Глава тридцать вторая милитаризм как поприще капиталистического накопления

Милитаризм выполняет в истории капитализма вполне определенную функцию. Он сопровождает накопление во всех его исторических фазах. В периоде так называемого «первоначального накопления», т. е. при зарождении европейского капитала, милитаризм играет решающую роль при завоевании Нового Света и индийских стран пряностей; но он сохраняет решающее значение и позже – при завоевании современных колоний, при разрушении социальных связей первобытных обществ и присвоении их средств производства, при насильственном введении товарной торговли в странах, социальная структура которых представляет препятствие для товарного хозяйства, при насильственной пролетаризации туземцев и введении наемного труда в колониях, при образовании и расширении сфер интересов европейского капитала во внеевропейских областях, при навязывании отсталым странам железнодорожных концессий и при проведении в жизнь требований европейского капитала в форме международных займов; милитаризм играет, наконец, решающую роль как средство

конкурентной борьбы между капиталистическими странами из-за областей некапиталистической культуры.

К этому присоединяется еще одна важная функция. Милитаризм с чисто экономической точки зрения является для капитала средством первого разряда для реализации прибавочной стоимости, т. е. поприщем для накопления. При рассмотрении вопроса о том, кого можно считать покупателями продуктов, в которых воплощена капиталистическая прибавочная стоимость, мы неоднократно отклоняли ссылки на государство и его чиновников как потребителей. Как представителей производных источников дохода мы относили их к той же категории потребителей прибавочной стоимости (или отчасти заработной платы), к которой относятся также представители либеральных профессий и всякого рода блюдолизы современного общества («король, поп, профессор, проститутка, солдат»). Но такое решение вопроса является исчерпывающим только при двух условиях: во-первых, если мы, в духе марксовой схемы воспроизводства, допускаем, что государство не располагает никакими другими источниками налогов, кроме капиталистической прибавочной стоимости и капиталистической заработной платы¹, и, во-вторых, если мы рассматриваем государство и его органы только как потребителей. Если речь идет о личном потреблении государственных чиновников (в том числе и «солдата»), то это означает – поскольку это потребление удовлетворяется средствами потребления рабочих – частичное перенесение потребления с рабочего класса на слои, примыкающие к классу капиталистов.

Допустим на одно мгновение, что вся сумма, отобранная у рабочих в виде косвенных налогов и означающая вычет из их потребления, обращается на уплату жалованья государственным чиновникам и на обеспечение постоянной армии провиантом. В этом случае в воспроизводстве всего общественного капитала не произойдет никакого изменения. Как подразделение средств существования, так и подразделение средств производства остаются неизменными, ибо потребности общества, взятые в целом, не претерпевают ни качественных, ни количественных изменений. При этом изменяется только отношение между стоимостью (v), как товара «рабочая сила», и стоимостью продуктов подразделения II, т. е. средств существования.

¹ Это допущение Др. Реннер, например, действительно кладет в основу своей работы о налогах. «Все стоимости, которые создаются в один год, – говорит он, – распадаются на эти четыре части. И налоги какого-нибудь года могут быть таким образом почерпнуты только из них; прибыль, процент на капитал, рента и заработная плата являются четырьмя особыми источниками налогов». («Das arbeiten de Yolk und die Steuern». Wien, 1909, стр. 9.) Реннер тут же, правда, вспоминает о существовании крестьян, но он отделывается от них одним предложением: «Крестьянин, например, является в одно и то же время предпринимателем, рабочим и земельным собственником, в доходе от своего хозяйства он получает з а ­о д ­н о и заработную плату, и прибыль, и ренту». Ясно, что такое деление крестьянства на все категории капиталистического производства и совмещение в лице крестьянина предпринимателя, рабочего и землевладельца является совершенно нежизненной абстракцией. Экономическое своеобразие крестьянства, если уже рассматривать его, подобно Реннеру, как однообразную категорию, состоит как раз в том, что оно не принадлежит ни к капиталистическим предпринимателям, ни к наемному пролетариату и что оно представляет не капиталистическое, а простое товарное производство.

