Сценарии отношений России с другими странами

В отдельной слот вынесены обозначения отношений России с союзной республикой, Чечней. Отношения Россия и Чечни в связи с реальными военными действиями на территории этой республики представлены широко, но однородно, развивающимися по сценарию «оппозиционных отношений» (в крайнем проявлении – войны): «A strike would no doubt only increase the commitment of the Taliban, as well as others in the Islamic world, to aiding Russia’s enemies in Chechnya» (June 5, 2000 p. 18). Сценарий оппозиции стран России и Америки представлен некоторыми метафорами. Например, производственная метафора « The U.S. and Russia try to mend their frayed relations» (April 28, 2003 p. 33) описывает американо-русские отношения как процесс починки изношенного изделия. Кулинарная метафора sour U.S.-Russian relations во фрагменте «The case, since it broke last August, has already helped sour U.S.-Russian relations » (Feb. 28, 2000 p. 24) описывает отношения двух стран, как некий испорченный (буквально, прокисший) продукт.

Субфрейм«оборона» имеет сложную развернутую структуру; состоит из системы слотов, в каждый из которых включены группы наименований реалий данной сферы жизни страны.

Таблица 4

Субфрейм «оборона»

Данный субфрейм реализует метафорическую модель ‘Российская действительность – это война’ (исходная семантическая сфера – «война»). «Базисная метафора российская действительность – это непрекращающаяся война, или в другой формулировке – современная Россия – это милитаризованное общество, страна, где идет постоянная гражданская война» (Чудинов 2001) занимает важное место в образном представлении американцами современной российской действительности.Следующим по представленности является фрейм «РОССИЯ – СТРАНА/ТЕРРИТОРИЯ» (11, 79%) и субфрейм «географические объекты» (6, 78%). Внутри метафорической модели «РОССИЯ – ЧЕЛОВЕК» (3, 46%) наиболее широко и разнообразно представлены социальные антропоморфные признаки (1, 58%): как человек, Россия воспринимается, прежде всего, в своей социальной ипостаси, что можно соотнести с наибольшей представленностью персоналий политики по сравнению с другими персоналиями.

Социальные признакиРоссии раскрываются в единицах текста, где Россия выступает как человек в различных социальных ролях. Как «актер», Россия играет ту или иную роль: «If the country falls apart – as most experts believe it inevitably will – it's not at all certain what will happen, and whether Russia will play a constructive role» (Dec. 29, 2003/Jan. 5, 2004 p. 46). Как «военный», Россия проигрывает войну: «Having restarted and gotten tagged down again, in Chechnya (the last war Russia lost), the notion of an attack on Afghanistan seems quixotic at best» (June 5, 2000 p. 17); ищет реванша: «... government made it sound as if Russia now seeks a rematch in the place where the Big Red Machine (the former Soviet Army) was humiliated in 1980s…» (June 5, 2000 p. 17). Как «политик», Россия подписывает документы: «Russia signed these in the early and mid-1990s, when it was much less stable and needed to offer sweet deals to lure investors» (July 28, 2003 p. 31); завоевывает статус: «The message: riding an oil boom, Russia is regaining its lost status as a world player» (May 5, 2003 p. 13). В текстах журнала Россия также выступает как «финансовый работник». Россия имеет должников: «And along with Paris and Berlin, he rejects Washington's calls that debts owed by the Saddam regime (including $8 billion to Russia) are void» (June 9, 2003 p. 29). Как «строитель», Россия строит ядерные реакторы и прокладывает нефтепроводы: «Last year Minatom deputy Bulat Nigmatulin told reporters that Russia may build 10 nuclear reactors in foreign countries over the next 10 years» (Sept. 8, 2003 p. 32). В рамках социальной деятельности Россия выступает как человек, нуждающийся в чьей-либо помощи или оказывающий кому-либо помощь: «By Wednesday, when storms had calmed the tapping from inside the Kursk had long ceased; only then did Russia finally request outside assistance from Britain and Norway, which arrived three days later» (August 28, 2000 p. 24); «Clearly, Washington wants Russia's help – as an ally in the war on terrorism, as a new source of cheap oil and as a counterweight to Europe» (April 28, 2003 p. 33).

