Домовой и русалка 4 страница. Ипполитов О. О. Некоторые особенности формирования индивидуальной концептосферы (на примере концепта “дорога”) // речевое воздействие (научно-информационный

Ипполитов О.О. Некоторые особенности формирования индивидуальной концептосферы (на примере концепта “дорога”) // Речевое воздействие (Научно-информационный бюллетень Воронежской риторической ассоциации, Воронежской психолингвистической ассоциации) Воронеж, 2000. Вып. 6. С. 10-11.

Ипполитов О.О. Лексические средства объективации концепта " дорога" в русском языке // Актуальные проблемы изучения и преподавания русского языка на рубеже XX – XXI вв. (Сб. материалов IV Всерос. науч.-метод. конф. «Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников» 14-15 марта 2001 г.) Воронеж: Изд-во НМЦ Воронеж. гос. пед. ун-та, 2001. С. 142-144.

Ипполитов О.О. Лексическая объективация концепта «дорога» в современном русском языке // Культура общения и ее формирование (Материалы ежегодной регион. науч.-метод. конф. «Культура общения и ее формирование» 16-17 апреля 2001 г.) / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж: Полиграф, 2001. Вып. 8. С. 131-132.

Ипполитов О.О. Некоторые черты строения интерпретационного слоя концепта «дорога» // Методологические проблемы современной лингвистики: Научное издание / Воронеж. гос. ун-т, Воронеж. МИОН. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, изд. Воронеж. МИОН, 2001. С. 133-136.

Ипполитов О.О. Отдельные замечания о строении концепта «дорога» в русском языке на материале «Толкового словаря...» В.И. Даля // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий (Материалы Всерос. науч.-практ. конф., посв. 200-летию со дня рождения В.И. Даля и 70-летию Воронеж. гос. пед. ун-та) / Воронеж. гос. пед. ун-т. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. пед. ун-та, 2001. С. 21-25.

Ипполитов О.О. Языковая репрезентация концепта «дорога» в русском языке // Филология и культура (Материалы третьей междунар. науч. конф. 16 – 18 мая 2001 года) / Тамбов. гос. ун-т. Тамбов: Изд-во Тамбов. гос. ун-та, 2001. В 3 ч. Ч. 2. С. 68-69.

Ипполитов О.О. Некоторые замечания о понятиях “концепт” и “модель” // Начало пути: Сборник научных работ молодых ученых и аспирантов филол. ф-та ВГУ. Воронеж, 2002. Вып. 1. Языкознание. С. 43-46.

Ипполитов О.О. О структуре концепта “дорога” в русском языке // Композиционная семантика (Материалы третьей междунар. школы-семинара по когнитивной лингвистике 18-20 сентября 2002 г.) / Тамбов. гос. ун-т. Тамбов: Изд-во Тамбов. гос. ун-та, 2002. Ч. 1. С.92-94.

Ипполитов О.О. Некоторые особенности анализа концепта «дорога» в нечеткой системе координат «базисных» и «периферийных» понятий // Материалы юбилейной конф., посв. 60-летию филол. ф-та ВГУ. / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж, 2002. Вып. 1. Языкознание. С. 45-48.

Ипполитов О.О. Объективация концепта «дорога» в лексико-фразеологической системе языка. Автореф. дис….канд. филол. наук. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2003. 20 с.

Ипполитов О.О. Объективация концепта «дорога» в сознании читателя поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души» // Труды молодых ученых. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2003. Вып.2. С. 119-123.

Ипполитов О. О. Структура концепта “дорога” в русском языке // Труды молодых ученых. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 2003. Вып.2. С. 124-126.

Ипполитов О.О. Некоторые черты когнитивной структуры концепта “дорога” // Язык и национальное сознание. / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж: Истоки, 2003. Вып. 4. С. 257-268.

Ипполитов О.О. О некоторых топологических особенностях когнитивной структуры концепта «дорога» // Язык и национальное сознание. / Воронеж. гос. ун-т. Воронеж: Истоки, 2004. Вып. 6. С. 3-8.

