Глава 10: Нифельхейм

Я уже вторую неделю собирал робота, который должен был исследовать Нифельхейм. Собрать его было легко, нелегко было придумать, какие функции ему присвоить. Мне не было точно известно, что случалось с предыдущими устройствами. Их собирал не я. Не считайте меня чересчур самоуверенным. Я собрал «Приговор», и ничто другое мне не было нужно. Но речь шла о моей дочери. И я бы собрал тысячи «Приговоров», сотни бомб, взорвал бы десятки планет, если бы это могло мне вернуть ее.

Поэтому мой робот, крохотный, больше похожий на летающее насекомое, был оснащен мощными камерами и всевозможными датчиками: тепловыми, реагирующими на движения, на звук, на любые колебания воздуха и почвы, даже на изменение температуры и уровня радиации. Мой робот был защищен от всех видов излучений, запрограммирован на самоуничтожение и моментальный переброс файлов записи в бортовой компьютер. Трансляция должна была вестись в режиме реального времени, но кто знает, какой момент, из заснятых роботом, будет последним?

Получилась маленькая симпатичная стрекоза. Я решил, не откладывая, протестировать робота, и отправил его в комнату Венеции и Деметры. Все, что видел робот, отражалось на большом мониторе в навигационной рубке. Лабиринт коридоров, слабо освещенных, когда в них никого не было; куча шлюзовых дверей; кают-компания; кубрик; робот свернул в коридор, где располагалась каюта моих пленниц.

Я отправил «Приговору» приказ открыть шлюзовые двери. Робот послушно влетел внутрь и сел на потолок, фиксируя происходящее в каюте.

Венеция сидела на полу, рядом с ней была Деметра. Первая заплетала дочери косу. Когда двери разъехались, она подняла голову, и я успел заметить, как ее лицо приобретает маску сдержанной холодности. Очевидно, она ожидала увидеть меня.

- Не нравится мне этот корабль… - пробормотала Венеция.

Я слышал ее голос так ясно, будто она стояла за моей спиной.

- А Киллиан? – по-детски невинно спросила Деметра.

Я внутренне напрягся, ожидая ответа.

Венеция грустно улыбнулась, завязала ленту на косе дочери, встала и произнесла:

- Он хочет казаться хуже, чем есть на самом деле. Но он никогда в этом не признается, даже самому себе.

- Что это значит, мама?

Венеция поцеловала дочь в макушку и вздохнула.

- Это, Деми, значит то, что он не хочет, чтобы мы были пленницами. И чтобы его не мучила совесть, он обращается с нами, как с королевами, внушая себе, что мы его гости.

Что за глупость!

Меня ее слова ранили. Ведь Венеция, сама того не ведая, а может, ведая очень хорошо, попала в точку. Я не мог относиться к ней, как к Весне и куче других девушек до нее. Не мог просто заморочить ей голову, а потом оставить в каком-нибудь захолустном космопорте. Не знаю, почему, но я не мог. И это меня нервировало. Но, вместе с тем, слова Венеции меня приободрили: она не так уж сильно меня ненавидит. Я отгонял воспоминания о том дне, когда она пришла ко мне в рубку, но со снами я ничего поделать не мог. В глубине души я уже понял, что полюбил ее. Но признаваться в этом себе я не собирался. Ведь когда-то давно я уже клялся в любви совсем другой женщине.

Я вышел из рубки и направился в каюту к моим гостьям-пленницам. Во мне не умирала надежда, что с Венецией, наконец-то, удастся поговорить.

Когда я вошел в их каюту, Венеция что-то читала, а Деметра возилась с голографическими игрушками.

- Добрый вечер, дамы.

Венеция взглянула на меня уже не столь неприязненно, как раньше. Я видел, как она нервно теребит свою косу.

- Киллиан! – Деметра радостно улыбнулась мне. Я не мог не ответить ей тем же.

- Деми, тебе хотелось бы побывать на корабельной кухне? Ромео готовит там просто потрясающие вещи.

- Хочу! – Деметра смахнула голографические игрушки и вскочила с пола.

- Идем же, я провожу тебя…

Венеция подлетела ко мне в один миг, и отчаянно вцепилась в мою руку. Голос ее прозвучал умоляюще:

- Куда ты?! Пожалуйста, не забирай мою дочь!

Я ободряюще сжал ее плечо.

- Все с твоей дочерью будет хорошо. Просто нам надо поговорить с глазу на глаз.

Я отвел девочку на кухню, где собралась вся команда в ожидании ужина, и, поразмыслив, передал ее Каю, самому ответственному, на мой взгляд, внушив напоследок, что он отвечает за девочку головой. Сам же вернулся в каюту к Венеции.

