Глава 14. Матео потребовалось три дня, чтобы он смог ходить без чьей-либо помощи или костыля и еще два дня, чтобы ходить не хромая

Матео потребовалось три дня, чтобы он смог ходить без чьей-либо помощи или костыля и еще два дня, чтобы ходить не хромая. Разрыв сухожилий был первой степени, что означало, его восстановление будет быстрым: было удивительно наблюдать, как он, совсем недавно корчившийся от боли, делает первые неловкие шаги по земле. Врач сказал ему, что это благодаря тому, что Матео держит себя в хорошей форме и еще совсем «молодой», что немного ему польстило.

Поскольку Матео в течение длительного времени был в неподвижном состоянии, то теперь его все чаще можно было найти сидящим в кресле, и хотя у нас были общие сессии, и мы могли просто поговорить, мы больше не совершали долгие прогулки по проселочным дорогам и не болтали на моем балконе. Всегда кто-то был поблизости... и вроде бы как нам нечего было скрывать. Но все же, было такое чувство, что мы прятались.

Погода становилась хуже день ото дня: все чаще шли проливные дожди, которые ручьями стекали вниз по склону, образуя трясины. Джерри сказал, что однажды здесь не было осадков целое лето.

Я провела ночь в квартире Клаудии: бездельничали с Полли и Беатрис, пили вино и листали женские журналы. Я привезла целую кипу из дома, и в начале дня мы с Эдуардо прошли тест. И по версии Cosmo Эдуардо у нас оказался, внимание, «шлюхой».

- Я не могу поверить, что нас уже не будет здесь на следующей неделе, - уныло простонала Полли, бросив в Беатрис журналом Glamour. Беатрис была настолько увлечена сплетнями испанского журнала Diez Minutos, что даже не увидела этого, пока он не ударил ее.

Мне потребовались доли секунды, чтобы понять, о чем толкует Полли. - Подожди, ты о чем?

Она откинула назад челку и посмотрела на меня. - Да. Так и есть. На следующей неделе все мы будем дома.

- Ничего себе, как время быстро пролетело, - сказала Клаудия. Она оглядела всех нас и печально улыбнулась. - Я буду скучать по вам, ребята.

Я отрешенно кивнула и пробормотала то же, что и она, но не это было главное, конечно, я буду скучать по ним, по этому месту - я не могла свыкнуться с мыслью, что больше никогда не увижу Матео. На следующей неделе я уже буду лететь домой. Дом. Вернусь к маме, Джошу и Мэрси - в свою холодную, мертвую вселенную, где не будет Матео, который заставляет меня чувствовать себя живой.

Моя грудная клетка болезненно сжалась. Сама мысль, что я его больше не увижу, была невыносима. Все эти дни я держала дистанцию, чтобы уберечь себя от боли, но это не помогло. Сердцу не подвластно время и боль.

Теперь я знала, что надо было цепляться за каждый миг, за каждую секунду. Но боюсь, уже слишком поздно.

Голос Беатрис вывел меня из раздумий. Я подняла на нее глаза, она читала журнал, раскрыв рот. Затем посмотрела на меня.

- Что? - спросила я.

Она что-то пробормотала и показала журнал сначала Клаудии, потом Полли. Та взвизгнула, Клаудия поморщилась, а потом прикрыла рот ладонью.

- Что там?! - снова спросила я, уже громче. И потянулась, чтобы вырвать его, но она сама мне его отдала.

Я взяла журнал из ее рук. С начала, все, что там было написано, показалось мне бредом (он же испанский) и картинки красивые: улыбающиеся женщины за обедом. Но когда мой взгляд упал на нижнюю часть страницы, наверное, я ахнула.

Я чуть не подавилась.

Там было фото Матео, заснятое ночью. Он натянуто улыбался, одетый в серебристо-серый костюм с галстуком, был начисто выбрит. Он держал за руку женщину. Одетая в не менее дорогое черное платье, она широко улыбалась: это была блондинка с коротко стрижеными волосами и темными глазами.

Под фото я различила слова: Матео и Изабель Казаллес на фоне «Sin Horquillas», насколько я знала, это название его ресторана.

Просто... черт побери. Блядь, убейте меня прямо сейчас.

Помимо того, что его жена была красавицей со скандинавскими чертами: высокие скулы со стрижкой как у Мии Фэрроу и... она действительно существовала. И теперь обрела лицо. Стала реальной.

