Глава 9. Чертов коридор

«Погляди-ка, выглядишь значительно бодрее. Говорила же, что сон пойдет на пользу», - торжественно произнесла Инна. Откуда ей было знать, что после ночных приключений Эра так и не смогла сомкнуть глаз. Мучительная усталость и изнурительные попытки заснуть лишили девочку последних сил. Но с наступлением утра на смену усталости пришла вполне ощутимая бодрость. Эра даже решила пойти в школу, несмотря на то, что Инна бы позволила остаться дома.

«Сваришь кофе? Мне сегодня спалось не так сладко, как тебе. Всю ночь кошмары тревожили, даже из постели было вылезать лень», - пожаловалась женщина, однако этим утром она была удивительно свежа и энергична. Эра не спеша просунула ноги в тапочки и молча побрела на кухню. Она молчала не нарочно, ей было неловко не пожелать маме доброго утра, но она не могла вытянуть из себя ни слова. Грустно было на душе по неясной причине, но и искать её не хотелось, да и вообще не хотелось ничего.

Пусть день плывет сам по себе, лишь бы не подпортить мамино радушие своим прокисшим настроением.

За завтраком женщина не раз пыталась раззадорить девочку, то щипая за бок, то растрепывая ей волосы. На эти заигрывания девочка отвечала лишь натянутой улыбкой и снова опускала глаза на клетчатую красно-белую скатерть. «Такая новая, красивая… Как будет нехорошо, если пролить на неё кофе», - думала девочка и сама удивлялась, насколько бессмысленны и непоследовательны её мысли. От чего же такая тоска вдруг? Вчера готовилась умереть, но всё обошлось… Где запропастилась радость каждому мигу спасенной жизни? Эра неожиданно для самой себя клюнула носом в стол. Всё-таки утренняя бодрость оказалась обманчивой. Хорошо, что Инна ничего не заметила.

«Булки-то совсем сухие! Хорошо бы жить поближе к пекарне, каждое утро можно было бы есть свежие булочки… Говорят, горячий хлеб есть вредно, но я бы сейчас не отказалась от мягкой выпечки. Знаешь что, а не испечь ли мне пирог? Сегодня у меня как раз выходной», - говорила женщина с набитым ртом, на обоих уголках губ повисли крошки от булочек.

Эра снова резко уронила голову на грудь. Утренние сумерки рассеивались, а дремота всё плотнее окутывала девочку.

- Не выспалась? – удивилась Инна.

- Выспалась, просто не до конца проснулась. Умыться надо, - сухо ответила девочка.

Оставив недопитым кофе, она поднялась со стула и прямиком направилась в ванную комнату. Несколько раз плеснула себе в лицо холодной водой, девочке показалось, что смыть наплывающий сон удалось. Однако отражение в зеркале говорило об обратном. Белки глаз были такими воспаленными, будто Эра не спала несколько ночей подряд. Под нижними веками набрякли темные круги. Даже после умывания кожа блестела от жира и имела нездоровый сероватый цвет. «Не начать ли и в правду пользоваться косметикой?» - думала Эра, протирая зеркало от мелких брызг зубной пасты и слюны.

Пока мама копошилась на кухне, девочка оделась в своей комнате. Чувствуя, что опаздывает, она то и дело суетливо поглядывала на настенные часы и тут же забывала, сколько осталось времени до автобуса. «До вечера, мам!» – крикнула Эра, выбегая в прихожую, и к своему удивлению наткнулась на Инну. Женщина стояла перед зеркалом в прихожей, торопливо застегивая пальто:

- Я тебя провожу до школы. Хорошо?

Эра растеряно кивнула.

- Пойдем пешком? – спросила она.

- Боишься, что опоздаешь на занятия?

- Если пойдем быстро, то не опоздаю… А ты сама куда собралась?

Окутывая шею шарфом, женщина повернулась к девочке спиной, а затем снова посмотрела на неё и улыбнулась:

- Просто хочу тебя проводить, прогуляться с тобой.

Эра не была против. Она знала, что маме будет так спокойнее.

