Шкура неубитого медведя 4 страница

- Постой, - сказала я, прислушиваясь. Как ни абсурдно это звучит, но рядом кто-то весьма интенсивно думал. – Здесь есть кто-то, кто не хотел бы, чтобы его обнаружили. Но главное – он думает о той серафиме, пленнице, о которой говорил жрец в пещере.

Страй притворился, что стонет, но тут же подмигнул.

- У нас есть немного времени на благородные приключения. Мы выиграем его за счёт наших подарков. В основном, за счёт твоего.

Забавы ради мы решили не привлекать внимания человека, думавшего, что мы его не обнаружим, и не тревожить его тем, что он рассекречен. Бедняга наверное и так был обеспокоен – ведь он только что видел, как мы расправились с огромным мамонтоподобным медведем, который медведем не был. Мы сделали вид, что ушли с кладбища лесом, а сами обошли шпиона со спины. Не знаю, кто это, но прячется он хреново!

- Бу! – резко крикнул Страй, подойдя к человеку и слегка ткнув того под рёбра.

Несчастный заорал так, что я думала, местные мёртвые проснутся! Однако обошлось.

Тем временем обнаружилось, что несчастный на самом деле несчастная, не преминувшая, впрочем, тут же броситься на нас с кинжалом. Бедная наивная бандитка! Страй скрутил её, даже не подпустив ко мне, хотя девица по неизвестной причине бросилась именно на меня. Может, она рассчитывала, что Страй – благородный мужчина и не станет драться с женщиной?

Наверное, ей так и не пришло в голову, что поверженное чудовище тоже вполне могло быть женского пола.

- Не ожидала от тебя такой прыти, - заметила я магу. – Волшебники обычно не отличаются хорошей физической подготовкой.

- Обычные волшебники обычно не отличаются, - усмехнулся тот фирменной усмешкой, от которой у меня внутри что-то слегка трепыхнулось. – Это конспирация. С виду я – обычный волшебник. А на самом деле – переодетый силач…

Бандитка угрюмо сверкала глазами из-под неровной чёлки и сквозь зубы ругалась из-за неудобной позы. Я бы тоже не хотела стоять кверху задом с вывернутыми руками! Да и зад-то у неё вон какой тощий. Не кормят её коллеги-разбойники, что ли?

- Так, ты… - нерешительно начал Страй. – Ладно, хрен с тобой, - решил он, - как тебя звать?

Бандитка молчала, злобно оскалившись. Экая красотка!

- Если ты будешь молчать, я выверну тебе руку. Правую, между прочим! И потом, знаешь, сколько пыток предусматривает моё магическое искусство? Не то что какие-то там раскаленные клещи!

Разбойница, совсем ещё, кстати, девочка, лет пятнадцати или шестнадцати, страха скрыть своего не сумела, и Страй повторил вопрос.

- Майя, - выдохнула девочка.

- А скажи мне, Майя, - ласково, тихо, но при этом зловеще попросил Страй, - где прячут серафима?

Разбойница вытаращила глаза, рванулась изо всех сил, отчаянно охнула, почувствовав боль в выворачиваемом плечевом суставе, а потом просто-напросто расплакалась, как и должна плакать обыкновенная девочка в безвыходной ситуации.

- Всё равно ваш атаман не выживет, - мимоходом заметила я, не глядя на бандитку. – Кто кроме него сможет тебя наказать?

- Только мы, - подхватил Страй. Мы оба говорили это больше из жалости, ведь существовали и другие способы разговорить пленницу, но ломать девочку нам не хотелось. Чем бедный ребенок заслужил столько боли? Ну, мало ли какие обстоятельства вынудили её прийти к бандитам. Всё лучше, чем шлюхой в трактире…

Майя посмотрела в землю, что-то прикидывая, подняла глаза на нас, внимательно посмотрела на Страя, потом на меня. Когда до неё дошло, кто я, она закусила губу, чтобы не завизжать. Молодец, смышлёная девица. Переходный возраст не смог затуманить ей способность мыслить здраво.

