Глава 8. Утром ее разбудила мама.

«Ах, эта свадьба!!!»

(Муслим Магомаев)

Утром ее разбудила мама.

- Катюша, дочка, вставай… Надо собираться…

Пушкарева открыла глаза и вдруг резко села на диване.

- Уже?

- Да… Пора… Лучше заранее подготовиться, чем потом опоздать.

- Мам, а почему ты на его стороне? – решилась спросить Катя. – Ты же знаешь все и вдруг…

- Кать… - Елена Санна села рядом с дочерью. – А ты не допускаешь мысли, что Андрей на самом деле тебя любит? И заметь, он все время говорит «Я хочу быть ее мужем!». А сами слова «муж», «жена» произносит гордо так… Он о своей бывшей невесте когда-нибудь так говорил? Только честно!

- Н-нет… Он вообще слова «брак», «жена», «муж», как огня боялся… Если честно…

- А почему сейчас больше не боится? Не думала об этом?

- Я вообще не знаю, что думать…

- Кать, а пусть время покажет.

- Мам! Но ведь я буду уже его женой! Он… Он же меня практически заставляет…

- А вдруг другого способа у него не было и нет?

- Для чего ему вообще эти способы?

- Все! Вот выйдешь замуж и узнаешь! А теперь вставай. Ванна ждет. А через час придет парикмахер…

Елена Санна встала, открыла дверь, но в проеме повернулась и шепнула дочери:

- Дали б ему волю, он бы тебя давно украл, Катюш… Только ты одна почему-то этого не видишь…

Это неожиданное заявление матери совершенно спутало все Катины мысли, и начался просто какой-то бред.

«Интересно, а каково это – быть украденной? Им украденной!... Наверное, здорово…».

- Вот сегодня и узнаешь!

И вся в растрепанных чувствах и мыслях, Пушкарева пошла в ванную…

…Ровно в 9³⁰ невеста была готова. Елена Санна не зря заставляла дочь в магазине примерять один наряд за другим. Выбранное ими платье сидело как влитое, подчеркивая все достоинства фигуры. Одно плечико было открыто и соблазнительно выглядывало из-под кружев, а волосы, в художественном беспорядке падавшие на спину, были кое-где украшены маленькими белыми цветочками. От фаты Катерина отказалась.

- Ну, чем не безе? – решил растормошить подругу Зорькин, но ничего из этого не получилось. – Катюх, ну, чего ты?

- Не знаю… Просто… Просто завтра все будет уже не так, а как – я не знаю.

- Да все будет хорошо, Кать… слышишь? Ведь причин этого брака, кроме тех, о которых говорит Жданов, нет… А ты его любишь. Ведь так?

Пушкарева закрыла глаза, сдерживая слезы… Не могла она сейчас врать, особенно лучшему и единственному другу.

- Люблю, Коля. Люблю… Это, как вечность… моя любовь к нему…

Катя обняла Кольку, и тот, погладив ее по волосам, шепнул:

- Нет, Катька… Зря ты трясешься… Вот чует моя пятая точка, что он правду говорит.

- Ох, Колька!

- Пушкарева… А ты сегодня, знаешь, какая красивая? Очень…

- Правда?

- Правда…

И Николай вовсе не успокаивал подругу, а говорил истинную правду.

Не хватало только свадебного букета.

Ровно в 9³⁵ его привез счастливый жених. Он приехал вместе со своим совершенно обалдевшим свидетелем, которого предупредил об уготованном ему амплуа только два часа назад.

Сказать, что Малиновский был поражен – это не сказать ничего! «Звезда» (то есть Ромашка) был в шоке!

А вы сами себе представьте картину маслом: вы спите в теплой постели, ничего и никого не трогаете и вдруг!

Бешеный звонок в дверь, который не просто впивается в ухо сверлом от дрели и достает до самого мозга, а пронизывает все тело, как специгла в кабинете у зубного…

Роман еле поднялся, подошел к двери и едва успел отпрыгнуть в сторону, так стремительно в его квартиру влетел Жданов.

- Дрыхнешь? – задал он идиотский вопрос.

