Буш и война в Заливе

Мотивы

В предыдущих исследованиях предполагается, что лидеры с мотива­цией власти склонны к войне и агрессии, в то время как лидеры с моти­вацией аффилиации стремятся к миру и дружественным отношениям.Тем не менее у Буша были высокие показатели мотива аффилиации (как и мотива достижения) и только средние — мотива власти. Как мы можем объяснить явное разногласие между мотивами (мирными) и результата­ми (ультиматумы и война)? Некоторые ключи содержатся в лаборатор­иях исследованиях Терхьюна по мотивации и поведению заключающих Делки (bargainers). При благоприятных и безопасных условиях люди с высокой мотивацией аффилиации и достижения действительно сотруд­ничают для заключения сделки. В условиях угрозы, однако, когда ситуация выглядит как искушающая партнера на нарушение своего долга

* Opting counterplayer to defect), люди с мотивом аффилиации наименее

^СЮ10

предпочитают рассматривать партнера скорее как «оппортуниста», чем «единомышленника» {fellow worker).

Таким образом, люди с таким же, как у Буша, мотивационным профилем склонны быть «миролюбивыми», только если чувствуют себя комфортно, т.е. когда они взаимодействуют с похожими людьми, которые щ нравятся. Кажется, что отношения Буша и Горбачева связаны с этим «позитивным» циклом аффилиации. И напротив, люди с мотивом аффилиации дистанцируются от непохожих людей и, реагируют на них с не­приязнью¹. Буш и Саддам Хусейн имеют различия в культуре, социаль­ном классе, семейном происхождении, религии, языке, целях, интересах и личном стиле. Тем не менее кажется, что Буш поддерживал Хусейна, если судить по судьбоносному разговору Хусейна с американским по­слом вплоть до иракского вторжения в Кувейт. Однако кажется, что это действие ускорило прекращение восприятия Бушем похожести с Хусей­ном (вместе с тем увеличив неприязнь и недоверие) и, таким образом, означало начало «негативного» цикла аффилиации.

Убеждения и стиль

Согласно нашим суждениям, многие из убеждений и стилей Буша также взаимосвязаны с негативным циклом аффилиации и подталкивали его к политике конфронтации и в конечном итоге — к войне в Заливе. Ранее мы отмечали у Буша высокий уровень национализма или этноцен­тризма и выдающиеся мотивы опасности и конфликта в его «операцио­нальном коде». Кажется, что востановление дружественных отношений с Горбачевым и конец холодной войны не разрушили этих убеждений, а ско­рее подавили их и перевели на нового «врага» в лице Саддама Хусейна, Таким образом, после вторжения в Кувейт Буш сразу же приклеил к Хусейну ярлык «новый Гитлер», вспоминая о злом демоне из своей собственной военной молодости. С новым врагом мир Буша снова обрел равновесие-. При таким образом сформированном восприятии и задействованных мотивах Буш не был расположен реагировать на любые возможности для компромисса (например, освобождение Хусейном заложников). Точно так же публичный торг, который устроил Хусейн по поводу.возможных пере­говоров между Бсйкером и Азизом, возможно, был обречен на его интер­претацию со стороны Буша скорее как принуждающей к чему-либо улов­ки, чем начального предложения.

Низкая-средняя уверенность в себе, высокие пассивность и чувстви­тельность к критике (частое использование «меня», отрицаний и ценно­стных критериев) Буша в комбинации предполагают хрупкость чувств самооценки. Провал бюджета осенью 1990 г. сфокусировал его само­оценку на необходимости быть «жестким» — «wimp фактор», для преодоления которого Буш использовал то, что называется kicking ass. В сочетании с его импульсивностью (высокий уровень отречений и низки

уровень смягчений) это может объяснить его неустойчивую, агрессивную и высокоперсонализированную реакцию на мнимый вызов со сторо­ны Хусейна — реакцию, которая вначале была пассивной, а впослед­ствии стала вполне определенной.

В осуществлении политики Буша в Заливе, как и в процессе ее раз­работки, выражается высокий уровень мотива аффилиации, а также дру­гие аспекты его личности. Похоже, изначальное решение возникло после длительной встречи с британским премьер-министром Маргарет Тэтчер. После этого вместо широкомасштабных консультаций в Конгрессе и с экспертами по внешней политике он принял решение о политическом курсе, очевидно, после консультаций с небольшой группой приближен­ных советников. В самом по себе политическом курсе делался акцент на широкой коалиции мировых лидеров, созданной и поддерживаемой с по­мощью личных контактов Буша. Наконец, его операциональный код, вклю­чающий чувство опасности, высокий контроль и конфликт, являлся прак­тически сценарием для операции «Буря в пустыне».

Будущее политики в Заливе

Показатели мотива достижения Буша (высокие, выше, чем мотива власти) подталкивают нас вернуться к одному соображению, выраженно­му в предыдущей статье. Хотя в лабораторных исследованиях люди с мотивацией достижения часто быстро меняют политический курс на основе обратной связи (feedback), среди американских президентов XX в. моти­вация достижения существенным образом коррелирует с «активно нега­тивным»³ типом в классификации Барбера — это означает демонстрацию фд действием стресса ведущей к поражению «ригидифжации» или отказ прекратить осуществление очевидно провального политического курса. В число примеров входят Вильсон, Гувер, Джонсон, Никсон и Картер. По­чему эти пять президентов иногда игнорировали нарастающие признаки провала и упорно следовали дискредитированным политическим курсом? даее мы высказывали предположение, что неудовлетворенность личным контролем за осуществлением политики может создать для таких лидеров соблазн прибегнуть к популистской демагогии (Вильсон), пренебрежению этикой (Никсон), микроменеджменту (Картер), вместо того чтобы пойти на болезненные, но необходимые перемены. Их перспективы проясняются, их удовлетворенность растет, и они попадают в ловушку. В зависимости от длительности и успешности войны в Заливе Буш может оказаться чувствительным к такого рода ригидификации, так же как и к депрессии и пассив­ности, что отмечалось в нашем предыдущем анализе.