- Хорошо, - заговорила она уже гораздо спокойнее, чем до этого. – Я вас провожу, покажу, где это. Но, если позволите…

- Что, девочка? – нахмурился маг.

- Там в пещере есть деньги, аванс за ту светлую, - сухо начала она, - вы ведь не за деньгами идёте? Отдайте их мне. Я не хочу снова к бандитам. И в приют не хочу. Я вам помогу, правда. Там есть жрец, один, но очень хитрый и, говорят, сильный, - она начала сбиваться, говорить невпопад, - отдайте мне деньги, я вам покажу…всё покажу, честно!

- Успокойся, как там тебя… - поморщился волшебник. – Не нужны нам твои деньги, своих хватает. Веди давай. Только не вздумай больше плакать!

Бандитка кивнула, вытерла грязным засаленным рукавом мокрые глаза и двинулась направо от кладбища. Кажется, она даже была рада.

- Тебя выгнали? – вдруг спросила я. Девочка вздрогнула, посмотрела на меня подозрительно, с невыразимым ужасом в глазах, но всё-таки кивнула, надеясь, что я больше ничего не спрошу. Щас!

- За что?

Она неуютно повела плечами, выгнула ладони, сцепив пальцы, и ответила, не глядя на меня:

- За то, что я готовлю невкусно и слабая. И что не даю им…ну…как это – спать со мной. Говорят, маленькая, некрасивая, а горда больно. – Она договорила и скривилась, как будто съела лимон с солью. Целиком. – Злые, - добавила Майя, пожав плечами, - вот и выгнали. Сволочи.

- А зачем за нами следила?

- Я не за вами, я за медведем, - призналась она. – Мне один человек в городе сказал, если я шкуру заберу, он мне много денег даст.

- Если покажешь нам этого человека, заберешь то, что от него останется, - пообещала я. О добрая я!

Пещера была похожа на ту, откуда мы вытащили послушницу: низкие своды, вонючие факелы, узкие коридоры, большая комната посередине и решетчатые двери, как в тюрьме, ведущие в личные комнаты бандитов.

- Часть сейчас спит, а остальные ведут дозор снаружи, - вполголоса говорила Майя, - дозора нет только с той стороны, откуда мы пришли, потому что никто не думал, что вы медведя убьёте, и считали, что - он лучший дозорный. Не спит только жрец и та сволочь, которая мне пинка отсюда дала, - шипела девочка. – Серафим в магической клетке, которую держит жрец. А деньги в комнате атамана.

- Здесь жди. Если что – кричать не вздумай, я твои мысли хорошо слышу. Мы быстро.

Мы со Страем быстро скользнули вдоль стены. Жреца я почуяла сразу – он издевался над серафимом. Весьма извращенным способом. Я почувствовала, как у меня в груди начинает клокотать такая лютая ненависть, будто светлая была моей родной сестрой. Да что это такое!

Я бесшумно подошла к жрецу сзади, кивнув Страю. Тот прислонился к стене и усмехнулся, готовый к любому действию, расслабленный на вид, но на самом деле чуткий, собранный. А Андукар любил демонстрировать силу. Самонадеянный ублюдок…

Я встала за спиной у жреца, с улыбкой глядя в глаза серафиму. Та мученически оскалилась вместо улыбки и с размаху дала жрецу ногой под подбородок.

- Сивая шалава! – завыл тот, - Ты у меня…

- Оглянись, вошь, - высокомерно ответила серафим, - даже демонам преисподней противно твоё действие!

Жрец, как ни странно, действительно оглянулся, и тут же получил кулаком в глаз, а потом ещё раз в пах и под рёбра.

- Сам ты сивый, - плюнула я. Без усилий подняла светловолосого тощего мужчину за шкирку и швырнула, прицелившись мордой, в стену. Во мне закипала лютая ярость, такая, что хотелось размазать этого худого извращенца по полу. Победила жадность.

Время – деньги. Не будем терять не минуты!