Математическая энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1977-1985.

Ожегов С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1995. 928 с.

Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие " концепт" в лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1999. 30 с.

Словарь современного русского литературного языка. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1948 -65. Т. 1 – 17.

Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М: 1997.

Топорова В.М. Концепт “форма” в семантическом пространстве языка. Воронеж: Истоки, 1999. 175 с.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Терра, 1996.

Е.В. Бусурина (Санкт-Петербург)

ДУРАК

Национальная специфика мышления и национальная культура находят отражение в этническом языке через формирование языковой картины мира (ЯКМ) – «субъективно-объективного образа реального мира» (Апресян, 1995, с.42). ЯКМ не только открывает доступ к познанию особенностей национального мировидения определенного лингвокультурного сообщества, но и аккумулирует его культурное наследие. Реконструкция и изучение ЯКМ проходит путем исследования ее структурных единиц – концептов. Концепт представляет собой ментальное образование (мыслительную единицу), вмещающую совокупность знаний о мире по определенной теме; обозначение темы, как правило, является именем концепта.

В семантическом пространстве каждого отдельного языка наборы концептов и их структурная организация своеобразны и неповторимы. Содержание концепта как единицы ЯКМ всегда национально-специфично, т.е. отражает особенности культуры и мировидения конкретной лингвокультурной общности, а потому исследование любого концепта представляет ценность для реконструкции ЯКМ. Однако существуют концепты, имеющие особую ценностную значимость в когнитивном пространстве и в культуре языкового сообщества. Современные исследователи называют такие концепты «ключевыми словами культуры» (А. Вежбицкая), «константами» (Ю.С. Степанов), «логоэпистемами» (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), «лингвокультуремами» (В.В. Воробьев), «лингвокультурными концептами» (З.Д. Попова, И.А. Стернин). Одна из таких мыслительных категорий («лингвокультурема» в терминологии настоящей работы) – «дурак» – является объектом настоящего исследования.

Предметом непосредственного изучения являются лексико-семантические репрезентации концепта «дурак» в современном русском языке: лексические, фразеологические и словообразовательные единицы, объективирующие его содержание.

Цель настоящего исследования – изучить содержательную структуру концепта «дурак» и раскрыть в содержании концепта культурно обусловленные ценностные трансформации.

Концепт, рождаясь в сознании индивида как образ, способен продвигаться по ступеням абстракции. Образ, составляющий содержание концепта, подвергается определенной стандартизации на разных уровнях социализации: концепты могут быть индивидуальными, групповыми и общенациональными. Совокупность всех концептов на каждом из уровней формирует соответственно индивидуальную (личностную), групповую и национальную картины мира, при этом общенациональная концептуальная картина мира соответствует концептосфере народа. Один и тот же концепт может обладать различными концептуальными признаками на каждом из уровней. Индивидуальные признаки концепта выявляются преимущественно в ходе психолингвистического эксперимента (хотя их можно определить и по индивидуальным высказываниям). Содержание общенациональных концептов становится доступным благодаря анализу семантики слов, фразосочетаний, структурных и позиционных схем предложений в системе языка, а также текстов. «Рассмотрев всю совокупность языковых средств выражения концепта, а также тексты, в которых раскрывается содержание концепта, мы можем получить представление о содержании концепта в сознании носителей языка» (Стернин, Попова, 1999, с.11). Такой анализ позволяет раскрыть содержание концепта, принадлежащее концептосфере лингвокультурного сообщества в целом, т.е. инвариантное для всех представителей данного сообщества.

В современной научной лингвистической парадигме два научных направления – психолингвистика и когнитивная лингвистика – рассматривают как главную задачу изучение представленности концептов в семантическом пространстве языка. Оба научных направления базируются на постулате о внеязыковой сущности мышления, рассматривают язык как один из множества способов формирования концептов в сознании человека, при этом особенно подчеркивается коммуникативная функция языка: язык является средством номинации и вербализации когнитивных сущностей (концептов) с целью осуществления коммуникации.

