Поле исторического исследования 2 страница

присоединятся к ирландцам и валлийцам [+29]. Позднее,

когда арабы-мусульмане появились на

Атлантическом побережье, эти

" дальнезападные" христиане Британских

островов могли, подобно христианам Абиссинии и

Центральной Азии, совершенно утратить контакт со

своими братьями по религии на Европейском

континенте. Их даже могли подвергнуть

исламизации, как это случилось со многими

монофизитами и несторианами на Среднем Востоке

во время правления арабов. Но эти предполагаемые

альтернативы должны быть отброшены как

фантастические. Хотя, возможно, они не столь

фантастичны, как это представляется с первого

взгляда. В любом случае нелишне поразмышлять над

этим, памятуя, что обращение 597 г. сделало нас

причастными к западному христианству, но отнюдь

не ко всему человечеству, проведя одновременно

резкую линию раздела между нами как западными

христианами и членами других религиозных

объединений (не только ныне не существующими

дальнезападными христианами, но и православными

христианами, монофизитами, несторианами,

мусульманами, буддистами и т.д.), - линию, не

существовавшую во времена язычества, когда мы

могли быть обращены любой " универсальной

церковью", которая бы выступила с претензией

па нашу независимость.

Повторный обзор глав истории дал нам средство

выявления пространственного диапазона того

общества, частью которого является

Великобритания и которое интересует нас как

умопостигаемое поле исторического исследования

в той мере, в какой это касается Великобритании.

Границы его обнаружены нами в пересечении трех

планов социальной жизни - экономического,

политического и культурного, - причем каждый из

этих планов имеет свои границы распространения,

зачастую не совпадающие с границами

исследуемого нами общества. Например,

экономический план современного общества,

несомненно, охватывает всю освоенную человеком

поверхность нашей планеты. Вряд ли существует

хотя бы один обитаемый уголок на Земле, с которым

Великобритания не обменивалась бы товарами или

услугами. В политическом плане также можно

констатировать носящую глобальный характер

взаимозависимость. Соединенное Королевство в

настоящее время связано с 60 из 66 государств мира [+30].

Однако как только мы переходим к культурному

плану, действительные связи общества, к которому

принадлежит Великобритания, с остальным миром

окажутся куда скромнее. В сущности, они

ограничиваются странами Западной Европы,

Америки и некоторыми странами южных морей с

католическим и протестантским населением [+31]. Но стоит

пристальнее вглядеться в культуру этих народов,

как мы обнаружим заметное влияние на них русской

литературы, дальневосточной живописи, индийской

религии.

Если мы станем рассматривать пересечения в

более ранних временных точках, то увидим, что во

всех трех планах географические границы

общества прогрессивно сужаются. Так, для 1675 г.,

например, характерно не очень существенное

расхождение между экономическим и культурным

планами (по крайней мере, если мы примем во

внимание простое распространение международной

торговли и не станем рассматривать ее содержание

и объем), границы же политического плана в Европе

приблизительно совпадают с ее современными

культурными границами, учитывая и

территориальные приобретения на побережье

Америки. Если углубиться в 1475 г., то, во-первых,

видно, что нет никаких заокеанских территорий, и

экономический план, таким образом, сужается

почти до полного совпадения с культурным планом,

умещаясь в пределах Западной и Центральной

Европы (если не считать нескольких коммерческих

вкраплений на восточном побережье Средиземного

моря). В тот момент границы всех трех планов

приблизительно совпадают с территорией, на

которой утверждалось тогда церковное главенство

папы. Если взять еще более ранний период,

приблизительно 775 г., можно заметить, что границы

всех трех планов почти полностью совпадают. В то

время территория нашего общества ограничивалась

владениями Карла Великого на Западноевропейском

континенте и английскими государствами -

преемниками Римской империи на Британских

островах.

Иберийский полуостров в то время принадлежал

мусульманскому арабскому халифату, Северная и

Северо-Восточная Европа находилась в руках

необращенных варваров, северо-западные окраины

Британских островов населяли

" дальнезападные" христиане, не признававшие

притязаний папы на власть, а Юго-Восточная Италия

была под властью Византии.