Хотя, с другой стороны, у меня был болезненный сюрприз для любителя молоденьких ангелов! Аккуратно начертив в воздухе перед собой пентаграмму и подождав, пока контуры её засветились ровным золотым светом, я слегка толкнула её к жрецу, который как раз силился оторвать морду от стены и задницу от пола. Пентаграмма, как верная собачка, плыла за жрецом, куда бы он ни шарахнулся. Вскоре сектант понял, что именно делает мой «сюрприз».

Пентаграмма отличалась весьма полезным свойством: пить жизненные и магические силы противника и отдавать их мне. Эта штука действовала автономно, направляясь вслед за любым, проявляющим или желающим проявить агрессию. Энергетический насос ручной работы!

Саккарид тем временем уже почти завершил метаморфозу из живого подонка в хладный труп. Серафим стояла, чуть отставив изящную стройную ножку в сторону и морщась, отчего её и без того воинственные черты лица придавали ей внешность скорее фурии, чем ангела.

- У него в складках мантии должен быть магический ключ от клетки, - сказала серафим, как только пентаграмма вернулась ко мне и я рассеяла заклинание небрежным – иначе не получается театрального жеста! – взмахом когтистой руки. Впрочем, я заметила, что мои когти больше похожи на человеческие ногти, только острее и гораздо твёрже. И немного длиннее. Демонические же когти грубые, огромные, из роговой или костяной ткани. Осторожно, чтобы не испачкаться об эту мразь, подцепив ногтем полу мантии трупа жреца, я стала смотреть, где может быть этот ключ. Он висел на поясе, простая руническая подвеска. Я подумала, что могла бы снять клетку и так, не прикасаясь к сектанту. Почему-то подобное действие вызывало у меня отвращение.

Я провела пальцем по руне, и легкое, едва заметное серебристое сияние вокруг воинственного ангела погасло. Серафим сделала и шаг и чуть не рухнула, но я стояла достаточно близко. Дерзкий вид, упрямство, гордость, надменность дорого дались даже её организму. Скорее всего, девушку даже не кормили, да и поили вряд ли. Столь жестокая диета не могла пойти ей на пользу, ну никак.

Видимо, Страю пришли в голову те же мысли, потому что едва они пришли мне в голову, он оторвался от стены, внимательно посмотрел на обмякшее тело воительницы и сочувственно произнес:

- Маскарелльские барышни тоже иногда доводят себя до такого состояния. Они считают, что красивая девушка – это очень, ну очень худая девушка. Представляю, сколько зависти и соперничества возникнет, когда у них из могил станут вылезать мертвецы, поднятые Саккара. Они же гораздо более тощие!

Серафима подняла на него голову, понимающе улыбнулась и окончательно потеряла сознание.

Она была легкая, очень легкая. На ней не было её доспехов, не было, естественно, и её оружия. Когда мы пробирались к выходу, откуда-то сбоку вынырнула Майя с окровавленным кинжалом в руке. Надо же, а я и забыла про неё! В другой руке у неё победно позвякивал мешок денег. Бандитка пожала плечами, вытерла кровь с кинжала о кусок буроватой ткани и попрощалась:

- Счастливо. Я пойду вслед за вами, но позже. Может, ещё встретимся.

- Как знать.

Страй улыбнулся маленькой разбойнице, отобрал у меня бесчувственную серафим и решительно двинулся к выходу. В пещере так никто и не проснулся.

- Погоди, - сказала я, - а нельзя ль поискать её оружие и доспех? – обратилась я к Майе.

- Он здесь, - кивнула она на дверь, из которой вышла. Вещи ангела нашлись сразу же: хорошие доспехи и оружие бросаются почему-то мне в глаза, даже тогда, когда не должны бы. Думаю, серафим обрадуется, когда придет в себя.

До более-менее густого участка леса мы дошли без приключений, молча; я несла доспех и копьё, Страй – их хозяйку. Мне показалось забавным, что спасенная предпочитает такое же оружие, как и Амэни. Может это их особый стиль?