То же самое (v), то же самое денежное выражение рабочей силы, обменивается теперь на меньшее количество средств существования. Что происходит с получающимся таким образом остатком в продуктах подразделения II? Вместо того чтобы перейти к рабочим, он переходит к государственным чиновникам и к войску. Вместо потребления рабочих получается в таком же масштабе потребление органов капиталистического государства. Итак, при неизменных условиях воспроизводства получилось изменение в распределении всего общественного продукта: часть продуктов подразделения II, предназначенная для потребления рабочего класса, для покрытия (v), уделяется теперь для потребления придатка (Anhang) класса капиталистов. С точки зрения общественного воспроизводства это изменение имеет такое же значение, как увеличение относительной прибавочной стоимости на определенную величину и присоединение этого приращения к части прибавочной стоимости, предназначенной для потребления класса капиталистов и относящихся к нему слоев.

В этом смысле ограбление рабочего класса, производимое механизмом косвенного обложения для того, чтобы поддерживать опору капиталистической государственной машины, сводится попросту к увеличению прибавочной стоимости, и притом п о т ­р е б ­л я ­е ­м о й ч а с ­т и прибавочной стоимости; только это дополнительное разграничение между прибавочной стоимостью и переменным капиталом происходит post festum, п о с ­л е т о ­г о как обмен между капиталом и рабочей силой уже закончился. Но если мы имеем дело с дополнительным приращением потребленной прибавочной стоимости, то это потребление органов капиталистического государства, даже если оно происходит за счет рабочего класса, не может рассматриваться как средство реализации к а ­п и ­т а ­л и ­з и ­р о ­в а н ­н о й прибавочной стоимости. Напротив того, можно сказать, что если рабочий класс не несет большей части расходов по содержанию государственных чиновников и «солдат», то эти расходы должны нести капиталисты. Для поддержания этих органов своего классового господства они должны уделять соответствующую часть своей прибавочной стоимости и притом либо за счет собственного потребления, которое они должны соответствующим образом ограничить, либо, что вероятнее, за счет части прибавочной стоимости, предназначенной для капитализации. Капиталисты могли бы меньше капитализировать, потому что они должны были бы больше затрачивать на непосредственное содержание их собственного класса. Перенесение большей части расходов по содержанию придатка класса капиталистов на рабочий класс (и на представителей простого товарного производства – на крестьян и ремесленников) позволяет капиталистам освобождать большую долю прибавочной стоимости для капитализации. Но это отнюдь не создает еще в о з ­м о ж ­н о с ­т и к а ­п и ­т а ­л и ­з а ­ц и и, т. е. не создает еще нового сбыта, который действительно позволил бы производить при помощи этой освободившейся прибавочной стоимости товары и реализовать их. Иначе обстоит дело, если средства, концентрируемые в руках государства при помощи налоговой системы, затрачиваются на производство военных припасов.

На базисе косвенного обложения и высоких покровительственных пошлин расходы на милитаризм несут главным образом рабочий класс

