Клод Бернар, физиолог девятнадцатого века

Художник-график

Гарри Крото просит меня одолжить ручку, чтобы что-то нарисовать на бумажной салфетке. Будучи Нобелевским лауреатом по химии, он сейчас, возможно, нарисует форму молекулы С60, которую открыл со своими коллегами. Нобелевский фонд, не замеченный в чрезмерных восхвалениях, охарактеризовал ее как “в равной мере прекрасную и убедительную”. Другая страсть Крото – графический дизайн и, возможно, сейчас он нарисует очередной логотип. Это – еще один логотип.

Я замечу, что все его логотипы основаны в большей степени на игре слов или игре букв, чем на изображении абстрактных форм. Крото возвращается к рисунку на салфетке, чтобы набросать периодическую таблицу, в которой каждый химический элемент имеет свою букву, и обводит в кружок три буквы, затем четыре, и опять – к логотипу его нового начинания – Vega Science Trust; а затем рисует еще один логотип для компании своего друга - “Прорыв”.

С60 – углеродная молекула с необыкновенно большим количеством атомов – 60 - это гораздо больше, чем в любой другой из известных ранее углеродных молекул. Крото назвал ее бакминстерфуллерен, по имени дизайнера и изобретателя Бакминстера Фуллера, который использовал схожую структуру для своего геодезического купола. Главное в С60, кроме большого размера, ее симметричная структура из пятиугольников и шестиугольников, дающая молекуле необыкновенную прочность и устойчивость.

История открытия С60 иллюстрирует причуды духа творчества. Это история во всех смыслах слова: поиски, несколько действующих лиц, несколько путешествий, удачное открытие (удача сопутствует смелым), торжество, промежутки затишья, кульминация и развязка. Все началось, когда у Крото, который говорит, что ему “интересно разгадывать загадки” и “следовать своему чутью”, появилась довольно неопределенная идея провести исследование молекул в пространстве. Он совсем не собирался искать молекулу С60.

Он предложил эксперимент, но работа не была среди приоритетных направлений, поэтому команда, получившая в последствии Нобелевскую премию, собралась только восемнадцать месяцев спустя: Гарри Крото из Университета Суссекса, Ричард Смолли и Роберт Кёрл из Университета Райсон г. Хьюстона. Роберт Кёрл, специалист по спектроскопии, увлекся идеей Крото и рассказал о ней своему коллеге Ричарду Смолли, который построил специальный аппарат. Каждый их них работал со своими коллегами и студентами. По моему мнению, сложилось сообщество людей, помогавших друг другу на каждом этапе. Крото упоминает о Дэвиде Уолтоне, который “подтолкнул меня к роману с углеродом”, это был еще один человек, “занятый очень важным экспериментом”, работавший в другом конце коридора и отвечавший на вопросы. Когда, в конце концов, эксперимент состоялся, он дал подтверждение теории формирования молекул в пространстве, но в то же время показал и кое-что еще. И это, по выражению Крото, было полным сюрпризом. По счастливой случайности, они открыли существование новой большой молекулы.

Затем последовали примерно десять лихорадочных дней в сентябре 1985 года, когда их размышления о форме молекулы переросли в убеждение. Крото говорит, что С60 родилась в среду, 4 сентября. Они заявили об этом публикацией в журнале «Nature » 14 ноября. Отклики варьировались от неверия до восторженного принятия.

Статья в «Nature » была утверждением возможности, смелым и уверенным заявлением, что молекула существует. Прошло еще пять лет прежде, чем ученые получили спектроскопическое подтверждение. Крото говорит, что раствор цвета маджента, полученный в результате эксперимента, “был одним из самых прекрасных из тех, что я когда-либо видел”.

Первые эксперименты в 1985 году позволили предположить присутствие чего-то большого, но не давали подтверждения его формы. Крото работал с тем, что он мог увидеть, для того, чтобы визуализировать то, что он видеть не мог. Он подолгу рассматривал рисунок кафельной плитки в ванной, модель ночного неба – все, где использовались пятиугольники и шестиугольники. Какая форма правильная? Они остановились на двадцати гексагональных (шестиугольных) и двадцати пентагональных (пятиугольных) формах с атомами в каждом из углов, совмещенные сторона к стороне они образовывали мяч. Такую форму имеет геодезический купол Бакминстера Фуллера, а так же обычный футбольный мяч (черные части - пятиугольники, а белые - шестиугольники).

Это становится понятным, когда вы сами это увидите. Астроном Фред Хойл рассказывает, что когда Альберт Эйнштейн формулировал теорию относительности, “он ставил вопрос стиля прежде всей неразберихи с деталями... Конечно, физики никогда не согласятся с этим потому, что при слове “стиль” на ум сразу приходит “Красавчик Браммель” (прим. Джордж Браммель – английский щеголь, законодатель мод в эпоху Регентства). Но стиль существует”.

Открытие фуллеренов – долгая история с началом в 1980-х, публикацией в 1985, подтверждением в 1990 и награждением Нобелевской премией в 1996. В Нобелевском описании говорится, что “никакого практического применения открытия пока не существует и ожидать его можно не ранее, чем через шесть лет, после того, как будут получены первые макроскопические количества фуллеренов”. Но в описании также говорится, что “была разработана совершенно новая разновидность химии”, и очень велика вероятность коммерческого применения результатов открытия в сверхпроводимости, астрофизике и химической физике.

Как мы можем определить, кто какой вклад сделал в это открытие? Это вопрос решительности и виденья, равно как и случайностей. Это настоящее исследование, где неудача случается чаще, чем успех. Крото утверждает, что единственный разумный способ разделить успех – разделить его поровну. Никто не может иметь заслуг больше, чем все остальные. Это единственный нравственный способ.

Притязания на интеллектуальную собственность часто требуют более точного расчета. Хотя молекулу нельзя запатентовать, это можно сделать с методами, с помощью которых она было открыта, практические приложения могут быть высокодоходны. Я спросил Крото, стимулировали или влияли как-то на его работу перспективы получения патентов. Он ответил – нет. Он не симпатизирует предпринимателям, которые скупают новые продукты, ставя свои финансовые интересы выше интересов общества. “Интеллектуальная собственность – это банка с червями”. Практически невозможно сказать, кто должен получить коммерческую выгоду от исследования, особенно от чистого исследования, которым занимается Крото. Как можно исчислить ценность десятилетних размышлений или ценность блестящей идеи, возникшей в лаборатории в один из дней? Как можно посчитать работу студента, который, работая над диссертацией, внес в исследование такой же ценный вклад, как и кто-то другой?

Крото продолжает интересовать чистая наука. Несколько лет назад он основал некоммерческий фонд Vega Science Trust для производства телевизионных и Интернет-программ, чтобы “передать восторг открытия и осмыслить науку как культурную деятельность”. Можно рассматривать это в качестве ответа тем, кто все еще полагает, что наука не особенно креативная сфера, и иллюстрирует настоящую природу творческого духа.