А я была влюблена в ее мужа. И этот человек рассказывал мне, что не любил ее.

Человек, который был бы просто воспоминанием менее чем через неделю.

- Ты в порядке? - спросила Полли, в ее голосе слышалось беспокойство. - Ты ведь знала, что он женат, не так ли?

Я тупо уставилась на нее, но кивнула. Я посмотрела на Беатрис. - Когда это сфотографировали? О чем статья?

Беатрис забрала журнал. Чему я была только рада. Я не хотела видеть этого снова.

Она просмотрела его. - Ничего особенного. Лишь то, что в прошлом месяце его ресторан в Барселоне отпраздновал двухлетнюю годовщину с большим размахом. Этот журнал освещает все, в особенности экс-звезд футбола. К тому же Изабель королевских кровей.

- Какого хрена? - воскликнула я.

- Ух, - выдала Полли.

Я заметила на лице Беатрис лукавую улыбку. - Вы о ней мало говорили, да?

- Матео не любит.

- Ну, я не виню его, - сказала она.

Я уставилась на нее. - Почему? Она стерва? - Ко мне пришла надежда, если бы она была психованной сучкой, то это позволило бы мне ощущать себя лучше за свои чувства к ее мужу.

- Не совсем, - произнесла Беатрис медленно. - Люди говорят, она довольно милая и приятная. Вежливая. Хотя с тобой, вероятно, она бы не была такой. Понятное дело.

Черт. - Так она из королевской семьи?

- Вроде того, - Беатрис пожала плечами. - Мать Изабель, Палома, была в очереди наследников на Испанский престол, но затем мать Паломы, Пенелопа, отказалась от этого. Я не знаю почему. Что-то политическое в то время. Кажется, ее бабушку до сих пор называют герцогиней, хотя, наверное, это просто формальность.

- Вау, - сказала я. Здорово. Что получается: она красива, обходительна, к тому же королевских кровей. Я никогда не смогу составить ей конкуренцию.

- Да, - сказала она, изучая меня. - Вокруг них всегда ходят слухи и разговоры.

Я не хотела спрашивать, но мои глаза выдали меня.

Беатрис продолжила. - Все видят приятную и красивую Изабель, но ей далеко до совершенства. Поговаривают, что Матео хотел вернуться в Атлетико. На тот момент ему было только тридцать, и он был в отличной форме, на пике, как вы говорите. И колено не сильно беспокоило. Но Изабель уговорила его бросить все. И отказаться от образа жизни, который она считала диким.

- Диким?

Она ухмыльнулась. - Ах, да. Наши игроки известны своим диким нравом и безрассудством. Много секса, драки, пьянство. И Матео не был исключением. А с ее статусом светской львицы и бабушкой герцогиней - это было неприемлемо. Команда дала ей прозвище Йоко Оно за кражу Матео.

Я и забыла, что Беатрис была спортивным репортером, и неудивительно, что она так много знает. Я посмотрела вниз, на свои руки. - Но он уехал с ней. Затем женился на ней.

- Знаю. Для всех это было сюрпризом. Я думаю, что Матео был растерян после травмы и не знал, что делать. Она появилась в нужный момент и сказала, что делать. Вскоре они поженились, и у них появился ребенок. Она помогла с рестораном. Ее брат - шеф-повар, вот она его и пристроила.

Все это имело смысл того, о чем говорил Матео, он просто не обращал внимания на все это. Восемь лет забвения. Неудивительно, что футбольный матч и травма вызвали у него такую реакцию. Я только могла предположить, что он чувствовал, заново переживая боль и унижения - в тот момент его жизнь изменилась, появилось что-то, чего раньше не было.

Внезапно у меня появилось непреодолимое желание пойти и найти его. Я не знаю, что сказала бы или сделала бы, конечно же, я бы не говорила о том, что мне рассказала Беатрис. Но я хотела, чтобы он знал, что он не один. Что я понимаю его, и все будет хорошо. Мне нравился настоящий Матео в джинсах и ботинках, Матео как бизнесмен в дорогих костюмах, Матео как звезда футбола в майке и шортах. Мне нравился спокойный Матео, остроумный Матео, страстный Матео, горячий Матео.

Мне все в нем нравилось.

Нет. Я любила всего его.

Я любила Матео Казаллеса.

Я медленно обвела всех взглядом, глаза были полны слез: Полли, Беатрис, Клаудию, которые смотрели на меня обеспокоенно и молчали.