- Ну… - только и сумел ответить Малиновский.

- А я, между прочим, сегодня женюсь!

Роман зевнул, почесался и… Так и застыл с открытым ртом.

- Ты ЧЕГО?

- Женюсь, - терпеливо повторил Жданов, поправляя галстук. – А ты, между прочим, мой свидетель. Так что давай, ноги в руки и приводи себя в порядок.

- Андрюх, ты чего?

- Женюсь, сколько раз-то повторять! Время деньги! Я в 10⁰⁰ уже должен быть у Кати…

- Какой Кати?

- Вот тормоз… Пушкаревой!

- Ты чего, на ней ЖЕНИШЬСЯ?!

- Нет, блин, на тебе!

- Погоди… Это что, все серьезно что ли?

- Ром, я правда, не шучу… Собирайся давай… Мне еще за букетом заехать надо…

- Нет… Это бред какой-то… Да я вроде вчера и не пил… - Малиновский моргал глазами, как будто прогоняя наваждение, а Андрей устало выдохнул.

- Малина, ну давай собираться, а? Опоздаем же…

- Да, объясни ты мне все, в конце концов!

И Жданов объяснил.

- Ты больной… - искоса и с опаской глядя на него, сказал Малиновский, и тут Андрей взорвался.

- Да, мне плевать, что ты обо мне думаешь! Не хочешь – не надо! Я сейчас первого встречного в свидетели позову! Вот, блин, разошелся! Ну, что тут такого, если я ее люблю и хочу быть с ней!

- А она-то об этом догадывается?

- Не верит…

Мужчины замолчали…

- Значит, так! Одеваю серый костюм, понял? Тот, который в Милане купил. И букет тоже покупаю… А то, неудобно как-то… Но душ обязателен!

- Давай уже… - улыбнулся Андрей, облегченно вздохнув.

Все-таки, Ромка друг… Пусть не всегда его понимает, но в пропасть вместе с ним прыгнет одновременно…

- Жданыч! А чего мне там делать-то надо будет?

- Почаще кричать «Горько!» за свадебным столом!

- Нет… Ты серьезно женишься?

- Иди ты… В баню!

- Бани пока закрыты!

- Тогда в душ!...

…И вот теперь новобрачный и его свидетель стояли на пороге Катиной квартиры. Дверь им открыл Зорькин.

- О… Привет… - озираясь на дверь комнаты подруги, Колька пожал руку Андрею и тихо ответил на его молчаливый вопрос:

- Оделась, причесалась…, но молчит… Как бы чего не выкинула… Ты ее, это… Припугни, перед самой росписью, а потом вожжи отпусти… До конца в угол не загоняй, а то шею намылит…

Роман оторопел. Жданов и Зорькин друзья-товарищи, что ли?

А Жданов озабоченно посмотрел на паренька в дурацкой голубой ленте с надписью «СВИДЕТЕЛЬ», которая почему-то болталась на шее, а не через плечо.

- Сам-то как? – спросил Зорькин.

- Как пацан… Трясусь, волнуюсь, за-аикаюсь…

- Самое время взять себя в руки… Никуда она от тебя не денется… Если что, я все пути перекрою…

- Колька, а ты точно уверен, что…

- Андрюх… Любит она тебя... Честно… Если б не любила, то все было бы намного проще. Подумай и согласись: разве от такого завидного жениха как ты, отказываются?

Жданов помолчал и улыбнулся.

- Значит, ты уверен…

- На все 250%!

Андрей почувствовал себя заметно лучше, и тут из зала вышел Пушкарев в костюме-тройке и галстуке-бабочке.

- О, зятёк! По тебе можно часы сверять…

- Нет, не советую… Я раньше…

- Ну, раньше не позже… А это кто тут за твоей спиной-то прячется?

- Как кто? Свидетель мой! Знакомьтесь – Роман Малиновский…

Мужчины пожали друг другу руки.

- Смазливый свидетель, - сказал, как отрезал Валерий и обратился к Андрею: – Не взревнуешь?

- Нет… Я в Кате уверен. А потом… Потом Ромашка у нас свободный художник… Пока такую же, как моя Катя не встретит!

