Цена желаний.

Все трое стояли пионерской линейкой, напротив Добродетеля, настороженно рассматривая окрестность и боясь кинуть лишний взгляд на человека, который их собственно здесь и собрал. Каждый из троицы чувствовал дискомфорт и не уютность «заброшенной стройки в ночи» по-своему, но в одном сошлись, как одно яичные близнецы: нахождение именно здесь и именно сейчас – это самое худшее из того, что пришлось пережить на собственной шкуре. Словно в данный момент происходила зачистка еврейского поселения, шанс выжить один из пяти и никто не аргументирует, почему пуля пройдет навылет именно через твою голову: идет хаотичный выбор жертв геноцида, нет шансов на иммунитет, остается только ждать своей очереди и молиться на авось. Вездесущими червями копошились в мозгу сравнения с замаскированным отправным пунктом в преисподнюю и беспощадным проводником смерти (от подобных аналогий Наташа сбивала ритм дыхания).

Приговоренные к смертной казне с обреченными, белыми физиономиями, поочередными тиками, тяжелыми вздохами, дрожащими конечностями, оголенными до предела нервными окончаниями, полными безысходностью и паники глазами ожидали на помосте расстрела решения о помиловании или финального залпа. Гробовая тишина и только в мусоре копошится какая-то живность.

Вирту стоял к ним спиной, держа руки в карманах и опустив, сверкающую в лунном отсвете, начисто выбритую голову. Он испускал из уст шепот заклинателя змей, чаще всего сливавшийся в одну длинную помеху диапазона АМ, изредка прерывающуюся сухими смешками или приступами кашля. Вылитый маньяк-шизофреник, который с вообразимыми друзьями (судя по всему карликами), решает как бы лучше расчленить и надругаться над свежим трупом. Добродетель пребывал в такой позе последние пять минут и спинной ощущал бешенную энергетику животного страха от своих клиентов, что весьма забавляло. Сейчас они готовы выполнить любое его самое изощренное желание, лишь бы поскорее очутиться дома и убежать от накаляющейся атмосферы. Но раскладка карт предрасполагает к обратному развитию событий.

- Я тут заметил одну удивительную вещь, - громко прохрипел Вирту, оставив в покое невидимых друзей и переключившись на загнанных в угол кроликов. – Все это полная чушь, будто беда объединяет, сплачивает людей… наверное такое реально только в тупых фильмах, а на самом деле: если видишь, что братья по несчастью такие же беспомощные и бесполезные, как и ты сам, предпочитаешь ссаться в одиночестве… но это все философия, перейдем к делу?

Геннадий карикатурно закивал ритмичностью махания руки мамы у вавки сына. Наташа стояла как вкопанная на званном бале призраков. Самсон выражал колоссальное нетерпение (таким образом, скорее всего, приглушая волнение): он переминался с ноги на ногу, сплевывал на погнутую алюминиевую пластину возле толстой барышни, похрустывал суставами, натирал яму подошвой на сухом клочке земли, словно тушил несуществующий окурок.

Вирту развернулся к клиентам лицом, которое не выражало и мнимой дольки озлобленности, а наоборот излучало доброту и толерантность, казалось, будто он настолько устал от насилия в быту, что во время хобби предпочитал маниакальное спокойствие и широкую улыбку. Такой себе Берия в свободное от работы время разводящий хомячков.

- Глубоко уважаемые и высоко почтенные дама и господа. Мы собрались в этом не совсем приятном месте в столь поздний час для обоюдно выгодного сотрудничества. Именно в связи с деловым характером нашей встречи предлагаю от прелюдии перейти к официальной части, для чего необходимо продемонстрировать мне вашу часть сделки, а лучше передать прямо в руки.

- Вы имеете в виду фотографии? – спросил Самсон.

- Я имею в виду самое счастливое мгновение вашей жизни, которое вы любезно согласились обменять на выполнение одного сокровенного желания. Или я похож на шута, который с дымовой шашкой в кармане и несколькими дешевыми трюками в рукаве собирается произвести впечатление господа Бога. Вы должны оценивать в данный момент всю серьезность и значимость данной ситуации, а времени на игры и недоверие было достаточно до нынешнего момента.

Вирту говорил настолько четко и уверенно, со звонкостью оратора и убедительностью Гитлера, что даже самые потаенные глубины героизма в душе не хотели перебить маэстро… гипноз.