Она нервно мерила шагами комнату, заламывая локти и бросая отчаянные взгляды на потолок, как будто видела на нем бесконечное небо.

- Венеция.

Я замер в дверях. Она тоже остановилась. Мне не хотелось затягивать молчание, поэтому я зашел внутрь. Дверь с мягким, почти нежным шипением закрылись за мной. Я приглушил в комнате свет и вызвал объемную модель нашей галактики, почти не обращая внимания на режущую боль в виске.

- Венеция, - я старался говорить тихо. Если она будет прислушиваться, то не сможет кричать. – Меня зовут Киллиан Джонс, и я, как ты, наверное, догадываешься, не всегда был пиратом. Моя родная планета – Эрран. И раньше я работал на «Эль Дьябло».

Рот Венеции в изумлении приоткрылся.

Не знаю, что я хотел доказать ей и себе этой историей, но держать ее в неведение больше не мог. Сколько можно считать меня монстром!

- У меня была жена Катрин и пятилетняя дочь Эмма.

Глаза Венеции округлились, и она беззвучно, одними губами произнесла: «Эмма…».

- В ее пятый день рождения я купил билет на Четыре Солнца, на звездолет «Аркадия». На этом корабле я впервые встретил Эдварда Тича. Ни один человек из «Эль Дьябло» никогда не интересовался моими разработками. Тич же решил их присвоить себе все и сразу. Но для этого нас нужно было убрать. Он забрал Эмму, а меня и Катрин выбросил на планету Е-типа. Выбросил – в прямом смысле. Как космический мусор. Ты же знаешь, что на Альтаир-14 мусор выбрасывают из верхних слоев атмосферы, почти не замедляя световой скорости. Катрин погибла. Я – нет. Не знаю, как и почему я выжил, ведь должен был свернуть себе шею еще тогда, когда меня вытолкнули из звездолета на такой скорости. Но я здесь. Перед тобой. Эдвард не получил ни один мой проект. Я все запрограммировал на самоуничтожение при попытке взлома. Да, признаюсь, я мечтаю убить Тича. Размазать его внутренности по всей галактике. Стереть в пыль его планету. И разнести в щепки весь флот «Эль Дьябло». И я буду уничтожать его корабли до тех пор, пока он не скажет мне, где моя дочь.

Я увеличил Нифельхейм до размеров яблока, привлекая внимание Венеции.

- Ты когда-нибудь слышала о планетах F-типа? Тич сказал, моя дочь на одной из них. На Нифельхейме.

Я знал, что вся эта информация так просто в голове не уложится, и в голове Венеции сейчас сплошная каша. Она могла говорить все, что угодно. Но лицо ее лгать не могло. Она знала, что Тич способен на все это. Я читал по ее бездонным, как сама Вселенная, синим глазам.

- Киллиан… - глаза опущены, ресницы трепещут. – Я клянусь, я не знаю, где твоя дочь. Но я также могу поклясться в том, что Тич никого никогда не отправляет на такие планеты. Он их до смерти боится и не любит, потому что вложил кучу денег в их исследование, и все их потерял.

Когтистая лапа, сжимавшая мне сердце с тех пор, как с уст Тича сорвалось слово «Нифельхейм», разжалась, и я почувствовал, как быстро и легко задышалось.

- Я знаю, что всех, кто ему не угоден, он отправляет на Морру-Дезию.

В – пригодная для жизни, но сильно отличается от земного типа

С – малопригодная для жизни (недостаток кислорода в атмосфере, каменистый рельеф, отсутствие суши и т.д.)

D – планеты этого типа не пригодны для жизни ни при каких условиях.

Е – тип планет, пригодных для жизни, но с крайне опасной средой (огромные хищники, бури, и т д. Наибольший интерес представляют для ученых).

F – планеты этого типа не поддаются изучению и классификации.

1. Женщина на корабле к беде

2. Моряк с разноцветными глазами – к несчастью, кривоногий к удаче,

3. Свист – к шторму

4. Кай – персианец, Джон - андромедец

у млечных растут волосы на голове, андромедцы – абсолютно лысые, магеллановцы – с синеватой кожей, персианцы – покрыты светящимися в темноте татуировками, а мейолцы – из-за большой гравитации не бывают выше полутора метров

Эдвард был высок, но очень болезненно худощав. Голубая кожа выдавала в нем магеллановца, а белые точки татуировок на ней – персианца. Мутант, порожденный браком двух разных видов. Таких было полным-полно, не такая уж и редкость. Взгляд у Тича был на редкость холодный и хищный, как будто он высматривал в толпе жертву. Волосы были очень тщательно зализаны назад, а губы сжаты в узкую полоску.