Утро, показалось девочке более холодным, чем прошлая ночь. Ветра налетали не так часто, но каждый порыв был сильным. Яростно трепал воротник пальто, взъерошивал волосы и, проникая в уши, свистел там нервной болью. Даже в свете первых лучей солнца двор выглядел мрачнее и угрюмее, чем детская площадка на отшибе города.

Мама и дочь шли рядом, очень близко, иногда даже сталкивались плечами, но не говорили друг другу ни слова. Эра время от времени поглядывала на Инну – та внешне выглядела спокойной, даже слегка веселой.

«Неужели её ни капельки не беспокоит всё это молчание?» - немного раздосадовалась девочка. Эре казалось, что события последних дней сделали расщелину между ней и матерью ещё глубже. Они не то чтобы совсем перестали общаться, но их беседы приобрели символический характер.

Неужели мама не замечает этого? Как вообще можно это терпеть, да ещё и быть в неплохом расположении духа?

И вдруг она поняла: всё это будет продолжаться до тех пор, пока между ними всё снова не станет ясно. Пока в воздухе висят недомолвки, мучительное молчание будет продолжаться. Именно все эти тайны препятствуют им.

«Мама, - собравшись с духом, сказала Эра, когда они спускались вниз по пустынной улице. Инна с готовностью перевела на неё вопросительный взгляд. Девочка почувствовала, как к её лицу приливает кровь, и отвернулась, опустив глаза на грязные подвальные окна жилого дома, расположенные на одном уровне с тротуаром.

- Ты думаешь, я влюблена в кого-то? – спросила она.

Женщина хмыкнула.

- Думала, но потом поняла, что дело совсем не в этом. Ты не похожа на влюбленную, - наконец ответила мама.

Сердце девочки сжалось. Неужели сейчас придется всё рассказать?

- А о чем же ты тогда думаешь?

- Думаю о том, что с тобой происходит.

Эра сбавила шаг.

- И что же?

- Я думаю, что ты сама об этом не знаешь и постоянно спрашиваешь себя: «Почему всё меняется?» Ты, должно быть, постоянно думаешь только об одном, кто ты сейчас: прежняя Ты или уже совсем не Ты…

Девочка взглянула на Инну. Как она была права. Как много она знает о ней, не зная ничего.

- Ну, так я или уже не я? – с какой-то глупой надеждой спросила девочка.

Минуту назад она хотела поведать матери тайну, а теперь сама надеялась услышать от неё ответ.

Женщина взяла девочку за руку. Её ладонь оказалась удивительно теплой.

- Ты просто меняешься, а это всегда болезненный процесс.

- А почему я меняюсь?

- Людям свойственно меняться со временем. В детстве я вела дневники и, перечитывая старые записи, всегда удивлялась, насколько прошлые переживания нелепы, насколько смешны высказывания, и все потому, что я становилась другой. И сейчас в тебе что-то начинает меняться. Может быть, ты взрослеешь… Всё меняется к добру или к худу, или скорее просто к иному.

Эра была немного ошеломлена столь убедительным высказыванием матери. Однако эти слова не могли не оставить сомнений.

- Выходит, я это уже не я? – спросила девочка.

Инна снова улыбнулась.

- Не совсем так. Меняется характер, желания, мировосприятие может поменяться почти всё! Но мы – это всегда мы. Человек меняется, но его не заменяет другой. Понимаешь?

- Теперь понимаю, - Эра тоже улыбнулась, на этот раз искренне и от всей души.

Впервые за всё утро ей стало радостно и легко. Разорванная цепь вновь приобрела недостающее звено, накрепко соединив два любящих сердца. Как безотказно действуют законы этого мира. Там, в иной жизни, у Эры была мать, но матерью она не называлась, не о каких семейных узах в родном мире и речи не было. Вспомнив о Лае, Эра ощутила неприятный укол вины, и глубоко в сердце застучалась чужая ревность. Лаю она тоже любила и сильно тосковала по ней, но теперь она так далеко. Встретятся ли они снова? «Нет. Лучше не вспоминать былую жизнь, пусть всё пережитое останется в прошлом», – решила девочка, однако дно чистого ручья уже было задето, и воду помутили давно осевшие пески.

- Давай поторопимся, а то опоздаем, - Инна бросила взгляд на свои наручные часики и, ускорив шаг, потянула девочку за собой.

