Глава 17. Я не знала, как другие провели эту ночь

Я не знала, как другие провели эту ночь. Это было полнейшее безумие, эмоциональный срыв со слезами, еще хуже, чем любой эпизод «Анатомии страсти».

Все началось с представления после ужина. Мануэль играл на гитаре, Нира сольно танцевала фламенко в платье, Джерри пел еще одну песню. Вскоре к ним присоединились Сара, Беатрис, Антонио, Карлос Лягушатник, а Хорхе стоял за ними и громко хлопал в такт музыке.

После этого никто не мог сдержать слез, правда, кто-то рассмеялся после того, как Ангел вручил англичанам крошечные фигурки бронзовой свиньи с выгравированной на них надписью «Акантиладо». Он пожал мне руку и всем остальным, сказав лично каждому, со слезами на глазах, что испанцы благодарили нас за проделанную работу и что по нам будут ужасно скучать.

Я сжимала в руках холодный металл свиньи и смотрела на Матео, сидящего рядом со мной, думая, что скоро его потеряю.

Он улыбнулся мне. - На память о нас.

Моя нижняя губа дрогнула. Я посмотрела через стол на Клаудию и Рикардо, которые улыбались мне, в их глазах также наворачивались слезы.

Как я уже сказала, здесь все плакали. С наступлением ночи все стало только хуже, полилась сангрия. Все были пьяны. Я видела Лорен и Тайлер, обнимающихся и плачущих одновременно (что было непривычно), Антонио спрятался в туалете и вытирал слезы свитером Карлоса Лягушатника, Ангел не терял времени и признался в любви Сэмми, к счастью, она ответила тем же, затем последовал долгий, но неловкий поцелуй.

Ко мне подходили люди и говорили, что им жаль, что они так и не узнали меня лучше, другие говорили, что никогда не забудут меня. И чем больше я поглощала сангрии и пива, тем чаще стала замечать, что порю ту же чушь. У всех были красные носы и потекшая тушь. Мы давали обещания.

Мое сердце разрывалось между тем, чтобы остаться там со всеми и тем, чтобы побыть с Матео. Когда я не смогла больше ждать, то направилась к нему - он о чем-то разговаривал с Эдом и Хорхе у двери.

- Ты просил меня более подробно рассказать тебе о звездах, - сказала я Матео с нажимом.

Он кивнул Хорхе и Эду, сдерживая улыбку. - Простите меня, джентльмены.

Мы вместе вышли в темноту ночи и скрылись в моей спальне.

Мы рухнули на кровать: наша страсть отгоняла нашу грусть, губы и руки жаждали удовольствий, которые мы могли дать друг другу. Я забыла про слезы, отложила все мысли в сторону и решила просто жить. Это был простой, первобытный секс.

- Ты еще видишь звезды? - спросила я, когда он вышел из меня, его большой палец ласкал мой клитор, доводя до безумия.

- Только тебя, - простонал он мне на ухо. - Моя Эстрелла.

Несколько часов спустя, когда мы были, наконец, удовлетворены, наши вспотевшие и пресыщенные тела устроились под одеялом. Я положила голову на сгибе руки и водила пальцем по волосам на его груди, спускаясь ниже, к его прекрасному, но истощенному члену. Я пыталась жить этим моментом, но он ускользал от нас, как и стрелки на часах, и я знала, что завтра вечером этого не будет, я буду спать в самолете.

Я больше никогда не смогу пережить такое.

Я тихо плакала до тех пор, пока из моей груди не вырвались рыдания. Я была полностью разбита.

Матео нежно поцеловал дорожку слез и сильными руками прижал к груди. Я слышала, как громко бьется его сердце, чувствовала запах океана и мускуса. Он провел рукой по моей спине и поцеловал макушку.

- Будут ночи, когда ты будешь чувствовать себя одинокой и потерянной, - прошептал он в мои волосы. - Когда я буду чувствовать себя одиноким и потерянным. Когда это произойдет, я хочу, чтобы мы оба вспоминали этот момент, возвращались мыслями обратно в эту комнату. Где мы не одиноки. Где мы друг друга нашли.