Мне не пришлось ничего говорить.

- О, милая, - прошептала Клаудия и, подойдя ко мне, обняла, вскоре к ней присоединились и остальные. Я дала волю слезам, зная, что скоро мне придется распрощаться с любовью, так и не познав ее, Клаудия и Полли плакали, зная, что им придется расстаться с Рикардо и Эдуардо.

Часы стали тикать громче. Отсчитывая время до расставания.

***

- Я не хочу возвращаться домой, - кричала я в трубку.

- Это ты сейчас так говоришь, все изменится, когда ты будешь дома, - сказал Джош, по-видимому, дожевывая пачку чипсов. - Кроме того, если ты не вернешься в ближайшее время, твой английский испортится. Я думал, вы там только на английском и говорите.

- Они предупреждали нас, что это произойдет, - сказала я, осознавая, что по-другому с ним разговариваю, иначе произношу слова.

Я отстранила телефон и посмотрела на время. Я сидела в своей спальне и разговаривала с Джошем: на мне было красное длинное платье, которое я случайно прихватила. Это было утром после того, как я увидела статью в журнале и последовавших за этим слезами, и теперь все испанцы и англичане идут на ужин в ресторан Акантиладо. Я хотела поговорить с братом, прежде чем на всю неделю отключить телефон. Сказать нужно было многое. Но я не сказала и половины из того, что собиралась.

- Когда ты вернешься, - сказал он, - я встречу тебя в аэропорту.

- Говоря о том, что встретишь меня, ты, конечно же, имеешь в виду, что я буду сидеть на раме твоего велосипеда?

- Нет, - сказал он с гордостью. - Я приеду за тобой на трехлетнем Фольксвагене Гольф.

- И откуда ты его взял? Кража машин на Ист-Сайде?

- Не угадала. Я купил его. У меня теперь машина.

- Что? - Мой брат всегда хотел машину, которая просто необходима в нашем городе, но ему никогда не удавалось накопить достаточно денег с его работой. - Как так получилось?

- Я не говорил тебе про конкурс? - сказал он самодовольно. - Я выиграл.

- Бог ты мой, - закричала я. - Удивительно. И быстро. И сколько, черт возьми, ты выиграл?

- Тысячу долларов. Плюс мои сбережения - этого оказалось достаточно.

Моя улыбка потускнела немного. Я знала, что у него есть какие-то сбережения, но я собиралась предложить ему потратить их на путешествие. Я знала, что Джош чувствует дома себя как в ловушке - в этом мы с ним похожи. Я хотела взять его с собой в программу. Испытать вкус жизни. Может любви, девушек в штанах для йоги, кажется, не впечатляют его татуировки.

- Рада за тебя, - сказала я. - Это значит, у меня тоже появилась машина.

- Ты, кажется, не рада.

- Не хочу возвращаться домой.

- Ох, Вера...

- Не хочу! И вы не сможете заставить меня!

- У тебя нет денег.

- Я могу показывать фокусы. Испанским мужчинам, они, вроде как нравятся.

- Это отвратительно. Не хочу это слушать.

- Я серьезно, Джош. Я не хочу возвращаться домой. Я на все готова, чтобы остаться здесь.

- Ты такая девчонка, - упрекнул он меня.

- Ты не понял. - Я со вздохом выглянула в окно, где солнце клонилось к горизонту. Люди собирались к ужину. Мое сердце было готово выскочить из груди, когда я смотрела на них - все мои друзья. - Это место меняет тебя: твои привычки, взгляды, отношение к людям. Оно затрагивает... глубокие струны твоей души. И не имеет значения, откуда ты и сколько тебе лет. Все мы, люди, обременены проблемами.

- Я скажу, как есть - это звучит безумно. Ты кто такая и что сделала с моей сестрой?

- Я знаю, как это звучит. Девушка по имени Бэкка, она бы тебе понравилась, говорила мне об этом в первые дни, я ей тогда не поверила. Но так и произошло, как она сказала. Ты сближаешься здесь с людьми, как никогда прежде. Они становятся частью твоей жизни, твоей... Вселенной. - Мой голос дрогнул на последних словах.

- Окееей, - сказал он медленно. - Думаю, теперь я должен повесить трубку.

Я что-то проворчала, чувствуя себя иностранцем, говорящим на другом языке. - Прекрасно. Люблю тебя.

- И я тебя. До встречи во вторник. Тебя встретит горячий парень на автомобиле.

- Ох.