Анализ количественного соотношения признаков концепта и языковых средств их актуализации (оценочных, эмоционально-экспрессивных языковых единиц, метафор, метонимий) позволяют создать объемный портрет России так, как она представлена в дискурсе еженедельника «Newsweek». При моделировании концепта «RUSSIA» выяснилось, что более частотно представлены «прямые» признаки концепта (94, 99%), т.е. те признаки, которые формируют фреймы и слоты как структуры знаний об объективных сторонах российской действительности. Основные представления о России формулируются в терминах стереотипного знания. В исследуемом дискурсе реализуются объективные представления о России, основанные на знаниях об объективных, актуальных современных общественно-политических процессах в стране:

1. Россия после развала СССР находится в состоянии хаоса, разрухи, беспорядка;

2. из общественно-политических тенденций основные – ослабление государства, государственной власти, дезинтеграция, децентрализация;

3. Россия – огромная страна, протяженная в пространстве, богатая природными ресурсами;

4. на сегодняшний день Россия – экономически привлекательный инвестиционный рынок; основные доходы страна получает от газовой и нефтяной промышленности.

На основании анализа языковых средств концептуализации различных сторон российской действительности можно сделать вывод о некоторых особенностях американской языковой картины мира, в которой определенным образом концептуализируются социальные явления и реалии.

Так, на примере использования метафор, как способа метафорического переосмысления действительности, можно проиллюстрировать особенности концептуализации американским языковым сознанием таких социальных явлений, как, например, экономический рост, благополучие страны. Экономическое благополучие описывается посредством ориентационных метафор, указывающих на внутренние пространственные характеристики объекта (движение наверх) и внешние (нахождение наверху). Так, российские рынки поднимаются, вырастают: «Russia's market had risen 300 percent since 2001 on the strength of its reform story, until President Vladimir Putin got into a power clash with an oil tycoon last month and investors started to flee» (Aug. 18, 2003 p. 36-37). Экономическое отставание описывается как нахождение позади и внизу: «Oil money is transforming the island of 600, 000 people in one of Russia's most backward regions» (July 28, 2003 p. 31). Метафора отсталые районы, букв. находящиеся позади, призвана описывать экономическое состояние регионов; таким образом, отсутствие успехов, экономического подъема, роста в терминах пространственной ориентации описывается как нахождение позади, сзади.

Пребывание на пике экономического роста приносит власть. Для страны мощь и сила определяется степенью авторитетности, влиятельности; сильная страна помещается в пространстве наверху, над другими государствами. «Since the collapse of the Soviet Union, the United States has steadily campaigned to lift the republics particularly those, like Kazakhstan and Azerbaijan, which possess rich oil and gas reserves – out from under Russian influence» (June 5, 2000 p. 17). Освобождение Казахстана и Азербайджана от российского влияния описывается с помощью предлогов outfrom under. Under означает «указание на расположение одного предмета ниже другого: под, ниже» (LU), а в переносном смысле «указывает на нахождение под властью, контролем, командованием, в подчинении у кого-л.: под: under inspection – под контролем» (LU). Анализ этих значений отсылает к ориентационным метафорам Лакоффа и Джонсона, которые пишут, что «в терминах вертикали обладание властью – это верх, объект власти – это низ. Физический размер коррелирует с физической силой, и победитель в битве типологически «располагается» на верху» (Lakoff, Johnson 1980).

На основании выявленных оценок (нормативных, этических и др.), используемых для описания России, а также на основании контекстуального анализа фрагментов текста, включающих компонент «отношение к России/российским реалиям», можно смоделировать некий «идеал» общественного устройства, характеризующий американскую картину мира. Так, в качестве «идеала» постулируются свобода (предпринимательства, вероисповедания, высказываний, выбора), демократия (цель прогресса), господство законности, стабильность (политическая и экономическая; последняя понимается как стабильный рост).

