Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Г л а в а 15






[...] Существует ли демократическая политическая культура, т.е. некий тип политических позиций, который благоприятствует демокра­тической стабильности или, образно говоря, в определенной степени «подходит» демократической политической системе? Чтобы ответить на данный вопрос, нам следует обратиться к политической культуре двух относительно стабильных и преуспевающих демократий — Вели­кобритании и Соединенных Штатов Америки. Политическая культура этих наций примерно соответствует понятию «гражданская культура». Такой тип политических позиций в некоторых отношениях отличается от «рационально-активистской» модели, той модели политической культуры, которая, согласно нормами демократической идеологии, должна была бы присутствовать в преуспевающей демократии. [...]

Исследования в области политического поведения поставили, одна­ко, под сомнение адекватность рационально-активистской модели. Они продемонстрировали, что граждане демократических стран редко живут в соответствии с этой моделью. Их нельзя назвать ни хорошо инфор­мированными, ни глубоко включенными в политику, ни особо активны­ми; а процесс принятия электоральных решений является чем угодно, только не процессом рационального расчета. Не отражает данная мо­дель и ту гражданскую культуру, которая была выявлена нами в Вели­кобритании и США. [...]

Гражданская культура — это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль «подданных». Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет граж­данскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытесне­ны. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям. Это озна­чает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, не­


Глава 12. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛИЗМ 567

 

политические связи, равно как и свою более пассивную роль подданно­го. Конечно, рационально-активистская модель отнюдь не предполага­ет, что ориентации участника заменяют собой ориентации подданного и прихожанина, однако, поскольку наличие двух последних типов ори­ентации четко не оговаривается, получается, что они не имеют отноше­ния к демократической политической культуре.

На самом же деле эти два типа ориентации не только сохраняются, но и составляют важную часть гражданской культуры. Во-первых, ори­ентации прихожанина и подданного меняют интенсивность политичес­кой включенности и активности индивида. Политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентации ог­раничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживает политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Так, например, пер­вичные связи важны в становлении типов гражданского влияния. Кроме того, взаимопроникающие структуры общественных и межлич­ностных связей имеют тенденцию воздействовать и на характер поли­тических ориентации — делать их менее острыми и разделяющими. Бу­дучи пронизаны первичными групповыми, а также общесоциальными и межличностными ориентациями, политические ориентации отнюдь не являются лишь производными от четко выраженных принципов и ра­ционального расчета.

Каковы же причины несоответствия между идеалами рационально-активистской модели и типами политических связей, фактически суще­ствующими даже в наиболее стабильных и преуспевающих демократи­ях? Одно из возможных объяснений, которое наиболее часто встреча­ется в литературе по гражданскому воспитанию, заключается в том, что это несоответствие является свидетельством плохого функционирова­ния демократии. В той мере, в какой люди не живут соответственно идеалу активного гражданина, демократия не состоялась. [...]

Если верить, что реалии политической жизни должны формировать­ся в соответствии с какими-то политическими теориями, таким объяс­нением можно удовлетвориться. Но если придерживаться точки зре­ния, что политические теории должны возникать из реалий политичес­кой жизни — в чем-то более простая и, возможно, более полезная за­дача, — тогда такое объяснение причин разрыва между рационально-активистской моделью и демократическими реалиями оказывается


568 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

 

менее приемлемым. Приверженцы указанной точки зрения могут объ­яснить имеющийся разрыв тем, что планка поднята слишком высоко. Если принять во внимание сложность политических вопросов, наличие других проблем, отнимающих время индивида, и труднодоступность ин­формации, необходимой для принятия рациональных политических ре­шений, то станет абсолютно очевидным, почему обычный человек не является идеальным гражданином. В свете неполитических интересов индивида может оказаться, что для него совершенно нерационально вкладывать в политическую деятельность то время и те усилия, которые нужны, чтобы жить в соответствии с рационально-активистской моде­лью. Возможно, это просто того не стоит — быть настолько уж хоро­шим гражданином. [...]

Но хотя полностью активистская политическая культура скорее всего является лишь утопическим идеалом, должны быть и другие, более значимые причины того, почему в наиболее процветающих демо­кратиях существует сложно переплетенная, смешанная гражданская культура. Такая культура, которая иногда включает в себя явно несо­вместимые политические ориентации, кажется наиболее соответст­вующей потребностям демократических политических систем, по­скольку они также представляют собой переплетение противоречий.

