в конце этого перио­да родители сдают свои психологические позиции, даже если продолжают поддерживать тинейджера материально. В то же время ему передается боль­ше ответственности за свои поступки. Часто родители осознанно или неосоз­нанно культивируют зависимость подростка, оставляя за собой стирку, убор­ку, готовку, решение различных проблем, спасение из всевозможных бед и т. п. Но в ответ они требуют послушания. Напрасно! Юноша не чувствует особой благодарности к родителям за решение своих проблем: для него это в поряд­ке вещей. Он считает по привычке, что это обязанность родителей. Несмотря на то, что большинство решений принимаются им самостоятельно и не соот­носится с желаниями родителей, по-прежнему слишком часто ответственность за негативные результаты своей жизнедеятельности оставляется родителям. Однако эта тенденция в случае нормального развития постепенно идет на убыль. Теперь уже родители отстаивают свою психологическую территорию от тинейджера, который лишает их власти и возможности контроля, но не из­бегает, а, напротив, желает заботы о себе

Молодость

В здоровых отношениях устанавливается партнерство суверенных тер­риторий, которые свободны в своем развитии и могут оказывать взаимную помощь и поддержку, но в пределах, не препятствующих осуществлению по­требностей каждого. Сохраняется область взаимодействия, на территории которого устанавливаются взаимовыгодные правила, в остальном - происхо­дит совершенно свободное и ответственное самоопределение. Если на пре­дыдущих этапах развитие личности подавлялось, этот уровень развития лич­ности не наступает

Блокирование развития личности может наступить практически на любом этапе. Это означает, что человек, становясь взрослым, оказы­вается не в состоянии строить ответственные и суверенные взаимоот­ношения с окружающими. Напротив, у него развивается склонность к созависимым отношениям, тенденция «уходить» от самостоятельного решения проблем или, наоборот, сверхответственность как частный случай попытки нейтрализовать тревожность и чувство собственной ничтожности через стремление к контролю.

Что же происходит? Каким образом человек, обладающий всеми не­обходимыми ресурсами для того, чтобы стать зрелой и независимой лич­ностью, оказывается в тисках потребности «употреблять» других людей для достижения собственных целей? Об этом — в следующей главе.

О ГЛУБИННОЙ СУЩНОСТИ СОЗАВИСИМОСТИ

В тот период, когда я размышляла о наиболее точной, лаконичной и образной метафоре, передающей сущность созависмых отношений, я познакомилась с идеей М. М. Решетникова о «клеточной структуре» депрессии.

Исходя из представлений о психической структуре человека, со­стоящей из «Оно», «Я» и «Сверх-Я», М. М. Решетников описывает глу­бинную сущность депрессии следующим образом: «Мы знаем, что Оно — не структурировано, бесформенно, является представитель­ством сферы инстинктов (большей частью асоциальных), в нем нет причинно-следственных отношений, понятий и пространства, и вре­мени (все «существует» в неопределенном времени) и его деятельность подчинена только одному принципу — удовольствия (и удовлетворе­ния потребностей, «несмотря ни на что!»). Оно контактирует с реаль­ностью только через Я, которое в отношении Оно является своеобраз­ной «оболочкой».

Основной функцией Я, которая развивается из Оно (при «катализе» родительской любовью) является тестирование реальности и взаимо­действие с реальностью. Я социализирует (в том числе сублимирует) тре­бования Оно и делает их приемлемыми для личности и ее Сверх-Я.

Сверх-Я развивается частично из Я, а частично путем интроекции ро­дительских и других социальных запретов, моральных норм и установок.

То есть в норме мы могли бы представить эту гипотетическую струк­туру личности в виде «клетки», где в центре находится «ядро» — Оно, окруженное «оболочкой» Я (и внутри этой оболочки есть какое-то «со­держимое» — содержание Я), а поверх этой оболочки — еще одна «обо­лочка» Сверх-Я со своим содержимым (содержание Сверх-Я).

Если Я было исходно «сломано» в детстве или даже просто «над­ломлено», то, во-первых, в нем нет «содержимого», а если оно даже было, это содержимое (содержание Я) «растеклось» под «оболочкой» Сверх-Я и смешалось с содержанием последнего (которое является более «вязким» и более мощным, в любом случае — у нормально со­циализированной личности — доминирующим).

Что происходит? Так как Я фактически отсутствует (или присут­ствует кое-где в виде фрагментов, при этом Я все равно оказывается «опустошенным»), то Оно напрямую контактирует со Сверх-Я, кото­рое не принимает и жестоко осуждает потребности Оно, диктуемые принципом удовольствия и никак не соотносимые с реальностью (так как они не трансформированы — с помощью Я — даже в сколько-ни­будь социально приемлемые формы).