Пушкарев и Жданов рассмеялись, а у Малиновского пробежал по коже холодок. «Да, не дай Бог!», - промелькнула в его голове мысль, но ее наглым образом прервали.

- Ленка, Катюха! Жених приехал! – крикнул по-командирски Пушкарев, и тут же дверь Катиной комнаты открылась.

У Жданова остановилось дыхание, когда он увидел Катерину…

Невеста вышла из своей горницы. Жених обомлел от восхищения. Катерина была самой настоящей принцессой из сказки, а потому и он вдруг почувствовал себя принцем. У мужчины даже дыхание перехватило, и он смотрел на девушку, просто не дыша. В его глазах светилось восхищение, нежность и любовь…

Эта «смесь чувств» вызвала и у Кати некое состояние ступора. Ну, не ожидала она от Жданова такого взгляда! А тут, прочитав в его глазах все то, о чем и мечтать-то не смела, совершенно растерялась. Родители Катерины, правильно истолковав этот «диалог взглядов» только улыбались, а вот Малиновский с Зорькиным почувствовали себя как-то неловко, будто подсматривали за кем-то. Вообще-то Роман Дмитрич тоже, так сказать, стоял будто «обухом по голове треснутый» от того, какой сейчас увидел бывшую секретаршу друга, а ныне его невесту. Откуда-то у Пушкаревой взялась талия и, надо сказать, не только она одна! Красивая высокая грудь, покрытая кружевом и белоснежной материей, взволновала Малиновского не меньше, чем чья-то обнаженная.

«Вот блин! А я-то Андрюху не понимал, чего он так переживает! Тут видно его не только то, что я вижу, я то и чего не вижу привлекло… Вот тебе и серая мышка!»

Но буквально через мгновение эти хамские мысли сменились другими.

«Ёлы-палы! А как же он все это в той-то Пушкаревой разглядел? Неужели, действительно любит?»

Взгляды, которыми смотрели эти двое друг на друга, только доказывали это.

Минута, другая… Все стоят и никто не смеет прервать это затянувшееся молчание, наполненное целой гаммой чувств. Катя начала нервничать, и ее друг это почувствовал.

- Ну, чем не баба на самовар! – вызвал огонь на себя Зорькин и в ту же секунду получил по шее от подруги детства.

- Убью… – процедила она сквозь зубы, но тут же позабыла обо всем на свете, потому что Андрей взял ее за руку и подошел вплотную.

- Я могу добавить… - восхищенно глядя на невесту, сказал он. – Если захочешь, конечно…

- Нет, не надо…, а то и в самом деле убьешь еще…

Мужчина и женщина еще минуту или две смотрели друг на друга, а потом Валерий Сергеич, взглянув на часы, подытожил:

- Пойдемте-ка, а то, как бы бежать не пришлось.

- Да…Сейчас… - ответил Андрей и, передав, наконец, Кате букет, легко подхватил ее на руки.

Она ахнула и зарделась, словно роза, а Жданов, переполненный эмоциями, вышел из квартиры Пушкаревых навстречу своей новой жизни…

…Катя была словно во сне: вокруг нее кипела жизнь, но сама она находилась в заторможенном состоянии. Очнулась девушка только тогда, когда в коридоре ЗАГСа, Жданов, стоящий до этого с Валерием Сергеичем, Малиновским и Зорькиным, подошел к ней и спросил:

- Готова? Мы следующие…

И тут Пушкарева не выдержала, сказав:

- Нет… Не готова… Я… я не могу…

Андрей смертельно побледнел, но сохранял видимость спокойствия, хотя внутри него все так и клокотало.

- Кать… Ты же знаешь, я своего добьюсь… Чего упрямишься?

- Интересно, как ты добьешься своего, если я не скажу «Да» и вообще не сдвинусь с этого места?

Андрею, как оказалось, не надо было долго думать, чтобы ответить:

- А я просто унесу тебя в какую-нибудь бытовку и овладею тобой, поняла?

- Что?! – Катя впервые видела Андрея таким.