Содержание вербализованных концептов, зафиксированное в пределах семантической системы языка определенного лингвокультурного сообщества, формирует характерную для последнего ЯКМ. Моделирование ЯКМ возможно лишь посредством анализа входящих в нее концептов. Языковая, или наивная картина мира, представляет собой образ мира, отраженный обыденным сознанием носителей языка и опосредованный семантикой языковых категорий, т.е. мировидение народа через «призму» языка.

ЯКМ тесно взаимодействует с национальным культурным пространством, которое является «формой существования культуры в человеческом сознании» (Гудков, 2003, с.90). Каждый концепт в пределах ЯКМ обладает культурным содержанием, посредством выявления которого в ходе концептуального анализа можно получить представление о культуре народа. Как и постижение национальной концептуальной картины мира, изучение культуры народа может осуществляться путем анализа языковых средств репрезентации концептов.

В пределах ЯКМ существует ценностная картина мира, представленная совокупностью концептов, наделенных ценностной значимостью для представителей лингвокультурного сообщества, определяющих их ценностные ориентиры. Такие концепты именуются в настоящей работе лингвокультуремами (В.В. Воробьев), или концептами культуры. Выявление и описание корпуса лингвокультурем (который, впрочем, не представляется конечным) связан с проблемой определения национального характера, «духа народа» (В. Гумбольдт). Изучение фрагментов культуры, представленных языковыми средствами, помогает формированию целостного представления о самой культуре и принадлежит области интересов самостоятельного лингвистического направления – лингвокультурологии. Культура рассматривается в настоящем исследовании как национальный феномен, присущий определенному лингвокультурному сообществу и служащий (наряду с общностью языка) главным критерием национальной самоидентификации.

Несмотря на то, что формирование концептов является результатом когнитивной деятельности, осуществляемой с помощью универсального предметного кода (универсальность такого кода делает принципиально возможной практику перевода и обеспечивает понимание друг друга носителями различных языков), концепт не свободен от влияния культурных установок, зафиксированных этническим языком и передаваемых человеку вместе с освоением этого языка. В общем корпусе концептов выделяются такие концепты (обычно репрезентированные именами), которые относятся к ядру языковых средств хранения и трансляции культурной информации, играют ведущую роль в формировании национального и языкового сознания, определяя шкалу ценностей и модели поведения членов лингвокультурного сообщества. Лингвокультурема, таким образом, определяется как концепт, с помощью которого осуществляется культурно обусловленная ценностная категоризация действительности в рамках лингвокультурного сообщества. При этом лингвокультурное сообщество трактуется как «ассоциация индивидуумов, построенная на основе интерсубъективности (сходства) и трансперсональности (осмысленности) вербально-ассоциативных структур носителей данного языка» (Чернейко, Долинский, 1996, с.32).

Первой проблемой при исследовании лингвокультурем становится процедура их обособления от остальных концептов в пределах национальной концептосферы. Одним из критериев выделения лингвокультурем из общего корпуса концептов ЯКМ является прецедентность (эталонность) концепта, проявляющаяся в его значимости в познавательном и эмоциональном отношении, его сверхличностном характере и в регулярно возобновляемом обращении к концепту в языковой деятельности носителей языка. Прецедентные характеристики дополняются критериями культурной значимости концепта, обобщенными А. Вежбицкой: культурная разработанность словаря в семантическом поле концепта, частотность и общеупотребительность слова, репрезентирующего концепт, формирование вокруг данного слова фразеологического семейства, частое вхождение слова в пословицы, изречения, тексты популярных песен, названия книг и т.п. (Вежбицкая, 2001).

В традиционной русской культуре формируются три модели ментального представления образа «дурака», две из которых являются культурно обусловленными, а третья – бытовой:

1) мифологическая модель: «дурак – добрый, нравственный человек, который награждается удачей и счастьем»: Иванушка-дурачок; данная модель связана с известным фольклорным образом «дурака» в русской волшебной сказке;

2) идейная модель: «дурак – обличитель пороков и социальных несправедливостей: шут, юродивый», эта модель сложилась в результате смыслового взаимодействия концепта «дурак» в русской ЯКМ с феноменами юродства и социального института шутовства;

3) бытовая модель: «дурак – глупый человек».