Впрочем, копье всё равно было безнадёжно испорчено: древко переломано посередине, наконечник почти слетел. Зато доспехи были в целости и сохранности. Ничего, ещё успеем подобрать воительнице оружие. Не оставлять же её просто так.

Маг бережно положил серафима на траву.

- Я думаю, нужно дождаться, пока она очнется, прежде чем лететь.

Я кивнула. Разговаривать почему-то не хотелось.

Страй тоже не проявил желания поболтать о том о сем. Вместо этого он набрал хвороста и развел огонь щелчком пальцев, потом вытащил откуда-то из своей бездонной сумки котелок и глиняную бутыль, как оказалось, с водой, которую он тут же налил в извлеченный котелок. Маг оглядел малюсенькую прогалину, окруженную густым лесом, на которой они остановились, высматривая, вероятно, какие-то травы. Нашел. Покрошил какие-то травки и цветочки в закипающую воду, помешал ошкуренной палочкой.

- Я скоро вернусь, - пообещал он и чуть не бегом припустил в направлении кладбища, на котором сидел «медведь». Вернулся оттуда с цветками, отметившими путь моего путешествия сюда. Кинул один из них в уже закипевший котел.

Котел тут же вспыхнул, зашипел, изошел разноцветными клубами ароматного пара, золотистыми искрами. Когда рассеялся пар и погасли искры, стала видна идеальная гладь жидкости в чугунной посудине. Жидкость была зелёной, очень тёмной. В ней ничего не отражалось. Страй победно улыбался.

- Я так и думал. Нет, я просто был уверен!

- В чем? – лениво спросила я, догадываясь, впрочем, что он тут учудил. От зелья в котле шел довольно резкий запах мяты, сирени, эвкалипта, мелиссы, ещё чего-то незнакомого. Ничего из этого Страй в котёл не кидал, это я точно помнила. Хорошие цветы выросли на моей могиле.

Ну да, могиле. Прежняя я умерла, как умирает всё живое, переходя в другой мир. Я родилась теперь здесь, и на месте моей смерти, моего рождения, выросли цветы. А я снова почувствовала себя девчонкой, молодкой, гоняющей монстров по Долине Слёз и мечтающей накостылять отцу за то, что он никогда меня не любил.

Философские потуги моего уставшего от благородных поступков организма, совершенно не свойственных существам моей породы, прервал глухой стон очнувшейся небесной воительницы. Страй тем временем достал из своей сумки ещё один столь необходимый в дороге предмет – кружку, не спеша стал цедить в неё густой отвар из моих цветов. Зачем-то понюхав содержимое кружки, маг передал её мне:

- Выпей. Посмотрим, какую судьбу уготовило тебе Провидение на пару с Предназначением. Будет легче, конечно, если ты расскажешь предысторию. А я пока поколдую над здоровьем… э, милостивая государыня, было бы нетактично вычитывать ваше имя в ваших же мыслях.

- Фрая, - буркнула девушка как сестра похожая на Амэни, растирая затекшие за долгие дни нахождения в магической клетки мышцы. – Я, кажется, что-то потянула. А этот старый хрен, кажется, мне что-то сломал. И, сдается мне, что нелегко тебе будет, добрый человек, найти хоть одно здоровое местечко на моем теле. А Имуэ жива? – невпопад спросила она, поднимая синие-синие глаза на волшебника. Озлобленность уже исчезла из её взгляда, оставив усталость и равнодушие. И чуточку простой благодарности.

- Меня называют Страем, - немного помолчав, начал чародей. – Демонессу с замашками клинического альтруиста, вот эту вот самую, я знаю под именем Хартбон. Где-то неподалеку отсюда, в компании различных дружелюбных существ, следует по дороге на Серебряный Ручей твоя, так сказать, родственница, серафим Амэни.

Ангел кивнула в знак того, что знает её, но не удивилась и промолчала. Я бы на её месте тоже не была особо разговорчивой. Я и так не была.