Более детальный анализ этого исторического

периода позволяет определить исконное имя

нашего общества. Поскольку на земли эти

распространялось духовное владычество папы, то

их можно назвать " западным христианством"; с

другой стороны, это были владения Карла Великого

- так называемое франкское государство Австразия

[+32], а

следовательно, правомочно название " мир

франков".

Это " франкское" имя не является во всех

отношениях подходящим, потому что королевство

франков и исследуемое нами общество не полностью

совпадают территориально. Англичане, например,

стали членами этого общества, почти не испытав на

себе правления франков, а для ломбардцев

франкское правление было преходящим [+33]. К тому же

название " франки" устарело среди самих

франков уже к концу так называемых средних веков [+34]. В то же время

это имя, будучи собирательным, является

единственным общим именем, которое

употребляется для обозначения всего нашего

сообщества, а то, что мы не смогли подыскать для

себя никакого другого общепризнанного имени,

весьма примечательно. Это означает, что мы не

осознаем присутствия в мире других равноценных

нам обществ и рассматриваем свое общество

тождественным " цивилизованному"

человечеству. Народы, живущие вне нашего

общества, для нас просто " туземцы". Мы

относимся к ним терпимо, самонадеянно присваивая

себе монопольное право представлять

цивилизованный мир, где бы мы ни оказались. К

своему же собственному устройству, к разделению

нашего общества на отдельные национальные

группы мы относимся как к великому делению

Человечества и, употребляя такие определения,

как " французы", " англичане",

" немцы" и т.д., забываем, что это всего лишь

подразделения единой группы внутри единой семьи.

Не случайно наше собственное имя умерло для нас

самих, а вместо него мы стали употреблять частные

имена отдельных национальностей, что произошло к

началу так называемого нового периода истории,

когда влияние нашего общества на другие стало

постоянным и устойчивым. Исторический факт

забвения собственного имени - характерная черта

нашего микрокосма. Однако вряд ли мы существенно

продвинемся в поисках умопостигаемого поля

исторического исследования, если не восстановим

или не воссоздадим исторического имени нашего

общества, хотя бы для того, чтобы отличать это

общество от других. Поскольку определение

" франки" не является точным, а в наши дни и

вовсе стало экзотическим, есть смысл

восстановить название " западное

христианство". Против этого можно возразить,

что со времен Реформации религиозная лояльность

стала не только основным мотивом разнообразных

социальных, политических, экономических и

культурных движений, но и признаком

дифференциации. Поэтому, видимо, целесообразней

опустить слово " христианство" и говорить о

" Западе", " западном мире" или

" западном обществе". Это географическое

название, лишенное каких-либо оттенков, может без

заметных натяжек служить адекватным

определением как современного нам общества, так

и общества времен Карла Великого.

Стоит лишь задуматься, подыскивая подходящее

нашему обществу имя, как другие образы и другие

имена приходят на ум особенно если

сконцентрировать внимание на культурном плане. В

этом плане в настоящее время мы можем

безошибочно различить наличие по крайней мере

четырех других живых обществ того же вида, что и

наше:

1) православно-христианское, или византийское

общество [*4]

расположенное в Юго-Восточной Европе и России;

2) исламское общество, сосредоточенное в

аридной зоне [+35],

проходящей по диагонали через Северную Африку и

Средний Восток от Атлантического океана до

Великой Китайской стены;

3) индуистское общество [*5] в тропической

субконтинентальной Индии к юго-востоку от

аридной зоны;

4) дальневосточное общество в субтропическом и

умеренною районах между аридной зоной и Тихим

океаном.

При более детальном изучении обнаруживаются

реликтовые общества, которые можно

сгруппировать следующим образом:

1) группа, включающая монофизитских христиан

Армении, Месопотамии, Абиссинии и Египта,

несторианских христиан Курдистана и Малабара, а

также евреев и парсов [+36]:

2) группа ламаистских буддистов махаяны в

Тибете и Монголии, буддистов хинаяны на Цейлоне,

в Бирме и Таиланде [+37], а также джайнов в Индии [+38].