[...] Поддержание должного равновесия между правительственной властью и правительственной ответственностью (responsiveness) — одна из наиболее важных и сложных задач демократии. Если нет какой-то формы контроля за правительственными элитами со стороны не­элит, то политическую систему вряд ли можно назвать демократичес­кой. С другой стороны, неэлиты не способны сами управлять. Чтобы политическая система была эффективной, чтобы она была в состоянии разрабатывать и проводить какую-то политику, приспосабливаться к новой ситуации, отвечать на внутренние и внешние вопросы, должен быть механизм, с помощью которого правительственные чиновники на­делялись бы полномочиями, позволяющими им принимать властные решения. Напряженность, создаваемая необходимостью решения про­тиворечащих друг другу задач, вытекающих из правительственной влас­ти и правительственной ответственности, становится наиболее явной в периоды кризисов. [...]

Как же должна строиться система управления, чтобы поддержи­вался необходимый баланс между властью и ответственностью? Э.Э. Шаттшнейдер сформулировал этот вопрос следующим образом: «Проблема заключается не в том, как 180 миллионов Аристотелей


Глава 12. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛИЗМ 569

 

могут управляться с демократией, а в том, как организовать сообщест­во, состоящее из 180 миллионов обычных людей, таким образом, чтобы оно осталось чувствительным к их нуждам. Это проблема лидерства, организации, альтернатив и систем ответственности и дове­рия». Пытаясь решить данную проблему, политологи обычно говорят на языке структуры электорального конфликта. Электоральная систе­ма, сконструированная таким образом, чтобы наделять властью опре­деленную элиту на ограниченный промежуток времени, может обеспе­чить баланс между властью и ответственностью: элиты получают власть, однако эта власть ограничена самой периодичностью выбора — заботой о будущих выборах в промежуток между ними и целым набором других формальных и неформальных систем контроля. Ведь чтобы сис­тема такого рода могла работать, необходимо существование не одной, а большого числа партий (или по крайней мере нескольких конкуриру­ющих элитарных групп, потенциально способных получить власть), в противном случае спор между элитами потеряет всякий смысл; в то же время необходим какой-то механизм, позволяющий элитарной группе эффективно осуществлять власть. Это может быть наделение всей пол­нотой власти победившей на выборах партии в двухпартийной системе или образование группой партий работоспособной коалиции. [...]

Противоречие между правительственной властью и ответственнос­тью имеет свою параллель в противоречивых требованиях, которые предъявляются гражданам в демократических странах. Чтобы элиты могли быть ответственными перед обычным гражданином, от него тре­буется ряд вещей: он должен уметь выразить свое мнение так, чтобы элиты поняли, чего он хочет; гражданин должен быть вовлечен в поли­тику таким образом, чтобы знать и беспокоиться о том, ответственны ли элиты перед ним или нет; он должен быть достаточно влиятельным, чтобы навязывать элитам ответственное поведение. Иными словами, ответственность элит предполагает, что обычный гражданин действует в соответствии с рационально-активистской моделью. Однако для до­стижения другой составляющей демократии — власти элит — необхо­димо, чтобы обычный гражданин имел совершенно иные позиции и вел себя соответственно им. Чтобы элиты были сильными и принимали властные решения, следует ограничивать участие, активность и влия­ние обычного гражданина. Он должен передать власть элитам и позво­лить им управлять. Потребность во власти элит предполагает, что обычный гражданин будет относительно пассивен, выключен из поли­тики и почтителен по отношению к правящим элитам. Таким образом,


570 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

 

 

от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в. то же время пассивным, вклю­ченным в процесс, однако не слишком сильно, влиятельным и при этом почтительным к власти.

[...] Из имеющихся у нас данных следует, что есть два основных на­правления, по которым гражданская культура поддерживает выполне­ние ее субъектом как активно-влиятельной, так и более пассивной роли: с одной стороны, в обществе происходит распределение индиви­дов, преследующих одну из двух конфликтующих гражданских целей; с другой — определенная непоследовательность в позициях индиви­да позволяет ему одновременно преследовать эти, казалось бы, несо­вместимые цели. Давайте сначала рассмотрим вопрос о непоследова­тельности индивида.