Я проглотила ком в горле. - Я надеюсь, что этого будет достаточно.

- Этого никогда не будет достаточно, - сказал он.

Я заснула в его объятиях.

***

Мимо проносилась сухая местность, золотые поля, старые каменные амбары и облупившиеся стены. Стало попадаться больше заправок, домов, дворов, больше заборов. Больше движения, людей, бетонных дорог. Мы приближались к Мадриду, моя любовь и жизнь оставались позади.

Мы сидели в конце автобуса, и я положила голову на плечо Матео. Я поняла, никого это не заботит. Все испанцы и англичане были погружены в собственные чувства либо пытались справиться с похмельем. Некоторые, такие как заплаканный Эдуардо, которого уже стошнило в пакет, казалось, имели дело и с тем, и другим. Испанцы и не собирались сдерживать эмоции. Я буду скучать по ним.

Не было такого, за чем бы я не скучала…

В то утро мы оба пропустили завтрак, потому что нам было не до этого. Времени и так не оставалось. К десяти часам мы все собрались у автобуса и в последний раз посмотрели на Лас Палабрас. Ну, если мы снова не вернемся. Но даже у Бэкки блестели глаза и каждый раз, приезжая сюда, она прощалась снова и снова. И я могла бы вернуться в Лас Палабрас снова. Но только были бы новые люди.

И не было бы Матео Казаллеса.

Когда мы приблизились к городу, водитель, Маноло, решил включить радио, чтобы попробовать поднять настроение людям. К сожалению, Lana Del Rey с песней «Летняя грусть» пришлась не к месту. Совершенно неподходящая песня.

«Поцелуй меня крепко перед тем, как уйти», - пел ее нежный голос. Слова были слишком реальны и звучали резко, напомнив о доме. Снова полились слезы, рухнула еще одна платина.

Я встала. - Выключите эту гадость. - Я крикнула Маноло и в гневе села на место. Кажется, кто-то аплодировал. Радио выключили и все, что мы могли слышать, это всхлипывания вокруг.

Я услышала, как Матео тихо хихикнул. Я подняла на него глаза, надеясь, что не сильно залила его пиджак. - Что? - спросила я.

- Я буду скучать по твоим выходкам, - сказал он с едва заметной улыбкой.

Вскоре автобус проезжал мимо университета и многолюдных, шумных, жарких летних улиц города. Движение было невероятно интенсивным, и даже при том, что это могло означать, что я опоздаю на свой самолет, я наслаждалась каждой секундой, когда мы стояли в пробке, словно нам предоставлялась возможность побыть вместе еще чуть-чуть.

Однако затем мы снова продолжили движение.

Время неслось с каждым оборотом колеса. Паника охватила меня и душила. Не будет второго шанса.

Я убедилась, что на нас никто не смотрит. Быстро схватила Матео за подбородок и поцеловала. Поцелуй вышел жесткий, и я едва могла дышать. Слезы снова потекли по щеке к месту соединения наших губ. Соль и печаль.

Я отстранилась, не отпуская Матео, пытаясь сказать то, что раньше не говорила. Его глаза блестели от слез, он собирался мне сказать то же самое. Мы смотрели друг на друга, пока автобус не остановился перед всем знакомым входом в офис Лас Палабрас.

Приехали.

Месяц истек.

Все было кончено.

Мы вышли из автобуса и взяли наши сумки, и началась официальная церемония прощания. Некоторые, как Дэйв, Полли и Бэкка, отправились в бар поесть, пока было время. Другие, быстро попрощавшись, поспешили к встречающим их родным. Немногие, такие как я, Матео, Клаудия и Риккардо, задержались у автобуса. Только они были почти дома. Рикардо хотел поехать в квартиру Клаудии, Матео нужно было домой. Я плохо представляла, где это, но знала, кто будет его ждать.

И я улетала домой. Как бы мне хотелось умереть.

- Когда у тебя рейс? - осторожно спросила Клаудия.

Я разговаривала сквозь боль. – Примерно через два часа или около того. Думаю, мне лучше как можно скорее вызвать такси.