Повесив трубку, я положила телефон в сумочку и выбежала за дверь.

***

На этот раз, вместо того, чтобы взять три микроавтобуса, мы обошлись одним, похожим на тот, что привез нас сюда из Мадрида. Он не мог отвезти нас прямо в город, но ресторан в любом случае должен быть где-то на окраине. Повезло испанцам, их привозили уже сюда на прошлой неделе по случаю победы в футбольном матче.

Я не смогла сесть с Матео в автобусе, поскольку возле него уже был Мартин или Марти (я решила, что они стали ближе после травмы), так что я сидела с Бэккой. Я чувствовала себя так, будто одна зашла в паб, где все выпивали. Несмотря на это, у всех было отличное настроение, они радовались возможности выбраться на ночь из Лас Палабрас и отпраздновать окончание программы. У нас осталось только две ночи здесь.

Мы с Матео не сводили друг с друга глаз, пока он медленно сходил с автобуса, будучи осторожным из-за колена. Я толком не видела его сегодня.

Он выглядел... потрясающе.

На нем снова был один из его костюмов. Черный, гладкий. Белая рубашка с расстёгнутыми первыми двумя пуговицами, без галстука. Темные волнистые волосы были аккуратно зачесаны назад, он был гладко выбрит. Я хотела провести пальцами по его лицу, вниз по его груди, к животу, потом я бы расстегнула его ширинку. Я хотела упасть на колени и сделать что-нибудь безумное, чтобы он запомнил меня.

Конечно же, в эти сладострастные мысли он поднял голову и посмотрел на меня. Щеки мои горели, и я бросила на него быстрый головокружительный взгляд.

- Вера, - сказал он, его лицо просияло. - Ты прекрасна.

Он положил руки мне на плечи и наклонился, чтобы поцеловать в обе щеки. Меня охватило желание и похоть, он был так близко. Его шероховатая щека прижалась к моей, от его запаха я почувствовала слабость, его губы мягко коснулись моей кожи, я закрыла глаза.

Это не было похоже на то, как здоровались со мной другие испанцы. Он медлил.

Когда он, наконец, отстранился, я почувствовала, как краснею. Он посмотрел на меня с грациозной улыбкой. Затем убрал волосы с моих плеч. – Ты горишь, как и закат солнца.

Я сжала ноги, нервничая. Он даже и не подозревал.

Именно тогда я увидела Бэкку и Сэмми, которые ждали нас в стороне. Я прочистила горло, и мы поспешили к ним. Сэмми была одета в облегающее фиолетовое платье-карандаш, они смотрели на нас слегка ошеломленно.

- Смотрю на вас, - проворковала она, - какая замечательная пара.

Я бросила на нее испепеляющий взгляд. – Эй, как дела у Питера и остальных? - предостерегла я.

Она растянула губы в тонкую линию и улыбнулась. Мы не были парой, и даже предположить такое было невозможно. Я снова посмотрела на него, он не отводил от меня взгляда, в его глазах отражались последние лучи заката. Они были не просто добрые...

Мы прошли квартал, наслаждаясь красотами вечернего города, уже зажглись фонари, отбрасывая причудливые тени на узкие улочки. Когда мы, наконец, пришли в ресторан, я чувствовала, что мы были чересчур разодетыми. С виду заведение не представляло ничего особенного, а сама вывеска с названием «Horno de Lena» (прим.: с испанского – «Дровяная печь») свисала с шеи жуткого манекена. Сэмми сразу же стала хихикать над названием, а Бэкка сказала ей подрасти.

Мы зашли внутрь и мое мнение поменялось. Нас повели вниз по лестнице, которая, как казалось, была высечена из стены, пока мы не оказались под землей, что было похоже на темницу или подвал. Тут была всего одна комната с лестницей в другой части помещения. От пола до потолка был выложен старый камень, даже поддерживающие арки были сделаны из той же серой породы. В одной части было видно печь, встроенную прямо в камень, а с другой стороны - бар. Здесь стояли квадратные столики, искусно оформленные белыми скатертями и канделябрами.

Джерри, который смотрелся абсурдно в темно-синем костюме, сказал нам, что лестница ведет на задний дворик, на тот случай, если кто-то захочет глотнуть свежего воздуха или выкурить сигарету. Мы вольны были выбирать с кем сидеть.

Я видела как Рикардо, Клаудия и еще несколько курильщиков сели ближе к бару. Она помахала мне, указывая на несколько пустых мест.

