![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 11. Ненастным днем зимой 2001 года я сел в самолет и через пару часов оказался в теплом юго-западном климате
Большой морф (тирада) Ненастным днем зимой 2001 года я сел в самолет и через пару часов оказался в теплом юго-западном климате. Я прилетел в один из ведущих креативных центров страны — Остин, штат Техас, который, как я скоро выяснил, от других мест отличала не только погода. Меня пригласили выступить на ежегодной остинской конференции " Саммит 360", где представители местного бизнеса и общественности собирались для обсуждения проблем экономического развития. Мне доводилось бывать на множестве подобных мероприятий в других городах, не говоря уже о бесчисленных профессиональных конгрессах и встречах американских мэров и губернаторов. Остинский " Саммит 360" не походил ни на одно из подобных собраний. Обычно такие встречи проходят в самом роскошном отеле города или среди классических греческих колонн и изящных декораций старинных зданий. На этот раз мы собрались в экстравагантном помещении остинского мюзик-холла с его фольклорными мотивами. Обычно в программе подобной конференции ищешь основного докладчика — важного человека, который получает приоритетный регламент для своего выступления. В данном случае Майкл Делл, основатель и руководитель компании Dell Computers, был лишь одним из участников круглого стола. Разумеется, он пришел без галстука, как, впрочем, и все остальные участники. Если у кого-то возникали вопросы или замечания по ходу его выступления, Делла прерывали безо всяких церемоний. Все знаки привилегированного статуса остались дома. Типичная рутина участника конференции состоит в том, чтобы пережить долгий день нудных докладов и заседаний секций, а потом пойти в местный бар или ночной клуб и там расслабиться. На конференции " Саммит 360" работа и расслабление происходили одновременно в течение всего дня. По утрам, собираясь в шумном конференц-зале, мы получали легкие пластиковые шарики. Если кому-то не нравилась речь выступающего, недовольный имел право бросить в него шарик, даже если это был Майкл Делл. Программная обеденная речь первого дня, обычно произносимая местным седовласым столпом общества, представляла собой монолог исполнителя Стива Томлинсона, который был приглашен, поскольку Сандра Буллок отменила заранее запланированное выступление из-за занятости на съемках*. В перерывах между заседаниями играла рок-группа — причем не в том легком варианте, который часто приходится слышать на деловых встречах. Эта был отличный, жесткий коллектив: парни реально умели играть. В конце концов, Остин недаром считается музыкальной столицей юго-западного региона. Так прошло полдня, а потом подошла моя очередь. Я выступал в качестве ведущего секции, которая состояла из руководителей компаний и венчурных капиталистов и была посвящена вопросу, который я считал основополагающим для будущего экономического развития региона. Идею мне подал водитель такси, обеспокоенный тем, что напор высокотехнологичного производства и специалистов, занятых в этой области, стал угрожать этническому и культурному разнообразию, благодаря которому креативность в Остине и получила изначальный стимул. Поэтому я организовал заседание секции вокруг вопроса: " Не потерял ли Остин свою душу? " Позволив участникам обменяться вполне предсказуемыми мнениями относительно их инвестиций в музыку и культуру, я воспользовался прерогативой ведущего, чтобы вмешаться. " Креативность — явление многомерное, — проповедовал я, — ее не положишь в коробку, чтобы показать на работе. Инновации в области высоких технологий невозможны| без искусства и музыки. Все формы креативности подпитывают друг друга", — и тому подобное. Потом меня посетило неожиданное вдохновение: ''Если вы действительно хотите знать, как это важно, не спрашивайте своих коллег-руководителей или мэра и главу торговой палаты. Спросите ребят из группы! " — и я широким жестом указал на музыкантов, сидевших на краю сцены с видом ансамбля в ночном шоу Конана О'Брайана. Тут меня просветил один из участников. Группа как раз и состояла из руководителей высокотехнологичных компаний и венчурных капиталистов! Они не только играли качественную музыку на досуге, но и не постеснялись принести свои инструменты и выступить перед коллегами на экономическом саммите. Представьте себе Джека Уэлча, Джорджа Сороса и Уоррена Баффета музицирующими перед публикой в Давосе. Когда старые признаки, отличающие один тип человека от другого, начинают блекнуть и размываться, это верный сигнал глубоких социальных перемен. Высоколобое и низкопробное, альтернативное и попсовое, работа и досуг, позиции руководителя фирмы и неформала сегодня сливаются воедино. Хотя эта тенденция распространяется на многие аспекты нашей культуры и быта, она проявляется недостаточно резко, чтобы ее можно было * С монологом Томлинсона можно познакомится в главе 9 данной книги. бы назвать революцией. Это не Большой взрыв, а Большой морф, эволюционный процесс, который