Как показывает наше исследование, существует разрыв между ре-альным политическим поведением опрошенных, с одной стороны, и их восприятием своей способности и обязанности действо­вать — с другой. Респонденты из Великобритании и США продемон­стрировали высокую вероятность того, что мы назвали субъективной политической компетентностью. [...] Немалая часть опрошенных счи­тает себя способной влиять на решения местных властей, и весомая, хотя и не столь значительная, часть аналогичным образом оценивает свои возможности по отношению к центральному правительству. Тем не менее эта высокая оценка собственной компетентности как гражда­нина, способного оказывать влияние, абсолютно не подкреплена ак­тивным политическим поведением. [...]

Существует аналогичный разрыв между чувством обязательности участия в политической жизни и реальным участием. Число опрошен­ных, заявивших, что обычный человек обязан принимать участие в делах своей местной общины, значительно превышает число тех, кто на деле в них участвует; и опять-таки эта тенденция наиболее четко про­является в США и Великобритании. Как сформулировал это один из опрошенных: «Я говорю о том, что человек должен делать, а не о том, как поступаю я сам». И есть доказательства, что такая позиция не столь уж редка. Несомненно и то, что осознание обязательности хоть какого-то участия в делах собственной общины распространено шире, чем ощущение важности такой деятельности. Процент опрошенных, за­явивших, что у человека есть такая обязанность, во всех странах зна­чительно превышает процент тех, кто, отвечая на вопрос о своих заня­тиях в свободное время, указал на участие в делах общины. Так, 51 %


Глава 12. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛИЗМ 571

 


 


опрошенных американцев сообщили, что, по их мнению, обычный че­ловек должен принимать то или иное активное участие в жизни своей общины. Но когда был задан вопрос о том, как они проводят свободное время, лишь около 10% респондентов назвали подобную деятельность. [...] Все это заставляет предположить, что, хотя норма, требующая от человека участия в общественных делах, широко распространена, ак­тивное участие в них отнюдь не является наиболее важной формой де­ятельности для большинства людей. Оно не является ни основным их занятием в свободное время, ни главным источником удовлетворения, радости и волнения.

Эти два разрыва — между высокой оценкой своей потенциальной влиятельности и более низким уровнем реального влияния, между сте­пенью распространения словесного признания обязательности участия и реальной значимостью и объемом участия — помогают понять, каким образом демократическая политическая культура способствует поддер­жанию баланса между властью правительственной элиты и ее ответст­венностью (или его дополнения — баланса между активностью и вли­ятельностью неэлитных групп и их пассивностью и невлиятельностью). Сравнительная редкость политического участия, относительная неваж­ность такого участия для индивида и объективная слабость обычного человека позволяют правительственным элитам действовать. Бездея­тельность обычного человека и его неспособность влиять на решения помогают обеспечить правительственные элиты властью, необходимой им для принятия решений. Однако все это гарантирует успешное реше­ние лишь одной из двух противоречащих друг другу задач демократии. Власть элиты должна сдерживаться. Противоположная роль гражда­нина как активного и влиятельного фактора, обеспечивающего ответ­ственность элит, поддерживается благодаря его глубокой привержен­ности нормам активного гражданства, равно как и его убежденностью, что он может быть влиятельным гражданином. [...]

Гражданин, существующий в рамках гражданской культуры, распо­лагает, таким образом, резервом влиятельности. Он не включен в по­литику постоянно, не следит активно за поведением лиц, принимающих решения в данной сфере. Этот резерв влиятельности — влиятельности потенциальной, инертной и не проявленной в политической системе — лучше всего иллюстрируется данными, касающимися способности граждан в случае необходимости создавать политические структуры. Гражданин не является постоянным участником политического процес­са. Он редко активен в политических группах. Но он считает, что в слу-


572 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

 

чае необходимости может мобилизовать свое обычное социальное ок­ружение в политических целях. Его нельзя назвать активным гражда­нином. Он потенциально активный гражданин.

Прерывистый и потенциальный характер политической активности и включенности граждан зависит, однако, от более устойчивых типов политического поведения. Живя в гражданской культуре, обычный че­ловек в большей, чем в иной ситуации, степени склонен поддерживать на высоком и постоянном уровне политические связи, входить в какую-то организацию и участвовать в неформальных политических дискусси­ях. Эти виды деятельности сами по себе не указывают на активное учас­тие в общественном процессе принятия решений, однако они делают такое участие более вероятным. Они готовят индивида к вторжению в политическую среду, в которой включение и участие гражданина стано­вятся более осуществимыми. [...]