и крестьянство. Суммы налогов, вносимых тем и другим, следует рассматривать особо. Что касается рабочего класса, то дело с экономической точки зрения сводится к следующему: если предположить, что повышение заработной платы не поспевает за вздорожанием средств существования, – это верно в настоящее время по отношению к широким массам рабочего класса и даже по отношению к профессионально-ор­га­ни­зо­ван­ному меньшинству, на которое картели и предпринимательские организации оказывают сильное давление¹, – то получится, что косвенное обложение означает перенесение части покупательной силы рабочего класса на государство. Переменный капитал как денежный капитал определенной величины служит, как и раньше, для того, чтобы привести в движение соответствующую массу живого труда, чтобы, стало быть, использовать соответствующий постоянный капитал в целях производства и произвести соответствующую массу прибавочной стоимости. После того как это обращение капитала закончилось, происходит дележ между рабочим классом и государством: часть денег, полученных рабочим классом в обмен за рабочую силу, передается государству. В то время как капитал присваивает прежний переменный капитал в его вещественной форме – рабочую силу – целиком, в руках рабочего класса остается только часть денежной формы переменного капитала: другая часть ее переходит в распоряжение государства. Эта операция совершается всякий раз по окончании процесса обращения между капиталом и трудом, так сказать, за спиной капитала; она непосредственно ни в чем не затрагивает этой фундаментальной части обращения капитала и производства прибавочной стоимости и не имеет к ним никакого касательства. Но она затрагивает условия воспроизводства всего капитала. Перенесение части покупательной силы рабочего класса на государство означает соответствующее уменьшение участия рабочего класса в потреблении средств существования. Для всего капитала это равносильно тому, что он при данной величине переменного капитала (как денежного капитала и как рабочей силы) и при данной массе присвоенной прибавочной стоимости должен производить меньшее количество средств существования для содержания рабочего класса; он фактически дает рабочему классу право на меньшую часть всего продукта. Отсюда вытекает, что при воспроизводстве всего капитала уже производится меньшая масса средств существования, чем это соответствует величине стоимости переменного капитала, ибо изменилось само отношение между стоимостями переменного капитала и массой средств существования, в которых он реализуется; высота косвенного обложения сказывается на повышении цен на средства существования, в то время как денежное выражение рабочей силы остается, согласно нашему допущению, неизменным или изменяется непропорционально повышению цен на средства существования.

В каком направлении произойдет изменение в вещественных отношениях воспроизводства? Вследствие относительного уменьшения

¹ Рассмотрение картелей и трестов как специфического явления империалистической фазы на почве внутренней конкурентной борьбы между отдельными капиталистическими группами из-за монополизации наличных областей накопления и из-за разделения прибыли лежит вне рамок этой работы.

массы средств существования, необходимой для обновления рабочей силы, освобождается соответствующая масса постоянного капитала и живого труда. Поскольку в обществе имеется новый платежеспособный спрос, этот постоянный капитал и этот живой труд могут быть применены в каком-нибудь другом производстве. Но этот спрос предъявляет теперь государство за счет той части покупательной силы рабочего класса, которую оно присваивает посредством налогового законодательства. Но государство предъявляет на этот раз спрос не на средства существования (а спрос на средства существования для содержания государственных чиновников, который также покрывается налогом, мы после всего сказанного раньше о «третьих лицах» оставляем в стороне), а на специфический род продуктов, на предметы снаряжения армии и флота.

Чтобы рассмотреть поближе изменения, получающиеся при этом в общественном воспроизводстве, возьмем опять в качестве примера вторую марксову схему накопления:

Допустим теперь, что косвенные налоги и вызванное ими вздорожание средств существования уменьшают реальную заработную плату, т. е. потребление рабочего класса, всего на величину стоимости в 100. В деньгах рабочие получают, стало быть, как и раньше, 1 000 v + 285 v = 1 285, но на деле они получают за это средств существования стоимостью лишь в 1 185. Денежная сумма 100, равная повышению цен на средства существования, переходит в виде налога к государству. Положим, что государство, кроме этого, имеет на вооружение еще 150 из налогов, полученных от крестьян и др., всего оно располагает, стало быть, 250. Эти 250 предъявляют новый спрос, спрос на военные припасы. Но пока нас интересуют только те 100, которые происходят от заработной платы. Для удовлетворения этого спроса на военные припасы стоимостью в 100 возникает соответствующая отрасль производства, которая при одинаковом, т. е. среднем органическом составе капитала, – как это принимается в марксовой схеме, – нуждается в постоянном капитале стоимостью в 71, 5 и в переменном капитале стоимостью в 14, 25:

71, 5 с + 14, 25 v + 14, 25 m = 100 (военных припасов).