развился прежде всего и выразительнее всего в определенных анклавах, а теперь распространяется по всему обществу. Это еще и диалектический процесс, при котором основные элементы общества либо борются с изменениями, либо, по крайней мере, им пассивно сопротивляются. Большой морф не сводится к культуре и досугу. В нем присутствует и значительный экономический компонент. Он охватывает сферу работы и приводит к взаимопроникновению новых форм труда и новых форм образа жизни. Именно это придает ему мощь. Изменения во вкусе и стиле, которые на первый взгляд выглядят поверхностными и разрозненными, на самом деле коренятся в масштабных, фундаментальных экономических переменах. Суть Большого морфа состоит в новом решении многовекового противостояния между двумя системами ценностей: протестантской трудовой этикой и богемной этикой. Многие отмечали столкновение этих двух ценностных систем, некоторые прокомментировали их недавнее смешение, обычно приходя к выводу, что либо та, либо другая из систем подверглась размыванию или была испорчена. Подобные близорукие взгляды вызываются привязанностью к старым категориям и ценностям. Большой морф — это синтез такой глубины, что он выходит за рамки старых категорий и создает новое явление: этику, объединяющую работу и образ жизни, которую я называю креативным этосом. Чтобы проследить его эволюцию, начнем с определения двух предыдущих видов этики. Протестантская трудовая этика утверждает, что смысл жизни обретается в упорном труде. Согласно такой этике, работа по сути является долгом. Наше предназначение в том, чтобы служить другим; мы служим им, обеспечивая собственную производительность и полезность, а отсюда — неизменно, но почти как побочный эффект — возникают персональные награды, свидетельствующие о нашей ценности. Макс Вебер, великий немецкий социолог начала XX века, рассматривал подобную этику как " дух капитализма" 1. Протестантская трудовая этика подразумевала значительные сознательные усилия по планированию и составлению бюджета — правильное распределение времени, бережливость и пр. Ею обычно руководствовались в рамках таких общественных институтов, как крупные корпорации, которые занимали доминирующее положение в экономической и социальной жизни в конце XIX века и на протяжении большей части XX века. Таким образом, подобная этика стала организационной и общественной идеологией. Человек работает производительно и эффективно, чтобы организация работала производительно и эффективно. В этом смысле, подобная этика также связана с мэйнстримом и конформизмом. Общественная структура воспринимается как данность. Как учил первохристиан апостол Павел, нужно подчиняться мирским властям и соблюдать местные законы — нужно выполнять свой долг2. Богемная этика более гедонистична. Она утверждает, что есть ценность в удовольствии и в счастье — не в грубой распущенности и алчных излишествах, а в принятии и переживании опыта того, что предлагает жизнь. Богемная этика обладает своей разновидностью дисциплины, по преимуществу эстетического характера. В классической, хотя и малоизвестной книге " Богема против буржуазии" историк культуры Сезар Гранья отмечает, что Бодлер " восхвалял котов, поскольку они представлялись ему наилучшим воплощением хорошо управляемого сладострастия" 3. Но богемная этика не ограничивается чувственностью. У нее также есть духовные и общественно-политические аспекты, в которых она тяготеет к интуиции, а не логике, и к индивидуализму, а не конформизму. В космологии английского поэта Уильяма Блейка " темные сатанинские мельницы" времен начала промышленной революции подразумевали не только дымящиеся трубы реальных английских фабрик. Можно предположить, что также имелись в виду мельницы холодной логики и механического материализма — интеллектуальные жернова, которые перемалывали в прах человеческие души, как муку. В представлении Блейка, им можно было противостоять, выпустив на свободу " Поэтический гений", заложенный свыше в сердце каждого человека. Со временем, по мере того, как эта тема получила развитие у других писателей и художников, богемная этика стала означать все то, чего не было в протестантской трудовой этике. Отсюда берут свое начало " культурные войны" последних десятилетий. Консервативные ученые громко выражали свое давнее беспокойство по поводу экспериментальной богемной культуры, распространившейся в США в 1960-е. Их опасения распространялись даже на протестантскую трудовую этику, которая якобы подрывает собственные основы своими чрезмерными успехами, поскольку погружает нас в бесконечный поток товаров и досуга, превращая в слабаков и гедонистов. Богемная сторона открыла ответный огонь. На диалекте музыкантов-растафариев, играющих рэгги, темный сатанинский мир офисов и заводов стал называться " Вавилоном", великой блудницей, чье падение неизбежно. Однако так называемые культурные войны не были порождением исключительно XX века. Почти с момента своего возникновения, современное индустриальное общество не воспринималось в качестве единого целого.
|