Поймав себя на том, что сижу и тупо пялюсь в кружку, я тряхнула головой и залпом выпила содержимое, оказавшимся на вкус очень приятным, мятным, бодрящим, кружащим голову.

Я закружилась в огромном вихре потусторонней энергии, и упала вслед за ней в темноту, охотно поглотившую меня вместе со всеми потрохами.

Из темноты всплывали образы, в основном из прошлого, очень далекого прошлого.

Вот маленькая – действительно маленькая - Хартбон кричит, вопит, орет в лицо отцу-демону, говорит, что ненавидит и презирает его, бросает в него пока ещё слабенькими заклятиями и хиленькими чарами, попутно ругаясь похлеще адского кузнеца Неофистуса. Отец морщится, даже пока ещё слабые проклятия доставляют демону боль. На ругательства и упреки дочери ему наплевать, ублюдок вскоре сам подохнет, не выживет в Долине. Хартбон собирает весь свой гнев в кулак, понимая, что отцу наплевать, и уже со спокойной, осознанной, охлажденной ненавистью, бросает в него последнее заклятие. Магия попадает прямо в грудь, над сердцем.

С тех пор отца мучает неведомая болезнь, от которой он умирает через полтора десятка лет, уже уяснив, что не стоило относиться к разгневанной дочери так…

Опрометчиво, говорит подруга, даже для тебя. Даже для тебя, Харит, не стоит тебе туда соваться, великаны, големы мстительны, тебе нужен пропуск и эскорт. Да и зачем тебе церебропод? Есть же рабы, хадуки…

Хартбон, молодая прекрасная аристократка, вогнавшая в могилу отца чуть не в младенчестве, таинственно улыбается. Никто же не знает, что отец скоро умрет. А она знает. И знает почему. И никто больше не узнает, пока она не захочет.

А она захочет. А пока – ей хочется ручного лича церебропода. Того синекожего, магического. Харит выходит из дворца, отмахивается от стражи. Поход занимает около двух недель. Возвратившуюся Демонессу чествуют как героиню, авантюристку со стажем. Испуганный монстр жмется к её ногам, преданный и готовый…

Служить, говорит Андукар, все вы будете мне служить. Теперь я здесь хозяин. Я превратил правителей в Субкари, и все они служат мне. И вы будете…

Никогда, отвечает Хартбон, я никогда не буду тебе служить. Никому не служила, и ты не лучше. А не нравится – поймай меня, человек!

Я не человек, глядя в огонь, говорит гном, ты это знаешь не хуже меня. И нареченный твой не человек. Видал я людей, а этот – хуже всякого урода из тех что здесь бегают, по твоей Долине. Ты посмотри только на его техногенных ублюдков, Стражей Теней. Что такое техногенный? Ну, как тебе объяснить…

Это когда искры перед глазами взрываются со звуком скрипки, а твой стон жадно впитывает тьма. А он холодный, очень холодный, как…

Лед, шепчет дракон, только пламя способно растопить. А как только лед растает, пламя погаснет. Беги отсюда, беги, пока не растопила его черное сердце. Вот тебе мои…

Крылья. В крыльях ветер шепчет что-то, чего Харит не понимает. Крылья несут её далеко на юг, к черной кобальтовой громаде, нависшей над ледяной пустыней. Граница двух пустошей – ледяной и песчаной – длинная извилистая скалистая дорога. Тундра, усыпанная охраной из уродливых существ. От башни разит опасностью, магией, демонической энергией, смертью, отчаянием.

Последняя картинка – вспыхнувшее бледнотой лицо мага с жирными, покрытыми кожным салом волосами и длинным носом с громадной бородавкой, в бесцветных глазах помимо страха отражается торжество и зловещая морда нависшего над некромантом демона Саккара.