Все три модели сопровождаются аксиологической оценочностью: первая и вторая – положительной, а третья – отрицательной. В этом проявляется антиномия положительных и отрицательных признаков, присущих концепту «дурак» в русской ЯКМ. В основе всех трех моделей лежит признак ‘отклонение от нормы’, при этом бытовая модель раскрывает представления лингвокультурной общности о том, как «не должно быть» или каким не должен быть «нормальный» (разумный) человек, а мифологическая и идейная модели описывают идеальную норму, суть которой заключается в определении положительных моральных и нравственных качеств главным критерием оценки субъекта, в постановке их на вершину оценочно-человеческой шкалы.

Следующие разделы исследования посвящены анализу функционирования постоянно трансформирующейся бытовой модели представлений о «дураке», которой принадлежит подавляющее большинство относящихся к данному концепту лексико-фразеологических единиц. Бытовая модель объединяет три субконцепта, формирующихся в концептосфере лингвокультуремы «дурак»:

1) «слабоумный, лишенный рассудка человек» (отступление от медицинской нормы),

2) «глупый человек» (отступление от интеллектуальной нормы),

3) «неадекватно поступающий человек» (оценка неадекватного поведения с ситуациях частной и общественной жизни).

В рамках бытовой модели концепта «дурак» номинации, как правило, являются пейоративно окрашенными, поскольку выражают отступления от аксиологической нормы, которая по своей природе всегда положительна. Во втором параграфе «Семантический потенциал номинаций дурак и дура» рассматриваются основные значения и семантические дериваты лексемы-репрезентанта дурак и ее гендерного коррелята дура. Базовым смыслом, объединяющим основные значения и семантические дериваты лексем дурак и дура, является отношение к норме, а именно различного рода отступления от нормы. Два основных значения лексемы дурак ‘глупый человек’ и ‘лишенный рассудка, слабоумный человек’ апеллируют к норме интеллекта, при этом значение ‘глупый человек’ исторически сформировалось на основе второго значения. Лексико-семантический вариант лексемы дурак ‘лишенный рассудка, слабоумный человек’ характеризует несоответствие субъекта медицинской норме умственного развития и психической адекватности и применяется в отношении субъектов с явными признаками умственных или психических заболеваний:

Дурак радостно ощеривается: сейчас Митя расскажет кино! < …> При каждом Митином взмахе, сопровождающем пересказ фильма, идиот радостно гекает, переминается с ноги на ногу на холодном полу (об умственно отсталом человеке). А. Титов. Жизнь, которой не было.

Анализ употребления лексемы дурак в значении ‘глупый человек’ позволяет сделать выводы о характере нормы интеллекта в русской ЯКМ. Соответствие интеллектуальной норме в русском языковом сознании выражается прежде всего в наличии у субъекта познавательных способностей в научной, социальной и бытовой сферах, а также в умении формировать собственные мысли и понимать мысли других людей:

– Но мало кто знает, что он был великим философом. / – Кем? – подавленно переспросил Кеша. / – Философом. Т.е. человеком, у которого есть свои мысли, – пояснил Сережа. – Своя система мышления. / – Но у всех есть свои мысли… Даже у дураков … Мелконькие, но свои… – сказал Кеша. / – Дураки только и думают, что их мысли – свои. Они у них фабричного производства. Е. Евтушенко. Ягодные места; – Я про тебя, что ли, говорил?! – накинулся Князев на своего врага. / – Про кого же? Про Пушкина? / – Дурак! Я развивал общую мысль о проблеме. В.М. Шукшин. Штрихи к портрету; – Матрена сдает им две комнаты, и вот она подслушала в замочную скважину. Не все она поняла, ты же знаешь, какая она дура, но все-таки поняла достаточно, чтобы об остальном можно было догадаться. С.М. Степняк-Кравчинский. Россия под властью царей.