Они быстро обогнули два переулка и вышли на аллею, сократив путь. Хотя торопиться уже не было смысла - всё равно опоздали. Небо стремительно светлело, теневые тучи постепенно съеживались и отступали на запад. Даже не глядя на часы, не трудно было понять, что занятия уже начались. Первый звонок звенит ещё до того, как утро станет ясным.

***

К опозданиям в школах относились строго, но Эре это сошло с рук. Она была из старательных учениц, к которым учителя были снисходительны. Тем не менее, девочку в середине урока всё-таки выставили из класса. Бессонная ночь не могла о себе не напомнить. Эра боролась изо всех сил, но не смогла воспрепятствовать монотонному голосу учительницы, что так и убаюкивал её, а деревянная столешница парты показалась мягче подушки.

Учительница пыталась не замечать мирно посвистывающую носом девочку до тех пор, пока на задних партах не послышались осторожные смешки других учениц и тихие перешептывания. Разбудив Эру, учительница попросила ее покинуть класс. Не со зла, а скорее в целях дисциплины. Встрепенувшись, Эра засуетилась, поспешно стерла платком слюну с парты и с виноватым видом вышла в коридор. Теперь не избежать ехидства со стороны одноклассников. Хотя Эру теперь это меньше всего волновало.

В коридоре стояла Айжан. Для неё прогуливать уроки стало делом привычки. Девочка уже не боялась её присутствия и заняла место у подоконника рядом с ней. Просто так, от нечего делать. Айжан стояла неподвижно и не отворачивала головы от окна, то ли любовалась призрачной осенью, то ли следила за движением унылых капель по ту сторону стекла.

- Лерка, - вдруг сказала Айжан. – Дождь падает каплями или льет струёй?

- Что?

- С детства мучаюсь этим вопросом.

- Наверное, капает, - ответила Эра с некоторой неуверенностью в голосе.

Айжан, похоже, устала стоять и забралась на подоконник. Некоторое время она молчала, скучая, выискивала катышки на рукавах свитера и безотчетно ела их.

Эре было грустно, но это была сладкая грусть, свойственная людям в непогоду, а Айжан до сих пор прибывала в глубокой скорби, это читалось в её глазах.

«Я в детстве часами могла играть одна. А Сауле не такая. Её избаловали вниманием, – внезапно заговорила Айжан. – Только и слышала от неё: посиди со мной да сходи, посмотри, как я построила… Я очень редко с ней играла. Жалею теперь об этом. Помню только один день, который мы провели вместе. Ещё в родном городе, когда Сауле было шесть лет. Я взяла её на прогулку. Забавно было выполнять её прихоти. Когда мы гуляли по городской площади, она увидела тир и попросила выиграть для неё большого медведя. Для этого нужно было попасть дротиками в воздушные шарики пять раз подряд. Я попробовала два раза, но у меня так и не получилось лопнуть все шарики. В качестве утешительного приза нам дали две маленькие мягкие игрушки – розового котенка с прищуренными глазами и голубую зверушку. Сауле была и этому рада. Потом мы пошли в кафе, я заказала нам по кусочку торта, и, пока мы ждали заказ, сестренка попросила поиграть с ней новыми игрушками. Она дала мне странную зверушку, сказав, что это мышь, а сама взяла котенка. «Ха-ха, голубая мышь! Я никогда таких не видела» - посмеялась она, а я ответила: - «Странно слышать это от розового котёнка». Мы потом до вечера смеялись над этой глупой шуткой, и Сауле снова и снова просила поиграть так ещё раз…»

Девочка молча слушала одноклассницу, не зная, что ответить. «И зачем я всё это рассказываю? Мне и так грустно, а я вспоминаю сестренку, будто сама хочу, чтобы мне стало ещё хуже». – продолжала одноклассница.

Эра повернулась к Айжан. Взгляды их встретились. «Как мне успокоить тебя? Сказать, что я отомщу за твою сестру? Может, пообещать, что всё будет хорошо или просто обнять?» - мысленно спрашивала Эра, но Айжан не прочитала её мыслей и снова отвернулась к окну.