Для потребностей этой отрасли производства должны быть произведены средства производства стоимостью в 71, 5 и средства существования стоимостью приблизительно в 13 (соответственно уменьшению реальной заработной платы на ¹/₁₃ – уменьшению, которое распространяется теперь и на рабочих этой отрасли).

Но можно тотчас же возразить, что прибыль, получившаяся от этого нового расширения сбыта, будет для капитала только видимостью, так как уменьшение фактического потребления рабочего класса будет иметь своим неизбежным последствием соответствующее сокращение производства средств существования. Это сокращение выражается для подразделения II в следующих пропорциях:

71, 5 с + 14, 25 v + 14, 25 m = 100.

Соответственно с этим подразделение средств производства тоже должно будет ограничить свои размеры, и производство обоих подразделений примет вследствие уменьшения потребления рабочего класса такой вид:

Если эти самые 100 вызывают теперь при посредстве государства производство военных припасов на такую же стоимость и в связи с этим опять оживляют производство средств производства, то это на первый взгляд кажется лишь внешним изменением в вещественной форме общественного производства: вместо определенного количества средств существования производится определенное количество военных припасов. Кажется, что капитал выиграл одной рукой то, что он проиграл другой. Явление это может быть выражено еще так: то, что огромное число капиталистов, производящих средства существования для рабочей массы, теряют в сбыте, идет на пользу маленькой группе крупных промышленников той отрасли, которая производит военные припасы.

Но таким образом вопрос представляется лишь до тех пор, пока мы остаемся на точке зрения отдельного капиталиста. С этой точки зрения, конечно, совершенно безразлично, производятся ли продукты в той или другой отрасли. Для отдельного капиталиста вообще не существуют подразделения всего производства, как они различаются в схеме: для него существуют только попросту товары и покупатели. Для отдельного капиталиста поэтому совершенно безразлично, производит ли он средства существования или средства убийства, мясные консервы или броневые панцыри.

Эта точка зрения часто выдвигается противниками милитаризма, чтобы доказать, что вооружения как хозяйственное приложение для капитала приносят одним капиталистам то, что отнимается от других¹. С другой стороны, капитал и его апологеты пытаются внушить эту точку зрения рабочему классу; они убеждают его в том, что благодаря косвенным налогам и спросу со стороны государства происходит только изменение в вещественной форме воспроизводства, что вместо одних товаров производятся другие – крейсера и пушки, -

¹ В своем ответе Воронцову, – в ответе, который в свое время приветствовался русскими марксистами, – проф. Мануйлов писал:

«Здесь следует провести строгое различие между группой предпринимателей, производящих предметы, обусловленные военными целями, и всем классом капиталистов. Для фабрикантов, занятых изготовлением ружей, пушек и других материалов, требуемых армией, без сомнения, существование этих армий выгодно и необходимо. Очень возможно, что падение системы вооруженного мира окончилось бы для Круппа разорением, но вопрос идет не об одной такой группе фабрикантов и заводчиков, а исключительно о капиталистах как классе, о капиталистическом строе». Но с этой последней точки зрения надо заметить, что «если бремя налогов лежит главнейшим образом на массе трудящегося населения, всякое их увеличение сокращает покупательную силу, а через нее и запрос на продукты производства». Этот факт доказывает, «что милитаризм, рассматриваемый с точки зрения производства военных материалов, обогащая одних капиталистов, наносит удар другим» («Юридический вестник» за 1890 г., книга I, «Милитаризм и капитализм»).

благодаря которым рабочий находит работу и зарабатывает хлеб с таким же или даже с большим успехом, чем при производстве обыкновенных товаров.

Что касается рабочих, то достаточно одного взгляда на схему, чтобы убедиться, что во всем этом правильно. Если предположить в целях облегчения сравнения, что в производстве военных припасов занято точно такое же число рабочих, сколько раньше было занято в производстве средств существования для наемных рабочих, то окажется, что за работу, соответствующую заработной плате в 1 285 v, они получают теперь средств существования на 1 185.