То, что политика имеет относительно небольшое значение для граж­дан, составляет важнейшую часть механизма, с помощью которого сис­тема противоречивых политических позиций сдерживает политические элиты, не ограничивая их настолько, чтобы лишить эффективности. Ведь баланс противоречивых ориентации было бы гораздо труднее под­держивать, если бы политические вопросы всегда представлялись гражданам важными. Если встает вопрос, который воспринимается ими как важный, или рождается глубокая неудовлетворенность прави­тельством, у индивида возникает побуждение задуматься над этой темой. Соответственно усиливается давление, толкающее его к преодо­лению непоследовательности, т.е. к взаимной гармонизации позиций и поведения в соответствии с нормами и восприятиями, т.е. переход к по­литической активности. Таким образом, несоответствие между пози­циями и поведенческими актами выступает как скрытый или потенци­альный источник политического влияния и активности.

Тезис о том, что гражданская культура поддерживает баланс между властью и ответственностью, указывает еще на один момент, касаю­щийся демократической политики. Он дает возможность понять, поче­му важнейшие политические вопросы, если они остаются нерешенны­ми, в конце концов порождают нестабильность в демократической по­литической системе. Баланс между активностью и пассивностью может поддерживаться лишь в том случае, если политические вопросы стоят не слишком остро. Если политическая жизнь становится напряженной и остается таковой из-за нерешенности какого-то находящегося в цент­ре внимания вопроса, несоответствие между позициями и поведением


Глава 12. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛИЗМ 573

 

начинает терять устойчивость. Но любое относительно долговременное разрушение этого несоответствия с высокой долей вероятности влечет за собой неблагоприятные последствия. Если привести поведение в со­ответствие с ориентациями, то объем контроля, который будут пытать­ся осуществлять неэлиты над элитами, породит неэффективность уп­равления и нестабильность. С другой стороны, если позиции изменя­ются таким образом, что начнут сочетаться с поведением, возникшее у граждан чувство бессилия и невключенности может разрушительным образом сказаться на демократичности политической системы.

Это, однако, не означает, что все важные вопросы таят в себе угрозу демократической политической системе. Лишь в том случае, когда они становятся и затем остаются острыми, система может превратиться в нестабильную. Если важные вопросы встают лишь спорадически и если правительство оказывается в состоянии ответить на требования, сти­мулированные возникновением этих вопросов, равновесие между гражданским и правительственным влиянием может сохраниться. В обычной ситуации граждан относительно мало интересует, что делают те, кто принимает правительственные решения, и последние имеют возможность действовать так, каким представляется нужным. Однако, если какой-то вопрос выходит на поверхность, требования граждан по отношению к должностным лицам возрастают. Если указанные лица могут ответить на подобные требования, политика вновь утрачивает свое значение для граждан и политическая жизнь возвращается в нор­мальное русло. Более того, эти циклы, состоящие из включения граж­дан, ответа элит и отхода граждан от политики, имеют тенденцию уси­ливать сбалансированность противоположностей, необходимую для демократии. В пределах каждого цикла ощущение гражданином собст­венной влиятельности усиливается; одновременно система приспосаб­ливается к новым требованиям и таким образом демонстрирует свою эффективность. А лояльность, порожденная участием и эффективной деятельностью, может сделать систему более стабильной в целом.

Эти циклы включенности представляют собой важное средство со­хранения сбалансированных противоречий между активностью и пас­сивностью. Как постоянная включенность и активность, обусловлен­ные находящимися в центре внимания спорными вопросами, сделали бы в конечном итоге сложным сохранение баланса, так к такому резуль­тату привело бы и полное отсутствие включенности и активности. Ба­ланс может поддерживаться на протяжении длительного времени лишь в том случае, если разрыв между активностью и пассивностью не слиш-


574 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

 

ком широк. Если вера в политические возможности человека время от времени не будет подкрепляется, она скорее всего исчезнет. С другой стороны, если эта вера поддерживается лишь сугубо ритуальным обра­зом, она не будет представлять собой потенциальный источник влияния и служить средством сдерживания тех, кто принимает решения. [...]