Как указание на политическое устройство государства, лексема democracy функционирует в текстах в словосочетаниях Russian democracy: «It also goes a long way toward explaining why «Russian democracy» is still a term that begs the question: how much is Russian and how much is democracy» (October 16, 2000 p. 36).Правомерность существования русской демократии как наименования соответствующей реалии и самого явления оспоривается американским журналом: неясно, насколько существующий демократический строй русский и насколько он демократичен. Таким образом, демократия в принципе может обладать какими-то национальными характеристиками (быть русской/нерусской); демократия может быть таковою в полной мере или не в полной мере (full democracy), т.е. существует некий эталон демократии, в сравнении с которым определяется степень демократичности государства. Россия не обладает этими характеристиками, что подтверждается кавычками: «Russian democracy» (кавычки – намек на отсутствие качества, ирония). Фрагмент текста «Russia is not ready for full democracy» (Nov. 10, 2003 p. 35) подтверждает приведенные выше наблюдения. Однако демократия – конечный пункт движения России; в данном случае демократия и капитализм выступают как некоторый идеал, к которому стремятся государства: « Russia was steaming toward democracy and capitalism. That is what mattered» (June 26, 2000 p. 17).

Свобода приравнивается американским журналом к объекту, предмету деятельности человека: так, свобода – это приз за победу, или некий трофей выигранной битвы, потому что свободу можно завоевать: ‘Russia’s newly won freedom of speech ’; свобода – находка, потому что свободу можно найти и присвоить (Россия не нашла свою свободу): «Such anecdotes help Satter press his fundamental point: Russia has not found its freedom » (May 19, 2003 p. 53); свободой можно пожертвовать ради закона и порядка, поэтому свобода – это нечто противоположное закону и порядку. Противопоставление свободы закону и порядку не противоречит концептуализации свободы русским языковым мышлением. Так, А. Вежбицкая, исследуя концепты свобода (в русском языке), freedom (в английском языке), приходит к выводу, что свобода определяется как отсутствие давления, всяческих помех, стесняющих действия (Вежбицкая 2001).

Свобода может быть характеристикой явлений общественной жизни страны. Так, характеристиками свободы наделяются пресса: «Dispatches from Russian journalists are routinely censored or softened by the authorities, in keeping with Putin’s steady rollback of press freedoms in recent years» (July 21, 2003 p. 40); предпринимательство, религия, речь: «West, at least, Gusinsky was a vivid-symbol of what was going right in post-Soviet Russia: free enterprise, freedom of speech and freedom of religion» (June 26, 2000 p. 17). Ориентация России на свободу как константу общественной жизни описывается посредством нормативной оценки right. Как отмечает В.Н. Телия, оценка осуществляется «в соответствии со «стандартом» бытия вещей или положением дел в некоторой картине мира, лежащим в основе норм оценки» (Телия 1986). Таким образом, свобода – это норма общественной жизни в соответствии с американской картиной мира.

Все социальные явления и процессы, способствующие «недостижению» идеала (авторитарный стиль управления страной, военные действия и др.), оцениваются посредством нормативных и этических оценок как ненормативные и аморальные.

Литература

Борискина О.О., Кретов А.А. Теория языковой категоризации. Национальное языковое сознание сквозь призму криптокласса / О.О. Борискина. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2003. 211 с.

Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / Пер. с англ. А.Д. Шмелева. – М.: Языки славянской культуры, 2001. 272 с.

Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. 320 с.

Гришина О.А. Актуализация концепта «Америка» в современном русском языке. Дис…канд. филол. наук. – Кемерово, 2004.

Гришина О.А. Стереотипизация признаков концепта «АМЕРИКА» в современном русском языке // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pä dagogik, 2004. – S. 161-165 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Bd. 8. Herausgeber der Reihe: H.Barthel, E.A.Pimenov).