Матео подошел к обочине и, сложив два пальца, громко свистнул, да так, что едва не лопнули барабанные перепонки. Вернувшись ко мне, он сказал. – Говоря об испанском языке, я предполагаю, что никогда не учил тебя бранным словам.

-Puta cona, vete a la mierda, punta, tonta, bastardo, pendajo, chinga tu madre (долбанная шлюха, пошла на хуй, дура, сволочь, тварь, твою мать), - выпалил радостно Рикардо.

- Рикардо! - Клаудия предупреждающе толкнула его в грудь.

Я еще умудрилась рассмеяться, но звучало это фальшиво. Затем к тротуару подъехало такси, и Матео быстро махнул водителю подождать минуту.

Мы так и стояли.

Вот и все. Это был конец.

Заебись.

Я не готова была прощаться.

Я никогда не буду готова попрощаться.

Я так и стояла, глядя на этих троих. Я боялась, что если пошевелюсь, то это будет конец. Я бы вечно так стояла на оживленной улице Мадрида, полной рабочих, спешащих на обед, мне не хотелось прощаться. Мы могли бы уйти и быть счастливы, сохранив любовь и понимание. Если я продолжу стоять там, то больше никогда не буду чувствовать себя одинокой.

Клаудия первой заключила меня в объятия. Она крепко меня обняла, гладя по волосам, улыбка постепенно сходила с ее губ. - Пиши мне каждый день на Facebook, телефонные звонки для меня тоже не проблема. Я люблю тебя, девочка.

Я стиснула челюсть, стараясь держаться. Я могла только кивать и улыбаться. Глаза жгло.

Следующим был Рикардо. Он ничего не сказал. Просто расцеловал меня в обе щеки и похлопал по спине - и все. Но я заметила слезы в его глазах, и этого было достаточно, чтобы задрожал мой подбородок.

Он вернулся к Клаудии, обнял ее и отвел подальше, чтобы оставить нас с Матео наедине.

Теперь я не сдерживала слезы, нос щипало. Я быстро смахнула их рукой и почти улыбнулась при мысли, как я сейчас выгляжу: волосы спутались и прилипли к моему мокрому лицу, нос весь красный и сопливый.

Глаза у Матео были грустные, и он подошел ко мне с распростертыми объятиями. Он прижал меня к себе, обнимая так сильно, как только мог. Я ухватилась за его пиджак, как за спасательный круг, не заботясь о том, что помну его, и крепко держала. Я не могла дышать. Я не слышала, бьется ли мое сердце. Я чувствовала себя, как в ловушке, полной боли, и единственная причина, по которой я не упала на землю и не разбилась, его руки.

Потом я сорвалась на громкий плач, давая выход эмоциям. Я хотела побыть с ним еще, но мое тело воспротивилось, исстрадавшись, и я решила: будь, что будет.

Но так не могло продолжаться. Не здесь. Не сейчас. И уж точно не с ним.

С этим было покончено. С этой маленькой жизнью, что была у меня в течение месяца, было покончено.

Теперь это была просто память.

- Вера, - хрипло произнес Матео мне в ухо, сжимая все крепче. - Не переставай верить в нас.

Затем он расслабился и отпустил меня, сделав шаг назад.

Я судорожно глотала воздух, пытаясь выровнять дыхание. Я уставилась на него, отметив печаль на его лице и сжатую челюсть. Я по-прежнему не могла говорить.

Он поднял руку, чтобы попрощаться.

Мне удалось махнуть в ответ.

Собрав всю силу воли, которая у меня оставалась, я развернулась и пошла к машине. Водитель взял мой рюкзак, бросил его в багажник и жестом предложил сесть на заднее сиденье.

Я приказала себе не оглядываться.

Но все же сделала это.

Матео все еще стоял там, подняв руку. Затем он положил ее на свое сердце.

Мое дыхание сбилось, и я с трудом заставила себя сесть на сиденье. Дверь захлопнулась - барьер между мной и мужчиной, которого я люблю и которого никогда не увижу снова.

Мы тронулись, и я смотрела назад, пока Матео совсем не исчез из виду.