Иисусовой молитвой и крестным знамением удобно прогонится вся сила вражия. (65)

Наставлениями об Иисусовой молитве, можно сказать, переполнены писания святых отцов, и меня часто спрашивают, почему же нынешнее духовенство мало проповедует на эту тему. В ответ для убедительности приведу восточную притчу. Один человек пришел к другому и спрашивает, нет ли у него весов, чтобы взвесить золотой песок. А тот ему отвечает: " У меня нет веника и совка". Первый удивился: " Что ты так странно мне отвечаешь? " А второй говорит: " Я знаю, что ты этот песок просыпешь, и тебе нужен будет веник и совок, а у меня их нет".

Молиться, конечно, чем больше, тем лучше. Но сам подход к молитве должен быть благоразумным. При правильном подходе я увижу, что взялся я молиться молитвой Иисусовой и у меня не получается. Решился полностью посвятить себя Богу, но обнаруживаю, что мне что-то мешает молиться. И вот о том-то, что нам мешает, мы проповедуем постоянно.

Если буду внимателен, то увижу, что, во-первых, мне мешает мое сластолюбие. Я плохо пощусь, тело мое не утончено постом и не способно участвовать в молитве, а лишь отвлекает меня от нее. Во-вторых, мне мешают молиться многие мои заботы и привязанности. У меня уйма служебных и семейных, Богом данных, обязанностей, случаются, к сожалению, дела и заботы, которые сочиняешь себе сам. В результате душа моя привязана к множеству разнообразных вещей, и потому, когда я начинаю молиться, ум мой волей-неволей устремляется к этим самым вещам, и молитва оказывается невозможной.

Со всем этим можно было бы справиться, если бы не третья причина. Можно усилить воздержание в пище. Это не так трудно. Мы знаем, что многие неверующие люди только ради похудания сурово голодают, подвижники восточных религий строго постятся ради своих похотных желаний войти, как им кажется, в высшие духовные состояния. Кроме того, можно отсечь и многие наши заботы, освободиться от многих дел. Можно, наконец, и в пустыню уйти. Сел на поезд, уехал в глушь, ушел в горы, уединился - и живи там. Но есть то, от чего не убежишь, то, с чем придется бороться всю жизнь. Это - гордость.

Об этой страсти мы говорим и будем говорить постоянно, так как именно она делает нас противниками Бога. Гордость - это не мысль, думать о себе я могу что угодно. Гордость - это наше глубинное переживание, что мы представляем собой нечто значительное. Что мы Богу чуть ли не подарок преподносим своей молитвой, что это наш подвиг, наш достойный поступок. Вот это и делает нас мерзкими перед Богом.

Произнося святые слова Иисусовой молитвы, прося Господа о помиловании, нужно осознавать смысл прошения. Вспомним, что мы - приговоренные смертники, что своей греховной жизнью мы осудили себя на казнь - вечную адскую муку. Нужно остро чувствовать свою обреченность, понимать, что мы именно помилование себе вымаливаем. А у нас получается иначе. Прочтем раз пятнадцать молитву Иисусову и уже всё забыли, не только в помиловании никаком не нуждаемся, но ощущаем себя достойными венцов в Царстве Небесном.

Так что не будем удивляться, когда не дается нам дар молитвенный. Жалея нас, уберегая от вечной погибели, Бог дарует истинную молитву только тому, кто взыскует ее, пребывая в чувстве смиренном и покаянном.

Иисусова молитва, после Господней молитвы, кажется всех молитв выше; ею-то прямо и просто говоришь ко Господу... Все святые учат, чтоб ум в молитве упражнялся всегда и не отлучался от памяти Божией. (54, 595)

Многие обращаются к священнику с вопросом: " Можно ли мне заниматься Иисусовой молитвой? " Надо заметить, что вопрос о том, как заниматься Иисусовой молитвой, не вставал только перед теми людьми, которые или достигли меры истинной любви, или вообще не заботятся о своем спасении, а также перед теми, кто занимается этой молитвой неправильно. Все остальные рано или поздно задаются таким вопросом. Но остановимся пока на этом слове - заниматься.

