Двойное членение и принцип языковой экономна

Тип организации, о которой пойдет речь, характерен для всех описанных языков, известных на сегодняшний день. Видимо, он импонирует человеческим коллективам, в наибольшей степени соответствуя потребностям и возможностям человека. Двойное членение создает предпосылки для реализации принципа эконо­мии, что позволяет выковать орудие общения, пригодное к всеоб­щему употреблению и делающее возможным передачу очень большого количества информации при незначительной затрате средств. Кроме дополнительной экономии, которую создает вто­рое членение, оно обладает еще тем преимуществом, что делает форму означающего независимой от значения соответствую­щего означаемого, благодаря чему языковая форма приобре­тает большую устойчивость. Действительно, если бы в каком-либо языке всякому слову соответствовал особый вид хрюканья, которое нельзя было бы разложить на составные части, ничто не мешало бы людям видоизменить это хрюканье, если бы у них воз­никла мысль, что в новом виде оно более соответствует описывае­мому объекту. Однако, поскольку поддерживать единство обще-

ния подобным образом было бы невозможно, вся система пришла бы в конце концов в состояние хронической неустойчивости, малоблагоприятное для сохранения взаимопонимания. Наличие второго членения дает возможность сохранить взаимопонимание, связывая каждую из составных частей означающего, каждый из звуковых отрезков, например /т/, /а/, /1/ в mal, не только со смыслом соответствующего означающего, в данном случае слова «mal», но и с другими элементами языка, например с /т/ в masse «масса», с /а/ в chat «кот», с /1/ в sale «зал» и т. д. Это не значит, что, например, /т/ или /1/ в та! не может с течением времени из­мениться, однако отсюда следует, что если такое изменение про­изойдет, то в том же направлении и в то же самое время с необ­ходимостью изменятся /т/ в masse или /1/ в sale.

1-12. Каждому языку свойственно особое членение

Если сходство всех языков состоит в том, что всем им при­суще двойное членение, то различия между ними состоят в прие­мах, которыми пользуются носители разных языков при членении данных своего опыта, а также в способах реализации возмож­ностей, присущих органам речи. Другими словами, каждому языку свойственно особое членение, причем это относится как к высказываниям, так и к означающим. Когда француз в одной из ситуаций говорит j'ai mal a la tete, итальянец употребляет выраже­ние mi duole il capo. В первом случае субъектом высказывания является произносящий его человек, во втором - субъектом вы­сказывания оказывается больная голова; для выражения боле­вого ощущения во французском примере употреблено имя, в итальянском - глагол, причем в первом случае это ощущение при­писывается голове, во втором - человеку, который нездоров. Не­важно, что и француз мог бы сказать la tete me fait mal «у меня болит голова». Решающим является то, что данной ситуации во французском и итальянском языках могут соответствовать два совершенно различных вида членения. Точно так же можно про­вести сравнение следующих эквивалентов: лат. poenas dabant с франц. iIs etaient punis «они были наказаны»; англ, smoking prohibited с русск, курить воспрещается и с франц. defense de fumer; нем. ег ist zuverlassig с франц, on peut compter sur lui «на

него можно рассчитывать».

Мы уже знаем, что слова одного языка не имеют точных эквивалентов в другом языке. Таково естественное следствие того многообразия, которое характерно для членения данных опыта. Случается, что различия в членении обусловливают различный подход к оценке данного явления или, наоборот, различие в оценке явления влечет за собой различие в членении. Провести разгра­ничение между обоими случаями практически оказывается не­возможным. Что касается членения означающих, то здесь следует воздерживаться от оценки фактов, основанной на графических данных, даже если речь идет о транскрипции, а не об орфографии. Сопоставляя контексты /z e mal a la tet/ и /mi duole il kapo/, не следует думать, что /а/ в /kapo/ соответствует той же физической реальности, что и /а/ в |mal|; во французском языке, где различа­ются /а/ в словах типа mal и /а/ в male, глубина артикуляции первого звука оказывается весьма ограниченной; в итальянском языке /а/ в capo, будучи в этом языке единственным открытым гласным, обладает гораздо большей областью рассеивания. Иден­тичность же графического изображения фонем двух различных языков объясняется прежде всего соображениями экономии.

1-13. Число монет и число фонем

Количество высказываний, возможных в данном языке, тео­ретически безгранично, ибо не существует ограничений для после­довательностей монем, составляющих высказывание. В самом де­ле, список монем данного языка может быть охарактеризован как открытый список: невозможно точно определить, сколько раз­личных монем содержится в данном языке, так как в любом обществе каждое мгновение обнаруживаются новые потребности, вызывающие к жизни новые обозначения. Количество слов, кото­рые способен употребить в речи или понять современный образо­ванный человек, исчисляется десятками тысяч. Однако большин­ство этих слов составлено из монем, либо способных выступать в качестве самостоятельных слов (ср., например, timbre-poste «поч­товая марка», autoroute «шоссе»), либо характеризующихся компо­зиционными ограничениями (например, thermostat «термостат», telegraphe «телеграф»). Отсюда следует, что монемы, в том числе

сложные, образованные при помощи окончаний, например -ons, или суффиксов, например -atre, в количественном отношении все же значительно уступают словам.

Что касается списка фонем того или иного языка, то его можно назвать закрытым списком. Например, житель Кастилии различает 24 фонемы, ни на одну больше и ни на одну меньше. Ответ на вопрос «каково количество фонем в данном языке?» час­то оказывается, впрочем, затруднительным ввиду того, что языки великих цивилизаций, имеющие широкое распространение, не представляют совершенного единства, а варьируются от местно­сти к местности, от одного слоя общества к другому, от поколе­ния к поколению. Это варьирование в принципе не затрудняет об­щения, но может вызвать изменения как в инвентаре различи-тель-ных единиц (фонем), так и в инвентаре единиц, обладающих зна­чением (монем или знаков в более широком понимании). (...). Ав­тор настоящих строк различает в своем родном языке 34 фонемы. С другой стороны, многие парижане, родившиеся после 1940 года, проводят различия только между 31 фонемой. (...).

1-14. Что представляют собой языки?

Теперь мы в состоянии определить, что представляют со­бой отдельные языки. Любой язык есть орудие общения, посредством которого человеческий опыт подвергается де­лению, специфическому для данной общности, на единицы, наделенные смысловым содержанием и звуковым выраже­нием, называемые монемами; это звуковое выражение членится в свою очередь на последовательные различитель­ные единицы - фонемы, определенным числом которых характеризуется каждый язык и природа и взаимоотношения которых варьируются от языка к языку. Отсюда следует, во-первых, что мы используем понятие «язык» для обозначения орудия общения, обладающего двойным членением и звуковым выражением, во-вторых, что, кроме этой общей основы, не существует собственно звуковых явлений, которые не изменялись бы от языка к языку; именно в этом смысле следует понимать утверждение, что явления языка «произвольны» или «условны».