Геннадий сжимал фотокарточку влажной ладонью еще с момента прихода на свалку стройматериалов, покрыв тыльную сторону разводами. Он первый отнес, походкой испуганного пингвина, снимок Вирту, неудачно пытаясь скрыть похмельную дрожь в руках. Наташа стояла между двумя мужчинами, и если Гена стоял ближе всех к Добродетелю, от чего и первым полез в жаровню, она пошла придерживаясь очереди. Ей очень тяжело давался каждый шаг, будто к ногам привязали по 50 килограмм свинцовых гирек. Фотографию она передала в рамке из которой так и не хватило морального духу вынуть самое приятное мгновение жизни. Ее толстые, опухшие пальцы до последнего сжимали контур пластмассового сердца, Вирту пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы вырвать его. Он окинул толстушка оценивающим взглядом и с цоканьем нарисовал на лице кривую ухмылку. Наташа почувствовала леденящий дым, в который окунулось все тело после саркастической пантомимики от Добродетеля, все-таки этот человек был Злом.

Самсон хотел казаться самым раскрепощенным и наименее напуганным, что ему удавалось, как коту в известном мультике стать собакой. Но все же игра была далеко не бездарной. Он почти сунул в лицо Добродетеля снимок, вроде, как уходящая от мужа жена швыряет ему подаренные золотые украшения. Но Андрей мигом стушевался, когда Вирту проигнорировал дерзкий жест, да и самого Самсона воспринял, словно прозрачного фантома, продолжая скрупулезно перебирать две ранее полученные фотографии. Лицо Андрея отреагировало исторжением крематорного тепла. Он растерялся и не знал, как продолжить акцию неповиновения, как неожиданно Вирту резким движением, словно промчавшийся перед носом болид формулы 1, выхватил фотографию, отрезав ее краем верхнюю часть подушечки указательного пальца. Это случилось за мили секунду, потому сперва Самсон ничего не почувствовал, не вскрикнул, не дернулся. Уже потом он вытаращил глаза на место, где совсем недавно был полноценный палец, струйку крови, медленно расползающуюся по коже, и ощутил покалывания боли. Он без комментариев отошел на вытоптанное место, закрываю рану платком, когда-то подаренным мамой и без надобности (до сегодня), лежащем в кармане. Песок под ногами въедливо шуршал, среди миллионов его песчинок затерялся пурпурный кусочек мяса, покрытый тоненькой пленкой.

Добродетель внимательно рассматривал снимки, не убирая с лица, не обнажающую зубов, улыбку.

«Самое счастливое мгновение вашей жизни…»

Сверху лежала стоп кадр из жизни Геннадия: розовощекий карапуз укутанный в белую простыню на руках у счастливой мамы, а чуть сбоку жену обнимает сияющий Гена, с густой шевелюрой и молодецким задором в глазах. Все это было так давно, а воспоминаниями все чаще желаешь оказаться именно там. Возле побеленного здания роддома, внутри которого, как и во всех клиниках, разит лекарствами и хлоркой, копошатся медсестры, и царствует разнообразный спектр эмоций. Это было воистину самое радостное мгновение в его жизни, появление сына, любовь самой очаровательной девушки в мире, и финансовое благополучие.

Следующий стоп-кадр из жизни Наташи.

«Ты здесь такая душечка», - слышала она от бабушки, которая сюсюкала ей, словно маленькой. И это была истинная правда – на данном фото Наташа была мила и превосходна. Она стояла напротив кустов цветущей сирени в обнимку с сокурсником, который единственный со всего факультета относился к ней с искренней добротой. На ней была черная юбка и белая кофта с воротником на пуговицах, которые удивительно стройнили. Озаренная улыбкой, возбужденная от прикосновения одного из самых красивых парней, наполненная весенним настроением, ароматами ботанического сада и надеждой на взаимную симпатию.

Как же хорошо ты здесь получилась, прямо фотомодель…

Как горестно, что его больше нет рядом…

Завершался просмотр слайдом бытия Самсона. Задний фон ряд из десяти игровых автоматов мерцающий всеми цветами радуги, в руках густой веер из купюр по сто гривен, зад плотно сидит на высоком баровом стуле, а лицо излучает экстаз победителя, довольного и алчного. Вот оно – самое счастливое мгновение жизни Андрея… есть над чем задуматься.