Я посмотрела на Матео. - Не хочешь поужинать со мной сегодня вечером?

Он усмехнулся. - Только если мы сделаем вид, что я плачу?

- Естественно. И я сделаю вид, что плачу.

Мы пошли и сели с Сэмми, Бэккой, Полли, Эдуардо, Нирой, Мануэлем, Хорхе и Эдом. С одной стороны Матео, с другой Клаудия, все же лучше чем Сэмми, которая непременно бы пристала ко мне с расспросами.

На ужин было три смены блюд, ко второму заходу – это была аппетитная паэлья - меня переполняли эмоции. Я то и дело смотрела на англичан и испанцев, при этом в моей груди поднималось странное щемящее чувство, поскольку успела их полюбить. Я бы ни за что не поверила, если бы мне сказали, что встречу здесь настоящих друзей. Они все стали моей семьей за этот месяц. Я нисколько не преувеличивала, когда говорила Джошу, что готова убить, чтобы только остаться здесь. Я уже не представляла своей жизни без них. Я не представляла, как жила раньше без них.

На первый взгляд ничего не изменилось: они улыбались, и только в глазах можно было прочесть печаль, как и у меня. Нам остались считанные дни быть вместе, прежде чем мы скажем «до свидания».

Я чувствовала, что должна что-то сказать человеку рядом со мной. Мы сидели ближе, чем обычно вЛас Палабрас, и я могла ощущать тепло его тела, и это невзирая на сырость. Мы разговаривали со всеми, но при каждом удобном случае я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку лица, разговаривала так, будто больше никогда его не увижу.

Я выпила совсем немного. Вместо Heineken - это местный аналог Колумбийского пива, я заказала Aguila. Матео рассмеялся, когда я сказала, что по вкусу оно как моча, и это совершено не нравится моим вкусовым рецепторам. Затем мы переключились на вино, и Матео, который в этом разбирается, признался, что оно в тысячи раз лучше того, что мы пили на курорте.

Сколько раз я порывалась коснуться его руки или прошептать что-нибудь на ухо. Я хотела положить ему руку на внутреннюю поверхность бедра и погладить, прикусить мочку его уха. Я хотела взять его лицо в ладони и поцеловать с той непринужденностью, как делали это Рикардо и Клаудия, Полли и Эдуардо, и многие другие.

Внутренний голос нашептывал: «У вас осталось мало времени, у вас осталось мало времени», а я продолжала бездействовать, снова и снова. Я ерзала на стуле, играла с салфеткой, теребила волосы, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.

Я проиграла. Когда все покончили с десертом и перешли на разговоры, Матео заметил это.

Он о чем-то увлеченно беседовал с Хорхе, когда вдруг наклонился к моему уху и прошептал, шею обдало горячее дыхание - Ты в порядке?

Я сглотнула ком в горле и кивнула.

То, что было дальше, удивило меня.

- Ты боишься находиться рядом со мной? - спросил он мягко, его губы коснулись моей мочки. Возможно, случайно. А может, и нет.

Я напряглась. Я знала, что нужно сказать. Надо было ответить «нет» и прекратить это. Но в его голосе было столько искренности, желания и чувств, что я не могла ему соврать.

- Прямо сейчас боюсь, - сказала я достаточно громко, чтобы он услышал. Но здесь было много людей, которые громко смеялись и разговаривали, и нас бы вряд ли кто-нибудь услышал.

Я должна была вдохнуть свежего воздуха.

Я быстро поднялась на ноги, оттолкнула свой стул и пошла к лестнице. Я с облегчением вздохнула, когда открыла дверь и увидела, что дворик был совершенно пуст. Здесь было очень красиво.

Это был каменный двор, обнесенный высокой стеной, увитой виноградной лозой и светящимися гирляндами. В центре был небольшой фонтан с херувимами, а по углам были разбросаны гигантские терракотовые горшки с фиолетовыми и синими цветами. Там стояло несколько столов с пепельницами, пустые пивные бутылки, сваленные в кучу - будто кто-то собирался отнести их вниз, но забыл.

Я закрыла глаза и вздохнула. И хотя мы были в городе, воздух здесь был чистый, и приятный аромат наполнял его по сравнению с подвалом. После тех дождливых дней тепло оживило меня, внесло определенную ясность в мой алкоголь, успокоило гормоны в крови и несчастное сердце.