До сих пор мы рассматривали вопрос о путях уравновешивания ак­тивности и пассивности, присущих отдельным гражданам. Но такое рав­новесие поддерживается не только имеющимся у индивидов набором по­зиций, но и распределением позиций между различными типами участ­ников политического процесса, действующих в системе: одни индивиды верят в свою компетентность, другие — нет; некоторые активны, неко­торые пассивны. Такой разброс в представлениях и степени активности индивидов также способствует укреплению баланса между властью и ответственностью. Это можно увидеть, если проанализировать описан­ный выше механизм становления равновесия: какой-то вопрос приобретает остроту; активность возрастает; благодаря ответу правительства, снижающему остроту вопроса, баланс восстанавливается. Одна из при­чин, почему усиление важности какого-то вопроса и ответный взлет по­литической активности не приводят к перенапряжению политической системы, заключается в том, что значимость того или иного вопроса редко когда возрастает для всех граждан одновременно. Скорее, ситуа­ция выглядит следующим образом: отдельные группы демонстрируют взлет политической активности, в то время как остальные граждане ос­таются инертными. Поэтому объем гражданской активности в каждом конкретном месте и в каждый конкретный момент оказывается не на­столько велик, чтобы повлечь за собой перенапряжение системы.

Все сказанное выше основано на данных о позициях обычных граж­дан. Однако, чтобы механизм, существование которого мы постулиро­вали, мог работать, позиции неэлит должны дополняться позициями элит. Принимающим решения необходимо верить в демократический миф — в то, что обычные граждане должны участвовать в политике, и в то, что они на деле обладают влиянием. Если принимающий решения придерживается такого взгляда на роль обычного гражданина, его соб­ственные решения способствуют поддерживанию баланса между пра­вительственной властью и ответственностью. С другой стороны, прини­мающий решения волен действовать так, как ему представляется наи­лучшим, поскольку обычный гражданин не барабанит в его дверь с тре­бованиями каких-то действий. Он огражден инертностью обычного че­ловека. Но если принимающий решения разделяет веру в потенциальную


Глава 12. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛИЗМ 575

 

влиятельность обычного человека, его свобода действий ограниче­на тем, что он предполагает: если не действовать в соответствии с же­ланиями граждан, в его дверь начнут барабанить. Более того, если офи­циальное лицо разделяет точку зрения, что обычный человек должен участвовать в принятии решений, его заставляет действовать ответст­венно и вера в то, что подобное влияние граждан законно и оправданно. И хотя из наших данных это и не следует, есть основания предположить, что политические элиты разделяют политическую структуру неэлит; что в обществе, где существует гражданская культура, они, как и неэлиты, придерживаются связанных с ней позиций. В конечном счете элиты со­ставляют часть той же самой политической системы и во многом прошли тот же самый процесс политической социализации, что и неэлиты. И анализ показывает, что политические и общественные лидеры, равно как и имеющие высокий статус граждане, более склонны принимать де­мократические нормы, чем те, чей статус ниже.

Исследование позиций элит наводит на мысль о существовании еще одного механизма, позволяющего укреплять ответственность в услови­ях, когда активность и включенность обычного гражданина остается низкой. Влияние гражданина не всегда и даже не в большинстве случа­ев является именно тем стимулом, за которым следует ответ (гражда­нин или группа граждан выдвигают требование — правительственная элита предпринимает действия, чтобы удовлетворить его). Здесь, ско­рее, действует хорошо известный закон «ожидаемых реакций». Значи­тельная часть гражданского влияния на правительственные элиты осу­ществляется без активных действий и даже без осознанного стремле­ния граждан. Элиты могут предвидеть возможные требования и дейст­вия, в соответствии с этим принимать ответственные меры. Элиты дей­ствуют ответственно не потому, что граждане активно выдвигают свои требования, а для того, чтобы удержать их от активности.

Таким образом, в рамках гражданской культуры индивид не обяза­тельно бывает рациональным, активным гражданином. Тип его актив­ности — более смешанный и смягченный. Это позволяет индивиду со­вмещать определенную долю компетентности, включенности и актив­ности с пассивностью и невключенностью. Более того, его взаимоотно­шения с правительством не являются чисто рациональными, посколь­ку они включают в себя приверженность — как его, так и принимаю­щих решения — тому, что мы называли демократическим мифом о ком­петентности гражданина. А существование такого мифа влечет за собой важные последствия. Во-первых, это не чистый миф: вера в потенциальную


576 Раздел V. ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИКА

 

альную влиятельность обычного человека имеет под собой известные основания и указывает на реальный поведенческий потенциал. И вне зависимости от того, соответствует ли этот миф действительности или нет, в него верят.

Печатается по: Антология мировой политической мысли: В 5 т. М., 1997. Т. II. С. 593—600; Алмонд ГА., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия // Политические исследования. 1992. № 4.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.012 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал