Обыденное я-говорение

То обстоятельство, что Я непосредственно манифестировано в речи от первого лица, побуждает начать с феномена обыденного я -говорения. Именно анализ повседневной я -речи позволил Э.Бенвенисту утверждать: «Тот есть ego, кто говорит " ego "»[2]. Данное положение означает то, что Я есть языковой феномен, существующий лишь в рамках определенной дискурсивной формации. Однако возможна и другая точка зрения, согласно которой между означающим и означаемым Я существует принципиальный разрыв, так что не всякий ego, кто говорит «ego». Нарочитое «я-я» скорее свидетельствует об обратном – о неспособности субъекта к собственному бытию собой. Существуя как эффект поверхностного я -говорения, субъект принимает само это говорение за собственное онтологическое основание в соответствии с принципом: обозначаюсь, следовательно, существую. Спутав я -бытие с я -речью, он осуществляет мнимый захват бытия в собственность. Я, которое в силу языковой привычки называется «своим», «собственным», на деле оказывается иллюзией, созданной игрой означающих.

К такой точке зрения тяготеет М.Хайдеггер, предпринявший в «Бытии и времени» хотя и краткий, но глубокий анализ феномена «беглого» и «поверхностного» я -говорения. Для Хайдеггера «естественная я -речь», которую люди (das Man) ведут в повседневной жизни – это феномен определенной онтологической структуры – падения в несобственность. Ячество Хайдеггер склонен понимать как такой способ бытия Присутствия (Dasein)[3], «в каком оно от себя самого бежит в люди». Само же бытие-в-людях он характеризует как несобственное и неподлинное, в том смысле, что в данном модусе существования субъект не способен дать внятный ответ на вопрос «кто»: например, кто присутствует или кто говорит «я». «В " Я", пишет Хайдеггер, – выговаривается самость, какою ближайшим образом и большей частью я собственно не бываю». Упущение (промах, ошибка) ведущего естественную я -речь человека заключается в том, что он в своей очевидной для себя и болтливой идентичности путает я -бытие, которое само по себе не нуждается в говорении, с я -говорением, которое, между тем, нуждается в бытии. Речь от первого лица вселяет в человека людей онтическую самоуспокоенность относительно того, что он есть некая самостоятельная сингулярность, ведущая самостоятельную и подлинную жизнь. Однако онтологический диагноз Хайдеггера указывает на то, что это ошибка: «Человеко-самость всего громче и чаще говорит " Я-Я", ибо по сути она не есть собственно она сама и уклоняется от собственной способности быть»[4]. Иными словами, чем более Я, тем менее Я. Напротив, подлинное бытие-собой обретается, по Хайдеггеру, не в навязчивой я -речи, а в том, что ей противоположно – в молчании. «Присутствие есть собственно само в исходном одиночестве молчаливой, берущей на себя ужас решимости. Собственное бытие -собой как молчащее не говорит " Я–Я", но " есть" в молчаливости то брошенное сущее, в качестве какого оно способно собственно быть»[5].

Из этого следует, что за не вникающей в суть дела онтической я -речью глубоко скрыт опыт той онтологической безосновности, которая раскрывается для субъекта лишь на почве потаенного ужаса[6]. Та поверхностность и легкость, с какой в ячестве осуществляется мнимый захват присутствия (я существую, кто же еще?), говорит нам о том, насколько глубоко субъект заблуждается относительно своего бытийного статуса. «Мнимость людей, – пишет Хайдеггер, – что они поддерживают и ведут полную и подлинную " жизнь", вносит в присутствие успокоенность, для которой все состоит в лучшем порядке и которой распахнуты все двери»[7].

Однако на фоне такой самоуспокоенности могут быть замечены симптомы неуверенной в себе экзистенции, а именно – того, что само это «спокойствие» таит в себе «жуть зависания»[8]. Хайдеггеровский анализ феноменов любопытства, страха и болтовни вплотную подводит нас к симптоматике онтически озабоченного Присутствия (Dasein). Ячество, утверждаем мы, есть один из симптомов нехватки в субъекте, нехватки самой субъективности. Однако для того, чтобы такой «диагноз» показался более убедительным, необходимо покинуть рамки повседневного я -говорения и рассмотреть радикальные формы эго манифестации.