Он, казалось, был совершенно спокоен, но по волнам напряжения, исходившим от него, можно было понять, в каком на самом деле состоянии он находится.

- Что слышала. Унесу, порву это платье к чертовой матери и сделаю своей. Ты же маленькая… Хрупкая… Мне несложно будет. А потом нас там застукают, и у тебя не останется другого выхода, как только стать моей женой.

- Андрей! – у Кати дыхание сбилось, а руки, которые сжимали букет, мелко тряслись. - Как ты можешь говорить это? Ты серьезно решишься на такое?

- А ты попробуй не пройти со мной в зал, узнаешь, - сказал он. – Ну, так что? Выйдешь за меня замуж добровольно, или мне пустить в ход запасной вариант?

Жданов ждал, и от напряжения у него туда-сюда ходили желваки.

«Господи, а ведь он сделает так, как сказал…», - пораженно подумала Катерина и с удивлением представила себе картину: Андрей, полуобнаженный, ласкает ее в какой-нибудь тесной комнатушке, среди ведер, метелок и тряпок, а она, в разодранном платье (раз сказал, то сделает!)… она стонет от восторга и шепчет: «Люблю тебя… Люблю, Андрей…». У нее не было сомнений на свой счет. Девушка знала, что любит Жданова, и то, что будет шептать именно это, была уверена…

Картинка стала такой реальной, что она не сразу почувствовала, как Андрей сжал ее руку.

- Кать, ты чего?

- А?

- У тебя взгляд такой… - Жданов обеспокоено смотрел на свою невесту, которая к совершенному его удивлению, внезапно робко улыбнулась, глянула ему в глаза и ответила:

- Хорошо… Я иду в зал и стану твоей женой… Все будет так, как ты хочешь, правда, я не понимаю, зачем…

- Хорошо, - ответил Жданов и расслабился. – А понимать меня будешь позже… Ты готова?

- Да… Только…

- Что? – Андрей снова напрягся, как пантера перед броском.

- Разве тут есть такие бытовки?

Катя глянула жениху в глаза и заметила, как они улыбаются. Он наклонился к ней и шепнул:

- Я приглядел парочку… Заранее… Только, вижу воспользоваться не придется… К сожалению…

Катя покраснела, как рак, и внезапно локтем ударила Андрея в бок:

- Дурак неумный…

Жданов рассмеялся, а через минуту служительница ЗАГСа назвала их фамилии и пригласила на роспись…

Под звуки свадебного марша Мендельсона Катя и Андрей, а также все их сопровождающие, вошли в зал. На них полился поток затерто-торжественных фраз, которые не один раз проговаривались дежурно улыбающейся женщиной, которая делала двух людей самыми близкими на свете потому, что это была всего лишь ее работа. Но ни Андрею, ни Кате не было до этого дела. Каждый из них чувствовал близость другого и поверить не мог в то, что все происходящее сейчас – правда.

«Господи… Неужели это я сейчас стою рядом с ним и собираюсь сказать «Да» в ответ на самый главный вопрос в моей жизни? Я же об этом мечтать даже не могла… Точнее, я не об этом мечтала, а по-другому надо как-то было… Ой, да не знаю я ничего! Не знаю ничего, кроме того, что люблю его… Люблю даже больше, чем раньше! Почему не знаю, но… Люблю!».

«Катенька, милая, любимая моя… Прости меня, пожалуйста, но иначе я не могу поступить… Не могу, потому что люблю… Люблю только одну тебя и жду- не дождусь, когда надо будет сказать «Да». «Да, да, да, да!» - хоть тысячу раз, но только для того, чтобы ты была моей! И только моей на всю жизнь до конца дней, Катенька! Люблю тебя… Люблю, родная…».

- Екатерина Валерьевна Пушкарева, - донесся до девичьих ушей женский голос, - согласны ли Вы стать женой Андрея Павловича Жданова?

- Да… - раздался тихий голосок Кати.

- А Вы, Андрей Павлович Жданов, согласны стать мужем Екатерины Валерьевны Пушкаревой?

- Да! – уверенно и твердо (а также достаточно громко) ответил Жданов.