Мягкая чернота, сменившая ряд видений, пахла волосами Страя и моими цветами. На моих висках мягко лежали его пальцы, длинные, чуткие. Нежные. Пальцы поглаживали круговыми движениями виски, слабость и дурнота от транса отступали. Я открыла глаза и увидела Страеву чудесную улыбку, выражавшую триумф и заботу одновременно. Темно-русые волосы мага с небрежным изяществом падали на его высокий лоб, ещё не покрытый морщинами от старости и чрезмерного мышления. Улыбку его я видела снизу. Моя голова мирно лежала на коленях мага, так уверенно ей там и хорошо было, будто самое место. Я закрыла глаза, пока Страй не заметил, что я очнулась.

- Ты видела? – шепотом спросил он, обращаясь явно не ко мне. Серафим отрицательно буркнула, потом сказала что-то насчет разрозненных бессмысленных отрывком, которые лично ей ни о чем не говорят. – Зато мне говорят, - продолжил Страй. – Как ты себя чувствуешь?

- Спасибо, намного лучше, - гораздо внятнее ответила Фрая, - но, как я посмотрю, ты не целитель, а боевой маг. Хотя у тебя и для целителя получилось здорово.

- Целителей много, - еле заметно пожал плечами маг, но я уловила его движение, - я решил, что так от меня будет больше пользы в создавшемся военном положении. Война, исцелить простые рубленые раны, переломы, синяки не проблема, даже чуму смогу отогнать, если что. А вот воевать – это искусство посложнее, потому что заклятия должны быть быстрыми и эффективными. Ну, и ручным боем гнушаться не стоит… А Имуэ, кстати, жива. Мы её вытащили, предварительно перебив всю охрану. Надо бы конечно и твоих тюремщиков под корень вырезать, но жалко как-то времени, да и вдвоем, даже втроем, не стоит соваться…

Я подозревала, что серафим только кивнула. И решила, что пора очнуться.

- Спасибо, Страй, но будет вообще шикарно, если ты ещё чего-нибудь поесть придумаешь, - тихо сказала я, открывая глаза, но даже не порываясь поднять головы. Страй задумчиво поглаживал меня по волосам.

- Ты быстро очнулась, - сказал маг, - я ждал твоего пробуждения только через час. Вообще мне конечно тоже приятно, но будет удобнее без твоей головы на коленях. Чтобы соблюсти её удобство, мне придется сильно удлинить руки, а это не слишком приятная процедура.

Я фыркнула и рывком подняла голову. Это было ошибкой, потому как голова тут же немилосердно закружилась, с виска медленно потекла капля пота. Волшебник тут же подхватил меня за плечи и помог сесть ближе к дереву, опереться на него.

- После транса организм сильно ослабляется, - пояснял он, - и не каждый к этому способен. А ты давно не ела, только недавно пережила телепортацию, а прорицание – это ещё одна маленькая смерть. Так что это нормальная реакция. Почти. По идее тебе нужен был час чтобы очнуться и ещё сутки, чтобы полностью восстановить способность к безболезненному передвижению. Я подумал, что вам обеим понадобится отдых, у нас есть эти сутки. При условии, что твои крылья выдержат двоих.

- Выдержат, - оскалилась я. – Я буду в порядке гораздо раньше. А Фрая врядли боится высоты.

- Ладно, - решил маг, - едим, а там – посмотрим!

О, женщины! Имя вам – коварство.

Как бы не накосячил мужик, баба завсегда его переплюнет. Она будет искать малейший повод, чтобы обвинить во всём всех: тебя, соседку, брата, племянницу… Когда буйствовала Инквизиция, только женщин сжигали на костре. Одних – потому что красивые. Других – потому что только баба может быть такой стервой.

На том строился мир Страя долгие годы, пока он был крестьянским сыном. Не вступая в связи с «коварными бабами», Страй лучше других постигал твёрдый как алмаз камень науки. Это у других ребят был гранит. А Страй боролся с драгоценностью, которую нужно было не раздолбать вдребезги и не поглотить, но отшлифовать и огранить во имя светлого сияния вечного разума.

Конечно, такой мужчина, как Страй, а тем более сам Страй, и не надеялся полюбить когда-нибудь одну из этих стервозных ведьмочек. Ах, как непростительно волшебнику было забыть о том, что помимо смертных самочек есть прекрасные представительницы других разумных существ. Порой, да даже постоянно, гораздо более разумных, чем люди.