Так все и происходит. Киллиан начинает выслеживать и убивать все корабли с меткой «Дьябло», в надежде, что на одном из них окажется Эдвард Тич, ныне президент «Дьябло». Однажды он захватывает богатый улов: на корабле жена и дочь Тича. Он берет их в плен и требует сказать, где его дочь. Но они не знают. Тогда он выходит на связь с Эдом. Эд говорит что та на планете/каторге/лечебнице Эпсилон.

Киллиан отправляется туда и спасает дочь, которая больше похожа на зверька, чем на человека, и абсолютно никого не узнает.

Киллиан пытается привести дочь в чувство, тем временем Венеция проникается к Киллиану чувствами. Брак с Тичем был по расчету, она его не любила, а тут еще Киллиан рассказал, каким тот был монстром.

В день катастрофы – 25, дочке 5, тичу 20

С планеты уезжает в 30, дочке 10, тичу 25

Альтаир-14 – 3 года, строительство корабля, ему 33

Скитается 1 год, ему 34, дочке 14, тичу 29

Тичу – 29. Его молодой жене 24, их дочке 5

Классы планет:

А – земной тип

В – пригодная для жизни, но сильно отличается от земного типа

С – малопригодная для жизни (недостаток кислорода в атмосфере, каменистый рельеф, отсутствие суши и т.д.)

D – планеты этого типа не пригодны для жизни ни при каких условиях.

Е – тип планет, пригодных для жизни, но с крайне опасной средой (огромные хищники, бури, и т д. Наибольший интерес представляют для ученых).

F – планеты этого типа не поддаются изучению и классификации.

Я спал. Очень крепко, и мне снились прекрасные цветные сны: Эрран. Наш дом. Розовое озеро. Катрин. Я стоял по пояс в воде, и она была рядом. Я обнимал ее за талию и целовал в губы, не понимая, откуда во мне столько отчаянной нежности: вот же она, рядом, и всегда была рядом. Я могу прикоснуться к ней в любую секунду, почему же на мои глаза наворачиваются слезы?

Кончики ее волос щекотали мне грудь. Ощущение было настолько реальным и нестерпимым, что я проснулся.

Но ощущение щекотки не ушло. Кто-то сидел на мне сверху, склонившись надо мной и всматриваясь в лицо. Впрочем, не кто-то. Венеция.

Когда она увидела, что я открыл глаза, то подалась вперед и, прежде чем я успел что-либо сказать, запечатала мой рот поцелуем. Я смутно понимал, что здесь делает жена Тича. Но ведь она вернулась по доброй воле. И я не стал ее отталкивать.

Я поднял руки и коснулся ее волос, убирая их за уши. Они тут же рассыпались по плечам, сводя на нет мои усилия, но этот нежный жест заставил Деметру дышать чаще. Закрывая глаза, я еще видел мою Катрин, и сон переплелся с реальностью. Я уже не понимал, где нахожусь, и чье тело сжимаю в своих руках – Катрин или Деметры. И не знал, что предпочесть – сновидение или явь, нежность или страсть? Ритмичные движения Деми и собственные ощущения сбивали меня с толку, мешая думать, и я отдался страсти, лаская нежное тело так, чтобы она еще не раз пришла в мою каюту.

Спустя несколько минут крик страсти вырвался из ее груди, и Деми повалилась на кровать рядом со мной, часто-часто дыша. Я расслабленно лежал рядом.

- Киллиан? – раздался едва слышный шепот девушки.

Я повернул к ней свое лицо и спросил как можно более ровным голосом:

- Что?

- Теперь ты отпустишь нас?

- Нет, - смех сдержать было куда труднее, но я справился.

- Нет?! – она вскочила, как ужаленная. – Тогда зачем, по-твоему, я пришла?

- Я хотел задать тебе тот же вопрос, - меня клонило в сон и разговаривать не хотелось.

- Лживый ублюдок! Я тебя ненавижу! Ты знаешь, чего мне стоило прийти сюда и наблюдать твою одноглазую физиономию, покрытую испариной?

Удар был болезненным, настолько болезненным, что я даже не нашелся, что сразу ответить. Обычно девушки помогали забыть об этом моем недостатке, уверяя, что так даже романтичнее. И теперь я не знал, как отличить истину от лжи. Наверное, правда была и там, и тут. Венеция искренне верила в то, что говорила.

Я заметил ярость на ее лице слишком поздно. Она кинулась на меня и принялась царапать и бить кулаками. Удары не причиняли мне особого вреда, а вот ногти резали больно. Позволив ей немного выпустить злость, я скрутил Деметре руки и прижал к кровати.

- А теперь наказание. За плохое поведение, - как бы уточнил я. – Ты будешь сидеть в своей каюте и есть одни энергетические таблетки. И длиться это наказание будет до тех пор, пока ты искренне не признаешь свою неправоту. И да, Деметру я заберу. И ты не увидишь ее все это время. Теперь можешь оскорблять и бить меня дальше. Но учти: каждое слово и каждый удар будут продлевать твое наказание.