***

Поздняя осень – задохнувшаяся вязкая серость, зажатая между теплым сентябрем и свежей белой зимой. Рыхлое небо, не пропускающее ни единого луча солнца, холод, оттаявшие после морозной ночи лужи, похожие на прокисший суп с листьями-жиринками, бесконечная туманная дремота – общая для всех.

Ох уж эти вялые бесцветные дни. Может ли в этой непогоде произойти хоть что-то яркое? Найдется ли среди людей чудак, способный влюбиться вопреки серым будням? Или храброе сердце, не лишенное эмоций, отважится на подвиг, преодолевая холодные ветра? Придет ли в светлый разум нечто грандиозное под грохот дождя, заглушающего любые мысли?

Уныло человечеству без солнечного света. Должно быть, жизнь людей была бы лишена всякой радости, спрячься от них солнце навсегда. А ведь ясное утро обещало еще более яркий свет, но с севера наползли массивные тучи, сделавшие день до занудства скучным, тягучим и безынтересным.

Однако Эру не покидало ощущение, что сегодня она должна встретить знакомого и нужного человека, чье появление будет весьма кстати. Несмотря на ненастье, в послеобеденное время на улицах центра, как и всегда, было много людей. Но лишь на одного человека Эра обратила внимание. Сначала её взгляд притянул ярко-красный зонт, время от времени мелькающий в ленивом строю идущих впереди людей. Этот зонт был слишком большим для столь худощавой фигуры и делал человека в светлой куртке похожим на гриб.

Каждое движение, походка и даже спина этого человека казались знакомыми. Решив, что не стоит придавать этому значения, девочка вспомнила о доме, маме, теплом одеяле и горячем чае. От этих мыслей сырая и скользкая улица показалась ещё противнее. Эра прибавила шаг, но тут в толпе снова замельтешил человек-гриб.

Замешкавшись у светофора, он обернулся, закрыл зонт, чуть прикрывшись ладонью от дождя, воровато оглянулся назад, а затем скользнул в подземный переход. Эра не разглядела его лица, но была уверена, что человек заметил и наверняка узнал её. Недаром же он несколько мгновений вглядывался в её лицо.

Девочка редко пользовалась этим подземным переходом, потому что там всегда было грязно и неприятно пахло. Тем не менее, она, не задумываясь, направилась к темному тоннелю. Возможно, молодой человек с красным зонтом просто так, по обыкновению, свернул в переход. Но что если он ждет там? Было что-то странное в его движениях, будто он подал знак, пытался поманить за собой. Резко перескочив через решетку водяных струй, Эра осторожно зашагала вниз, опасаясь поскользнутся на мокрых ступеньках.

Тоннель оказался практически пустым. Люди, видимо, предпочитали обычную зебру этой плохо освещенной вонючей подземке. Молодой человек с красным зонтом отыскался сразу. Он стоял посреди тоннеля под запертой в металлическую решетку лампой и курил. Старательно затягивался, мусолил губами фильтр промокшей сигареты и с облегчением выдыхал скудные клубы дыма через нос. При этом молодой человек упорно смотрел себе под ноги, но его напряжение было очевидно. Он ждал, с трудом подавляя желание отвести взгляд от своих ботинок. «Сейчас ещё и сделает вид, что удивлен нашей встрече», - с усмешкой подумала девочка.

Конечно же, это был Максим. Живой, настоящий и, несмотря на небольшую нервозность, сравнительно спокойный. Эра была рада видеть его. Её радовал тот факт, что она не сразу узнала молодого человека в толпе и приняла его за обычного прохожего. Стало быть, он не так ненормален, как показалось на первый взгляд. А самое главное, что парень, наконец, осмелился покинуть своё мрачное жилище и вышел на улицу. Не ее ли эта заслуга?

- Ты куришь? – сразу же поинтересовалась девочка. Она часто забывала, что разговор следует начинать с приветствия.

Максим покосился на неё исподлобья отсутствующим взглядом, затем, прищурив один глаз, крепко затянулся едва тлеющей сигаретой.

- Использую «подарок» на всю катушку, - проговорил он.

Парень бросил окурок себе под ноги, тут же достал пачку из кармана, ловко извлек сигарету, щелкнув пальцем по дну, и снова закурил.