- Прошу молодых обменяться кольцами…

Андрей взял колечко с подноса и, благоговейно, осторожно, нежно надел его Кате на палец, прошептав только для нее одной:

- Кать, теперь я твой телом, душой, помыслами… Только твой… Навсегда…

Это прозвучало так искренне, что Катерина поверила… Пусть на минуту, но поверила, и в тот момент, когда она надевала кольцо Андрею, она так же, как и он секунду назад, отдавала ему всю себя… Навсегда…

А потом и подписи в документах были поставлены. Екатерина Валерьевна Пушкарева стала Екатериной Валерьевной Ждановой. Вопрос о фамилии решился просто автоматически. Катя, хоть и не признавалась в этом, много раз представляла себе, как она отвечает на вопрос о том, какую фамилию возьмет. Для нее в мечтах не было вариантов, и именно поэтому она и ответила, перепутав явь и грезы:

- Жданова, - и только потом поняла, что сказала.

Но было уже поздно…

Как и было сказано ранее – документы были подписаны…

- Жених может поцеловать невесту! – сияя, как майское солнышко, сказала женщина, и Жданов повернулся к Катерине.

Та ошарашено посмотрела в его глаза и поразилась тому, сколько счастья в них плескалось! Мужчина нежно обнял ее, нагнулся к ней и, неожиданно страстно, поцеловал. За их спинами одобрительно крякнул Валерий Сергеевич, хором хрюкнули Зорькин с Малиновским, ахнула Елена Александровна, и зааплодировали музыканты оркестрика.

У Кати задрожали колени, когда ее губ коснулись губы (о, господи!) ее мужа. Ее Андрея… Ее любимого… И если бы не он, то она бы точно упала.

Жданов легко подхватил жену на руки и шепнул:

- Ни споткнуться, ни упасть не дам… Веришь?

- Да…

- Объявляю вас мужем и женой!

И опять Андрей ее поцеловал, но уже легко и нежно. Правда, и от этого поцелуя в голове Кати все перевернулось вверх тормашками, и она почти теряла сознание. Необыкновенный трепет охватил ее в головы до ног, и девушка непроизвольно сжала плечи своего мужа, чтобы почувствовать что-то реальное…

Дальше она ничего не видела и не понимала ясно. До ресторана было недалеко, и вся шумная компания отправилась именно туда.

Небольшой уютный зал создавал весьма хорошее впечатление. Андрей сделал все так, чтобы ни им никто не мешал, и они никому не мешали. Стол, заставленный всевозможными кушаньями, стоял несколько в стороне, а потому свадьба была предоставлена сама себе...

Невеста с женихом сидели во главе всего гуляния, причем, Андрей не спускал взгляда со своей новоиспеченной жены, а Катя…

Катя находилась в состоянии культурного шока: ее мечты сбывались наяву, а она не верила этому… Валерий Сергеич приписывал несколько заторможенное состояние дочери торжественному событию в ее жизни, а Елена Санна, зная все о реальных причинах, надеялась только на то, что у зятя хватит мудрости и терпения с ее дочерью. Колька тихо посмеивался себе под нос, представляя себе то, что ждет Жданова сегодня ночью, а Роман, наблюдая за всем происходящим, совершенно не понимал своего друга, все еще не веря в то, что тот женится, но беседу за столом поддерживал и постепенно сидящие рядом люди начинали ему очень нравиться…

Стол был изысканным и богатым, но самый лучший момент за ним наступил тогда, когда, налив в бокалы искрящееся шампанское, Валерий Сергеич произнес со смаком:

- Ну, дорогие вы наши… Наступил момент, когда надо отметить, что все за столом горчит… А? Счастья молодым! Любви и согласия! Внуков нам, детям вам! И… ГОРЬКО!

Катя вздрогнула, поднялась с места, поддерживаемая под локоть Андреем, и немедленно почувствовала на своей талии его руки, а на губах – легкое покалывание, как предпосылка того, что их ожидает…

И мужчина не обманул ее ожиданий: он дотронулся губами до ее губ, на несколько секунд, но и они перевернули в ее душе все с ног на голову…

- Э! Э! Э! Это не дело! – вырвалось у Романа. – Разве так целуются, когда горько? А ну-ка, еще разок… Горько!!!