Интересно отметить, что, обращаясь к 775 г., мы

обнаруживаем, что количество и основные черты

обществ на карте мира не претерпели с течением

веков особых изменений. В сущности, мировая карта

остается неизменной со времени возникновения

западного общества. В борьбе за существование

Запад стал доминировать в экономическом и

политическом планах, но он не смог полностью

обезоружить соперников, лишив их исконно

присущей им культуры. В духовном поединке

последнее слово еще не сказано.

Итак, исследуя общество, именуемое нами

" западным", мы обнаружили, что оно проявляет

тенденцию к постоянному расширению. Однако мы

должны признать, что за все время существования

общество это так и не добилось доминирующего

положения в мире во всех его трех

планах-экономическом, политическом и культурном.

Это заключение весьма важно для определения

метода исследования. Прежде всего отметим

наличие двух типов связи: отношения между

общинами в рамках одного общества и отношения

между обществами в рамках более крупной единицы.

В терминологии современных историков, которые

игнорируют образования более крупные, чем нация,

отношения второго рода называются двусмысленным

термином " международные". Отсюда

значительно больше внимания уделяется

международным отношениям в буквальном смысле

этого слова, чем международным отношениям в

смысле отношений между различными типами

обществ. Для дела развития исторической науки

было бы целесообразно ввести различие между

международными отношениями, которые определяют

связи между государствами внутри данного

общества, и международными отношениями,

определяющими связи экуменического [+39] характера

между самими обществами. И предстоит затратить

немало усилий, чтобы исследовать отношения

второго типа.

Расширение поля во времени. Исследовав

протяженность западного общества в

пространстве, необходимо рассмотреть и

развернутость его во времени. И тут мы прежде

всего сталкиваемся с трудностью обозрения

будущего. Из невозможности определить конечную

цель развития вытекает невозможность точно

определить и характер самого развития. Мы не

можем достаточно полно обрисовать жизнь

общества, частью которого мы сами являемся, ибо

это общество будет жить и после того, как мы

утратим способность его наблюдать. Западная

история только тогда предстанет в законченном

виде, когда не станет западного общества. Нам же

остается удовлетворяться наблюдением прошлого.

Вернемся вновь в период, наступивший после 775 г.,

и понаблюдаем, как наши предки распоряжались

подвластным им пространством в отпущенное им

время.

Когда владения Карла Великого делились между

тремя его внуками, Лотарь как самый старший

выступил с претензией на владение Ахеном и Римом

- двумя столицами, принадлежавшими деду [+40]. Чтобы

объединить города территориально, были выделены

земли, простиравшиеся узкой полосой от устья

Тибра и По до устья Рейна через преграду Альп. Тем

самым Северная Италия объединялась с землями по

Рейну и Нидерландами под единым суверенитетом.

Доля, доставшаяся Лотарю, обычно рассматривается

как забавный курьез в исторической географии, но

это потому лишь, что в настоящее время подобная

ситуация на политической карте Европы немыслима.

Тем не менее трое братьев Каролингов были правы,

считая землю Лотаря наиболее важной в западном

мире. Если мы продолжим эту зону на северо-запад

(игнорируя Ла-Манш, подобно тому как договор 843 г.

игнорировал Альпы), добавив к континентальным

владениям Лотаря часть Британии, где царствовал

до своей кончины в 839 г. король Экберт Уэссекский [+41], мы

обнаружим, что провели знаменательную линию,

одну из структурных осей исторической географии

Западной Европы.

Если вернуться к пространственной

протяженности западного мира в 775 г., а затем

проследить, как территория его все расширялась,

становясь пространством современного Запада, мы

заметим, что прямая линия, проходящая через

юго-восток и северо-запад от Рима до Римского

вала [+42], есть,

так сказать, поперечная ось нашей геометрической

фигуры. Ее центральная точка находится недалеко

от Меца в Лотарингии, который когда-то был

столицей австразийского государства - оплота

империи Карла Великого, а в настоящее время это

главный форпост на границе между Францией и

Германией. Если через Мец мы проведем другую

линию, под прямым углом к предыдущей, то получим

основную ось, вдоль которой западное общество

расширяло свое географическое пространство. В

направлении юго-запада, через Пиренеи, эта ось

была проложена в 778 г. самим Карлом Великим; до

устья Гвадалквивира она была продолжена в XIII в.