Существует большая разница между тем, когда человек от души просит у Бога прощения этими простыми и великими словами: " Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго" -- и когда занимается упражнением в таком прошении. В одном случае - молитва, в другом - обучение молитве. И то и другое нужно. Эти вещи глубоко переплетаются друг с другом, но все-таки не стоит путать сердечную молитву и молитву-упражнение. В простоте молиться, призывая на помощь Господа Иисуса Христа, можно, конечно, всегда и всем, если Бог дает. Когда же речь заходит об упражнениях, то следует прежде всего разобраться, о ком идет разговор: об аскетах-подвижниках или о мирянах-прихожанах.

В первом случае имеется в виду иноческое призвание. Древние издания " Добротолюбия" содержат указания на специальные приемы работы с дыханием, на особые положения тела, на специфические молитвенные правила, на способы овладения вниманием, сведения ума в сердце и так далее. Речь идет о вспомогательных приемах, сопровождающих особый духовный путь, которым идут высокие подвижники в определенных условиях, при абсолютном, разумеется, послушании старцу, полном отречении от своей воли и от мира. Человек, Богом призванный к такому подвигу, должен получить особое благословение Божье и иметь опытного наставника, который сам прошел этот путь. Нужно ли пояснять, что к нам это никакого отношения не имеет.

Нам, немощным мирянам, учиться Иисусовой молитве нужно в соответствии со своей мерой, со своим устроением. Нам следует заниматься этим так, как учит в своих писаниях святитель Игнатий Брянчанинов. И прежде всего помнить: сам факт, что мы лишь упражняемся в молитве, как раз говорит о том, что мы еще далеки от Бога, что мы еще очень мало любим Его. А потому надлежит делать это с глубоким чувством покаяния и смирения. Тогда занятия наши будут богоугодны. Если бы мы поистине любили Бога, о каком бы упражнении шла речь. Когда юноша любит девушку, он просто говорит ей: " Я тебя люблю", а не упражняется в произнесении этих слов.

Все мы так или иначе, с большим скрипом, но все-таки стараемся молиться и, конечно, спотыкаемся. Если десять молитв в день прочитаем, а тем более - сто, вот уже и довольны собой. Это похоже на то, как человек, сломавший ноги, встает первый раз с постели, ковыляет на костылях и очень этим гордится. А чем, собственно, гордиться - он пока только ковыляет. Это во-первых. Во-вторых, если он пойдет быстро, еще неизвестно, хорошо ли это. Ведь важно, куда он пойдет, в каком направлении. Может быть, лучше было бы ему всегда лежать, может, лучше было бы умереть, чем ходить быстро. Это относится и к нашим " подвигам". Иному лучше было бы и вовсе к Богу не обращаться, потому что, взявшись за духовное делание, он пришел в крайнюю гордость, такую, что придется пожалеть о том, что он родился.

Святые отцы заповедуют никогда не искать для приобретения молитвы лукавых обходных путей, минуя путь делания заповедей Божьих. Никакие техники, методики и приемы не могут внедрить в человеческое сердце молитву, так как даровать истинное сердечное моление может только Сам Бог. Отцы предупреждают: тот, кто в брачный чертог Христов пытается проникнуть хитростью или вломиться силой, не будучи званным, не будучи готовым и достойным, бывает извергнут вон и тяжко наказан.

По учению святых отцов, пока сердце наше молчит, а ум еще не собран, нам подобает молиться устно. Словесное моление постепенно привлечет к себе внимание ума, лишь бы пребывать в смирении. Полезно помнить, что и самые святые слова, но произнесенные одними устами в святоотеческом понимании вообще не являются молитвой. Это лишь упражнение для нашей омертвевшей души. Когда душа немного оживет и ум привлечется к словам, это уже молитва, но хромая, ковыляющая на одной ноге, ибо Бог ждет от нас несравненно большего - Он ждет, когда откликнется наше сердце. Если эта немощная полумолитва будет сопровождаться покаянным настроением, тогда упражнения нам на пользу. " Дьявол не терпит благоухания покаяния. От той души, которая издает это благоухание, дьявол бежит прочь с прелестями своими", - сказано святителем Игнатием. Смиренно кающегося сатана не может ввести в прелесть.