- Подарок?

- Угу, - кивнул Максим.

- Какой подарок?

- Этот, - парень постучал кулаком по груди. – Ты же читала мои записи и, помнится, говорила, что поверила каждому слову.

Эра не понимала, о чем он говорит, однако и не пыталась разобраться. Максим, видимо, из тех людей, которым всё равно, что болтать - лишь бы болтать.

- Погода не самая лучшая, - не задумываясь, ляпнула девочка.

- Точно, - согласился парень. – А если честно, я слонялся по улицам, надеясь встретить тебя.

Эра улыбнулась.

- Так ты знаешь?

- Конечно, я же его чувствую.

Девочка пристально смотрела в лицо парня, надеясь уловить хотя бы тень ответной улыбки, но он оставался холоден.

- Теперь веришь мне? Больше не боишься его? – с надеждой спросила Эра.

Максим бросил на неё уничтожающий взгляд. Нет, он всё ещё напуган.

- Готов забрать свои насмешки назад, ты и вправду не от мира сего. Этой ночью я чувствовал жажду этой твари, должно быть, когда она отправилась за своей жертвой. Затем чувствовал ее раздражение и гнев оттого, что ей не удалось насытиться. Твоего присутствия во всех этих событиях я не ощущал, но не сомневаюсь в том, что это ты сорвала мерзкому выродку охоту.

Эра торжествующе улыбнулась, но на лице парня не дрогнула ни одна мышца.

- Я снова его отыщу, и в следующий раз ему не удастся сбежать, - пообещала девочка.

- Не стоит так обольщаться. Ты не знаешь, насколько сильна эта тварь. Может, у тебя и есть какая-то сила, но с ним тебе не справиться.

Максим бросил ещё один окурок себе под ноги и уже снова потянулся в карман за пачкой, но передумал.

- Эта тварь струсила. Я её здорово напугала!

- Ты его застала врасплох, и он очень зол!

- Глупый, я же пытаюсь тебя защитить! Тебя и других!

- Да послушай ты!

Парень обхватил ладонями плечи Эры и чуть ли не прижался лбом к её лбу. В его круглых глазах возбужденно сверкали искры, но после недолгой паузы он заговорил неожиданно тихо:

- Послушай… Меня уже не спасти, эта тварь сможет убить меня, когда ей вздумается. Меня не спасти, всё уже кончено… Спасись сама, не лезь на рожон. Не хочу, чтобы ты закончила, как и я. Ведь эта тварь тебя не выбирала. Прошу тебя, не губи свою жизнь ради меня.

Девочка высвободила плечи и отступила на пару шагов назад.

- Для этого ты меня искал? Ты хотел сказать мне только это?

- Просто не делай глупостей, - процедил Максим сквозь зубы.

- Прости, но я не могу тебе этого пообещать. Пути назад уже нет. Я не могу это так оставить. И я делаю это не только ради тебя.

Парень лишь покачал головой.

- Максим, я обещаю тебе, всё будет хорошо. Чудовище до тебя не доберется, и все страхи исчезнут. Тебе больше не придется прятаться и бояться, ты вернешься к нормальной жизни, - Эра не знала, как ещё убедить отчаявшегося парня.

- Ты слишком самонадеянна, но мне бы очень хотелось поверить тебе, - ответил Максим.

Девочка просияла, почувствовав, что парень слегка поддался.

- Ну, так поверь! Просто поверь - и всё.

Парень, наконец, улыбнулся, однако его глаза оставались печальными.

- Хорошо, - выдохнул он. – Я буду верить в тебя и молиться за твою жизнь. За свою я уже давно не беспокоюсь.

Эра почувствовала фальшь в его словах. Максим врал, он всё ещё боялся за свою жизнь. Но эта ложь радовала. Этот парень не так пуст и безнадежен, насколько хочет себе казаться.

- А почему ты волнуешься за меня? – сама, не зная зачем, вдруг спросила Эра.

Молодой человек хмыкнул.

- Да кто его знает. Наверное, потому что других людей в моей жизни нет.

Оба замолчали, на несколько мгновений забыв друг о друге. Смотрели в противоположные стороны, и каждый думал о своем.