На этот раз молодожены не разнимали губ дольше… И Катино затмение увеличилось пропорционально длительности этой ласки…

Прошло еще немного времени, и в игру вступил Колька.

- А теперь, давайте выпьем за будущих детей Катюхи и Андрея Палыча… Чтоб поражали всех и лицом, и умом, и всем остальным… А за это надо как положено… Горько!

Андрей, неожиданно подмигнув новому товарищу, встал и, посмотрев на жену, решил, что в этот раз поцелует ее так, как хочет, а значит – по-настоящему…

Жданов нежно обнял жену, будто одурманенную чем-то, наклонился к ней и шепнул:

- Катюш, посмотри на меня…

Она подчинилась и… Потянулась к нему сама.

В этот раз они поцеловали друг друга как раньше, вложив в поцелуй всю нерастраченную нежность и страсть… Мир превратился в то мизерное пространство, в котором они находились в настоящий момент, он словно сузился в своих размерах. Они будто заново постигали друг друга и стремились одновременно и взять и отдать как можно больше, а потому и Катя, и Андрей забыли про всех, кто был рядом.

Родители и свидетели застыли в легком шоке, перестав даже считать, остановившись на 18... (До этого числа досчитал только Малиновский, а потом и он сдался…). Молодожены «вернулись из нирваны» только после того, как Зорькин, (деликатно так!) дернул Жданова за полу пиджака. Андрей с трудом оторвался от губ жены и затуманенным взором пробежал по лицам сидящих за столом, а Катя, у которой слегка закружилась голова, держась за плечи мужа, как за единственную в мире опору, непонимающе смотрела на родительские улыбки…

- Что… такое… случилось? – спросила она.

- Да так… Просто, мы уж и не знали, станет вам когда-нибудь сладко или нет… - усмехнулся Малиновский, а Катерина, все поняв, будто крапивницей заболела и нашла убежище на груди у мужа, закопавшись лицом в его рубашке и совершенно забыв о том, что, вроде как, он ее противник…

- Ай, молодца! – похвалил зятя Валерий, и «свадебный банкет» пошел своим чередом.

И вот уже Роман с Пушкаревым, в перерывах между порциями армянского коньяка, делятся впечатлениями об охоте (Малиновский редко баловался этим делом в свое время), Елена Санна с Колькой обсуждают салатики с закусками, а Андрей с Катериной никак не могут выйти из своего только что созданного ими самими мира.

Жданов, несмотря на все свое самообладание, тоже чувствовал себя, как будто выпил не один бокал виски. Правда, теперь он не позволил себе лишнего и едва пригубил шампанское, налитое в его бокал в самом начале праздника. А Катя… Кате было достаточно поцелуев и бокала апельсинового сока, который налил ей муж, помня ее пристрастия… Правда, если говорить о поцелуях, то они не заканчивались… То и дело за столом раздавалось одно-единственное слово «Горько!», и мужчина и женщина, в который раз поднявшись со своих мест, снова и снова целовались…

Они совершенно не заметили, как Роман, исчезавший со своего места на несколько минут, шепнул что-то Валерь Сергеичу, тот, посмотрев куда-то в сторону, тоже улыбнулся и тут…

- Поздравляем с началом супружеской жизни двух молодоженов – Катерину и Андрея, которые выбрали наш ресторан для того, чтобы отметить это знаменательное событие! – раздалось откуда-то и…

Зазвучала песня…

Ты самая красивая,

Милая моя, желанная…

Андрей поднялся со своего места и шепнул Катерине:

- Потанцуй со мной… Пожалуйста…

Ты самая ранимая,

От чужих обид печальная…

Их руки встретились, они вышли в центр зала и… Танец начался…

Моя любимая, моя ранимая…

Я никому подобных слов не говорил…

Моя любимая, моя ранимая…

И никого я до тебя так не любил…

«Правильно он все делает», - улыбалась Елена, наблюдая за дочерью и зятем. Катерина, смотревшая на мужа снизу вверх, несмотря на все то, что происходило перед свадьбой, выглядела прелестно. Не зря, ну, не зря они с Андреем сговорились! Все у них будет хорошо… При такой-то любви! Не зря ей сон приснился: Катя с Андреем посреди цветов на зеленом лугу!

