Какая-то лавчонка. похожая на парикмахерскую. Перед зеркалами тоже стоят кресла.

Но парикмахеры (три кресла, три парикмахера), стоя между зеркалами и креслами, лицом к камере, вместо того чтобы брить или протесывать (в креслах нет ни одного клиента), передают из рук в руки обернутые в белую бумагу шары (перевязанные розовыми ленточками), которые в конце концов оказываются в руках хозяина, сидящего за кассой.

Хозяин наклеивает на каждый шар этикетку " Продано" и один за другим швыряет их на пол. Впрочем, поражает не это странное действо, а громадные эмалированные таблички, развешанные по всем стенам (вместо рекламных плакатов духов или мыла для бритья). (За кадром — шум машины, сопровождающий каким-то нелепым и почти кошмарным ритмом передачу шаров от одного парикмахера к другому.)

На всех этих табличках написано (печатными буквами, большими строчными, курсивом, круглым почерком и т.д, будто это набор образцов шрифта или рекламных текстов в кабинете гравера):

" Просьба закрывать глаза".

Шум машины перекрывается настойчивым звонком, и вдруг — видение исчезает.

(Звонок настырно звонит.)

(27)

Фрейд за письменным столом, вздрогнув, просыпается, услышав звонок. Утро следующего дня после похорон. Фрейд задремал.

Открывается дверь.

Слуга. Доктор Флисс.

Появляется Флисс. Фрейд стремительно встает и идет ему навстречу. Они обмениваются крепким рукопожатием.

Фрейд. Я опомниться не могу, что ты в Вене. Один ты можешь мне помочь, Вильгельм, совсем мне плохо.

Флисс (с искренним интересом). Ты так сильно был к нему привязан?

Фрейд. К отцу? Ну да, представь себе, что я сам этого не знал! Да, был привязан. Всеми фибрами души. Эта смерть сводит меня с ума. (Отвернувшись от Флисса, смотрит в окно.) И тем не менее я задаю себе вопрос, любил ли я его? (Мрачным тоном.) Иногда мне казалось, что я его ненавижу. (Он качает головой, словно хочет стряхнуть эту неотступ­ную мысль, потом поворачивается к Флиссу, глядя на него сверкающими глазами.) Какое имеет значение, ненави­дит он его или любит, самое важное событие в жизни мужчи­ны— это смерть отца.

Флисс (ласково улыбаясь). Ненавидеть Якоба Фрейда... Мне кажется, это невозможно. Я видел его всего два раза, но он выглядел таким добряком...

Фрейд возбужденно расхаживает по комнате.

Фрейд. Добряком? Да! Он и был им. Но о чем это свидетель­ствует?

Подходит к встревоженному Флиссу, берет его за плечи и смотрит на него с почти угрожающим видом.

Фрейд. Иногда я говорю себе: это не нормально — так сильно ненавидеть отца. Один из нас должен быть чудовищем, если не я, то он.