Несоответствие интеллектуальной норме воспринимается как врожденное и не поддающееся коррекции качество интеллекта субъекта. Однако соответствие интеллектуальным стандартам в некоторых случаях связывается с возрастной зрелостью индивида: применительно к субъектам, находящимся на полярных (крайних) границах возрастной шкалы (молодой – старый), характеристики признака изменяются: утрачивается его константность, врожденность, а в структуре значения лексемы дурак появляются новые денотативные и коннотативные семы – ‘отсутствие жизненного опыта’ и ‘снисходительность отрицательной оценки’ при употреблении лексемы дурак в отношении не достигшего возрастной зрелости субъекта и ‘отсутствие ожидаемого жизненного опыта’, ‘презрительная или уничижительная оценка’ при использовании соответствующей лексемы для номинации старого человека. Оценка соответствия норме интеллекта может быть связана и с гендерной дифференциацией объекта оценки: употребление номинации дура иногда подчеркивает несоответствие поведения женщины «мужскому» стереотипу поведения (например, расхожее выражение из обиходной речи Баба дура не потому, что она дура, а потому, что она баба).

На фоне универсальности концептов, объединенных концептосферой «дурак», концепт «неадекватно поступающий человек» является наиболее интересным с лингвокультурологической точки зрения. Данному концепту, помимо широкой семантической вариативности, присуща оценочная амбивалентность (см. наблюдение М.М. Бахтина о различии между амбивалентной глупостью и однозначной тупостью в книге «Человек в мире слова», М., 1995), обусловленная, в том числе, связью концепта с традиционной русской культурой. С помощью лексико-фразеологических средств, репрезентирующих концепт «неадекватно поступающий человек», может оцениваться несоответствие индивида следующим параметрам:

– адекватность поведения нормам логики и здравого смысла;

– обладание положительными личностными качествами;

– наличие способностей в бытовой или профессиональной деятельности, таланта;

– адекватность социального поведения;

– адекватность эмоциональных реакций;

– стереотипы поведения женщины в оценке мужчины (для лексемы дура).

Неадекватность социального поведения человека проявляется, в частности, в его общественной пассивности:

А кто в наше время спокоен – кто вообще во всякое время спокоен! – тот или подлец, или дурак. С. Бабаян. Без возврата; – И вы рассчитывали на тех, кому надо сбрасывать тот самый негатив < …>. / – Так умным-то как раз и надо сбрасывать. Дурака же ничего не заботит. Ночной портье № 6, 2002;

эмоциональная неадекватность индивида выражается в гипертрофированном проявлении чувств:

Профессор в Болгарии не видел ни одного дурака. Правда, одна студентка в Софии показалась ему в этом смысле подозрительной, она быстро шла вместе с подружками по тротуару, в прохладной тени высоких домов, и как-то странно хохотала. Нормальные люди так не смеются. А. Титов. Жизнь, которой не было;

поведенческая неадекватность женщины (с точки зрения мужчины) может выражаться как оценка психо-эмоционального несоответствия женского поведения поведению мужчины:

– Да, Гена, баба дура. – Бригадир почувствовал в себе каплю уважения. – И даже самая умная баба все-таки дура. В ней навсегда остается детство… А. Кузнецов. Дети моря.

Анализ словообразовательного (СО) гнезда лексемы дурак показал высокую активность морфологического словообразования в пределах данного поля (более 100 лексических единиц), что свидетельствует об актуальности концепта «дурак» и его заметном месте в русской ЯКМ. СО гнездо лексемы дурак представляет весь частеречный спектр, и большое число формирующих СО гнездо единиц характеризуется высокой частотой употребления. Анализ семантического потенциала деривационного поля дурак проведен с опорой на такие частотные лексемы и с учетом их семантической ценности, проявляющейся в многозначности и СО активности производных лексем, несводимости семантики производного слова к сумме значений производящего слова и СО форманта.