Иначе обстоит дело сточки зрения всего капитала. Для последнего 100 в руках государства, представляющие спрос на военные припасы, оказываются новым поприщем для сбыта. Эта сумма денег была первоначально переменным капиталом. Как таковая, она выполняла свою службу: она обменивалась на живой труд, который производил прибавочную стоимость. Но тут она прерывает обращение переменного капитала, отделяется от него и появляется в руках государства как новая покупательная сила. Возникши словно из ничего, она действует точно так же, как вновь открытый район для сбыта. Правда, сбыт средств существования для рабочих уменьшится на 100. Для отдельного капиталиста рабочий – такой же хороший потребитель и покупатель товаров, как и всякий другой, как капиталист, государство, крестьянин, «заграница» и т. д.; не нужно однако забывать, что для капитала, взятого в целом, содержание рабочего класса является лишь malum necessarium (необходимым злом), лишь кружным путем к истинной цели производства: к производству и реализации прибавочной стоимости. Если капиталу удастся выжать ту же прибавочную стоимость и выдавать при этом рабочим меньшее количество существования, то тем более блестящи его дела. Получается то же самое, как если бы капиталу – без поднятия цен на средства существования – удалось соответствующим образом уменьшить денежную заработную плату, не уменьшая при этом количества труда, затрачиваемого рабочими. Недаром длительное сокращение заработной платы имеет своим последствием сокращение производства средств существования. Как мало капитал беспокоится о том, что ему приходится производить меньшее количество средств существования для рабочих, когда он мошенническим образом урезывает их заработную плату и с большим удовольствием занимается этим делом при всяком удобном случае, так же мало забот причиняет капиталу, взятому в целом, то обстоятельство, что рабочий класс, благодаря косвенному обложению, которое не покрывается повышением заработной платы, предъявляет уменьшенный спрос на средства существования. Правда, при прямом сокращении заработной платы соответствующая часть переменного капитала остается в кармане капиталиста и – при неизменяющихся ценах на товары – увеличивает относительную прибавочную стоимость, тогда как теперь эта часть переходит в кассу государства. Но, с другой стороны, проведение на длительный срок всеобщего сокращения денежной заработной платы во все времена, а в особенности при высоком развитии профессиональных организаций, удается лишь в редких случаях. Скромное желание капитала наталкивается здесь на сильное социальное и политическое сопротивление. Напротив того,

понижение реальной заработной платы посредством косвенного обложения проводится гладко и аккуратно и имеет всеобщий характер; сопротивление сказывается здесь большею частью лишь спустя некоторое время и притом на политическом поприще: непосредственных экономических результатов оно большею частью не имеет. Если это вызывает потом сокращение производства средств существования, то оно воспринимается с точки зрения всего капитала не как известная потеря сбыта, но как экономия издержек производства прибавочной стоимости. Производство средств существования для рабочих является условием sine qua non производства прибавочной стоимости – воспроизводством живой рабочей силы, но оно никогда не служит средством для реализации прибавочной стоимости. Возьмем опять наш пример:

На первый взгляд кажется, что подразделение II производит и реализует прибавочную стоимость при производстве средств потребления для рабочих, равно как и подразделение I, поскольку оно производит средства производства, необходимые для производства средств потребления для рабочих. Но эта видимость исчезает, когда мы рассматриваем весь общественный продукт. Последний представляется так:

6 430 с + 1 285 v + 1 285 m = 9 000.

Но потребление рабочих сокращается на 100. Изменение в воспроизводстве выразится вследствие соответствующего сокращения обоих подразделений следующим образом:

А весь общественный продукт выразится так:

6 307, 5 с + 1 260, 5 v + 1 260, 5 m = 8 828, 5.