кастильскими завоеваниями, и, наконец, через

Атлантический океан она устремилась на

территории, которые называются в наше время

Латинской Америкой [+43]. На северо-восток, от Рейна к

Эльбе, ось прокладывалась также Карлом Великим

между 772 и 804 гг.; а спустя два века после смерти

Карла, когда Скандинавия, Польша и Венгрия были

обращены в западное христианство, она пересекла

Вислу и к концу XVIII в. достигла восточных пределов

Российской Империи, простиравшейся к тому

времени до Тихого океана [+44]. Как видим,

распространение шло по всем направлениям,

сначала по суше, а потом и через моря. В средние

века Северная Италия прибрала к рукам сначала

Южную Италию и Сицилию, а затем через Средиземное

море добралась и до внутренних восточных земель,

Эта политическая и экономическая экспансия

получила название " крестовые походы", что не

совсем точно выражает суть явления [+45].

Юго-восточная экспансия зашла очень далеко.

Самый сильный импульс исходил от венецианского

купечества, которое проникло в Индию через

Суэцкий перешеек. Преуспел в этом и венецианский

путешественник Марко Поло, добравшийся через

Евразийскую степь до Пекина. Достигнув апогея,

движение это потерпело крах. Почти все добытое в

течение четырех веков было утрачено в 1475 г. [+46]

Проведение поперечной оси из крайней

северо-западной точки Англии пришлось на

последующий век, который характеризовался

процессами более устойчивыми и по всем

показателям более продолжительными. Северная

Америка обрела англоязычное население. От

Северной Атлантики до южных окраин Тихого океана

создавались общины английского происхождения,

чтобы разделить богатства западной культуры с

народами Индии и Дальнего Востока. Таково было

влияние линии, проведенной в Лотарингии, но

Лотарь и его братья не могли увидеть то будущее,

которое является настоящим для нас, и если они

сознавали, что эта линия имеет исключительное

значение, но только исходя из опыта прошлого,

свидетельствовавшего, что значение этой линии и

ранее было очень большим, хотя и относилась она к

другой геометрической фигуре.

И Лотарь, и его дед носили титул римского

императора. Императорский титул, пусть не вполне

по праву, принадлежал и английским королям

Уэссекса, которые в эпоху Каролингов царствовали

на своей британской alter orbis [+47]. Линия проходила от Рима

через Альпы в Ахен, а от Ахена через Ла-Манш к

Римской стене; она представляла собой один из

укрепленных валов Римской империи. Следуя вдоль

этой линии на северо-запад через Альпы, установив

военную границу вдоль левого берега Рейна и

укрепив ее левый фланг за счет аннексированной

Южной Британии, римляне определили тем самым

крайнюю западную границу своих владений. Таким

образом, линия, проведенная в Лотарингии,

принадлежала географической структуре Римской

империи задолго до Лотаря, равно как и до

возникновения западного общества. Но

геометрические параметры Римской империи и

западного мира не тождественны, равно как и

функции этой линии различались в разные периоды

истории. Для Римской империи это была внешняя

граница, на ней экспансия угасала. В западном

мире, напротив, экспансия брала начало от этой

линии. Во время летаргии междуцарствия (375-675) [+48] из старого

общества было извлечено ребро, ставшее хребтом

нового, нарождающегося западного общества того

же вида.

Этот детальный географический анализ дает нам

ключ к определению временных характеристик

западного общества, уяснению его истоков. Нам

открылись две вещи: во-первых, возвращаясь назад

к 775 г. мы вынуждены были представлять жизнь

общества в понятиях, не свойственных современной

жизни; во-вторых, мы заметили, что любые элементы,

извлекаемые нами из глубин истории, при попытках

сопоставить их со сходными элементами других

эпох упрямо демонстрируют свою оригинальность и

неповторимость.