Но это не продлилось долго. Я услышала, как открылась и закрылась дверь, и я знала, кто стоял позади меня.

- Вера, - сказал Матео хрипло.

Я медленно повернула голову, чтобы взглянуть на него через плечо. - Да?

- Ты уверена, что у тебя все хорошо?

Что я должна была сказать? Он все сам понимал, должен был. Все знали, что я чувствую, а он нет?

Я села за ближайший столик и тут же пожалела, что не взяла с собой выпить.

Не успела я подумать об этом, как дверь снова отварилась. Хорхе вышел за Матео с полупустой бутылкой из-под пива.

- Джерри собрался раздавать награды, - сказал он осторожно, понимая, что лишний сейчас. - Он хочет вас видеть.

Я подумала, что Матео намеревался что-то сказать, но он этого не сделал. Он продолжал смотреть на меня, ожидая ответа на свой вопрос. Он не замечал Хорхе: отодвинул стул и сел напротив меня.

В тишине было слышно потрескивание проводов над нами. Я чувствовала на себе взгляд Хорхе, с неохотой он поставил напиток перед Матео и пошел прочь. Часть меня хотела, чтобы он вернулся, чтобы развеять напряжение и отвлечь Матео. Другая часть, эгоистичная, радовалась, что Хорхе оставил нас в покое. Одних.

Я отвернулась от Матео и перевела взгляд на Aguila, затем устремила в прохладу ночного воздуха. После недели общения, шуток и невинных прикосновений я заметно нервничала от того, что мы остались наедине. Не то, чтобы я боялась его, я боялась себя. Как вести себя с ним за ужином, чтобы не выйти за рамки дозволенного.

Он женат, женат, женат - говорила я себе, наблюдая, как капля воды падает с бутылки на стол. У него есть жена красавица, любимая дочь - у тебя нет ни того, ни другого.

Я могла лишь повторять это много раз.

- Вера, - сказал он заплетающимся языком. - Вера, посмотри на меня. - Его голос был властным и глубоким, такого я раньше не слышала.

Я перевела взгляд на его губы. Я хотела что-то сказать, но смогла только втянуть губу, вероятно, стерев всю помаду.

- Покажи мне снова звезды, - сказал он. Его глаза пронзили меня, его лицо было опасно красиво.

Я посмотрела на ясное небо, чтобы увидеть звезды, но он подошел ко мне и взял за руку. Его прикосновение было теплым, как и его пальцы - это было подобно джакузи холодной ночью. Легкая дрожь пробежала вниз по моей спине.

- Не те звезды, - сказал он, подавшись вперед. Его губы были влажные и чуть приоткрытые. - Твои звезды. Из-за них я называю тебя Эстреллой.

Я сглотнула, чувствуя, как бешено стучит сердце. Я развернулась к нему спиной и подобрала волосы.

Раздался скрежет, когда он вставал, что пробудило во мне новую волну паники.

Нет. Не паники.

Предвкушения.

Я слышала, как он встал позади меня. Я затаила дыхание, гадая, что он собирается делать.

Одними пальцами он провел от шеи прямо к позвоночнику, где начиналась моя татуировка. Я закрыла глаза, приятные ощущения расползались вниз по спине, я стала влажной. Иисус, мне нужно лучше держать себя в руках.

- Что это за звезда? - поинтересовался он мягко. Я могла утонуть в его голосе.

- Водолей, - прошептала я, словно по секрету. Наверное, так и было.

Его палец скользнул вниз, вдоль татуировки Пегаса, оставляя огненный след. - А эта?

- Пегас.

- Почему Пегас?

Я сделала паузу, подбирая слова. Хер с ним. Мы должны быть честны друг с другом. - Потому что я хочу быть ближе к звездам. А это лучший способ.

Какое-то время он молчал. Я хотела развернуться и посмотреть на него, но мне не хотелось, чтобы он убирал руку. Я уезжаю через три дня. Он собирался вернуться в семью. Единственное, что у меня было, это его пальцы на моей коже.

Он наклонился, обдав мою шею горячим дыханием. - Ты боишься, что любовь подрежет тебе крылья?

Его слова утонули во мне, заставив мою кровь бурлить. Любовь. Было слишком опасно обсуждать это с ним. Не сейчас. Вообще никогда. Я задышала прерывисто, отодвинулась подальше от его губ и развернулась к нему лицом.

- Нет, - сказала я, глядя ему прямо в глаза. - Я боюсь потерять любовь.