На первый взгляд приходится констатировать сокращение в размерах всего производства и производства прибавочной стоимости. Но это правильно лишь постольку, поскольку мы рассматриваем абстрактные величины стоимости в расчленении всего продукта, а не его вещественные связи. Если мы присмотримся поближе, то окажется, что весь обнаружившийся недочет затрагивает лишь расходы по содержанию рабочей силы и только их. Средства существования и средства производства производятся теперь в меньшем количестве, но это относится только к тем средствам существования и производства, которые служили для содержания рабочих. Теперь занят меньший капитал и производится меньшее количество продуктов. Но цель капиталистического производства заключается не просто в том, чтобы приводить в движение по возможности больший капитал, а в том, чтобы производить возможно большую прибавочную стоимость. Сокращение капитала получилось здесь только потому, что содержание

рабочих требует меньшего капитала. Если стоимость всех расходов по содержанию занятых в обществе рабочих выражалась раньше в 1 285, то получившееся теперь уменьшение всего продукта, – уменьшение = 171, 5 (9 000 – 8 828, 5), – следует вычесть целиком из расходов по содержанию рабочего класса: мы получим тогда измененный состав общественного продукта:

6 430 с + 1 113, 5 v + 1 285 m = 8 828, 5.

Постоянный капитал и прибавочная стоимость остаются неизменными, уменьшается только переменный капитал общества, т. е. оплаченный труд. Или, так как неизменившаяся величина постоянного капитала может нас озадачить, то мы принимаем, что происходит сокращение постоянного капитала, соответствующее сокращению средств существования рабочих.

Мы получаем в таком случае следующее расчленение всего общественного продукта:

6 307, 5 с + 1 236 v + 1 285 m = 8 828, 5.

Прибавочная стоимость в обоих случаях осталась неизменной, несмотря на сокращение всего общественного продукта, ибо уменьшились расходы по содержанию рабочих и только.

Все это можно представить еще иначе. Весь общественный продукт можно по его стоимости разбить на три пропорциональные части, которые представляют весь постоянный капитал общества, весь переменный капитал и всю прибавочную стоимость. И это можно проделать так, как будто в первой доле продукта не содержалось ни атома вновь приложенного труда, а во второй и третьей долях – ни атома средств производства. Так как эта масса продуктов как таковая по своей вещественной форме является целиком результатом того периода производства, в котором она произведена, то, несмотря на то, что постоянный капитал как величина стоимости является результатом предыдущего периода производства и что он только переносится на новый продукт, можно и всю массу занятых рабочих разделить на три категории: на таких, которые производят исключительно только весь постоянный капитал общества, на таких, единственным занятием которых является работа по обеспечению всех рабочих средствами существования, и, наконец, на таких, которые создают исключительно только всю прибавочную стоимость класса капиталистов.

Если происходит сокращение потребления рабочих, то увольняется только соответствующее число рабочих второй категории. Но эти рабочие, как известно, не создают для капитала прибавочной стоимости; поэтому их увольнение является с точки зрения капитала не потерей, а выигрышем, сокращением расходов по производству прибавочной стоимости.

Взамен этого и одновременно с этим возникает новый сбыт, – сбыт государству, обладающий всеми прелестями нового поприща для реализации прибавочной стоимости. Часть денежной суммы, входящей в обращение переменного капитала, отделяется от этого обращения и, переходя в руки государства, создает новый спрос. Тот факт,

что это явление с точки зрения н а л о г о в о й т е х н и к и происходит иначе, – вся сумма косвенных налогов фактически авансируется капиталом государству и возвращается капиталистам при продаже товаров в цене, которую уплачивают потребители, – не меняет э к о ­н о ­м и ­ч е с ­к о й стороны этого явления. Экономически решающее значение имеет то, что денежная сумма, функционирующая в качестве переменного капитала, служит сперва посредником для обмена между капиталистом и рабочей силою, чтобы затем, при обмене между рабочим как потребителем, и капиталистом как продавцом, перейти отчасти из рук рабочего к государству в качестве налога. Этим самым денежная сумма, брошенная капиталом в обращение, выполняет сперва свою функцию в обмене с рабочей силой, чтобы начать затем в руках государства совершенно новое движение; она выступает здесь как новая находящаяся не в руках капитала и не в руках рабочего покупательная сила, рассчитанная на новые продукты и на особую отрасль производства, которая не служит ни для содержания класса капиталистов, ни для содержания класса рабочих, но в которой капитал находит новую возможность для производства и реализации прибавочной стоимости. Раньше, когда мы говорили о применении косвенных налогов, выжатых из рабочих, для уплаты содержания государственных чиновников и для обеспечения войска, оказалось, что «сбережение» на потреблении рабочего класса экономически ведет к тому, что расходы по содержанию придатка (Anhang) класса капиталистов и орудий их классового господства над пролетариатом переносятся с капиталистов на рабочих, с прибавочной стоимости на переменный капитал, и что эти расходы освобождают соответствующую сумму прибавочной стоимости для целей капитализации.