Низкий потолок вдруг резко захрипел. Парень и девочка одновременно взглянули наверх. Ржавая вентиляционная решетка, задыхаясь в металлическом кашле, исторгала раскаленную духоту, тут же запахло плесенью и давней сыростью труб. Максим отошел в сторону, потянув за рукав Эру.

- Вся промокла, - сказал он. – Почему без зонта ходишь в такую погоду?

Девочка пожала плечами.

- Я из школы иду. Утро дождя не обещало. Да и потом близится пора снегопадов, я не ожидала…

Эра и впрямь вымокла до нитки. Одежда и обувь промокли насквозь, волосы стали похожи на невыжатую тряпку.

- Жду не дождусь, когда выпадет первый снег. Я очень люблю снегопады. Ни какой-нибудь там мелкий порошок, а знаешь, когда снег падает большими хлопьями. Это невероятно красиво. Скажи, я снова увижу такой снегопад? – с надеждой спросил парень.

- Непременно увидишь!

Максим протянул свой красный зонт-трость девочке.

- Возьми.

- Не нужно.

- Возьми, говорю. Мне он особо не нужен, я все равно никуда не выхожу из дома.

- Спасибо, - сказала Эра, но зонта не взяла, её смущала забота парня. – Я уже промокла, и зонт мне ни к чему.

- Ну, как знаешь.

- Я так и не вернула тебе твой дневник. Жаль, что у меня его нет с собой. Он лежит у меня дома…

Максим равнодушно махнул рукой.

- Выбрось его. Зачем он мне? Там ни одного хорошего воспоминания, сплошной мрак… А ты лучше иди домой, у тебя уже губы синие.

Эра кивнула.

- Тогда пока?

- Пока.

Эра зашагала по переходу, а парень остался стоять на том же месте. Максим провожал её взглядом, она чувствовала это спиной. Девочка уже покинула переход, но её не покидало ощущение, что он всё так же неотрывно смотрит ей вслед. Он стоял в переходе, уставившись вглубь тоннеля, как человек, который вглядывается в темное небо, где мгновение назад скользнула падающая звезда.

***

Шея уже начала затекать, но Эра упрямо смотрела вверх на окна своей квартиры. Она стояла неподвижно, опершись промокшей туфлей на цветочную клумбу и самозабвенно задрав голову вверх.

Серые окна, омытые дождем, а за ними тепло, сухо, горячий ужин, улыбка мамы, кровать и тихое тиканье настенных часов. Всё то, что так дорого и привычно. Но как это всё далеко и недоступно! Каким огромным и непроницаемым барьером ограждена эта простая идиллия. Казалось бы, нет ничего проще: подняться по ступенькам, открыть дверь своим ключом - и вот она дома, но нет.

Девочку тяготило чувство незаконченных дел. Мерзкая тварь разгуливает по улицам и держит в страхе весь город. Невозможно просто взять и отбросить всё это в сторону, очистить голову от мыслей и как ни в чем не бывало прийти домой, жить спокойно. Не для этого она пересекла леса и реки, не для того карабкалась в горы и снова шла, превозмогая усталость и голод, через реки, леса, скалы, а затем через мертвую пустыню и бросилась в Сквозную Дыру. Нельзя отложить дела на потом. И даже если взвалить этот тяжеленный якорь на плечо, подняться на свой этаж, не выйдет ничего хорошего. И в тепле мысли заставят дрожать, мысли отравят вкусный ужин, исказят мамину улыбку, взбудоражат тишину, а тиканье часов станет мучительным зудом… Мысли, мысли, мысли! Как удары лошадиных копыт, как гигантские валуны, срывающиеся с гор прямо на голову.

Эра искала предлог, чтобы забыть обо всем, вернуться домой, однако ни что не могло заставить её успокоиться. Нельзя плюнуть на всё, нельзя забыть на время и дожидаться, когда Зло снова даст о себе знать.