Земля Лотаря стала осью западного общества.

Именно здесь церковь, продвигаясь к границам

Римской империи, пришла в соприкосновение с

варварами, и здесь в конце концов она породила

новое общество. Следовательно, историк западного

общества, пытаясь проследить его корни, должен

сосредоточить свое внимание на истории церкви, с

одной стороны, и на истории варваров - с другой.

Рассматривая ретроспективно цепь событий,

углубимся в историю вплоть до II в. до н.э. когда

греко-римский мир был потрясен войной с

Ганнибалом. Почему Рим протянул свою властную

руку на северо-запад? Потому что его теснила туда

смертельная схватка с Карфагеном. Почему,

перевалив за Альпы, он не закрепился на Рейне и не

двинулся дальше, к более удобной естественной

границе по Балтике, Висле и Днестру? Потому что в

век Августа, после двух столетий изнурительных

войн и революций, истощились запасы жизненной

энергии Рима [+49].

Почему же варварам сопутствовала удача? Потому

что, когда между двумя обществами, одно из

которых менее цивилизовано, устанавливается

строго определенная граница, это не приводит

автоматически к равновесию. С течением времени

граница начинает слабеть в пользу менее

цивилизованной стороны. Но когда варвары

прорвали римскую границу, встретили ли они на

другой стороне церковь? Конечно, потому что из-за

экономических и социальных революций,

последовавших за Пуническими войнами, с Востока

было вывезено большое количество рабов для работ

на разоренных землях Запада. Насильственная

миграция способствовала распространению в

греко-римском мире восточных религий. Эти

религии, с их обещанием потустороннего личного

спасения, находили благодатную почву в

опустошенных душах потерпевшего поражение

" господствующего меньшинства".

В этом пункте исследователю западной истории

придется остановиться. Углубляться дальше в

пропасть времен бесполезно: истоки теряются во

мгле. Примечательно, однако, что, достигнув этого

уровня, он принужден будет мыслить

греко-римскими понятиями, а не понятиями

западного общества. В то же время элементы

греко-римской истории, которые привлекали его

внимание, не представляют особого интереса для

историка, изучающего греко-римскую

эллинистическую историю того же периода. Для

исследователя эллинистической истории как

христиане, так и варвары предстанут существами,

абсолютно чуждыми миру, в котором они живут

" внутренним" и " внешним" пролетариатом [*6]. Он бы

отметил, что великие мастера эллинистической

культуры, включая Марка Аврелия, почти полностью

игнорировали их существование. Он бы установил,

что как христианская церковь, так и отряды

варваров стали осознаваться обществом как

признаки социальной болезни лишь после великого

бедствия - войны с Ганнибалом. Исследователь

эллинистической истории, который хочет добиться

приращения знания, сосредоточит свое внимание на

том, что имело место раньше. После войны с

Ганнибалом началась агония. Ткань общества

распадалась, поглощалась новообразованиями,

словно злокачественными опухолями. Не забота

историка исследовать физиологию и рост этих

злокачественных опухолей. Ему достаточно

констатировать их разрушительное действие. " Я

описал триумф Варварства и Религии" [*7], - скажет

Гиббон, заканчивая свой труд [+50].

Таким образом, исследователь западной истории

и исследователь эллинского общества будут

описывать их по-разному и в разных терминах.

Причина этого заключается в том, что во Времени и

Пространстве пересеклись два разных

общественных образования и изучение истории

каждого из них требует своего понятийного

аппарата и своих подходов.

Проведенный анализ позволяет сделать

положительное заключение относительно

длительности развертывания западного общества

во Времени. Установив ранее, что

пространственная протяженность интересующего

нас " умопостигаемого поля" шире пределов

распространения отдельной нации, но в то же время

уже всей освоенной человеком поверхности Земли,

теперь мы убедились, что и длительность его во

времени больше, чем срок жизни любой отдельной

нации, но в то же время меньше срока, отпущенного

человечеству в целом. Это заключение вытекает из

того факта, что, прослеживая историю Запада в

направлении се истоков, мы наталкиваемся на

последнюю фазу общества, предшествующего нашему,

истоки которого находятся в значительно более

далеком прошлом, что в свою очередь влечет

дополнительный вывод о непрерывности истории.