Ты самая беспечная,

Шумная порой и странная…

«Молодца, Андрюха! Такими темпами дальше пойдет – скоро я дедом стану!», - с хитрым прищуром смотрел на кружащуюся в танце пару Валерий.

Ты самая сердечная,

Милая моя и славная…

Малиновский, совсем обалдев от всего происходящего, никак не мог понять, как его лучший друг решился на такой шаг… Но к этому непониманию еще и примешивалось легкая досада на то, что он не увидел такое очаровательное создание в маленькой серой мышке - Кате Пушкаревой…

Моя любимая, моя ранимая…

Я никому подобных слов не говорил…

А Коля… Коля проводил время лучше всех, поглощая блюда одно за другим, и думая, что Жданов выбрал правильный путь для возвращения Катиной любви…

Моя любимая, моя ранимая…

И никого я до тебя так не любил…

А двое танцующих выпали из реальности и перестали замечать кого либо еще…

Моя любимая, моя ранимая…

Я никому подобных слов не говорил…

Моя любимая, моя ранимая…

И никого я до тебя так не любил…

Вернувшись за стол, они еще раз «выступили дуэтом» после очередного «Горько», и Андрей не выдержал.

Он очаровательно улыбнулся и, не выпуская жену из объятий, обратился к гостям на своей свадьбе:

- Спасибо вам всем за то, что сегодня не оставили нас своим участием в такой день… Такой особенный для нас… Но… Как и все хорошее, он идет к концу, и поэтому… Мы поехали!

И легко, будто она была перышком, Жданов подхватил жену на руки.

- Андрей! – вырвалось у Кати.

- Что? – его сияющие глаза улыбались.

- Мне… Мне надо сказать до свидания…

- Говори… Я подожду…

Но он не собирался ее отпускать.

- До свидания, - почти прошептала Катя.

- До свидания, - хором сказали все, улыбаясь, и под поздравления и веселые возгласы, молодожены покинули ресторан. Катя села в машину и только там осознала, что теперь ее жизнь круто изменилась. На безымянном пальце ее левой руки посверкивало доказательство этого.

Обручальное кольцо... Это действительно не простое украшение, но… Но почему Андрей надел его ей сегодня? Ответа она не знала до сих пор… Неужели, он верит в то, что сегодня произошло?

Катерина краем глаза посмотрела на мужа. Тот выглядел просто сияющим от счастья.

Черт! Ничего не понятно!

Катерина закрыла глаза и пообещала сама себе то, что если сегодня ночью Жданов что-то позволит себе, то она возненавидит его до конца дней… Но кто-то противный внутри нее, тихонечко так, говорил:

- А ведь ты ждешь и хочешь этого «чего-то»…

Как доехали до квартиры Жданова, Катерина не помнила. Немного очнулась она тогда, когда Андрей помог ей выйти из машины и провел в холл своего дома. Дрожь пробежала по всему ее телу от этого простого прикосновения, и девушка с каким-то трепетом подумала о том, что ее сейчас ждет…

Молча, они поднялись на нужный этаж, прошли по коридору и оказались … дома…

Боже… Теперь холостяцкая квартира Андрея Жданова была ее домом… Кто бы сказал – не поверила, а теперь… Бред какой-то!

В квартире стояла какая-то праздничная тишина. Катя в нерешительности смотрела на то, как Андрей, медленно развязав галстук, повернулся к ней.

- Ты есть не хочешь? Я заметил, что ты толком ничего и не съела в ресторане.

Его голос был нежным и бархатным, и звучал с обволакивающей тело и душу теплотой.

- Нет… Н-не хочу…

- Тогда осваивайся и отдыхай… Я пойду ванну приготовлю… Тебе надо расслабиться…

«Вот уж действительно… Расслабишься тут!... Когда он рядом…».