Это мерзкое Зло… Настоящее, абсолютное Зло! Существует ли в мире тварь, подобная этой? Свирепый хищный зверь – не зло. Он убивает, но он часть жизнедеятельности Земли. Хищник выводит потомство, а это темное существо только сеет смерть и пустоту. Только ради смерти и только ради пустоты. Быть его в этом мире не должно, и избавить людей от него нужно как можно скорее. Что если чудовище в следующий раз будет готово к появлению Эры? Или вдруг она попросту не успеет спасти следующую жертву? Нельзя расслабляться, нельзя прятать косу в пыльный чулан и спокойно спать. Нужно действовать. Действовать решительно и холодно. Сейчас война – потом мир. Иначе никак.

Эра ещё не была готова, но мысль уже зрела в её голове. Снова и снова ей вспоминалась запись в дневнике о том, как Максим лицом к лицу столкнулся с чудовищем в заброшенной музыкальной школе.

Неудивительно, что выродок избрал это забытое место своим обиталищем. Нужно поймать его там, застать врасплох. А ещё лучше обнаружить спящим, тогда один лишь взмах косы - и всё! Один взмах косы, один удар. Коса без труда втопчет в землю это отродье. Немедленно! Больше оно никого не убьет, больше никого не напугает.

Эра знала, что так просто ничего не бывает, тем не менее, это не притупляло желание попытаться. Девочка помнила, где находится та самая неотремонтированная музыкальная школа. Она проходила мимо неё несколько раз, гуляя по городу.

«А не пойти ли мне туда прямо сейчас? Да, нужно идти. Слишком долго откладывала всё на завтра, ставя под угрозу чужие жизни. Нужно идти прямо сейчас. И пусть победа будет легкой! Пусть праведный взмах косы развеет страхи, пусть отомстит за смерти людей!» - таким было решение Эры. Насквозь промокшая и замершая, она, наконец, оторвала взгляд от своих окон и быстро зашагала обратно, надеясь, что мама не увидит её в окно.

Дряблая серая вата туч лениво переваливалась, старательно выжимая из себя последние капли, кропившие мертвую траву. Неровная аллея невысоких лиственниц обрывалась на половине дорожки, но весь асфальт до самого крыльца заброшенной музыкальной школы был густо усыпан коричневыми иглами. Полосатая красно-белая лента, запрещающая проход, давно разорвалась на две неравные части. Один её конец обреченно утонул в луже, а другой вяло колыхался на ветру. Да и не было необходимости в этой ленте – никто не горел желанием приблизиться к зданию, одетому в зеленую сеть. Люди даже рядом не прохаживались, хотя вряд ли подозревали об обитающей внутри чертовщине. Зеленая фасадная сетка местами провисла, а кое-где сползла и разошлась на швах, оголяя не такие уж плохие стены. Здание, конечно, старое, но не рухлядь, нуждающаяся в капитальном ремонте. Зачем его накрыли этим прорешистым сачком и оставили гнить в ожидании?

А ведь некогда здесь юные виртуозы получали музыкальное образование. Из этих окон доносились протяжные рыдания скрипки, мягкие звуки виолончели и ласковые мелодии флейты. И Максим здесь осваивал фортепиано, как он писал в своем дневнике… А вот и тот самый чернеющий разрыв в фасадной сетке, который упоминался всё в тех же записях. Там во мраке заваленная строительным мусором лестница, выше - длинный коридор с мерцающей лампой…

«Может, там и нет никого?», - внезапно подумала Эра, вглядываясь в темную дыру. Ей трудно было представить, что там внутри действительно могла таиться опасность. Должно быть, по этой самой причине она не ощущала страха. Ни секунды не колеблясь, девочка пробралась через рваную ткань и оказалась на заляпанном голубиным пометом крыльце перед дверью. Она была не заперта, но тугая проржавелая пружина едва растягивалась. Понадобилось немало сил, чтобы открыть её. Об этом Максим в своих записях умолчал.

Как только Эра оказалась внутри, пружина захлопнула дверь с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка. Во рту ощущался привкус мела, в легких засел зудящий пыльный воздух. Воняло сырыми тряпками, и всё вокруг казалось таким мерзким, словно не здание, а желудок гигантского кита, где всё сваривается, киснет, всюду течет и капает. Внутри оказалось не слишком темно, и обстановку можно было различить. Здесь был просторный холл до того, как его нагромоздили банками с засохшей краской, мешками со строительным мусором, всевозможными досками, трубами, носилками с застывшим цементом и прочим хламом.