Во-вторых, так как Я было «сломано» в раннем детстве, то из него не могло развиться нормальное собственное Сверх-Я (у большинства из нас — всегда более «покладистое», чем его социальный прототип), по­этому единственная «наружная оболочка» представлена почти полнос­тью родительскими запретами (и оценками) и самыми жесткими ва­риантами моральных норм и социальных установок (то есть Сверх-Я вынуждено в определенной степени искусственно и насильственно иден­тифицировать Я и Оно — именно поэтому пациенты бесконечно обвиня­ют себя во всех смертных фехах, к большей части которых они никогда не имели отношения: при таком-то Сверх-Я это просто невозможно!).

В итоге фрагментарное Я (не имеющее собственного содержания) не просто мечется, а «зажато» между властными побуждениями (стрем­лением к удовольствию) Оно и не менее жесткими требованиями сверх-моралитета Сверх-Я (и ему, этому Я, не до общения с внешним ми­ром). Это Я опустошено и ожесточено, весь его запрос к внешнему миру большей частью обусловлен потребностью любви, любви безбрежной, такой, как ему представляется и которая вряд ли возможна — как в терапии, так и вне ее). А значит, исходно терапия должна строиться на восстановлении (или даже воссоздании) адекватного Я пациента, спо­собного к адекватному тестированию реальности и адекватной оцен­ке того, что можно получить от этой реальности (одновременно с по­стоянством усилий терапевта по интроекции его терапевтического Сверх-Я взамен «извращенно-жестокого» родительского)»1.

Итак, используемые здесь понятия «обладание утратой», «сломан­ное Я», «фрагментарное Я», «опустошенное Я» — именно то, что ха­рактеризует людей, строящих созависимые отношения! Каждый из них испытывал совершенно естественную для ребенка зависимость от от­ношения к нему своих родителей или тех, кто их замещал. Каждый из них пережил основной, наиважнейший дефицит — дефицит любви. Слишком холодное и отчужденное, слишком контролирующее и до­минирующее, слишком критическое и уничижительное или слишком непоследовательное отношение родителей надломило хрупкое Я, ко-

1 Решетников М. М. Психодинамика и психотерапия депрессий. СПб., 2003. С. 58-60.

торое начало образовываться на основании той обратной связи, кото­рую маленький ребенок получал в связи со своими самопроявления­ми. Система представлений о себе, еще не закончив формироваться, уже была повреждена или опустошена. Каждый человек, развивающий­ся таким образом, «обладает утратой» и поэтому вечно ищет любви, которая была необходима и которую он так и не смог получить.

I

Рис. 2. Структура личности: Ид, Эго, Суперэго

Итак, Я, как система представлений о себе, как структура, которая призвана к построению реальной картины мира, определению места человека в этом мире и необходимая для урегулирования инстинктов, потребностей и желаний с реальными возможностями, оказывается нарушено. Но жизнь без него практически невозможна.

Что же происходит дальше? Человек с опустошенным Я стремится его заполнить с помощью тех людей, с которыми он вступает в значи­мые отношения. Ему необходима эта прослойка, которая позволяет достичь более или менее комфортного ощущения себя в окружающем мире. И поскольку его собственное Я когда-то было нарушено и опус­тошено в результате отношений с близкими людьми, в любви которых он нуждался, теперь он стремится восстановить и заполнить его также с помощью отношений, предполагающих любовь.

Тревожность, неустойчивость, амбивалентность чувств, которые он испытывает благодаря непрерывному внутреннему конфликту между потребностью получить любовь и уверенностью, что он ее не стоит, делает его стремление к получению любви Другого и наполнению им своего Я главной и навязчивой целью его существования. Пустота его Я стремится к заполнению, иначе оно будет раздавлено внешним или внутренним давлением. В экзистенциальном смысле для его облада­теля это по истине вопрос жизни и смерти.

ФОРМЫ СОЗАВИСИМЫХ ОТНОШЕНИЙ

Каким же образом используется партнер для заполнения пустую­щей оболочки Я? Таких способов достаточно много, но все они могут быть сведены к четырем основным. Мы рассмотрим их, опираясь на обе метафоры, передающие сущность созависимых отношений, то есть используя понятие о взаимодействии психологических территорий и о «клеточной структуре» созависимости.

1. Любовь через отказ от собственного суверенитета и растворение своей психологической территории в территории партнера.