С этими словами я отпустил ее, но Венеция не шелохнулась.

- Можешь идти. Ты оставила меня без сил.

- Пожалуйста, - едва слышно всхлипнула девушка. – Не забирай мою дочь.

- О дочери нужно было думать раньше.

- Я о ней и думала!!! Я надеялась, что после этого ты нас отпустишь!!! Только ради нее я и пришла!!!

- А теперь уйди. Тоже ради нее.

Венеция завозилась на кровати, пытаясь отыскать свою одежду, а затем натягивая ее на себя. У самого выхода она обернулась.

- Киллиан. Я вовсе не хотела тебя обидеть. Извини.

- Ты не должна извиняться за свое мнение. Я ценю в людях прямоту.

Тишина. Затем стрекот шлюзовых дверей, шлепки босых ног по полу, снова стрекот и тишина.

Утро выдалось замечательное. Голова совсем не болела, и я без проблем отдавал приказы звездолету, абсолютно забыв о датчике в голове. Это радовало, я уже думал, придется менять его.

- Доброе утро, капитан Джонс, - поприветствовал меня «Приговор» голосом моей Катрин.

- И тебе доброе утро.

- Температура за бортом -260 градусов, на борту 25. Атмосферное давление 760 мм ртутного столба. Желаете изменить климатические установки?

- Нет, - я был не в настроении экспериментировать с погодой.

Вместо этого я потянулся и встал с кровати. Мое внимание привлек маленький кружевной предмет черного цвета. Нижнее белье Деметры. Пфф. Я сразу вспомнил о ее ночном визите и своем обещании. Нужно сходить на кухню и приказать повару приготовить какую-нибудь безвкусную гадость для нее.

Переодевшись, я нацепил повязку на глаз и вышел из каюты. Моя команда завтракала. Алекс, Ром, Фрэнк, Джон, Венеция и Деметра. При виде меня девочка радостно заулыбалась и вскочила со стульчика.

- Доброе утро, дядя Киллиан! – она обняла меня за ноги.

Какое унижение перед командой. Ну, не мог я отпихнуть ее от себя, но и упасть в глазах своих людей тоже не мог. На краткий миг мне показалось, что они прячут улыбку. Сразу возникло подозрение, что они в курсе, как я люблю детей.

- Доброе утро, - я опустил ласковое обращение и небрежным жестом взъерошил ее волосы. – А где Кай? – спросил я у своих людей.

- Он в рубке. Проверяет базы данных Нифельхейма.

Сердце сжалось. Не хотел я лезть в архивы этой планеты. На Нифельхейме уже несколько тысяч лет хоронили людей, чей обычай велел быть закопанными в земле. Наверное, я слишком боялся увидеть там имя Эммы. Я испытал по отношению к Каю чувство благодарности.

- Дядя Кай показывал мне модель нашей галактики. Она такая красивая, дядя Киллиан! – Деметра по-прежнему обнимала мою ногу и отпускать не собиралась.

Венеция сидела молча, уткнувшись в тарелку. Этот цирк пора было заканчивать.

- Фрэнк, Венеция хочет десерт. Приготовь для нее что-нибудь особенное. А Деметру я забираю. Нам нужно поговорить.

Девушка подняла глаза. Красные. Наверное, ревела всю ночь.

- Идем, - я протянул ей руку, но она не приняла ее.

Мысленно отдав «Приговору» приказ трансформировать одну из кают в крохотный убогий чулан, я уверенным шагом вышел из камбуза. Венеция плелась за мной. Спорить и убегать смысла не было. Она была полностью в моей власти.

Как оказалось, звездолет не знал значения слова «чулан» или посчитал, что такому помещению не место на корабле. Каютка вышла маленькой, но опрятной. Ничего лишнего. Венеция вошла внутрь и села на кровать, по-прежнему не глядя на меня. Слава Богу, никаких истерик.

- Ты кое-что забыла вчера. Я достал из кармана и протянул ей трусики.

Венеция проследила за моей рукой тусклым взглядом. Меня это равнодушие начало раздражать.

- Я ненавижу тебя, Киллиан! – Венеция резко ударила меня кулаком в грудь.

Я пошатнулся от неожиданности. Глаза ее горели ненавистью.

- Зачем ты похитил нас? Отпусти! Отпусти!

Она попыталась ударить меня еще раз, но я перехватил ей руку, скрутил ее так, что она оказалась спиной ко мне. Прижав ее к себе, я замер. Венеция тяжело дышала.

Я нежно отвел в стороны ее волосы, наклонился к шее и прошептал на ухо:

- Я жаждал отомстить Тичу. Но теперь все изменилось