Гришина О.А., Орлова О.Г. Россия и Америка: столкновение культур // Язык. Миф. Этнокультура: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Л.А. Шарикова. – Кемерово: ИПК Графика, 2003. С. 68–71.

Канныкин С.В. Текст как явление культуры (пролегомены к философии культуры). Воронеж: РИЦ ЕФВГУ, 2003. 143 с.

Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.

Керимов Р.Д. Метафорическое выражение EUROPA IST HAUS в немецкой политической речи // Человек и его язык (к 75-летию проф. В.П. Недялкова) / Отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. – Кемерово: Комплекс «Графика». 2003. С. 131-134.

Куданкина О.А. Языковое выражение оценки при восприятии Германии (на материале российских СМИ) // Человек и его язык (к 75-летию проф. В.П. Недялкова) / Отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Кемерово: Комплекс «Графика». 2003. С. 87-90.

Кулаков Ф.М. Приложение к русскому изданию // М. Минский. Фреймы для представления знаний: Пер. с англ. М.: «Энергия», 1979. С. 122-144.

Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Издательский центр «Академия», 2001. 208 с.

Орлова О.Г. Концепт «РОССИЯ» в американской публицистике // Филологический сборник. Кемерово, Комплекс «ГРАФИКА», 2002. Вып. 2. С. 112-117.

Орлова О.Г. Некоторые средства актуализации концепта «Россия» в американской публицистике // Sprache. Kultur. Mensch. Ethnie / Hrsg. von M.V.Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pä dagogik, 2002. S. 96-99 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Bd. 8. Herausgeber der Reihe: H.Barthel, E.A.Pimenov).

Орлова О.Г. Роль метафоры в осмыслении концептов «Россия» и «Америка» (на материале российских и американских печатных СМИ) // Вестник КемГУ. Серия «Филология». Вып. 4. Кемерово, 2002. С. 92-97.

Орлова О.Г. Пространственно-временные признаки концепта «РОССИЯ» (на материале американского еженедельника «Newsweek») // Человек и его язык (к 75-летию проф. В.П. Недялкова) / Отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. Кемерово: Комплекс «Графика». 2003. С. 77–83.

Орлова О.Г. Структурные признаки концепта «РОССИЯ»: Человек. Природа. Социум (на материале американского еженедельника «Newsweek») // Язык. Этнос. Картина мира: Сб. науч. тр. / Отв. ред. М.В. Пименова. Кемерово: Комплекс «Графика». 2003. Вып. 1. С. 28–39.

Орлова О.Г. О некоторых структурных признаках концепта «РОССИЯ» (на материале американского печатного СМИ – еженедельника «Newsweek») // Актуальные проблемы журналистики: сборник трудов молодых ученых. Томск: УПК «Журналистика», 2004. С. 89-94.

Орлова О.Г. Некоторые аспекты структуры концепта РОССИЯ // Ethnohermeneutik und Antropologie / Hrsg. von E.A. Pimenov, M.V. Pimenova. – Landau: Verlag Empirische Pä dagogik, 2004. S. 165-172 (Reihe «Ethnohermeneutik und Ethnorhetorik». Bd. 8. Herausgeber der Reihe: H.Barthel, E.A.Pimenov).

Пименова М.В. Методология концептуальных исследований // Вестник КемГУ. Сер. Филология. Вып. 4 (12). С. 100-105.

Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. – Воронеж: Истоки, 2002. 192 с.

Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания, 1990. №6. С. 110-111.

Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурный аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с.

Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике ХХ века. 1998. Вып. 23. С. 52-93.

Харре Р. Вторая когнитивная революция // Психологический журнал. 1996. Т. 17. №2. С. 3-15.

Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): Монография. – Екатеринбург, 2001. 238 с.

Чудинов А.П. Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора). Екатеринбург, 2003. 194 с.

Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live by. Chicago, London 1980.

Е.В. Бабаева (Волгоград)