Теперь мы видим, как факт применения налогов, выжатых из рабочих, к производству военных припасов дает капиталу возможность накопления.

Практически милитаризм на основе косвенных налогов действует в двух направлениях: он обеспечивает за счет нормальных условий существования рабочего класса содержание органов капиталистического господства, постоянной армии, и гарантирует капиталу грандиозное поприще для накопления¹.

Обратимся теперь ко второму источнику покупательной силы государства, к тем 150 из общей суммы в 250, которые в нашем примере затрачиваются на военные припасы. Эти 150 существенно отличаются от рассмотренных до сих пор 100. Они происходят не от рабочих, а от мелкой буржуазии – от ремесленников и крестьян. (Мы оставляем здесь в стороне относительно незначительное участие самого класса капиталистов в уплате налогов).

¹ Ухудшение нормальных условий, при которых происходит возобновление рабочей силы, ведет в конечном результате к ухудшению самой рабочей силы, к падению ее средней интенсивности и производительности: оно подвергает, следовательно, опасности и условия производства прибавочной стоимости. Но эти дальнейшие результаты, которые капитал начинает ощущать лишь по истечении более продолжительных периодов времени, на первых порах не принимаются во внимание при его экономических расчетах. Непосредственно они проявляются во всеобщем обострении борьбы рабочего класса.

Денежная сумма, переданная крестьянской массой (которую мы принимаем здесь за представительницу непролетарской потребительной массы) государству в форме налогов, не авансируется первоначально капиталом и не отделяется от обращения капитала. Она является в руках крестьянской массы эквивалентом реализованных товаров, осадком стоимости простого товарного производства. То, что передается при этом государству, является частью покупательной силы некапиталистических потребителей, которая служит капиталу для реализации прибавочной стоимости в целях накопления. Спрашивается, влечет ли за собой перенесение покупательной силы этих слоев на государство, которое использует ее в милитаристических целях, экономические изменения для капитала, и если да, то какого рода изменения? На первый взгляд и здесь идет речь об изменениях в вещественной форме воспроизводства.

Вместо определенной массы средств производства и потребления для крестьянских потребителей капитал будет производить на равную сумму стоимости военные припасы для государства. На самом деле это изменение гораздо глубже. Прежде всего, покупательная сила некапиталистических потребителей, приведенная в действие государством при посредстве механизма обложения, количественно гораздо больше, чем если бы эта покупательная сила служила на самом деле для целей собственного потребления этих потребителей.

Современная налоговая система вынуждает крестьян в массовых размерах переходить к товарному хозяйству. Налоговый пресс заставляет крестьянина превращать все большую часть своего продукта в товар. Налоговый пресс в то же время все более превращает и самого крестьянина в покупателя товаров; он гонит продукт крестьянского хозяйства через процесс обращения и насильственным образом впервые превращает крестьянина в покупателя капиталистических продуктов.

Далее, налоговая система и при наличности крестьянского товарного производства извлекает из крестьянского хозяйства большую покупательную силу, чем та, которую оно могло бы активно выставить без участия налоговой системы.