Отступления от нормы, представленные лексико-фразеологическими единицами концепта «дурак» в целом, можно распределить по четырем семантическим группам:

1) отступления от нормы, непосредственно присущие лицу, предмету или явлению: дурацкий, дурной, дурачок, дурила, дурить (‘совершать глупые поступки’), сдурить, сдуреть и т.д.;

2) отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта: дурачиться, валять дурака (‘вести себя несерьезно, шалить’), дурашливый) и т.д.;

3) отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана: дурить (‘обманывать’), придуриваться, валять дурака (‘притворяться непонимающим, непричастным к чему-либо’), дурка, дурилка (‘то, с помощью чего обманывают’) и т.д.;

4) отступления от нормы под воздействием каких-либо внешних воздействий или внутреннего эмоционального состояния: дуреть, одуреть, одурять, дурь (‘наркотическое вещество’) и т.д..

Первая группа является самой обширной по лексической представленности, к ней относятся номинации, репрезентирующие все три субконцепта «слабоумный, лишенный рассудка человек», «глупый человек» и «неадекватно поступающий человек». Номинации, принадлежащие остальным трем группам, апеллируют только к ситуативно неадекватному проявлению качеств или поведению. В пределах бытовой модели представлений о «дураке» большинство номинаций оказываются пейоративно окрашенными (кроме единиц, принадлежащих группе ‘отступления от нормы, направленные на достижение комического эффекта’, и субъективно-оценочных номинаций с уменьшительно-ласкательным или ласкательным значениями дурачок, дурашка и т.п.).

В последнее десятилетие в содержательной структуре лингвокультуремы «дурак» значительно усилилась потребность в актуализации семантического признака ‘отступления от нормы, связанные с ситуацией обмана’, что выразилось в появлении соответствующих номинаций и их частотном употреблении (напр., лохануться, лохотрон), в явлениях структурно-семантической деривации (например, дурить ‘обманывать’, дурка, дурилка ‘то, с помощью чего дурят, обманывают’):

А первое уголовное дело в Татарстане в отношении «лохотронщиков» было расследовано в Альметьевске три года назад. Тогда осудили группу из 9 челнинцев, которые дурили жителей города на вокзале и толкучке. По материалам уголовного дела, подавляющее большинство потерпевших – женщины. Нет, мужчины тоже попадали. Многие даже приходили в милицию, но когда дело доходило до оформления показаний – пасовали. Им просто не хотелось выглядеть дураками (из статьи «Дурят нашего брата») https://www.aferizm.ru/stati.

Далее в работе рассматривается синонимический ряд лексемы дурак в пределах бытовой оценочной модели представлений о «дураке» в русской ЯКМ, а также современное функционирование мифологической и идейной моделей, связанных общим характером отступления от нормы, а именно формированием идеальной нормы поведения и качеств, присущих субъекту. Благодаря соотнесению в русской ЯКМ концепта «дурак» с идеальной нормой, аксиологические оценки в рамках концепта меняются на противоположные, т.е. положительные.

В основе мифологической модели лежит фольклорный образ «дурака» из русской волшебной сказки. Для сказочного «дурака» релевантными оказываются высокие душевные и моральные качества (доброта, бескорыстие, бесхитростность, нестяжательство), за которые он награждается удачей и счастьем:

– Мои герои похожи на Иванушку-дурачка: простодушные, добрые, бессребреники. / – Ну, знаете, это такой дурачок, что ему все то Царевна-лягушка, то Василиса Прекрасная встречаются. / – Ну, это ему награда (из интервью с артистом А. Равиковичем) НТВ, 03.05.2001.

При функционировании концепта «дурак» в пределах мифологической модели ее содержание может редуцироваться до семантического признака ‘человек, которому везет’:

– Дурак ты, вот и весь мой сказ. / – Но дуракам обычно везет. / – Да, но только в сказках. / – Ну почему, не только. ОРТ, 17.02.2002; Вот уж воистину благорасположение небес было безграничным, во всей Москве не нашлось ни одного досужего человека, да еще в каком месте! < …> Мы имели все шансы с Лубянского холма покатиться далеко-далеко вниз. Знать, действительно: дуракам – счастье! (о катании на санях с Лубянского холма). М. Кураев. Записки беглого кинематографиста.