Человек, отказавшийся от своего суверенитета, живет интересами партнера. Он инкорпорирует его взгляды, вкусы, систему ценностей, то есть усваивает их без критики и осмысления. Он также перенимает от партнера систему представлений о себе.

В данном случае партнер играет роль Родителя, отношением кото­рого и заполняется пустующая оболочка. Тирания собственного Сверх-Я отступает перед вновь инкорпорированным образом Внутреннего Контролера, который полностью копирует партнера.

Ответственность за свою жизнь полностью передается значимо­му Другому. Вместе с ней человек отказывается от своих желаний, целей, стремлений. Партнер используется им как материнская утро­ба: как среда обитания, как источник всего необходимого, как спо­соб выживать.

2. Любовь через поглощение психологической территории партнера, через лишение его суверенитета.

В данном случае роль Родителя играет сам ищущий любви и запол­нения. Каков должен быть человек, который любит своего ребенка (то есть делает то, чего так и не получил человек, «обладающий утратой»)? Этот образ складывается из эклектических представлений о любви и заботе, порой несовместимых между собой.

Поведение человека в этом случае управляется его собственным Сверх-Я с помощью долженствований и бывает удовлетворено только в случае, когда роль контролирующего опекуна выполняется им иде­ально.

Ответственность за жизнь партнера полностью принимается на себя. Собственные желания, цели, стремления осознаются только че­рез призму их полезности для партнера. Последнего контролируют и руководят им так же, как это делают по отношению к ребенку. Любая самостоятельность партнера опасна, поскольку может разрушить со­оруженное Я. Дабы подтвердить эту систему представлений о себе, партнер должен всем своим поведением оправдать необходимость та­кого контроля, воспитания и заботы, исполняя роль опекаемого ре­бенка.

3. Любовь через абсолютное владение и разрушение психологической территории объекта любви.

I

В данном варианте человек может действовать двумя способами.

1. Желая наполнить собственное Я, он проецирует это желание на партнера. И вместо того, чтобы стремиться восполнить собственную пустоту, начинает заполнять партнера собственными представления­ми о своем Идеальном Я. Но структура Я партнера занята. Поэтому ее надо разрушить, опустошить, чтобы появилась возможность увидеть в партнере возможного себя. Он может делать это жестко и жестоко или исподволь и манипулятивно. Этот способ может являться крайним выражением любви через поглощение, когда партнер не только по­глощается, но и разрушается.

2. Человек уже не способен ни наполнить собственное Я, ни даже пытаться созидать свое Идеальное Я в партнере. Он способен только разрушать, то есть делать то, что когда-то сделали с ним. И разрушая, он испытывает некоторое удовлетворение, поскольку разрушенная личность партнера со всей очевидностью свидетельствует о том, что: во-первых, он не единственный, кто пережил такие страдания, во вто­рых, он имеет власть и, значит, может контролировать окружающее, в-третьих, разрушая партнера, но при этому удерживая его около себя, он получает представление о себе как о человеке сильном, самостоя­тельном и значимом, поскольку партнер продолжает слушаться его и демонстрировать свою покорность и любовь.

Карающее Сверх-Я слишком агрессивно, поэтому его критикую­щие «посылы» вытесняются из сознания, а затем перенаправляются на партнера.

Ответственность за жизнь партнера декларируется, но на самом деле не осуществляется: партнер только используется. На нем ежедневно проверяется собственная способность властвовать, контролировать, управлять не только поступками, но и чувствами.

4. Любовь через отражение в значимом Другом.

На партнера перекладывается ответственность за собственное бла­гополучие. Ему предписывается определенное поведение, которое обеспечит заполнение опустошенного Я его любовью, его отношени­ем. Значимый Другой должен всячески показывать, что имеет дело с человеком, который соответствует стандартам Идеального Я.

Партнер является зеркалом, к которому постоянно обращаются с вопросом: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее, всех красивей и умнее?» По сути, это «зеркало» должно, видя перед собой пустоту, отражать портрет Идеального Я и при этом сопровождать это отражение словами любви и действиями, доказывающими преданность. Если партнер перестал служить таким «зеркалом», то возможно четыре варианта дальнейших действий.