Его лицо смягчилось. Он посмотрел на мои губы, его красивые длинные ресницы отбрасывали тени на его смуглую кожу.

- В этом мы похожи, - прошептал он, и на долю секунды мне показалось, что он собирается меня поцеловать, чтобы положить конец напряжению между нами, тоске, что съедала меня изнутри. Но он выпрямился, избегая смотреть на меня, и взял свое пиво со стола.

Я смотрела, как он сделал длинный глоток и поставил бутылку обратно. Затем пошел к ресторану.

- Знаешь, я не могу больше притворяться, - выпалила я неожиданно для себя.

Я была на пределе.

Он остановился и так продолжал стоять, спиной ко мне. Не было ясно: собирается он идти дальше или собирается развернуться. Я затаила дыхание.

Не поворачиваясь, он сказал. - Нет. Мы не можем. У меня к тебе последний вопрос.

Это не то, чего я ждала. Вопросы становились все опаснее.

- Что? - тихо спросила я.

Он медленно повернулся. - Что такое любовь? По-английски.

Я подняла бровь. - Любовь по-английски, это любовь?

- А по-испански?

Я была в восторге от его гипнотических глаз, что едва помнила себя. - Amore?

Он покачал головой, едва заметно. - Нет. Любовь по-испански - это ты.

Затем он развернулся и пошел обратно.

Это полная ерунда.

Я встала со стула и побежала за ним. Схватила его за руку и дернула, принуждая повернуться ко мне лицом. Я сжимала в пальцах его пиджак и смотрела на него.

- Что это значит? - кричала я в гневе. - Ты говоришь мне, что я являюсь «Любовью» на твоем языке? А затем бросаешь меня здесь?!

Он пристально смотрел на меня, словно был в трансе. - А что бы ты хотела, чтобы я сделал? - прошептал он.

Я готова была расплакаться. Мое лицо исказилось от боли и смятения. - Я не знаю. Ничего.

- Как на счет этого, - спросил он. Он запустил руку мне в волосы и стал перебирать пряди. Мурашки побежали по моей коже. - Или этого. - Он сделал то же самое другой рукой, держа мою голову в ладонях.

Мысли покинули меня. Эмоции вытеснили все. Желанием. Потребностями. Мои мысли кружились, как Галактика.

Он сделал еще шаг ко мне, упираясь, как мне показалось, эрекцией в мое бедро. Я не могла дышать. Он запрокинул мою голову назад так, что я могла заглянуть ему в глаза, его губы были всего в нескольких дюймах от моих.

- Ты можешь сказать мне остановиться, - прошептал он. - Я так и сделаю. Но, пожалуйста, не говори мне, чтобы я останавливался.

Я и забыла, что означают эти слова.

Я наблюдала, как в замедленной съемке он приблизил свои губы к моим. Наши рты встретились, и я закрыла глаза, меня охватило блаженство. Его поцелуй был сладким. Мягким. Теплые, влажные губы. Поцелуй был сдержанный и это при том, что это он целовал меня. Он зажег меня, подобно петарде или бомбе, поднимаясь по моим бедрам, пока все мое тело не запылало, желая получить большего.

И он дал это мне. Матео сильней притянул меня к себе, поцелуй стал более глубоким. Его язык, мягкий как шелк, проник в мой рот. Я хотела почувствовать его внутри, только сейчас понимая, насколько изголодалась. Я так хотела его, всего его, каждую клеточку. Я хотела, чтобы поцелуй никогда не кончался, потому что это было самое прекрасное, что я когда-либо чувствовала. Это был самый жаркий поцелуй, который когда-либо был у меня и это при том, что я занималась сексом втроем, с девушкой-моделью. Матео своим поцелуем перевернул всю мою жизнь.

Я обняла его за талию, чувствуя под пальцами шелк его рубашки, напряженные мышцы живота. Жар внутри меня стал невыносим, каждое движение его языка заставляло меня извиваться и исходить влагой, заставляло желать большего, чем я могла получить прямо сейчас.

- Вот и они.

Голос Джерри прозвучал громогласно.

Матео и я уставились друг на друга: грудь вздымалась от нехватки воздуха, рот был приоткрыт, затуманенные страстью глаза, пытаясь понять, что произошло, и какую линию мы только что пересекли.