Непрерывность истории - наиболее

привлекательная из всех концепций, построенная

по аналогии с представлениями классической

физики. Однако нам придется скрепя сердце

критиковать ее. В самом деле, что здесь имеется в

виду? Если имеется в виду, что " непрерывность

истории" - это частный пример непрерывности

Жизни, то это хотя и безупречный, но все-таки

трюизм. Жизнь действительно непрерывна. От амебы

- к позвоночным, от обезьяны - к человеку, от

родителей - к ребенку в семье. Связь во всех этих

случаях безусловна, хотя и разнородна. Однако,

понимая и принимая непрерывность жизни, мы не

проясняем, что такое Жизнь. Мы вряд ли поймем

природу Жизни, если не научимся выделять границы

относительной дискретности вечно бегущего

потока - изгибы живых ее струй, пороги и тихие

заводи, вздыбленные гребни волн и мирную гладь

отлива, сверкающие кристаллами торосы и

причудливые наплывы льда, когда мириадами форм

вода застывает в расщелинах ледников. Другими

словами, понятие непрерывности имеет значение

только как символический умозрительный образ, на

котором мы вычерчиваем восприятие непрерывности

во всем реальном многообразии и сложности.

Попробуем применить это общее наблюдение к

исследованию Истории. Предполагает ли термин

" непрерывность истории" в общепринятом

смысле, что масса, момент, объем, скорость и

направление потока человеческой жизни постоянны

или если не буквально постоянны, то изменяются в

столь узких границах, что поправкой можно

пренебречь? Если этот термин предполагает

импликации такого рода, то, как бы ни был он

привлекателен, мы придем к серьезным ошибкам.

При изучении временных отношений мы убедились,

что необходимо различать две степени

непрерывности: непрерывность между

последовательными периодами и фазами в истории

одного и того же общества и непрерывность как

связь во времени самих обществ. Особо следует

выделить непрерывность второго ряда, ибо она

представляет собой значительный феномен.

Можно было бы выразить качественное различие

между этими двумя видами непрерывности с помощью

аналогии из человеческой жизни. Главы истории

любого отдельно взятого общества напоминают

последовательные ступени опыта человека. Так,

связь между одним обществом и другим напоминает

отношения между родителем и ребенком. Во-первых,

ребенок физически наследует от родителя

определенные свойства; во-вторых, самим актом

рождения обретая некоторую самостоятельность,

ребенок, тем не менее, еще долгое время не может

жить без попечения родителей. Затем, когда он

достигает сознательного уровня, его детское

воображение находится под сильным влиянием

родительских чувств и представлений, а позднее,

становясь взрослым, он сам научается тщательному

исследованию родительских поступков и мыслей и

начинает имитировать их или, наоборот, избегать

повторения родительского опыта. Общее влияние,

которое оказывают родители на своих детей, без

сомнения, очень велико. Тем не менее, ребенок в

некотором смысле является самостоятельным

индивидуумом с момента, когда он начинает

сознавать самого себя. Когда же в период зрелости

он станет действительно независимым от

родителей и обретет собственный взгляд на мир,

способность решать свои жизненные проблемы

самостоятельно, он станет окончательно

независимым " новым взрослым" и будет в

состоянии породить потомство и дать ему

образование. При сравнении непрерывности жизней

родителя и ребенка с непрерывностью опыта в

жизни того или иного индивидуума нельзя

отрешиться от того непреложного факта, что

рождение и смерть воздвигают глубокую пропасть

между индивидуумами.

Ибо у жизни существ обязательно есть

перерывы.

Бродит движенье, неясным путем задевая живое.

(Лукреций. О природе вещей)

Некоторые предварительные итоги. Первая стадия

нашего исследования подошла к концу, и уже сейчас

можно подвести предварительные итоги:

а) умопостигаемые поля исторического

исследования, границы которых были

приблизительно установлены с учетом

исторического контекста данной страны,