Идейная модель связана с русским культурным явлением юродства. Концепт «дурак» апеллирует к таким чертам поведения и сущности юродивого, как открытая правдивость, обладание высшими духовными добродетелями (святость, праведность), самоотречение:

Есть на Руси еще один тип человека, в котором время, правда времени, вопиет так же неистово, как в гении, так же нетерпеливо, как в талантливом, так же потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном… Человек этот – дурачок. Это давно заметили (юродивые, кликуши, странники не от мира сего – много их было в русской литературе, в преданиях народных, в сказках). < …> Герой нашего времени – это всегда «дурачок», в котором наиболее выразительным образом живет его время, правда этого времени. < …> Такой герой состоянием души, характером, взглядами – выражает то, чем живет с ним вместе его народ. Типичный герой. В.М. Шукшин. Нравственность есть Правда.

Оценочные дериваты слова «дурак», многочисленные фразеологизмы и обширные синонимические ряды, репрезентирующие оценочный концепт «дурак», широко используются, как показывает фактический материал, в обиходном общении, в устной публичной речи и в письменных художественных и публицистических текстах. Высокая частотность и речевая востребованность репрезентантов концепта «дурак» являются дополнительным свидетельством традиционной экспрессивно-оценочной окрашенности семантики русского языка в целом и типичного для представителей русской лингвокультурной общности эмоционально-оценочного коммуникативного поведения.

Значение отступления от нормы является центральным в содержании концепта «дурак» в целом, обеспечивая семантическую связь всех трех содержательных моделей концепта и определяя семантическое наполнение лексических и фразеологических единиц, принадлежащих рассматриваемому концепту. Базовый смысл, объединяющий все средства вербализации рассматриваемого концепта, можно сформулировать как ‘иной, не такой, как все’.

Культурная обусловленность концепта «дурак» делает его специфической лингвокультуремой, содержание которой полностью выявляется только при погружении концепта в национальную русскую культуру. Мифологическая и идейная трактовки концепта «дурак», сопровождающиеся положительной аксиологической оценкой, являются высокочастотными в русской речи и, в силу своей специфики, нередко остаются непонятыми инофоном, а потому требуют особого внимания в практике преподавания русского языка как иностранного.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.

В пределах языковой картины мира структурируется ценностная картина мира путем вычленения из концептуального корпуса отдельных лингвокультурем – концептов, представляющих ценностную значимость для языкового сообщества.

Критериями культурной значимости концепта служат прецедентность, культурная разработанность поля концепта, частотность и востребованность репрезентирующих его языковых единиц в синхронном функционировании языка.

Концепт «дурак» соответствует критериям, определяющим понятие лингвокультуремы. Благодаря оценочной природе содержания концепта «дурак», исследование данной категории открывает прямой доступ к изучению ценностных установок русского лингвокультурного сообщества.

Содержание концепта «дурак» структурируется тремя аспектно-концептуальными моделями, две из которых являются традиционными (мифологическая и идейная), а третья – бытовой. Центральным смысловым компонентом всех трех моделей (и содержательным центром концепта в целом) выступает семантический признак ‘несоответствие норме’.

При осмыслении концепта «дурак» в традиционной русской культуре в его содержании появляется новый (культурно обусловленный) компонент – ‘идеальная норма’, что свидетельствует о ценностной амбивалентности концепта «дурак» в русской ЯКМ.

Литература

Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка // Вопросы языкознания. 1995. №1.

Бусурина Е.В. Взгляд на культурему дурак как на ключевое слово русской культуры // Современные подходы к интерпретации текста. Материалы межвуз. конф. (С.-Петербург, 13-14 мая 2002 г.). СПб.: Академия гуманитарного образования, 2002. С. 15-17.