Эра шагнула в еще одну дверь. Здесь некогда стояли вешалки, здесь дети оставляли свои куртки и спешили на занятия, а теперь… Теперь валялись обломки стен, под провисшей деревянной сеткой потолка. Здесь, в этих обломках, воняло и гнило кровавое тряпьё, торчали обглоданные и раздробленные кости. В углу скалился разбитый череп. Человеческий череп!.. И не детская ли рука бледнела в куче цементной пыли?.. Здесь поселилось нечто ужасное и навело этот чудовищный беспорядок, намусорило останками своих жертв. Оно уволакивало их сюда и прятало среди мусора.

Эра осторожно подобралась к лестнице, подавляя приступ тошноты. Там, наверху, был Максим, и там он столкнулся с отвратительным созданием лицом к лицу. Оно и сейчас там? Дожидается свою незваную гостью? «Может, пока не поздно, повернуть назад?» - думала Эра, медленно взбираясь по ступенькам. Она остановилась у темного проема, который, вел в коридор. В проеме чернела кромешная темнота. Ни намека на какое-нибудь там мерцание лампы, которое видел парень, ведомый злой силой. Да и откуда взяться электричеству в заброшенной музыкальной школе?

«Хорошо, что заранее вооружилась фонариком», - Эра вынула из кармана фонарик-брелок для ключей. Он был небольшой, но со своей задачей справлялся неплохо. Девочка даже зажмурилась от яркого света, когда включила его.

«Где же моя коса? Совсем про неё забыла. Она должна быть здесь, ведь она мне нужна сейчас», - поймала себя на мысли Эра. Девочка решительно сделала шаг. Яркий луч устремился вглубь коридора. Вытянув дрожащую руку вперед, Эра еще раз шагнула. Под ногой визгливо скрипнула доска, луч дрогнул, и рассеянный в глубине коридора свет на миг стал сплошным слепящим пятном. В нем резко шевельнулась пугливая тень. Резко бесшумно дернулась и замерла. От неожиданности девочка выронила фонарик и бросилась назад, едва не покатившись кубарем по ступенькам.

«Черт! - задыхаясь от страха, Эра пыталась отыскать глазами своё оружие, но нигде в темноте не было видно серебряного блеска. – Что же делать? Только не бежать! А вдруг показалось? Может, там и нет ничего?».

После недолгих колебаний девочка снова поднялась вверх по ступенькам и выглянула из-за угла. В длинном захламленном коридоре повисла тишина. Ни единого шороха. Лишь сероватый свет карманного фонарика слегка подрагивал. Девочка была готова упасть в обморок, только бы не возвращаться в тот коридор. Однако она понимала, что придется туда вернуться. Сжавшись от страха, сердце с оглушительной силой ударило кровью в виски. Эра, едва переставляя ноги, ступила на бетонное крошево. Вот на полу лежит фонарик, вот мусор и грязь, а там, по ту сторону коридора, действительно мельтешит тень! Эра вздрогнула, и сгорбленная фигурка напротив тоже встрепенулась. Жалкий, тонкий силуэт выглядел более напуганным, чем сама девочка.

- Эй! – гаркнула она.

Голос эхом отскочил от стен и снова уступил тишине. Девочка сделала маленький шажок, фигура тоже трусливо шагнула ей навстречу. Не опуская глаз, Эра наклонилась за фонариком, и то, что было по ту сторону, тоже присело на корточки… Эру вдруг осенило. Да это же зеркало! Самое обычное, только очень большое - во всю стену, запыленное, треснувшее пополам черной молнией зеркало! Ей вдруг стало смешно и совестно за свою трусость. Это же надо было испугаться своего отражения!

- Вот я дура! – Эра стукнула себя ладонью по лбу.

Но спустя миг улыбка сползла с её лица. Максим же видел! Он был здесь и видел… Выродка! Он стоял там, напротив! Или может быть?.. Девочка едва не вскрикнула от страшной догадки. Нет, это невозможно! Максим был здесь! Стоял на этом самом месте. И точно так же, как и Эра, видел его! Своё собственное отражение! По ту сторону коридора он видел себя.