Мы вместе посмотрели на Джерри. Он обвел нас с головы до ног с преувеличенной досадой. - У вас еще будет время вернуться на курорт, - выругался Джерри. - Вы пропускаете церемонию награждения. Вера, там возможно есть награда и для тебя. Но вы так и не узнаете, если не спуститесь вниз. Давайте ребята, будет весело.

И махнув нам, он развернулся и пошел вниз по лестнице. Будто то, чему он только что стал свидетелем, не было катастрофой всей моей жизни, сравнимой с большим взрывом.

Мои глаза приклеились к двери, я боялась посмотреть на Матео. Что мы только что сделали?

Я откашлялась и пригладила волосы. - Нам лучше зайти внутрь.

- Подожди, - сказал Матео, беря меня за руку, и притянул ближе. Я почувствовала, как мир ускользает от его прикосновений, и снова потерялась в глубине его глаз. - Все не может быть так.

- Я не думаю, что может быть как-то иначе, - сказала я. Мое сердце пропустили через мясорубку.

- Да, можно все изменить, - сказал он. Его голос звучал твердо, брови сошлись над переносицей.

- Ты женат, - сказала я беспомощно, готовая расплакаться.

- Все кончено.

Я отрицательно покачала головой. - Нет. Нет, это не так. Еще не все кончено. Не для вас. Это просто поцелуй, ты легко можешь обо всем забыть. Ты можешь сказать, что это была ошибка. Это не твоя вина.

- Я хочу тебя, - сказал он, его хватка стала крепче. - Я с самого начала хотел тебя, но никогда не думал, что это возможно.

- Это невозможно! - вскрикнула я, ударив его кулаком в грудь.

- Ты не знаешь всего, - прошептал он.

- Ты женат! - заорала я. - Я не хочу делить тебя с другой женщиной!

- Ты и есть другая женщина! - кричал он. Его слова проникали мне в самую душу. Он приподнял мое лицо. - Ты уже есть, нравится тебе это или нет. Ты околдовала меня, Вера. Ты заставила меня забыть мои обеты. И все, что тебе нужно было, это быть рядом. - Он сглотнул и уставился на меня. - Разве ты не знаешь, что я чувствую к тебе?

Я должна была уйти. Я не могла позволить ему сказать мне большее.

Я развернулась на каблуках и побежала к двери, переведя дыхание только тогда, когда оказалась внутри. Я бы могла добежать до Лас Палабрас, но подозревала, что это только бы принесло больше проблем. Я должна была идти вниз, к толпе, которая ждала нас.

Мое сердце так неистово билось, я думала, что упаду в обморок и скачусь вниз по лестнице. Я спустилась в подвал, ощущая приятное дуновение холодного воздуха. Я ожидала увидеть, как все уставятся на меня, но вместо этого все взоры были обращены к центру, где стоял Джерри и протягивал листок Ангелу в номинации: «За улучшение английского».

Пока все аплодировали и выкрикивали слова поздравлений, я пробралась на свое место в кресло. Бэкка посмотрела на меня и нервно улыбнулась.

- Что это было? - тихо спросила она.

Я плотно сжала губы, голова раскалывалась. Я не могла говорить. Но надо было что-то ответить... а я не знала с чего начать. Молчать было неправильно.

Мгновением позже пришел Матео и сел позади меня. Клянусь, я перестала дышать, а сердце остановилось. Это было слишком - он сидит рядом со мной, учитывая то, что только что произошло. Я все еще могла ощущать вкус его губ, чувствовать тело под пальцами.

В моей голове звучали слова: «Ты и есть другая женщина», они прокручивались снова и снова.

Это было чересчур. Возможно, я должна была почувствовать отвращение к себе.

- И награду за «лучшую улыбку» получает Вера Майлз!

Желчь ушла вниз. Что за черт? Я посмотрела туда, где стояла моя пустая тарелка, и увидела Джерри с листком бумаги, который махал мне.

Лучшая улыбка? Как я могла выиграть в номинации «лучшая улыбка»? У меня было такое чувство, что я никогда не улыбалась, никогда в жизни.

- Ты выиграла, - прошептал мне Матео в самое ухо, я почувствовала его дыхание, от чего застыла на месте. - Иди.

Не знаю как, но я поднялась. Я вылезла из кресла и, обойдя стол, направилась к центру, где Джерри быстро меня обнял. Он протянул мне бумагу и велел улыбаться фотографирующему нас Мануэлю. Я думала, что улыбалась бы в любом случае. Я не могла осознать, что моя улыбка принесла мне награду.

Я должна была получить награду злодея вместо этого.