И уж совсем не удивительно, что Страй влюбился в Хартбон как мальчишка. Как мартовский кот.

- Маги – они не от мира сего, говорю вам, - вещал в корчме подвыпивший гладиатор. – Этот Страй, нет, ну честное варварское, очень странный тип. Нет, я ничего против-то не имею, но взгляд у него, ей-богу, аки у волка. Прям смотрит – аж дрожь пробирает. Нет в нём ничего человеческого, в этом взгляде.

Мегалкарвен устала кивнула. Лорелинад, как обычно, молчал, видимо, боялся, что ему скажут: «Заткнись, эльф! Ты тут вообще не к месту». Да, было видно, что воин очень комплексует по поводу цвета своей кожи. Он всё время неотрывно смотрел на эльфийку. Шуточки по этому поводу всем надоели меньше чем за час, потому что эльф никак не реагировал. Ну то есть вообще.

Гном в ответ на очередное подобное утверждение Галладина только хмыкал в бороду. Ему это было неинтересно. Да и что интересного в людях?

Так что беседу поддерживала только серафим, да и то неохотно, потому что ей хотелось помыться, поспать, нормально поесть и вообще было плохое настроение. Типичное свойство женского организма не обошло божественных воительниц стороной, однако относилось к ним мягче. Однако не настолько, чтобы не портить настроение.

- Маги работают с силами Стихий, черпают энергию непосредственно из окружающих их сил природы, в отличие от людей, у них есть не только своя сила, которую, кстати, люди до конца не знают. Происходит активный обмен энергией, и маги вместо своей человеческой жизненной силы получают энергию Стихий. Этой энергией им пользоваться проще и удобней, чем собственной, потому что она больше соответствует их целям. Сила Огня разрушительнее человеческой силы. Сила Воды обладает несравнимо большими лечебными свойствами. Сила Воздуха дарует магу мудрость и контроль над собой и окружающими. Сила Земли – чистая сила, необузданная, древняя, самая близкая к человеческой. Но несравнимо более мощная. Она сродни Силе Огня, но гораздо лучше созидает, чем разрушает, - читала лекции ангел. Галладин только рот разевал, но делал вид, что понимает.

Иногда просыпалась Амарэль, смотрела на бубнящих гладиатора и воительницу, говорила, что Амэни совершенно, ну то есть абсолютно права, и снова засыпала, уткнувшись в перекрещенные предплечья.

- Откуда ты всё это знаешь? – восхищался Галладин, совсем не ожидая ответа. Но Амэни было всё равно. Она была зла на всё, поэтому проявляла полное равнодушие и отсутствие чувства юмора.

- Нас этому учили в храмовой школе. Это обязан знать каждый серафим. Наша сила – не человеческая и не стихийная. Мы существуем, пока люди верят в нашего Бога, Люмена. Никто не знает, что с нами будет потом. Поэтому нам так нравится битва. Никто не хочет дожить до того момента, когда люди о нас забудут. А ангелы живут долго. Очень долго.

Серафим и гладиатор дискутировали. Вампирша спала. Гном чистил топор, кольчугу и пистолет. Эльфы хмуро пялились куда-то. Наверное, им было всё равно, что будет дальше.

Никогда ещё таверна в Серебряном Ручье не видала столь странной сцены.

- Ну что, комитива, веселимся? – окликнул странную компанию резво впихнувшийся в корчму Страй. Я вошла следом, триумфально ведя под руку спасенную серафиму. Рты у компании пооткрывались. Почти у всех, за исключением Амарэль, которая мирно спала, положив голову на стол.

Оценив эффект, произведенный ангелом, Страй вытащил вторую диковину. Резко швырнув шкуру убитого нами на кладбище чудовища, маг задал свой вопрос в звенящей, как летнее марево, тишине:

- Надеюсь, вы её уже поделили? Чур мне – голова. Я сделаю из неё капюшон.