То, что обыкновенно накоплялось бы, как сбережение крестьян и мелкой буржуазии для того, чтобы увеличить в сберегательных кассах и банках капитал, ищущий применения, – в руках государства превращается в спрос и создает возможность для приложения капитала. Вместо предъявления огромного числа разрозненных во времени и в пространстве требований на товар, которые часто удовлетворялись бы простым товарным производством и которые, стало быть, не шли бы в счет при накоплении капитала, мы имеем здесь огромный, единый и компактный спрос, предъявляемый государством. Но последний для своего удовлетворения заранее предполагает крупную промышленность, находящуюся на высокой ступени развития; он, следовательно, предполагает наличность благоприятных условий для производства прибавочной стоимости и для накопления. В виде военных заказов государства покупательная сила потребительских масс, сконцентрированная в огромную величину, помимо воли, ставится вне зависимости от субъективных колебаний личного потребления и приобретает почти автоматическую регулярность и ритмический

рост. Наконец рычаг этого автоматического и ритмического движения милитаристически-ка­пи­та­лис­ти­чес­ко­го производства находится в руках самого капитала, ибо в его руках находится аппарат парламентского законодательства и печать, предназначенная для формирования так называемого общественного мнения. Вследствие этого, кажется, что наше специфическое поприще для накопления капитала обладает неопределенной способностью к расширению.

В то время как всякое расширение сбыта и операционного базиса для капитала в высокой мере зависит от исторического, социального и политического моментов, которые находятся вне власти капитала, производство для милитаризма представляет собой поприще, относительно которого кажется, что его скачкообразное расширение зависит в первой линии от определяющей воли самого капитала.

Историческая необходимость обостренной мировой конкуренции капитала из-за условий его накопления превращается таким образом для самого капитала в первоклассное поле для накопления. Чем энергичнее капитал использует милитаризм, чтобы похищать у некапиталистических стран и обществ их средства производства и рабочие силы и при помощи мировой и колониальной политики ассимилировать их, тем энергичнее тот же самый милитаризм работает у себя на родине, в капиталистических странах, для того, чтобы все в большей и большей мере отнимать у некапиталистических слоев этих стран, т. е. у представителей простого товарного производства и у рабочего класса, покупательную силу; он все в большей и большей мере похищает производительные силы первых и понижает жизненный уровень вторых, и все это для того, чтобы за счет тех и других колоссально увеличить накопление капитала. Но с обеих сторон условия накопления на известной высоте превращаются в условия гибели для капитала.

Чем больше насилия проявляет капитал, когда он посредством милитаризма уничтожает во всем мире и в своей родной стране существование некапиталистических слоев и ухудшает условия существования всех трудящихся масс, тем скорее история современного капиталистического накопления на мировой арене превращается в непрерывную цепь политических и социальных катастроф и конвульсий, которые вместе с периодическими хозяйственными катастрофами в форме кризисов делают невозможным продолжение накопления; восстание международного рабочего класса против капиталистического господства становится необходимостью еще раньше, чем оно наталкивается на свои естественные, им же самим созданные экономические перегородки.

Капитализм является первой хозяйственной формой, обладающей пропагандистской силой; это – форма, которая имеет тенденцию распространиться по всему земному шару и вытеснить все прочие хозяйственные формы и которая никаких других хозяйственных форм рядом с собою не терпит.

Но капитализм – первая хозяйственная форма, которая без других хозяйственных форм, как ее среды и питательной почвы, существовать не может; тенденция капитализма превратиться в мировую форму производства разбивается о его имманентную неспособность охватить все мировое производство. Капитализм таит в себе истори-

ческое противоречие, процесс его накопления является выражением, непрерывным разрешением и в то же самое время усложнением этого противоречия. На определенной высоте развития это противоречие не может быть разрешено иначе, как применением основ социалистического хозяйства, – той формы хозяйства, которая по природе своей является в одно и то же время мировой формой и гармонической системой, потому что она основана не на накоплении, а на удовлетворении жизненных потребностей трудящегося человечества путем развития всех производительных сил земной поверхности.