1. Партнер, который не ведет себя в соответствии с ожиданиями (то есть не сообщает жаждущему любви о его превосходстве, мно­гогранности и глубине) может быть покинут ради поиска ново­го «зеркала»;

2. Переживание недостатка «стараний» партнера стимулирует либо поиск одновременно развивающихся нескольких отношений, либо постоянную смену партнеров (чаще противоположного пола), которые могли бы взять на себя функцию заполнения пустующего Я;

3. На партнера, который не осуществляет постоянное наполнение Я, страждущего доказательствами его полноты и ценности, уси­ливается давление с помощью различных манипуляций. Могут быть использованы взывание к жалости, демонстрация беспо­мощности, призывы к справедливости, шантаж или прямые мольбы о любви, уверения (весьма правдивые), что без его по­стоянного внимания и признаний в любви он не сможет жить;

4. Предпринимаются попытки заслужить любовь и внимание парт­нера ценой любых жертв и унижений.

Сверх-Я в данном случае относительно лояльно по сравнению с дру­гими вариантами. Оно не столько карает, сколько бесстрастно холод­но. В нем меньше долженствований, но зато много ядовитой критич­ности. Оно наполнено уничтожающим презрением, спастись от кото­рого можно только заглушив голос Сверх-Я восхищением и знаками обожания окружающих.

Во всех рассмотренных способах взаимодействия любовь является способом компенсировать собственную недостаточность, а партнер — объектом, который призван дополнить эту недостаточность до целос­тного Я. Задача невыполнимая, поскольку ощущение целостности может быть устойчивым только в результате развития внутриличност-ных ресурсов. В противном случае потребность в подтверждении сво­ей целостности и значимости со стороны других людей становится ненасыщаемой.

Именно ненасыщаемость является отличительной чертой созвиси-мых отношений. Любой человек испытывает потребность в любви, уважении, значимости, контроле. Эти потребности являются базовы­ми и позволяют выживать. Но в норме они могут быть насыщены на определенное время или их удовлетворение может быть отложено без особого вреда. В случае же опустошенного Я потребность в непрерывном насыщении никогда не иссякает, поскольку такое Я не способно поддерживать свою структуру самостоятельно.

Без непрерывной подпитки с помощью значимых Других оно не­медленно вновь становится пустым, что отражается в высокой степе­ни тревожности. Именно поэтому созависимые люди, каким бы спо­собом они ни добывали се бе ощущение целостности, не могут пере­живать одиночество — оно подобно смерти. Для них непереносима неопределенность в отношениях — им нужны гарантии того, что их Я будет непрерывно поддерживаться. И при этом они никогда не быва­ют удовлетворены.

Созависимые люди обладают еще одним, общим для них свойством: они обесценивают самого партнера, который по-настоящему полю­бил их, или обесценивают его чувство. Ход их изощренной логики может идти по трем направлениям.

1. Этот человек говорит, что любит меня. Но это не может быть правдой, потому что меня любить нельзя. Значит, все, что он делает и говорит — просто ложь. А его цель — усыпить мою бди­тельность и использовать меня.

2. Этот человек говорит, что любит меня и, похоже, что он говорит правду. Но он ошибается. Он любит не меня, а тот образ, кото­рый я создал. Или он просто не разобрался во мне. Если бы он знал, какой я на самом деле, он отвернулся бы от меня с презре­нием.

3. Этот человек говорит, что любит меня, и, по всей видимости, он говорит правду. Но это означает только то, что он такой же, как и я, неполноценный человек, недостойный любви. Если бы он был «настоящим», он никогда не смог бы полюбить меня, пото­му что меня по-настоящему хороший человек любить не может.

Естественно, что при таком восприятии любви по отношению к себе, подобные люди просто не в состоянии испытать удовлетворения даже от истинного чувства.

Глава 5.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ ЛЮДЕЙ, СОЗДАЮЩИХ СОЗАВИСИМЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Несомненно, любая типология приблизительна и условна. Доволь­но редко можно встретить людей, точно отражающих описанные типы. И все-таки психологические портреты позволяют лучше сориентиро­ваться во внутреннем мире человека, быстрее увидеть скрытые «зве­нья», построить предположения и проверить их. Каждый тип созави-симого человека является обладателем соответствующего комплекса, выросшего на месте «надлома» его Я в связи с дефицитом любви. В свою очередь, каждый комплекс предполагает и определенный спо­соб заполнения Я. Эти комплексы таковы: самоуничижение, мучени­чество, садистские наклонности, нарциссизм и ненасытная жажда любви.

ПОРТРЕТ ЧЕЛОВЕКА

С КОМПЛЕКСОМ САМОУНИЧИЖЕНИЯ

Человек с комплексом самоуничижения всегда старается держать­ся в тени — так ему спокойнее. Он уже давно убежден: что бы он ни делал, это обязательно получится плохо, он просто не способен оп­равдать ожидания других людей, ему не дано достигать успеха, самый лучший способ не вызывать раздражения окружающих — это помень­ше путаться у них под ногами.