Три сестры

-- Приехав в Россию, Екатерина обзавелась мебелью. Однажды в Америке мне рассказали, что " Вог" не посмел опубликовать фотографии этой ебущейся мебели на своих страницах.

-- Что бы ни говорила Екатерина о том, что Россия -- европейская держава, Пушкин прав: нахождение России в Европе -- ошибка географии.

-- Россия вообще опечатка.

-- Не страна, а бездонная пизда.

-- Здравствуй, снотворное!

-- Останься Екатерина в Европе, она бы не писала сло­во " еще" с четырьмя орфографическими ошибками -- исчо.

-- Я тоже хочу исчо.

-- Она сбесилась не потому, что была нимфоманкой, а потому что в России женщинам страшно хочется ебаться. Об этом исключительном явлении писали все путешествен­ники, включая мадам де Сталь.

-- Русский климат давит на клитор.

-- Почему в России все так бесстыже устроено?

-- Кислотно и депрессивно...

-- У нас ничего не было, но у нас, кажется, была со­весть. Мы потеряли совесть.

-- Персики! Как хорошо быть бессовестной...

-- Русское население не только отлично от европей­цев, но радикально противоположно Европе.

-- Если мы не они, то -- кто? Мы -- не Азия. Не ссы, се­стра, не сняв трусы. Ну, пожалуйста.

-- Нас также трудно назвать евразийцами. Мы не со­единяем две культуры, а внутренне враждебны обеим. С большим основанием можно сказать, что нас нет.

-- Мы -- онтологическое " ничто". Чистый продукт. Зе­фир в шоколаде.

-- Стремление определить наш зефир вызвано не фи­лософской неудовлетворенностью, а насущными вопроса­ми самообороны. Как защититься от самой себя, если ты русская?

-- Я подумала сейчас, сестры, что если русский -- мо­чило самого себя, значит, такова судьба и прихоть. Мон­тень утверждал, что каждый имеет право на самоуничто­жение.

-- Русские уничтожают самих себя как большими ста­тистическими порциями, так и поодиночке, но не отдают себе в этом отчета, им кажется, напротив, что они себя не уничтожают.

-- Ешьте торт! Помимо саморазрушения, мы произво­дим еще и разрушение, уничтожаем то, чем мы не являемся и что нам не принадлежит. Иностранцы не могут себе пред­ставить, что бывают такие люди, которые заточены на само­уничтожение, но об этом не догадываются.

-- Тем более что внешне мы отчасти похожи на евро­пейцев: у нас белые груди.

-- Но у нас желтые пятки.

-- Да. Никто не заметил наши желтые пятки. У нас бе­лые груди и желтые, китайские пятки.

-- Жирный торт. Я люблю все жирное: в природе, в лю­дях, в самой себе. Я хочу быть очень жирной, с жирными ляжками, жирной спиной, жирным языком, жирными, от­вислыми складками на животе.

-- Белые груди -- не повод для братания. Конечно, не­которые соседи, познавшие прелесть умирать от русских пуль, высказываются достаточно определенно и непригляд­но, но даже они не способны сказать всю правду, потому что ее не видят.

-- Как может мужчина, за исключением Джойса, опи­сать потоки женской менструации? Как может иностранец описать русского, если у русского другие процессы в орга­низме, не западные и не восточные?

-- Когда девушки живут в одном доме и ходят в один туалет, у них менструация постепенно синхронизируется и все начинается в один день.

-- Глупости. Мы просто щадим свое национальное са­мосознание, оберегая его от врагов.

-- Персики! Мы -- главные враги России. Россия -- наш главный враг.

-- Даже любя Россию " странной любовью", мы оста­навливаемся и прячем эту правду. Иначе -- обвинение в су­масшествии.

-- В России нет любви. Одни выкидыши.

-- Я хочу жирной любви с желто-розовым кремом.

-- Березовая кудрявость, уклончивость, вязь, налични­ки, изворотливость, витиеватость. Наш стиль -- заноза.

-- Мы -- одалиски-незабудки.

-- Мы -- онанистки-рекордистки.

-- Чаадаев был видным критиком страны, но последо­вательными были те, кто бежал из нее, как Печерин.

-- В чем главное наше отличие от всех прочих людей?

-- Нелюбовь к прямой линии.

-- Персики! Пора валить из Москвы...

Пожар

Серый отличился на пожаре. Но потом ему стало стыдно.

Мама

Мне приснилось: невеста с зубами встретилась с моей ма­мой на даче родителей. Невеста вела себя достойно, только суетилась. Мне было приятно, что она суетится, но я смот­рел на нее мамиными глазами и не мог понять, нравится она мне или нет. Невеста не владела не вилкой, ни чашкой. Переделанная левша, она подала для добавки чая чашку без блюдца.

-- Подают с блюдцем, -- сухо сказала мама.

Как всегда, мама шпыняла всех. Она не понаслышке зна­ла этикет, но почему-то не учитывала простые законы госте­приимства. Когда невеста куда-то скрылась, мама сказала:

-- Толковая, но суетливая. У меня отлегло от сердца.

-- Но какая же она некрасивая! Снова заныло сердце.

-- Твоя мама -- грубиянка, -- промычала невеста.